Сансара / 輪迴

Впервые конец приходит в городе И. Его кровь бежит по венам, напевая знакомую мелодию, сверкают клинки, пока он уворачивается и наносит удар, парирует и ранит. Он знает, какое у него выражение лица — заостренные зубы обнажены в оскале, а в темных глазах мерцает восторг. И почему бы ему не наслаждаться? Ему знаком этот танец, уже тысячи раз он кружился под звон стали. Затем меч его Даочжана выскальзывает у него из руки, и он не может сдержать сорвавшийся с губ рык. У него в ушах стоит гул, и он крепче стискивает Цзянцзай и кидается на одетого в белое заклинателя перед ним, в отчаянии атакуя того. Остальное, как говорится, всем известно: Сюэ Ян умирает с пронзенной грудью, все еще сжимая последний подарок Сяо Синчэня. ---- Вторая смерть приходит намного быстрее. В один момент он стоит на коленях в мертвом разлагающемся городе, наблюдая, как его жизнь утекает на каменистую землю… а в следующий он все еще на коленях, но вокруг светло и шумно, а фантомная боль в его левом мизинце внезапно становится реальной. Повозка, стуча колесами, уезжает от него вдаль. Он не задается вопросом, куда делись остальные его раны или почему он такой слабый и хрупкий. Все, что он знает: что-то глубоко внутри него мучится, а его рука горит болью, а Чан Цыань сейчас скроется. Он заставит его заплатить. Он пронзительно кричит и кидается вслед за повозкой. Глаза Чан Цыаня удивленно распахиваются в отвращении, когда его догоняет окровавленный ребенок. Сюэ Ян цепляется одной рукой за деревянную облицовку повозки, готовясь забраться внутрь и вонзить зубы в горло мужчине, когда воздух взрезает резкий свист. Кнут высекает новую линию огня на лице Сюэ Яна, и тот беспомощно разжимает пальцы. Он падает, а повозка все еще катится вперед. Он кричит, когда по его искалеченной руке проезжают во второй раз. Еще один вопль вырывается у него из груди, когда деревянная щепка цепляется за его одежду и снова утаскивает его под колеса. Вскоре после этого он прекращает кричать. Его изувеченное тело тащится по улицам. ---- Следующие несколько смертей ненамного лучше. Он гонится за повозкой, выкрикивая обещания кровавой расправы. Он подкрадывается к Чан Цыаню, забираясь в заднюю часть повозки и прячась, пока не представится случай. Он забирается на крышу соседнего здания и бросается на мужчину с зажатой в здоровой руке заостренной палкой. Он сражается зубами, ногтями, камнями, палками и один раз украденным кухонным ножом. Это не имеет значения. Семилетнему Сюэ Яну не удается отомстить Чан Цыаню на улицах Юэяна. Он умирает многими способами: его переезжают, избивают до смерти, зарезают мечом телохранителя, его разрывает на части стая бездомных собак. Худшие смерти занимают несколько недель. Он умирает от голода после того, как полученные травмы оставляют его неспособным прокормить себя. Однажды затягивается его лихорадка, пока раны гноятся и чернеют. Он начинает идти на большие риски. Он не понимает, почему просыпается в этом жалком крошечном тельце каждый раз, когда умирает. Но он уже привык к этому и собирается заставить Чан Цыаня страдать за каждую боль, испытанную Сюэ Яном в первую жизнь и все эти последующие коротенькие жизни. Этого не случается. Он сбивается со счету, сколько раз он уже пытался. В конце концов ярость и страдание, горящие у него внутри, затухают в тупую пустую боль. ---- Он снова стоит на коленях и кричит. Он устал. Он не гонится за чертовой повозкой. Он не петляет извилистыми переулками и не догоняет их у городских ворот. В этот раз Сюэ Ян утыкается лицом в искалеченные руки и рыдает. Когда он заканчивает плакать, солнце уже