***
Накахара заказывает что-то очень разбавленное, почти просто сок со льдом… Редкая гадость. Но он хочет быть абсолютно в сознании, когда это произойдет. Чтобы не слишком скучать спустя двадцать минут на его столе появляются закуски. Он просто ткнул официанту в меню, особо не разглядывая, что ему там принесут. Это не так уж плохо, но Чуя становится нетерпеливым. Десять минут, пятнадцать… Осаму должен прийти чуть позже него, это так, но разве это должно быть так долго? Теперь он почти жалеет о своём решении. Разве это лучше, чем провести ещё один раз в кровати или в душе? Но отменять все теперь уже просто некрасиво. Это сводит его с ума. Правда, он изорвал уже четвертую салфетку и это не может так больше продолжаться. Залпом он выпивает то, что было названо коктейлем, а затем уходит на улицу. Просто оздоровительное дыхание свежим воздухом. Это занимает Накахару от силы на пять минут, и он возвращается в помещение. За его столом сидит чертовски красивый мужчина в белом костюме, игриво обводя пальцами край стакана… Он пришёл. Осаму пришёл к нему, все правда реально, он ничего не перепутал. Какое же облегчение… Но вот что ему делать он без понятия. Судя по всему эта игра уже началась и… теперь это просто ставит его в тупик. Должен ли он удивиться? Должен ли он делать вообще хоть что-то? Дазай совершенно точно замечает его замешательство и лишь лениво поворачивает голову в его сторону. Чуя делает глубокий вдох и просто… позволяет этому быть. — Хей, птенчик, могу ли я составить тебе компанию? — совершенно невинным голосом предлагает шатен, протягивая ему кусочек рыбки на шпажке. Отказаться от такого предложения просто невозможно. — Что ж… Может быть. Если тебе, конечно, есть что мне предложить. Чуя дождётся своего звёздного часа чтобы отыграться на нем за все потраченные нервы за этот вечер. Притворяться незнакомцами тяжело, но они негласно обходят рутинные вопросы о работе, спрашивая о чем-то… Неожиданном. Это все ещё тяжело, они чуть ли не полжизни провели бок о бок, но, кажется, что-то все ещё можно обсудить, удивляясь новой информации. И все эти разговорчики за закусками, конечно, хороши, но костюм Чуи не предназначен для этого. Он не удобный. Недостаточно, чтобы ровно сидеть. Если Дазай в своем идеально-белом костюмчике даже не меняет положения за весь разговор, то рыжий изъерзался достаточно, чтобы это заметили. На нем латексное боди. Это, пожалуй, не было очень хорошим вариантом, но ему слишком нравится. Ощущение, что это не просто кусок одежды, прилипающий к его телу, а настоящие оковы, которые отнимают его волю. И, боги, как же ему неудобно… Он не может поправить одежду не вызвав этим интерес у Дазая, а это должен быть сюрприз. Хотя бы раз в жизни. — Знаешь… Поехали в отель? — Чуя перебивает Осаму, даже не вникая в то, что он говорил. Он не хочет больше ждать. Если нужно, он не станет дожидаться ответа. Накахара не слишком терпелив. И эти «невинные» намеки со стороны его любимого достаточно извели его сегодня. Вместо каких-то озвученных ответов следует короткий кивок, после чего они заказывают такси. Каждая минута ощущается как вечность. Они оба очевидно уже достаточно наигрались. Прошло много времени, больше чем они думали. Нет никакой реальной причины ждать ещё дольше. В такси душно. Обычно запах не бывает таким едким, но то ли от перевозбуждения нервной системы, то ли от ожидания, а может от всего сразу, аромат бьёт в нос. Даже открытое окно не спасает. А хуже всего, что на его колене есть рука. Пальцы скользят по ткани, дразня, маринуя в собственном соку. Глаза почти слезятся от такого давления. А