दुखी प्रेमी

Деви в привычной манере подводит глаза, придирчиво рассматривая себя в отражении зеркала.Хмурится. Голова болит, раскалывается на куски от возьни за окном. Близится Дурга-Пуджа. — Госпожа? — с волнением в голосе спрашивает Айшвария, но в ответ получает лишь наигранную девичью улыбку. — Дела не ждут, — поясняет Девия и выходит прочь. На ней алое сари, украшенное россыпью камней, что утяжеляют наряд, а на руке кольцо, что тянет сердце куда-то вниз. Более она не свободная госпожа Шарма, а просто жена губернатора Бенгалии. Кристиан уже давно сидит в столовой, завтракает, читая газету. — Доброе утро, — оповещает о своём присутствии девушка и усаживается поодаль, хватая спелое яблоко. Она игнорирует яичницу с сосисками и тостами, кои с удовольствием поглощает мужчина напротив. Слишком пресно, прямо как их брак. — Выглядишь просто невероятно, — отпивая чай, говорит де Клер, — куда-то собралась? Отныне всё его внимание приковано лишь к ней. — Хочу поехать в Калигхат, — неспешно отвечает Деви, анализируя мужа. Глаза смотрят на неё с прищуром, он хмыкает, будто бы пытается решить для себя говорит она правду или лжет. — Сегодня служба в честь приближающегося Дивали. — Никак не могу разобраться в ваших праздниках, слишком много богов, традиций… Слишком сложная культура. — И тем не менее ты спокойно говоришь, читаешь и пишешь на бенгальском, — замечает Дивия с упреком. Ей не слишком понятны мотивы мужа в его маленькой лжи, но вдаваться в подробности она не желает. Кристиан улыбается. Так открыто и лучезарно, что Деви тошнит. — Думаю тебе стоит остаться, — заключает мужчина, — ты выглядишь через чур бледной. Доктор Смит обещал сегодня осмотреть тебя, поэтому… — Он приедет только к вечеру, а я всего лишь хочу принести жертву и помолиться богине. Мне кажется, что это небольшая плата тому, что я и так сижу целыми днями в резиденции. Ее голова немного наклонена в бок, глаза устремлены только на губернатора, который крепко размышляет над её словами. Еле заметный кивок и Деви вскакивает с места, подзывая к себе Архата. Уже на выходе из дома Деви покорно принимает протянутую ей руку мужа и с его помощью садится в черную карету. Ей невыносимо душно, но открывать окно она даже и не думает. Не хочет ощущать на себе пристальные взоры прохожих. Кристиан о чем-то ей оживленно рассказывает, но она, погруженная в свои собственные мысли, лишь кивает. Безвольная кукла. И злится на саму себя. По приезде в храм, де Клер выходит первым, осматривается, оценивая ситуацию, и помогает спуститься супруге. Он просит её быть осторожной, на что Дивия лишь хмыкает, и мягко целует жену в уголок губ, поглаживая девичьи плечи, оставляя с ней верного Архата и двух преданных лишь ему солдат, но Деви и не возражает, они всё равно всегда брезгуют заходить в храм. В главной зале её встречает Рита-Шива и, поклонившись ему в намасте, Деви приветствует воплощение Шивы, вдыхая аромат благовоний. Они непринужденно беседуют об отстраненных темах, прогуливаясь по саду, когда на встречу им выходит Тхакур. Эрит улыбается девушке и, извиняясь, просит личной беседы с Ритой-Шивой. И Деви оставляет мужчин наедине, удаляясь в тень помещений. Аккуратно вышагивая в попытке миновать кровь на полу, Шарма не сразу понимает, что находится в помещении не одна. Её хватают сильные мужские руки и затаскивают в маленькую комнатку, предназначенную для отдыха брахмана. Рам целует её порывисто и несдержанно, притягивая к себе. Он шепчет ей о своей тоске и берёт её лицо руками, очерчивая линию скул. Деви посмеивается и льнет к мужчине, укладывая свою голову на его грудь. Головная боль проходит и, наслаждаясь, они стоят так неизвестно сколько. Наконец отстраняясь, девушка прикусывает нижнюю губу. Её терзают смутные сомнения и Рам видит это. — Что тебя тревожит, ракшаси? — спрашивает он, ожидая ответа.Она выглядит болезнено и это беспокоит мужчину. Но она молчит. Рам преодолевает расстояние между ними и пальцами хватает ее за подбородок, поднимая лицо вверх. Глаза красные от слез. Она кусает внутреннюю сторону щеки до крови. Ей бы так хотелось сказать ему правду, но она не может. Не может признаться в том, что ждет ребенка, их ребенка. — Нам нужно прекратить это всё, — негромко говорит Деви, а в голове " я так тебя люблю» Рам хмурится, сильнее сжимая её лицо в своих руках, смотрит в глаза, заглядывая в душу. — Ты лжешь, — выдыхает он, желая услышать её слова раскаяния, но она отрицательно мотает головой. — Я жду ребенка, Рам, — шепчет она, едва сдерживая дрожь в голосе, — от своего мужа, поэтому между нами ничего не может быть. Шарма убеждает себя, что так будет правильно. Для них двоих. Она отстраняется и спешно выходит из комнатки, захлопывает дверь и плачет. За дверью Дубей