садится. На другой стороне улицы мужчина зажигает висящие на козырьке крыши его лавки фонари. Сюэ Ян смотрит на него, и огни мерцают сквозь слезы словно звезды. Звезды. Он вспоминает нежную улыбку и теплый голос и элегантные руки, сжимающие меч, истекая кровью. Он много чего вспоминает. Что-то внутри него мерзко сжимается. В эту ночь в той лавке случается пожар. На утро обнаруживают того мужчину и его семью: их почерневшие кости в обугленных останках их дома. Также находят еще одно обгоревшее до неузнаваемости крошечное тельце, съежившееся в углу среди пустых сосудов из-под масла. ---- Его следующая жизнь намного длиннее. Он уже не особо помнит детали его первоначальной жизни, учитывая недавние жизни и смерти, наводняющие его мозг. Но теперь он старается вспомнить как можно больше и пройти тот же кровавый путь к городу И. Это тяжело, даже когда он заставляет себя вспоминать полузабытые сцены: большинство людей, которых преследовал, места, которые терроризировал, их имена и названия с самого начала не были чем-то стоящим, чтобы запоминать. Он делает пометку на будущее просить будущих жертв представляться перед смертью. Свое детство он проводит, стараясь держаться в тени, чтобы избежать подозрений, скрываясь в перерывах между преступлениями в переулках и заброшенных домах. Он ворует, он грабит, он убивает. Он увивается возле Цзинь Гуанъяо. Он восстанавливает Стигийскую тигриную печать. Он расправляется с семейством Чан. Когда Сяо Синчэнь прибывает, чтобы привлечь его к суду, Сюэ Ян может только пялиться. Время и смерть урезали его память, оставляя только мимолетные впечатления. Улыбка. Пару слов, произнесенных тихим шепотом. Движения длинных искусных пальцев, латающих изношенное одеяло. Мужчина, которого он помнит, был изящным и неземным, не от мира сего, но добрым. Мужчина, стоящий перед ним, этот мужчина из плоти и крови и кости и дыхания — он воплощение всех этих вещей и много больше. — Даочжан, — шепчет Сюэ Ян, опуская дрожащий меч. Сун Лань тут же пронзает его насквозь своим Фусюэ. ---- После этого Сюэ Яна наполняет что-то сродне надежды. Методом проб и ошибок он выясняет, насколько он может отклониться от своих прошлых действий и все равно очутиться с Даочжаном в городе И. Если в одной жизни все идет не по плану, он перерезает себе горло Цзянцзаем. В конце концов, у него в распоряжении вечность. Следующие несколько сотен жизней Сюэ Ян проводит в городе И, пока воспоминания не начинают смешиваться и кровоточить, словно образы на картине, оставленной в дождь. Иногда он находит и убивает А-Цин еще до того, как та встретит Даочжана. Но в этих жизнях его Даочжан меньше, грустнее. Он реже смеется и чаще плачет. Это не то. Так что Сюэ Ян перестает убивать девчонку. В другие разы он разыскивает Сун Ланя, прежде чем тот разрушит жизнь Сюэ Яна с его Даочжаном. Поначалу у Сун Ланя есть преимущество, и Сюэ Ян привыкает к ощущению холодной стали Фусюэ, пронзающей его плоть. В конце концов, многовековой опыт берет верх, и Сюэ Ян с легкостью расправляется с бродячим заклинателем в каждой битве. Оказывается, это не имеет значения. Убийство Сун Ланя выигрывает ему в лучшем случае еще несколько лет. Недели, месяцы, годы непрерывной паранойи, страха и постоянного осознания, что в любой момент все может пойти прахом. Как бы глубоко он ни прятал скелеты своего прошлого, в итоге они всегда всплывают на свет, словно сама вселенная против него. До А-Цин доходят какие-то слухи на рынке, и она узнает его, сам Сюэ Ян по неосторожности раскрывает себя, или какая-то дурацкая случайность приводит к тому, что он касается своей раненой рукой