ведь он даже не прикасался к себе. Не было никакой реальной стимуляции, Дазай просто издевается над ним, плевав на все правила их игры. Пользуется своими знаниями, как будто ему ничего за это не будет. Накахара покрепче сжимает ремешок сумки в руке. Он обязательно отыграется… А пока можно и дать тому шанс понаглеть. Всё же терпение Чуи не вечное. Он перехватывает ладонь, тянет на себя, прижимаясь к коже мягкими поцелуями. Зрачки Осаму расширяются. Потому что вся его кожа — сплошная эрогенная зона. Да, есть очевидные места, которые более чувствительны. Он почти всю жизнь прятался под бинтами, отгораживаясь от мира, и, теперь, когда кто-то по-настоящему ласкает его, это сводит с ума. Машина плавно тормозит. Доехали. Они могут накинуться друг на друга в любой момент, поэтому торопятся как могут. Слава богу, до номера они добрались. Парни прижимаются друг к другу поцелуем, долгим, обжигающим… Это как воздух. Время замерло, ничего больше не важно пока они здесь вдвоем. Дазай скользит рукой на рыжий затылок, поглаживая удивительно мягкие локоны, накручивая их на пальцы, играясь. Это приятно. Это так близко ему сердцу, по крайней мере, тому, что от него осталось. — Чуя… — на его языке вертится что-то, что-то бессмысленное и глупое, оно даже не нуждается в том, чтобы быть сказанным. Ему просто хочется чтобы его Чуя всегда откликался на имя, слушая его. И Накахара всегда откликается. Он всегда внимателен к этим мелочам. Никогда не знаешь, скажет ли шатен очередную глупость, или все же откроет свою душу. Продолжения все же не следует. Осаму просто шумно вздыхает, целуя того ещё раз. Они постепенно перемещаются ближе к кровати, это неуклюже, потому что видеть что-то кроме друг друга сегодня не вариант. Но точка назначения достигнута, со скрипом несчастной кровати они плюхаются в самый центр, наконец принимая более удобное положение. Дазай не раздевается, лишь скидывает пиджак. Даже намёка на его укладку больше нет. Впрочем, ему так даже больше идет. Чуя нетерпеливо ерзает, расстегивая ремень, наконец скидывая брюки. Руки путаются в рукавах кофты, но даже так это не останавливает их. — Чуя… я впервые вижу такую очаровательно вещицу. Теперь это смущающе, потому что боди бледно-розовое. Он и раньше носил такое. Но боди не были такого нежного цвета, это всегда были чёрные, или в редких случаях красные, но не такие. — Мне нравится, — добавляет шатен, скользя пальцами под край одежды на бедрах, слегка оттягивая, так чтобы после этого последовал глухой шлепок. — Х-хей! — слышится недовольное ворчание. Это жжется… Впрочем, не то чтобы это их отвлекло. Накахара переворачивается на живот, вытягиваясь поудобнее. Даже не возражает, когда его наглым образом лапают, когда его бока сжимают, заставляя дрожать. Ему жарко. Даже если теперь дышать легче, трение о простыни, прикосновения шатена, боже, это сумасводяще. Чуя не сдерживается, позволяет себе рвано вздыхать, почти стонать, когда прикосновения становятся более горячими. Он не знает, но латекс на нем повторяет рельеф его тела, поблескивая в приглушенном свете ламп. Горячо. Осаму не стыдится дразнить кожу под костюмом, оглаживая самую кромку боди, скользя под него, потираясь об одно и то же место, раздражая. В то же время губы находят на шее точку пульса, игнорируя щекочущие рыжие пряди, прижимаясь к этому месту. — Осаму… — почти разбито шепчет парень, прогибаясь в пояснице ещё сильнее. — Чуя, — отвечает ему Дазай, почти ласково кусая его шею. Шатен не снимает боди для дальнейших действий, лишь отодвигает его в сторону так, чтобы того по крайней мере можно было растягнуть. В