Крошечный

      Чонин сам так захотел.       Попросил своих хёнов. Самостоятельно. И кто бы мог отказать славному миленькому макнэ?       Минхо гладит его плечи, сидя на кровати за спиной, и мягко целует в шею, словно успокаивая, пока Джисон осторожно раздевает Чонина, нежно проводя ладонями по аккуратным бёдрам, и снимает с него шорты вместе с бельём.       Чонин напрягается, чувствуя себя уязвимым, но Минхо своими чувственными губами заставляет довериться.       Минхо всегда ласковый с ним, всегда заботливый и учтивый. Он хороший хён, если не самый лучший. Чонин честно ему доверяет, возможно, даже больше, чем себе. И всё равно это волнительно. Да, сам хотел, сам просил, невинно хлопая ресницами и пряча глаза в пол, но робким от того меньше не становится.       Чонин знает, что Минхо часто балуется с Джисоном под хвостик, но у них же любовь, да? Это правильно.       То, что они делают вдвоем — это правильно.       А правильно ли то, что они собираются сделать с Чонином?       Чонин не знает, но хочет сильно.       Он дрожит только от нежных поглаживаний; руки Джисона обжигают кожу, мягко проходясь от колен до тазовых косточек. Он слабо сжимает пальцами талию и смотрит в глаза. Щёки Чонина розовеют, и он старается увести взгляд, но Джисон касается его подбородка, а Минхо гладит ладонью по шее, несильно нажимая ею в районе выпирающей гортани, и Чонин даже сглотнуть нервно не может.       — Ты такой очаровательный, Йенни, — шепчет Хан ему в губы, но не дотрагивается своими. Тыкается кончиком носа в нос Яна и отстраняется.       — Тебе не нужно волноваться, — обещает Минхо, опуская руку ему на грудь и задевая затвердевший сосок подушечками пальцев. — Ты уже здесь.       Голос Минхо чуть хриплый, но всё еще ласковый. Он успокаивает. Но Чонин не удерживается от рваного вздоха. Его бёдра подрагивают, и Джисон дотрагивается до них сначала руками, а затем, наклоняясь, и губами, унимая мандраж. Или усиливая?       Чонин совершенно голый сидит посередине кровати, пока со спины обнимает всё ещё одетый Минхо, играясь пальцами с горошинами сосков, а Джисон находится в непозволительной близости к его промежности.       Чонину кажется, что у него скоро сердце упадёт в пятки. Он ведёт себя нервозно и боязливо. Ему хочется, правда, но его буквально в тиски сжимает очень и очень тревожное чувство. Он наверняка знает, что всё будет хорошо. Это самые близкие его люди, и ничего плохо произойти не может априори, однако... у Чонина руки дрожат, и он сжимает их крепко-крепко.       Минхо прижимает его к своей груди теснее и задирает подбородок, отклоняя голову Чонина вбок, чтобы мокро пройтись языком по изгибу шеи. Это заставляет дёрнуться, а затем взвизгнуть, когда тёплые губы Джисона касаются его члена. Невесомо так, осторожно, едва уловимо, но Яна прошивает током.       Он невольно стонет, ощущая, как головка погружается во влажный рот. Тело покрывается мурашками, и его обжигают чужие касания. Чонин весь плавится в руках своих хёнов. И ему чертовски нравится.       Щёки горят так, будто их подожгли, и Минхо целует его в скулу, туша пожар. Он целует ниже, в линию челюсти, играет языком с мочкой уха и несильно прикусывает хрящик, вынуждая чувствовать приятный контраст.       Джисон толкает член в щёки, ласкает головку губами, толкается кончиком умелого языка в уретру и берёт в рот полностью, опускаясь до основания, пропуская в горло. Он сжимает молочную кожу бёдер и отстраняется, чтобы оставить засос на внутренней стороне.       Чонин дёргается, всхлипывает и испуганно уставляется на Хана, но быстро расслабляется в нежных руках Минхо и мягких губах Джисона, которые снова красуются на члене, красиво растягиваясь вокруг алой головки.       — Я не могу... Не могу, — хнычет Ян спустя уже мгновение.       Это заставляет Джисона взволнованно посмотреть на него, а Минхо оторваться от поедания тонкой шеи.       — Что не можешь, крошечный? — томным голосом воркует Минхо.       У Чонина волна смущения по венам проходится от обращения. Он теряется в своих же мыслях.       — Я... Я так кончу. Я...       — Ты можешь, — уверяет Джисон, оставляя мокрый поцелуй на подрагивающей коленке.       — Тебе можно вообще всё, — напоминает Минхо, поглаживая Чонина по подтянутому животу. — Не сдерживайся, маленький.       — Нет, я... Я не хочу так. Я... А можно мне? — тяжело дыша, обрывисто, шепчет он.       — Что тебе? — искренне не понимая, переспрашивает Джисон, первым собравшись с мыслями.       Чонин смотрит стеклянным глазами то на одного, то на другого. Он весь дрожит, как осиновый лист. Ему стыдно.       Джисон ухмыляется, видя как нервно облизывается младший. Это действительно трогательное зрелище.       — Хочешь член в своём прелестном ротике? — шепчет змеем-искусителем Минхо.       Чонин молчит. Он смотрит растерянно в глаза Джисона, словно прося защитить себя от бессовестного языка Ли.       — Язычок малышки должен быть чем-то занят, чтобы она чувствовала себя комфортно? — продолжает он.       Чонин несдержанно кивает, шепча скромное:       — Пожалуйста...       И Минхо убирает руки от него, позволяя приподняться. Чонин несмело становится на колени, но Джисон давит ему на плечи, заставляя опуститься. Ян тянется к ширинке, находящейся перед лицом, и вздрагивает, чувствуя чужую ладонь на ягодице.       Его щёки вспыхивают с новой силой. Он ощущает себя слишком открытым для кого-то, но выпрямиться сейчас или как-то прикрыться возможности просто нет. Он прижимается лицом к выпирающему члену сквозь ткань джинсов Хана, просто чтобы спрятать горящее лицо.       Джисон гладит его по голове, путает между пальцами прядки и ни капельки не торопит. Чонин ему мысленно благодарен.       Минхо проводит влажными от чего-то пальцами между ягодиц и оттягивает свободной рукой половинку в сторону. Он аккуратно касается кончиками розовой дырочки и нежно массирует сжатое колечко мышц, будто безмолвно упрашивая расслабиться.       Только как тут расслабишься?       Чонин лишь напрягается сильнее, шумно дыша в прикрытый тканью член Джисона. Он трогал себя раньше так. Он, чёрт возьми, полтора часа провёл в душе, готовя себя до блеска, но это другое. Совсем другое, когда тебя трогает там кто-то ещё.       Чонин взвизгивает, чувствуя в самом интимном месте чужой язык. Он кусает губы и крепко жмурится.       Это новое ощущение. К нему нужно привыкнуть. Слишком неловко, но в то же время слишком приятно.       Он силится с мыслями и всё-таки расстёгивает дрожащими пальцами молнию с пуговкой на чужих джинсах, опуская те вниз.       Чонин ощущает, как копится во рту слюна от вида красивого ровного члена перед лицом. Сосательный рефлекс возникает из ниоткуда, и он льнёт губами к головке, сцеловывая с неё белую солоноватую капельку. Он не делает что-то запредельное. Он посасывает кончик члена, как со́ску, и тихонько хнычет в него из-за блядского языка Минхо сзади.       Минхо вылизывает сладкую дырочку, обводит по контуру, толкается внутрь, крепко держа Чонина за бёдра, потому что он то и дело пытается соскочить. Это как-то слишком. Язык Минхо влажный, скользкий, и он так приятно ласкает нежную кожу, что Чонин просто не выдерживает. Он всхлипывает вокруг члена Джисона и толкает его за щеку, причмокивая, будто держа во рту самый вкусный леденец в жизни.       Чонина буквально разрывает от спектра ощущений.       Испытываемые эмоции настолько сильные, что ему не нужна помощь рук, чтобы кончить. Впервые в жизни.       Чонина обдаёт жгучим стыдом, он прячет глаза за чёлкой, но Джисон словно нарочно заставляет на себя смотреть, убирая влажные прядки со лба и слегка приподнимая его подбородок.       — Такая чувствительная, — хмыкает Минхо, — и безумно вкусная малышка, — добавляет он, оставляя поцелуй на ягодице.       Чонин дёргается снова, когда чужой язык проходится по дырочке в последний раз, а следом внутрь толкаются пальцы. Он отчаянно пытается расслабиться, продолжая посасывать член. Он прекрасно понимает, что достаточно растянут, чтобы обойтись без чужих пальцев, но он столь напряжён, что пальцы всё-таки оказываются внутри. Они раздвигаются, сгибаются пополам, и это заставляет тихонько скулить.       