Синчэня. Тогда все неизбежно катится к черту. Так что он избирает другой подход. На протяжении многих жизней Сюэ Ян отчаянно старается быть хорошим на момент прибытия в город И. Никаких убийств (кроме, разве что, Сун Ланя), никакой резни, ни единого мелкого преступления. Он пытается жить в городе честной жизнью, прикусывая язык или стискивая зубы, чтобы избежать драк. Все, что угодно, лишь бы остаться рядом с Даочжаном подольше. Что угодно, лишь бы увидеть его улыбку. Каждый раз, когда Синчэнь узнает правду, это ранит. Даже если Сюэ Ян буквально сотни лет не занимался всем этим отравлением трупов. Даже если он сглаживает свои острые углы и прячет когти и проводит время в городе И, наслаждаясь домашней жизнью, Синчэнь все равно отшатывается в ужасе, когда узнает, что жил с хищником. Иногда они оба погибают в последующей стычке. Иногда появляется Сун Лань и тоже умирает. Сюэ Ян начинает позволять Синчэню убить себя, но после одной жизни, когда Синчэнь оборачивает Шуанхуа на себя и они оба истекают кровью в грязи, он перестает видеть в этом смысл. Он снова начинает сражаться и наслаждаться яростным трепетом, когда они с его Даочжаном кромсают друг друга на куски. Умирать не так плохо, если они уходят вместе. ---- Ему наконец приходит в голову, что, возможно, отчасти отвращение Даочжана исходит от того, как легко он лжет. В следующий раз Сюэ Ян пробует безжалостную честность. Как только его раны заживают, он раскрывает свою личность и кидается к ногам своего Даочжана, моля о пощаде. Оказывается, пощада в представлении Даочжана — это связать его и привести в Цинхэ, чтобы представить суду. В этой жизни Сюэ Ян умирает с криками после дней пыток. По крайней мере, он получает несколько новых идей для следующего раза в роли ручного монстра Цзинь Гуанъяо. ---- Он пробует другой вид честности. Он перестает врать самому себе и всматривается в водоворот эмоций внутри него. Он отодвигает в сторону непрерывно вопящую ярость, раскрывает множественные чувства, которым не знает названия, и там, среди бьющегося внутри страха быть отвергнутым, он находит его. Оно горит горячим углем, это яростное ревнивое желание сохранить все, что связано с его Даочжаном. Сюэ Ян называет это любовью и горько смеется. Проснувшись в городе И, он называется своему Даочжану фальшивым именем. Признание в любви, однако, которое он произносит звездной зимней ночью спустя несколько месяцев, настоящее. В ответ Сяо Синчэнь склоняется, чтобы поцеловать его, и тепло разливается внутри у Сюэ Яна. Но прежде чем их губы встречаются, его Даочжан колеблется. Тень проходит по его лицу, и он отстраняется, бормоча: “Нет. Я не могу. Прости”. Сюэ Ян не знает, что происходит дальше. Что-то темное и отвратительное разгорается внутри него, и он вскакивает на ноги. Следующее, что он помнит — его Даочжан стоит под ним на четвереньках. Он умоляет надломленным голосом, и каждое “пожалуйста, нет, прекрати” сопровождается болезненными стонами. Сюэ Ян, немного запоздало, понимает, что он трахает своего Даочжана, не осознавая этого двигая бедрами. Одной рукой он держит Синчэня за волосы, а другой приставляет Цзянцзай к его горлу. Его Даочжан такой узкий, содрогающийся в судорогах вокруг его члена. Сюэ Ян открывает рот, чтобы сказать ему это, но все, что у него получается выдавить, это: “Блять”. Рука, держащая меч, начинает дрожать, и Синчэнь, зашипев, дергается. Сюэ Ян сильнее дергает его за волосы, выгибая его шею так, чтобы видеть тонкую линию пореза. Он наклоняется слизнуть кровь, выступающую алыми бусинами. Он содрогается и стонет. То же делает и его Даочжан. Сюэ Ян обводит языком бледный