кричит проклятия и швыряет вещи. На ватных ногах Деви удаляется. Придерживается за каменные стены и плачет, сил не остаётся и она оседает. Её находит Сарасвати Басу. Обеспокоенная садится рядом и поглаживает дрожащие плечи подруги, обнимает, прижимая к себе рыдающую Дивию. Они сидят так какое-то время, пока Деви хоть немного не удается успокоиться. — У меня кровь не идёт с Пуджи, — всхлипывая, сообщает Шарма и Сара опускает глаза на её паллу, что прикрывает загорелый живот. Она с недоверием смотрит на подругу — Чертовы Дубеи, выплевывает Басу, — чтобы их потомки повырезали друг друга… Он знает? Деви отрицательно качает головой, сильнее цепляясь да руку подруги, которая уже намеревалась пойти к брахману. — Он не должен знать, — говорит Деви, — Рам непременно попытается что-то сделать и найдет себе лишь пулю. Кристиан убьёт его. Сара крепко обнимает её и гладит по волосам, успокаивая. — Дюжина может признать этого ребенка. — Даже если все двенадцать семей и узнают о происхождении этого ребенка никто не решит действовать против поданного английской короны. Это верная смерть. Все молчали, когда дочь всемогущественной Видии Басу зачла от Раджа Дубея. Молчали и наблюдали как Радху отдают Анилу, тут все не посмеют сказать и слова. Деви утирает слёзы и берет руки Сара в свои. — Клянись, что никому не скажешь, — просит она и подруга кивает. — Так будет правильно, — то ли себе, то ли ей говорит Деви и, поднимается на ноги, торопясь к выходу. — Едем, — деловито говорит она Архату, усаживаясь в карету, и они отправляются в резиденцию. Вернувшись домой, она обнаруживает доктора Смита в компании супруга. До назначенного времени ещё три часа и, наигранно улыбаясь, Шарма кивает в знак приветствия, отправляясь к комнатке в сопровождении мужчин. Пожилой джентельмен омыл руки, закатав свою накрахмаленную рубашку до логтей и трясущимися руками достал приборы из саквояжа, приступая к осмотру. Он прикладывал холодные приборы к её животу, ощупывал живот и задавал тысячи вопросов о головных болях и самочувствии, что начинало порядком раздражать Дивию. — Беременна! — радостно хлопнул в ладоши мужчина и, напевая себе какую-то мелодию, принялся выписывать что-то на бумажке. Стоящий в другом конце комнаты, Кристиан сдержанно улыбнулся. И приняв поздравления, приказал проводить доктора. — Три месяца, — уставившись на каракули, прочел Кристиан. Он осторожно прошел к кровати и, взяв холодную руку деви в свою, поцеловал тыльную сторону её ладони. — Он не мой, не так ли? — с какой-то грустью спрашивает мужчина, ожидая хоть каких-то извинений от неё Деви ухмыльнулась. — Он не твой, этот ребенок мой, — улыбается она, смотря как некогда спокойный Кристиан рвет и мечет, — и только мой Он скидывает всё с женского туалетного столика на пол, переворачивает её письменный стол и швыряет стулья. Губернатор кричит так громко, что напуганные слуги боятся шелохнуться со своих мест. — Кто отец? — кричал он, но она молчала, молча поднялась и холодно взглянула на него. Ог отчаянно хотел ударить её в эту секунду, чтобы ей было так же больно как и ему, но не мог. Подошел совсем близко и, схватив за подбородок, приблизил ее лицо. — Как только ты родишь, я отошлю этого ублюдка так далеко, что ни ты, ни твоя дюжина не сможете отыскать его, — он цедил каждое слово, выплёвывая ей прямо в лицо, наблюдая страх. Она боялась не за себя, беспокоилась за маленькую жизнь внутри себя. — но я рискну, что дюжина и не знает о существовании этого ребенка, — хмыкнул де Клер, — или считает, что он мой, а это значит, что никто не помешает мне избавиться от этого бастарда, — его улыбка растягивается на одну сторону, и Деви знает, что ничего хорошего ей точно ждать не стоит. Де Клер отпускает её и берёт себя в руки, решив, что немного перегнул.Его желваки ходят ходуном и он уходит, захлопывая за собой дверь. В поместье он не возвращается три дня. К ней не пускают ни Айшварию, ни Архата. Охранники разворачивают Сарасвати Басу. Деви остается совсем одна под присмотром английских военных. Она не более, чем заложница этих стен, лишенная общения, однако кормят её всё так же роскошно, словно диковинную птицу в клетке, и от этого Дивию тошнит еще больше. Де Клер возвращается в поместье в ночи, заходит к ней в комнату и стоит какое-то время над спящей женой, наблюдая. Его терзают смутные сомнения и, балансируя на середине, он обдумывает, что же ему сделать. С одной стороны она предала его за что должна была поплатиться. Раздевать и избивать жену на всеобщее обозрение, он конечно не собирался, но Викторианская мораль, ставившее во главу всех ценностей брак, требовала от него жестких мер. Но с другой стороны… она ему слишком нравилась. Он не мог позволить себе сотворить нечто столь