Джисон слабо давит ему на макушку, и Чонин без слов берёт член глубже в рот. Он боится своих рефлексов, поэтому не пропускает головку в горло, тем не менее старательно мотает головой, доводя Джисона до шумных вздохов. Ощущая себя на грани, он сам отстраняет от себя голову Яна, потянув за волосы. Тот смотрит с дымкой возбуждения в глазах и толикой непонимания.       Джисон обращает взгляд на Минхо, выбивая из его рук лубрикант, который он не успевает выдавить на пальцы.       — Как насчёт того, чтобы использовать сперму вместо смазки? — чуть дерзко хмыкает Джисон и тут же взгляд опускает.       Чонин смотрит широко распахнутыми глазами, слегка приоткрыв влажные блестящие из-за слюны, смешанной с предэякулятом, губы.       — Звучит вкусно, — усмехается Минхо, поглаживая мокрую дырочку пальцами. — Вылижешь его после того, как в него кончу я?       — Эту сладкую детку? С удовольствием, — отвечает Джисон, не сводя взгляда с Чонина. — Как смотришь на это?       У Чонина сердце замирает в грудной клетке и желудок спазмом сжимается от услышанного. Ему стыдно, неловко, и вообще он хотел иначе, но предложение звучит заманчиво.       — Да, я... Я хочу, — едва слышно произносит он. — Пожалуйста...       Джисон удовлетворённо хлопает его по щеке, как послушного пёсика, и встаёт со своего места, чтобы оказаться рядом с Минхо. Пока Чонин лежит в откровенной позе, никем не тронутый, Джисон целует старшего в губы и ласкает себя по всей длине, приближаясь к разрядке.       Хан толкается в центр покрасневшего от стимуляции колечка мышц, но не проникает глубоко. Остаётся внутри только головка, чтобы наполнить узкую дырочку спермой.       Минхо стягивает с себя спортивные штаны, чтобы заменить член Джисона своим сразу, едва тот отстранится, чтобы из неплотно сжатой дырочки ничего не вылилось. Он проталкивает членом семя глубже, проникая на всю длину, и замирает.       Чонин кусает пальцы, душа всхлипы. Это приятное, хотя и чуть болезненное ощущение наполненности. Ему нравится. Он сам виляет бёдрами, призывая Минхо двигаться, но получает за это жгучий шлепок.       — Веди себя прилично, — отчитывает Минхо. — Воспитанные малышки остаются терпеливыми и сдержанными.       Теперь вздрагивает Джисон, словно эти слова предназначаются ему. Кажется, он вспоминает, как обычно с ним ведёт себя Минхо. Это заставляет дыхание сбиться. Он смотрит на Ли немного растерянно, пока Чонин не видит, и перемещается вперёд, вновь оказываясь у лица Яна.       Джисон заставляет его подняться, перестать упираться локтями в матрас. Минхо сам прижимает его спиной к своей груди, начиная медленно двигаться. А Джисон проводит подушечкой большого пальца по губам Яна, надавливая на нижнюю и оттягивая её.       Чонин выглядит до предела возбуждённым, но его щёки продолжают гореть. Хан гладит ладонью его скулу и прикладывается губами ко лбу. Едва он отстраняется, и Чонин сам тянется за полноценным поцелуем, но Джисон игнорирует, отклоняется.       Чонин обиженно выпячивает губы и облизывает их, не оставляя попыток коснуться чужих, пока Минхо плавно толкается в него. Чонин оборачивается, чтобы поцеловать его, но Минхо тоже уводит голову в сторону.       Чонин выглядит потерянным лисёнком. Он закусывает дрожащую губу, и в его ресницах путаются слёзы. Он чувствует себя обделённым, когда никто не хочет его поцеловать.       — Ну, что ты, крошечный, слёзки роняешь, — издевательски сюсюкает Джисон, потираясь о его носик своим.       Чонин смотрит обиженно, тихо постанывая от аккуратных толчков, и держится за плечи Джисона, который в свою очередь приобнимает его за талию.       — Я хочу... Хочу поцеловать, — шмыгает носом Ян, сбито шепча. — Пожалуйста, Джисони, пожалуйста, можно? — и тянет губы на удачу.       — Какая покорная малышка, — улюлюкает Минхо, впечатываясь бёдрами в ягодицы Чонина громким шлепком, заставляя того заскулить.       — Такой нуждающийся, — умиляется Джисон и тепло чмокает в кончик носа.       — Нет, пожалуйста, Джисон... — он оборачивается. — Минхо-хён, пожалуйста...       — Так Минхо — хён, а я... Какое неуважение, Йенни, — ругает Хан, хватая его пальцами за щёки.       — Нет-нет, я... Джисон-хён, пожалуйста, — уже откровенно плачет Чонин, чувствуя себя полностью униженным.       