полумесяц на его горле, прикусывая нижнюю часть его челюсти. Он слизывает с лица своего Даочжана кровавые слезы. Они почти такие же вкусные, как конфеты. Он не может насытиться. Он выходит и полутащит, полутолкает Синчэня, чтобы тот оказался на спине. Он снова трахает его, игнорируя протесты и вычерчивая кровавые линии на его теле, и с каждой свежей отметиной его Даочжан стонет и сжимается на нем. “Мой, полностью мой,” — думает Сюэ Ян и кончает с безмолвным криком, впиваясь пальцами в рану на груди его Даочжана. Он падает вперед, тяжело дыша. Их лбы почти соприкасаются, и он наконец может как следует посмотреть на лицо своего Даочжана. Боль, страдание, ужас, страх… отвращение. Сюэ Ян все еще держит свой меч. Он садится, поднимает руку и проводит Цзянцзаем по своему горлу. Кровь хлещет из раны, пока он умирает, все еще глубоко внутри Сяо Синчэня. ---- Повозка проезжает по его руке. Его тошнит, и он еще долго тяжело дышит после того, как его желудок опустел. Он бьется головой о землю. Он не понимает, с чего вдруг так себя чувствует. Не в первый раз он взял то, что хотел. Какое ему дело до желаний других людей? О, осознает он. Его Даочжан не такой, как другие люди. Сюэ Ян представляет, как сидит у него на коленях, оседлав его член, пока Даочжан прижимает его ближе и просит его: “Продолжай, не останавливайся”. Он хочет, чтобы его Даочжану это нравилось. Он хочет, чтобы кто-то еще горел той же отчаянной нуждой, что и он. Что ж. Он фыркает. Он разберется с этим позже. Прямо сейчас он тот еще потрепанный семилетний мальчишка. Он вытирает с лица сопли, перевязывает кровоточащий мизинец куском ткани и отправляется в дорогу. Годы спустя он снова в городе И. Он выжидает, прежде чем сделать свой ход. В этот раз он не выпаливает: “Я люблю тебя”. Вместо этого он задерживает касания чуть дольше, садится чуть ближе, смеется чуть громче над каждой глупостью, которую говорит его Даочжан. В первую зиму он каждую ночь разочарованно стискивает зубы, лежа в кровати в одиночестве. Во вторую зиму он почти готов сдаться и уйти на мороз умирать какой-нибудь драматичной смертью страдальца, когда наконец, в одну ночь, Синчэнь наклоняется и касается его губ своими. В их первом поцелуе нет ничего выдающегося. Синчэнь лишь коротко чмокает его, после чего отстраняется, уже готовый извиняться. Сюэ Ян хватает его лицо обеими руками и затыкает его своим ртом. Их второй поцелуй неистовый. Сюэ Ян вкладывает тысячи жизней, полных отчаяния и желания, в движение своих губ, в касание зубами нижней губы Синчэня, в то, как он сплетает их языки, словно чтобы найти и поглотить саму сущность Синчэня. Когда он наконец отстраняется, они оба тяжело дышат. После этого он пристально изучает выражение лица своего Даочжана. Поэтому он видит каждое движение и гримасу расцветающего ужаса, когда Синчэнь пересчитывает пальцы, все еще лежащие у него на щеках. Его Даочжан сбито выдыхает два слога. Сюэ Ян ничего не произносит, но то, как он замирает, а потом отдергивает руки, говорит лучше любого признания. И так, еще одна жизнь заканчивается кровопролитием и трагедией. ---- Он пытается снова. И снова. И снова. Наконец, у него на руках карта к сердцу его Даочжана. Его надежды, мечты, страхи, сожаления. Он узнает, где пофлиртовать и поддразнить, и где надо говорить своим самым проникновенным голосом. Он находит пустые пространства в сердце Синчэня, старые раны, в которые он может зарыться и сплестись с раненой плотью. Он узнает, как заставить себя принять нужную форму, чтобы заполнить эти дыры, и как заставить своего Даочжана полюбить его за это. Он также узнает все про