Carpathian

       Все вокруг гудело магией этой темной ночью. Комбинация защитных чар, что окружала святилище, словно исполняла гармоничную мелодию, которая приветствовала желанных гостей и предупреждала незваных. Перед тем, как покинуть Верделл, Драко достал из кармана мантии свою уменьшенную походную сумку, чтобы заглянуть сначала в зачарованную карту. Учитывая новые ограничения по аппарации в ночное время на территории святилища, он переместил их за периметр, к ближайшей доступной точке от того места, куда держал путь, которое, по всей видимости, не являлось цепочкой хижин. — Так и не скажешь, куда мы направляемся? — Не умеешь получать удовольствие от сюрпризов? — Драко направил свою палочку на защитный купол. Гермиона покраснела — что происходило в его компании пугающе часто. Череда заклинаний, которыми Драко открыл проем в оберегах, была более сложной, чем в последний раз, когда он проделывал это при ней, и потребовала от него большей концентрации. Ему пришлось наложить три разных заклинания, прежде чем перед ними раздвинулся защитный покров, позволяя войти внутрь. Первой прошла Гермиона, за ней Драко, после чего воздух вновь замерцал палитрой из сиреневых, зеленых и бирюзовых оттенков, сигнализируя о восстановлении защитного купола. Звездное небо над их головами теперь скрывалось за ветками высоких деревьев, путь освещали их палочки, но Гермиона не могла определить, была ли она раньше в этой части святилища или нет, но одно было ясно наверняка — они были за пределами зоны для посетителей. Драко снова достал карту и, поизучав ее несколько секунд, убрал обратно в карман. — Сюда, — указал он в темноту, его мантия волочилась по земле, когда он прошел вперед. Тишину ночи заполнил хруст осенних листьев под их ногами. Гермиона была слишком сосредоточена, всматриваясь в темную тропинку, чтобы завязать с ним разговор. Она оглядывала представший перед ней пейзаж ночного леса, высматривая драконов или какой-нибудь иной сюрприз, который мог поджидать ее впереди. Их путь занял не меньше двадцати минут. Может, больше. Трудно было определить без каких-либо ориентиров. Наконец вдалеке замаячил проблеск света. Когда они вышли из леса и достигли скалистого утеса, возвышающегося над долиной, Гермиона ахнула. Поперек скалы растянулся дракон, но не просто какой-то дракон, этого зверя Гермиона видела на закате своего второго дня в святилище. Тогда она любовалась им лишь издалека, в то время как прекрасное животное парило по багряному вечернему небу. Здесь, вблизи, Айвайр была намного красивее. От нее захватывало дух. — Я подумал, тебе захочется познакомиться с ней должным образом, — сзади послышался голос Драко. Гермиона даже не заметила, как прошла вперед. Она остановилась прежде, чем могла вторгнуться в личное пространство драконихи. Айвайр не спала, в переливах ее беззрачковых глаз отражался лунный свет, а жемчужно-белые чешуйки, покрывавшие ее тело, подобно радужному бриллианту, сияли так же красиво. Она была меньше, чем Гермиона ожидала, даже для Опаловоглазового Антипода. Ее туловище размером было не больше среднего слона, хотя шея и хвост вытягивались, как минимум, футов на двенадцать. Гермиона оглянулась на Драко, и парень коротко кивнул ей. — Ты можешь прикоснуться к ней, если хочешь, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — Опаловоглазовые Антиподы менее агрессивны, чем европейские драконы, включая Валлийских Зеленых. Она свирепа, только когда голодна, но сегодня перед уходом я хорошо ее накормил, так что она не должна навредить тебе. Гермиона осторожно шагнула вперед и, уже приблизившись, смогла разглядеть каждую отдельную чешуйку шкуры Айвайр. И каждая из них была похожа на радужную каплю, что покрывала шкуру, подобно переливающейся пленке и придавая ей сияющий блеск. Но некоторые чешуйки были блеклыми. Потускневшими. Прямо над брюхом Айвайр она увидела шрам, который портил собой эту прекрасную броню. Длинная отметина проходила почти по всей длине ее туловища, в дополнение к нескольким другим шрамам поменьше, что