И Джисон ослабляет хватку, тянется вперёд, касаясь влажных солоноватых губ из-за слёз своими. Чонин шумно выдыхает ему в губы и спешно целует ещё и ещё, боясь, что он отстранится. Но Джисон не отстраняется. Он тоже целует. Нежно, ласково, как заслуживает Чонин.       Минхо любуется этими двумя, сколь позволяет ракурс, и учащает толчки, начиная вбиваться в тело Яна, что есть сил. Он почти кричит и сам отрывается от губ Джисона. Снова ложится грудью на кровать и щекой прижимается к бёдрам Хана.       Чонин гулко скулит под Минхо, держа за руку Джисона, и Минхо только ускоряет темп, нанизывая уже растраханную дырочку на свой член. Он мечется по кровати, почти обессиленный, и душит визг, когда головка проходится по комочку нервов внутри. Этой стимуляции достаточно, чтобы кончить нетронутым во второй раз.       Чонин заливает слезами колени Джисона, но не потому что больно. Нет. Он бы сказал. А потому что слишком хорошо. И он выстанывает свои ощущения.       Минхо кончает внутрь и тянется за пробкой, а не за лицом Джисона, который должен был вылизывать Чонина после. Возможно, он сделает это позже, пока Ли крутит между пальцами плаг, пока Чонин пытается отдышаться, и шлёпает ладонью его по раскрытой дырке, заставляя задрожать. Он вставляет игрушку и давит на основание.       — Сохрани это внутри, — томно произносит Минхо, убирая руку.       Чонин мычит что-то неразборчивое, продолжая лежать на коленях Джисона и держать его за руку. Он робко поднимает глаза, когда Хан отстраняется, и поднимается. Ему неловко, когда два его хёна смотрят на него заинтересованным — или не очень? — взглядом.       Чонин ощущает, как его лицо снова начинает гореть. Он понимает, что теперь ему нужно уйти. Это было бы логично. Но он сидит на кровати Минхо и губы кусает, пока две пары глаз прожигают его насквозь.       — Можно мне обнять... тебя? — он совсем не смелый взгляд поднимает на Ли.       Минхо ему нежно улыбается, разводя руки в стороны, приглашая в объятия. Чонин тут же ныркает туда, почти за пазуху, почти залезая на Минхо и прижимаясь так крепко, как только может.       — Йенни, ты задушишь, — шипит Минхо, слабо хлопая его по руке.       — Пожалуйста, ещё минуту, и я уйду, правда, я...       — Куда уйдёшь, крошечный? — Джисон подползает сзади, чтобы поцеловать его в плечо.       — Ну, к себе... В нашу комнату, — сумбурно тараторит Чонин.       — Почему? — хмыкает Ли, поглаживая его по спине.       — Тебе тут плохо? — уточняет Джисон.       — Нет, нет, мне тут хорошо, — Чонин отрывает нос от шеи Минхо, оборачиваясь. — Мне нравится. Тут тепло и... приятно, — застенчиво проговаривает он и снова голову в сторону Ли отворачивает.       — Но остаться не хочешь? — шепчет ему в губы Минхо.       — Хочу! Очень! — слишком резко отвечает Чонин. — Я просто... А можно? — он смотрит с надеждой.       Минхо только улыбается в ответ. Укладывает Чонина на подушки и ложится рядом. Джисон тянется сначала к одеялу, а затем к Яну, чтобы тоже обнять.       Чонин хочет повернуться, чтобы вжаться в чьё-нибудь плечо, но не понимает, какую сторону выбрать. Хочет и туда, и туда.       Минхо с Джисоном целуют его в щёки с разных сторон в одночасье, и Чонин весь подбирается. Снова дрожит. Слишком. Будто не заслуживает этой нежности.       Минхо делает выбор за него, обвивая рукой талию и вынуждая лечь на бок. Джисон гладит его по щеке, и Ян смотрит как заворожённый ему в глаза, поблёскивая своими.       — Можно я поцелую? — спрашивает он, чтобы унизительно не тянуться, получая отстранение в ответ. — Мне так хочется.       Джисон улыбается ему. Целует сам. Прямо в губы. Без промедлений. Чонин урчит, расслабляясь. Он и не знал раньше, уворачиваясь от нежностей мемберов, что на самом деле любит целоваться.       Оказывается, очень любит.       Слишком.       Возможно, если Минхо с Джисоном позволили остаться в своей постели, то и... целовать будут? Может, даже часто?       Чонин бы просил об этом. Ласковым, но надломленным голосом. Просто чтобы получить ещё одно касание.       Такое нужное касание от любимых хёнов.