их тела. Он знает, как сделать их первый раз идеальным: какие прошептать слова, что сделать, чтобы его Даочжан хватал ртом воздух под его прикосновениями. У него уходит полвека, чтобы все сделать правильно, но это он тоже узнает: лучший способ склонить его Даочжана отбросить все сомнения и дать Сюэ Яну то, чего он действительно хочет, после этого первого вечера нежных, робких ласк. Он узнает, как подстегнуть и когда притвориться, пока наконец Сяо Синчэнь не затыкает ему его грязный рот, нагибает над их кухонным столом и трахает, пока он не заплачет. Шаг за шагом он уничтожал вину и тревогу мужчины, пока его Даочжан не начал лишь спокойно улыбаться, заставляя Сюэ Яна каждую ночь молить о пощаде. Во всех этих жизнях их домашний уют неминуемо разбивается вдребезги. Не важно, как яростно Сюэ Ян любит, не важно, как тепло Сяо Синчэнь любит его в ответ, семена трагедии были посажены задолго до того, как они ступили в город И. Что бы он ни делал, заканчивается все одинаково. Примерно три года. Однажды ему в голову приходит мысль, пока он пытается засунуть свои внутренности обратно в тело, а его Даочжан всхлипывает и колотит кулаками по груди Сун Ланя: жизнь, полная страданий, океан крови, и все это ради всего лишь трех лет счастья? ---- Все необязательно должно быть именно так. Сюэ Ян пытается направить свою судьбу по другому курсу, у него в голове раздается хор из а что, если, быть может, возможно. Поэтому он оставляет храм Байсюэ в покое. В этот раз Сун Лань не оказывается ослеплен. Сяо Синчэнь не отдает ему свои глаза. Сун Лань не захлебывается всепоглощающим горем и не разрывает их связь. Сюэ Ян наблюдает, как они вдвоем странствуют по миру, пока его не одолевает ревность и он не атакует Сун Ланя. Последующее сражение проходит в формате двое на одного, и Сюэ Ян погибает с удовлетворением, зная, что урод в черном тоже не уйдет живым. Он еще несколько раз пробует тот же подход, но если травма храма Байсюэ не проводит между ними черту, Сяо Синчэнь и Сун Лань неразлучны. Все его попытки разлучить их, убить Сун Ланя и заменить его, хитростью заставить Сяо Синчэня оставить его — все они заканчиваются тем, что один или оба мужчин приходят за ним. В тех жизнях, где они ловят его, он видит что-то другое в глазах своего Даочжана. Этот человек отличается от того, который однажды отказался вынести смертный приговор и вместо этого привел преступника на суд к кому-то другому. Этот человек — не тот одинокий Даочжан, которого он знает лучше всех, который плачет кровавыми слезами и позволяет Сюэ Яну вонзать когти в свое сердце. Этот человек — тот, кто больше не верит в правосудие великих кланов, человек, который, схватив убийцу, с тяжелым сердцем и выражением лица отсекает злодею голову. ---- Однажды, ведомый каким-то болезненным любопытством, он целую жизнь душит свои жестокие импульсы. Он с осторожностью следует за двумя заклинателями, не раскрывая себя. Каждый раз, когда порыв выпрыгнуть и разорвать Сун Ланя на части становится слишком сильным, он вместо этого режет ножом сам себя. Он убеждает себя, что слезы у него на глазах — от боли. Он смотрит, как они вместе строят жизнь. Они путешествуют по деревням, избавляя простой народ от зла, и всюду, куда они ни пойдут, люди воспевают в их честь эти тупые строчки. Сюэ Яна от этого тошнит. В этой жизни Сяо Синчэнь и Сун Лань остаются полностью и до конца преданными друг другу. Они вместе стареют. Они основывают клан, о котором всегда мечтали. Их клан остается маленьким и скромным, но его члены храбры и справедливы. Годы пролетают незаметно. В конце концов время берет свое. Однажды на ночной