этот раз ничего слишком уж необычного. Чуя, кажется, не терял времени при сборах, потому что растяжка даётся необычайно легко. Это, скорее, очередная прелюдия, против которой они ничего не имеют. — Сумка… 'Саму, дай мою сумку, — требует Накахара. Он ужасно смущен тем, что собирается сделать. Боги, он никогда не проявлял инициативу в таком ключе. Обычно это предлагал Дазай, а он сам не против. Его просьбу выполняют. И тогда трясущимися руками он достаёт два небольших предмета с тонкой цепочкой между них. Зажимы для сосков. Смущает само осознание, но Чуя правда любит стимуляцию груди. Это обжигает, лучше всего на свете оставляет его в сознании, когда удовольствие становится слишком сильным для него. И, он клянётся всеми богами, он прибьет Осаму если он начнёт стебать его по этому поводу. Кажется, шатен недостаточно удивлён чтобы делать из этого случая что-то особенное. Но всего через пару минут по телу Накахары пробегает крупная дрожь, потому что по его груди распространяется жгучая, тянущая боль. Растяжка никогда по-настоящему не прекращалась, а все вместе это заставляет его стонать до хрипоты в голосе. Надолго его так, правда, не оставляют. Совсем скоро пальцы скользят наружу с неприличные хлюпаньем. Казалось, в самом начале не было так много смазки, неужели шатен добавил еще? Осаму не может быть слишком жесток, не может оставить Чую вот так, а потому довольно скоро находит более удобное положение, толкаясь внутрь. Он не давал любимому никаких передышек, то есть вообще, он, пускай и медленно, все время скользит глубже. Накахара сжимает в руках подушку, задыхаясь, вскрикивая от каждого нового ощущения, будь то новый толчок или нежный поцелуй на шее. Дазай стонет тому на ухо, низко, раскатисто, преследуя лишь цель соблазнить ещё больше, свести с ума окончательно. И он чертовски успешен в этом. Не передать словами насколько комбинация всего этого хороша, но лишь мельком взглянув на выражение лица рыжего становится понятно, что это блядски прекрасно. Когда Нижний чуть привстаёт на локтях чтобы получить новый поцелуй за цепочку легко тянут, вызывая ещё большее жжение. — М-мф…! — из глаз капают слезы, от чего поцелуй становится солоноватым. Осаму не останавливается, кусая нижнюю губу любимого, постепенно толкаясь в более уверенном, ритмичном темпе. По комнате разносятся мокрые хлюпанья, шлепки кожи о кожу, вскрики и стоны, хныканья и всхлипывания… — Осаму! — охрипшим голосом зовёт его Чуя, дрожа так сильно, что едва ли не сводит мышцы… Он так чертовски близко, ему нужно просто ещё немножко, просто чуть-чуть… Дазай не глупый. Ему не нужно объяснять как доводить своего парня до экстаза. Хватает всего пары сильных толчков и очередного прикосновения к груди чтобы оргазм накрыл рыжего с головой. Он привык к тому, что это просто… как будто его постепенно нагревают, а затем он наконец загорается. Но в этот раз это больше похоже на прыжок с обрыва. Тепло разливается по его венам, узел скручивается внизу его живота почти болезненно приятно, голова кружится от того как часто он вздыхает.***