ужасное. Де Клер убирает темную прядь с ее лба и уходит. О его присутствии Деви узнает, учуяв стойкий запах его духов в своей комнате. Она даже не удосуживается одеться и, выбегая в одной лишь ночной сорочке, бежит к его кабинету. Заперто. Она громко стучит и требует аудиенции, но ничего. Они обитают порознь ещё около месяца, когда наконец-то верная лорду Диана не оповещает её об их совместном ужине этим вечером. И Шарма принимает это приглашение. Она намеренно опаздывает, надеясь вывести мужчину из себя, но Кристиан спокоен. Отодвигает ей стул, ухаживает и справляется о её самочувствии. — Меня не выпускают из поместья, — игнорируя его вопросы, говорит Деви, — я сижу здесь как заложница. — Ты больше не сможешь покинуть этих стен без моего сопровождения, — промакивает уголки губ Кристиан, отпивая из своего фужера. — Так же в моё отсутствие никто не может посещать тебя без предупреждения. Это самое мягкое наказание из всех, что я мог бы применить к тебе. Будь мы в Англии, Дивия, тебя бы давно выпороли на площади и сослали бы в самый дальний монастырь или на каторжные работы. — Вероятно, я должна поблагодарить тебя, — ухмыляется Шарма, откладывая столовые приборы. — Что касается этого ребенка, — игнорируя её реплику, выдыхает Кристиан, — он будет считаться моим. В Англии он получит мою фамилию и все земли, коими я владею, после моей смерти, в Индии он сможет продолжить род Шарма и наследовать все шахты и резиденцию твоей семьи, госпожа Басу подписала все соответствующие бумаги. Перед ней кладут стопку бумаг и Деви видит печати Видии и Раджа. Они официально признавали Деви главой рода и признавали её ещё нерожденного ребенка вне зависимости от пола наследником Шарма. — Через месяц состоится приём в честь ребенка, — уходя говорит мужчина, — поэтому, если захочешь заняться приготовлениями, Диана с радостью поможет тебе в организации, — Кристиан кивает на прощание и оставляет её одну. Весь месяц проходит в подготовке мероприятия крайне быстро и, довольно осматриваясь, Деви удовлетворительно выдыхает, присаживаясь. На шестом месяце беременности живот заметно вырос и, ощущая пинки ребёнка, Деви тяжело вздыхала. Малыш был слишком активным. Гости должны были начать прибывать с минуты на минуту и, раздавая последние поручения, Шарма принялась приветствовать гостей. Идея о подобного рода приеме ей категорически не нравилась и, натянуто улыбаясь, Деви принимала поздравления и комплименты гостей, ожидая скорейшего конца. В первые же минуты знатные дамы утомили ее историями о своих беременностях и, утомленная, она была благодарна приехавшей Сарасвати, что смогла утащить её из общества английских женщин. Весь вечер она напряженно осматривала зал, выглядывала Рама. Деви не знала хотела бы она сейчас его видеть или нет, смогла бы не заплакать при нем, но продолжала выискивать родные глаза. — Он не придет, — шепнула Сарасвати, — Дубей не высовывается из храма уже третий месяц, только сидит в своей конуре и общается с духами, никого не принимая, — и Деви понимающе кивает. Извиняется и, оправдывая свой уход тошнотой, уходит прочь. Ей слишком грустно. Остаток своей беременности она проводит за написанием писем. На конвертах нет ни адресата, ни имени отправителя, лишь только нумерация. Она чувствует, что ей осталось совсем недолго, хоть доктор Смит и убеждает её в обратном, но Деви старательно выводит буквы на бумаге, запечатывает и прячет в книге. Она пишет последнее письмо, уже тужась, буквы получаются неровными, но ей не до этого. Она должна успеть, но уже не в силах писать. Роды проходят слишком болезненно и, выталкивая из себя ребенка, Деви улыбается, смотря на сына. Служанки омывают кричащего младенца, укутывают в одеяльца и несут де Клеру. На него с интересом смотрят два разных глаза — серый и зеленый, и Кристиан всё понимает. Он передает малыша кормилице и торопится в покои Деви, она лежит, не двигаясь. В окровавленной руке недописанное письмо, адресованное Раму Дубею и Де Клер не решается его читать, лишь сухо просит помощницу доставить конверт его получателю. — Сэр, — хмурится женщина, оправляя очки, — есть ещё это, — она протягивает губернатору книгу индийских сказок, — ваша жена просила отдать это Кайрасу, так она назвала сына… — Кристиан кивает, забирая сборник. На рассвете одна из девадаси, просовывая под дверью письмо, громко постучится в покои господину Дубею, и поспешит улизнуть. Обозленный на весь мир, Рам Дубей, решит порвать его, но узнав почерк Деви, жадно вчитывается в кривые строчки, скорее торопясь в поместье губернатора. В письме долгие извинения, испачканные кровью, и одна недописанная ею просьба. Но было уже слишком поздно. Корабль генерал-губернатора уже давно отплыл со всей семьей Кристиана де Клера на борту.