охоте Сун Лань не успевает уклониться от атаки голодного призрака. Рана воспаляется. После того, как силы Сун Ланя оставляют его и он уходит в иной мир, Сяо Синчэнь отказывается от еды и начинает медитировать, чтобы приблизить свое воссоединение с любимым. Он умирает с улыбкой на лице. Сюэ Ян чуть не плачет от облегчения, когда это наконец заканчивается. Для него здесь нет места. Он перерезает себе горло и движется дальше. ---- Если храм Байсюэ — не тот переломный момент, значит, поворотная точка должна лежать раньше. Он найдет ее. Он обязан. Он систематически воспроизводит события своей первоначальной жизни, отклоняясь от истории все раньше и раньше. Он пробует не убивать клан Чан, чтобы его Даочжан и Сун Лань больше не преследовали его за совершенные преступления. Это срабатывает даже слишком хорошо. Репутация темного заклинателя и лакея Цзинь Гуанъяо заставляет их отклонить его предложение дружбы. Он снова пробует пощадить клан Чан, но в этот раз он компенсирует это несколькими зверскими военными преступлениями. Все во славу Ланьлин Цзинь, конечно. Двое бродячих заклинателей приходят за ним, но с политическим переворотом на фоне. Все идет не по плану. Он не знает, чего еще он ожидал. Он пробует вообще избегать Цзинь Гуанъяо. Теперь он просто еще один скучный жалкий преступник, которого забудут еще до заката. Он терпеть не может быть скучным. Он все продолжает, ступая назад по жизни, пока ему не начинает казаться, что он живет жизнь в обратную сторону. На каждом распутье, на каждом возможном поворотном моменте он пробует каждый выбор, который может привести его к его Даочжану. Сун Лань всегда встает у него на пути. Только море крови может смыть эту связь, узнает Сюэ Ян, но он так и не понимает, как сделать это, оставив его Даочжана по большей степени невредимым. ---- Что, если бы Сун Ланя изначально не было? Чтобы выяснить, Сюэ Ян убивает Сун Ланя до того, как Сяо Синчэнь спускается с горы. К этому моменту он знает, где нужно быть, чтобы встретиться своему Даочжану в его странствиях. И вот, в один день, Сяо Синчэнь стоит перед преступником из Куйчжоу. Он улыбается, но в его глазах это не отражается. — Прошу меня простить, — говорит он и удаляется, словно соринка на ветру. Сюэ Ян следует за ним всю эту жизнь и последующие. Даочжан Сяо Синчэнь плывет по миру, держа всех, включая Сюэ Яна, на расстоянии вытянутой руки. Он по-прежнему вежливый и неизменно добрый, он так же зарабатывает себе титул защитника простого люда, он так же сражает демонов и монстров с неумолимой грацией, но чего-то не хватает. И как Сун Ланю удалось спустить этого парня с небес на землю, думает Сюэ Ян. Что такого может быть у Сан Ланя, чего нет у него? ---- Следующий отрезок вечности он проводит, наблюдая за их первой встречей со всех мыслимых углов. Он практикует слова, которые говорит Сун Лань, все его выражения лица, даже то, как он держится. Когда он наконец готов, он убивает Сун Ланя за день до того, как тот должен встретить Сяо Синчэня. Не так уж плохо, думает Сюэ Ян, надевая его черную одежду и привязывая к поясу Фусюэ. Его встреча с Сяо Синчэнем идет не по сценарию почти сразу же. Его Даочжан должен улыбнуться и нерешительно пригласить его на обед в ближайшее заведение. Вместо этого он улыбается тепло, как никогда, но приглашения не следует. Сюэ Ян в замешательстве что-то бормочет и отступает. Жалок, фыркает он про себя. Краснеющая барышня и то бы справилась лучше. Он глотает последние капли яда, который использовал, чтобы избавиться от Сун Ланя, и пробует еще раз. Не имеет значения, как, по его мнению, хороши его актерские навыки. Что-то