Когда рыжий приходит в себя, он уже в полном порядке, разве что немного опухший после слез. Дазай позаботился о нем… Как мило! Осмотревшись вокруг и самого парня не составляет труда найти, что очень приятно. Прошло много времени с тех пор, как они были партнёрами только на поле боя, и его больше не оставляют одного. — Осаму… Парень отзывается на свое имя, протягивая Чуе стакан воды. Накахара тратит какое-то время чтобы полностью восстановить контроль над своим телом. Это было хорошо. Пожалуй, они оба могут признать, что такая идея была стоящей. Но вот рыжий ещё не отомстил за все потраченные нервы за сегодня. Его руки тянутся к своему парню, притягивая ближе к себе, втягивая в новый поцелуй. Кожа Дазая без бинтов такая мягкая, это просто блаженство. Пальцы холодные, но для Чуи есть какое-то особое очарование в том, чтобы покрывать их поцелуями, наблюдая за тем как дергаются реснички партнера. Это мило, потому что как бы они не умалчивали это, на нежности Осаму реагирует очень эмоционально. Шатена сгребают в охапку, мягко укладывая на кровать. Запястья Дазая покрываются короткими поцелуями, постепенно скользя все выше и выше к ключицам, оставляя несколько ярких следов. Небольшое напоминание ему в будущем, что сегодня происходило. Осаму лежит смирно, разве что немного ерзая, когда поцелуи становятся чуть более ощутимыми. Чуя спускается ниже, на грудь, живот, а затем и бедра. Он уделяет невероятное внимание внутренней стороне бедра, лаская парня везде, кроме места где он хочет этого больше всего. Совсем скоро ему приходится прерваться чтобы схватить тюбик со смазкой, потому что растяжка будет долгой, а затем он возвращает ласки, проталкивая первый смазанный палец внутрь. Осаму разбито хныкает, цепляясь за плечи рыжего, но ему не больно. Когда они пробовали смену ролей несколько лет назад, тогда было не так хорошо. Но сейчас? Это великолепно. Дазая дразнят, прикусывая нежную кожу на ключицах, в то же время добавляя второй палец, сводя с ума тем, как медленно это происходит. И, боги, это работает точно так как это задумано. Потому что бедра нижнего дрожат, двигаются навстречу, требуя чуть больше, чуть сильнее… Щеки шатена редко бывают такого красного цвета, обычно там нет этих слез в уголках глаз, там нет крошечных плаксивых всхлипов. Но, все же, это мило. Накахара потирается костяшками о кольцо мышц, прокручивая запястье каждый раз, когда Осаму расслаблялся слишком сильно. Мышцы живота Дазая так напряжены, что он дрожит. Кажется, ещё чуть-чуть и он не выдержит такого перенапряжения. — О, брось, 'Саму, ты можешь это выдержать, — почти издевательски тянет парень, раздвигая пальцы внутри него, выбивая очередной полузадушенный стон. Постепенно это становится больше, поцелуи становятся чуть дольше, добавляется третий палец. — К тому же… Ты ведь можешь просто попросить меня, — видите ли, Чуя так редко слышит от партнёра хоть какие-то мольбы… Шатен мотает головой, отказываясь сдаваться так просто, зажмуривая глаза. Он чувствует как буквально течёт от всего что с ним делают, и он мог бы сам прикоснуться к себе, мог бы облегчить свои страдания, проблема лишь в том, что он не хочет. Его заводит хотя бы иногда не быть контролирующим ситуацию. К тому же, если с Дазаем что-то делают, это лишь значит, что он позволяет это делать. Сможет ли Чуя правда выдавить из него хотя бы крошечное «пожалуйста»? Он сомневатся. Но проходит пять минут, десять, а Накахара лишь дразнит его, аккуратно обводя простату пальцами, чтобы не позволять своему парню скучать вот так, продолжая ласкать каждый миллиметр кожи. В конце концов Чуя давит на самую чувствительную точку в нем, прикасается, но не двигается! — Чуя…! — Это почти больно, Осаму правда нужно ещё немножко. — Что такое, дорогой? Я тебя не понимаю… В глазах Дазая настоящее отчаяние… — Чуя… Пожалуйста! Вот оно. Накахара и в правду выиграл в этот раз. Услышать просьбу от шатена — все равно что выиграть джекпот. И он правда выиграл его. Впрочем, томить больше нет смысла. Вторая рука Чуи ложится на член парня, наконец-то позволяя кончить. Осаму трясет, по его щекам катятся слезы, но, боже, как же ему хорошо.