не так, какое-то тонкое различие между ним и настоящим Сун Ланем, и он не может понять, что это. Что бы это ни было, его Даочжан это чувствует, и их разговор всегда за считанные минуты сворачивает с пути. Горький вкус яда становится слишком привычным. Еще один тупик. ---- Поэтому он пытается спустить своего Даочжана с небес другим способом. Когда Сяо Синчэнь спускается с божественной горы, Сюэ Ян поджидает его. Он подливает ему вино в бокал в надежде, что это сделает юношу более податливым. Когда это не удается, он пробует более экзотические субстанции: порошки и зелья, чтобы помутить дух, притупить разум или вызвать отчаянно горящую похоть. Сюэ Ян пробует все меняющие сознание смеси, о которых только слышал, и даже сам изобретает парочку. Похитить молодого Даочжана, чтобы более эффективно проводить свои тесты, выглядит единственно разумным выбором. Каждую жизнь его эксперименты порождают разного Даочжана. Большинство версий выходят плохими — вещества, которые он дает им, разрушают их разум или уничтожают их тело. Он умирает вместе с ними. Он бесконечно предан. Даже те, что не разрушены до конца, но сломаны в достаточной степени, чтобы любить его, все равно… не совсем то. Они могут улыбаться ему или гладить его по волосам, как он любит. Они могут принимать его голодные, отчаянные объятия. Самые лучшие будут обхватывать губами его член и покорно сглатывать. Но все равно каждый из них покрыт трещинами не там, где нужно. Он пробует вырывать их глаза. Это все еще не то. ---- Он не знает, как долго уже этим занимается, пойманный в бесконечный цикл смерти и возрождения. Он так устал от охоты. Он устал ловить луну в отражении воды. К черту Даочжана Сяо Синчэня. К черту все. Он берет свою ненависть и вытачивает из нее оружие. В этот раз, восстановив печать, он не останавливается на убийстве клана Чан. К тому моменту, когда ядовитая стрела минует его гарнизон и вонзается ему в сердце, три четверти заклинательского мира мертвы, а сельская местность объята огнем. Многие жизни учебы позволяют ему превзойти даже гений Вэй Усяня. Он самый могущественный темный заклинатель, когда-либо ступавший на землю. Никто не выстоит против него. Устраивать конец света наскучивает. Он поджигает себя на заре цивилизации. Он топится в море кипящей смолы. Он открывает расщелину, поглотившую целый город, и швыряет себя в глубину. У него заканчиваются военные преступления, которые он еще не совершал. Как бы много он ни разрушал, дыра у него в сердце никуда не девается. ---- Какая-то дикая, отчаянная мысль приводит его к тому, чтобы провести жизнь, стараясь быть хорошим, раздумывая, уберет ли это боль у него внутри. Это глупая идея, он это знает, но, судя по всему, он проводит вечность, цепляясь за непродуманные схемы. У него нет плана, он просто плывет по течению. Каждый раз, открывая рот, он спрашивает себя, что бы на его месте сделал его Даочжан. Сюэ Ян умирает от пневмонии в возрасте семидесяти четырех лет, окруженный детьми и внуками. Его жена держит его за руку, когда он закрывает глаза в последний раз. Он умирает одиноким, заскучавшим и неудовлетворенным. ---- Следующие несколько раз он пытается быть чуть менее хорошим. Никаких убийств, никаких заговоров. Он держится как можно дальше от Цзинь Гуанъяо. Вместо этого он совершает мелкие кражи, предается пьяному разгулу по ночам, провоцирует несколько драк, треплется и выводит из себя всех, кого только можно. Что угодно, лишь бы почувствовать себя живым. Он ложится в постель с каждым, кто согласится. Он закрывает глаза, когда они трахаются. Он прикусывает язык и проглатывает имя, которое даже после всего этого времени у него на губах. Он все равно чувствует пустоту. Во всех этих жизнях он умирает молодым. Иногда он вскрывает себе вены или перерезает горло, иногда прыгает с самого высокого здания в городе. Он обязательно старается залить все кровью. Пусть кто-нибудь другой за ним прибирается. В другие разы суицида недостаточно, чтобы удовлетворить монстра у него под кожей. У него внутри все зудит с жаждой к насилию, настоящему насилию, такому, которое можно разделить только с кем-нибудь другим. Ему необходимо приятное ощущение крови, капающей у него с рук, глухой хруст ломающихся костей, животный инстинкт наброситься на ближайшую цель и сражаться, сражаться, сражаться. В такие времена он ищет проблем, предлагая свою собственную плоть, чтобы удовлетворить жажду крови. Проблемы находят его во многих формах: нож в живот, удар по голове, проклятье, пожирающее его плоть. Однажды, перед концом, кто-то вырезает ему глаза. От ощущения крови и стекловидной жидкости, струящихся по щекам, что-то внутри него надрывается, и он смеется так громко, что начинает кашлять кровью. Он думает, что наконец-то понимает, как чувствует себя его бедный, глупый Даочжан, когда вырезает часть себя ради кого-то другого. К черту. Он не настолько благородный. ---- Он возвращается обратно в город И. Обратно к Даочжану Сяо Синчэню. Его Даочжану. Он все еще помнит, как все идет, какие слова сказать и что сделать, чтобы заставить мужчину снова влюбиться в него. Он боготворит своего Даочжана с таким ожесточением и абсолютной преданностью, что частенько ловит на лице Синчэня обеспокоенное выражение после их занятий любовью. Но тот никогда не знает, что спросить. В каком-то смысле они подходят друг другу. Сюэ Ян тоже не знает, что сказать. В тот день, когда в город И должен прибыть Сун Лань, Сюэ Ян подметает пол в их могильном доме. Рано утром он идет на рынок и приносит корзинку овощей. Он даже покупает любимые конфеты А-Цин, хотя у нее ужасный вкус и ей нравятся самые худшие вкусы. Он стирает одежду своего Даочжана и А-Цин. Затем он выходит во двор. Он достает Цзянцзай. Он перерезает себе горло. Увидимся в следующий раз, Даочжан. ---- Он делает это снова. Каждый раз, когда цикл проходит круг, он делает свой выбор. Он знает, какой конец у этой истории. Он знает, что его ждет. Что ждет их. Он может повернуть назад. Он отказывается. Он представляет свои кровавые следы на пути через саму вселенную, пустынный шрам, усыпанный костями и пеплом. Он представляет, как идет по дну ущелья в темноте, глядя на лунный свет, струящийся вниз с серебристого неба. Он представляет много всякого странного сентиментального дерьма. Иногда он думает о том, что его Даочжан делает после того, как они с А-Цин находят его тело. Плачет ли он кровавыми слезами? Скорбят ли они по нему? Он никогда не позволяет себе думать об этом слишком долго. Он напоминает себе, что это лучшее, что он когда-либо сможет получить. Сегодня Сюэ Ян лежит в траве у дороги в город И. Он истекает кровью. Ему больно. Он уже давно привык к этому. Он чувствует, как теряет сознание, и знает, что когда в следующий раз откроет глаза, он будет в постели Сяо Синчэня. Когда он проснется, он исказит свой голос. Он будет прятать свою изувеченную руку. Он будет улыбаться и смеяться и шутить со своим Даочжаном. Он выжмет каждую каплю радости из этой жизни, прежде чем она растворится у него на языке, как конфета. И когда это, как всегда, закончится кровью, сталью и слезами, он поднимется на ноги и пройдет этот путь снова, и снова, и снова. В конце концов, он никогда не мог устоять перед обещанием сладостей.