были разбросаны по всему телу. Теперь уже Гермиона стояла достаточно близко, чтобы дотронуться до нее, но кончики ее пальцев зависли над рубцами. Айвайр, казалось, наблюдала за ней, хотя без зрачков было трудно сказать наверняка. Дракониха не двинулась с места. Не зарычала. Даже не фыркнула. Она просто наблюдала. Гермиона услышала позади себя мягкие шаги Драко. — Она такая спокойная, — отметила Гермиона, на мгновение оглянувшись на Драко, и снова подняла голову, встречаясь переливчатыми глазами Айвайр. Только тогда дракониха издала тихий рык, но не от недовольства или страха. Айвайр вытянула шею вперед и потерлась головой о голову Драко, то было выражение… Привязанности. Драко усмехнулся и погладил ее жемчужную чешую, расплываясь в улыбке. — Я тоже рад тебя видеть. Гермиона была в шоке. Она никогда не наблюдала такого нежного поведения у этих зверей. — Не думала, что драконов можно приручить. По крайней мере, не используя пытки. Улыбка тут же исчезла с его лица. — Нельзя. Включая Айвайр. И Гермиона искренне верила, что ни Драко, ни остальные хранители не могли пытать Айвайр, из чего следовало, что она заработала эти шрамы до того, как Карпаты стали ее домом. Взгляд девушки снова упал на отметины на шкуре Айвайр. — Как она оказалась в святилище? Драко втянул носом воздух, отчего его грудь поднялась вверх. — Ее заметили магглы в австрийском селе, когда она пыталась забраться в их овечий загон. Стараниями нескольких министерств нам удалось безопасно переместить ее сюда. К тому моменту она сильно недоедала и была покрыта шрамами. Нам удалось залечить большинство из них, но некоторые, как видишь, остались. Изменение цвета чешуи говорит о том, что она, скорее всего, подверглась воздействию темной магии, вероятно, от рук того, кто посчитал довольно веселой идею завести себе ручного дракона, пока, конечно, она не стала слишком большой, чтобы ее можно было контролировать. Прошли годы, но эти шрамы никогда не исчезнут полностью. Гермиона проследила, как кончики его пальцев невольно проскользили по левому предплечью там, где следы темной магии все еще портили его собственную плоть. — И ты опасаешься, что подобное случится с пропавшим яйцом Норберты? Что Братья продали его кому-то, кто хочет вырастить дракона, как домашнего питомца и будет пытать его или недокармливать? — Это один из возможных вариантов, — его лицо помрачнело. — Второй заключается в том, что его увезли куда-то, чтобы вырасти в изоляции, а после использовать для того, чтобы спаривать с другими драконами, плодя потомство, а затем убить и распродать на части. Желчь из ее желудка поднялась к горлу. Это было чудовищно. По-варварски. И все же она не сомневалась, что где-то есть мерзавцы, которым плевать на волшебных существ, кто заботится лишь о галлеонах, что могут принести им тела драконов. — По крайней мере, Айвайр в безопасности, — мягко произнесла она, хотя это было слабым утешением, Айвайр была в безопасности в течение многих лет, а судьба детеныша Норберты все еще была неизвестна. Взгляд Гермионы снова упал на мирную самку. — Ты проделал с ней хорошую работу. Она чувствовала, как мрачные тучи, нависшее над ними, начинают рассеиваться. — У нас с ней ушло на это какое-то время, но в конце концов мы достигли необходимого доверия. Иногда все, что нужно, — это терпение, время и немного решимости, — он повернулся к ней лицом, и сердце Гермионы затрепетало. Она не могла не подумать, что то же самое относилось к ним с Драко. Поднимающиеся порывы ветра нарушили безмятежность этой ночи, Айвайр поднялась на ноги, и ее крылья расправились во всю длину. Ее нежный рык отразился от близлежащих гор и разнесся по долине, после она наклонила голову и ткнулась мордой в Драко. — Сейчас? — спросил он, похлопав Айвайр по морде, но это, казалось, лишь подбодрило ее. Ее хвост мотылялся из стороны в сторону, и Гермионе пришлось убраться с дороги, опасаясь, что тот может случайно задеть ее. — Она голодна? — О, нет, — ответил Драко. — Но, похоже, Айвайр хочет подарить тебе особое удовольствие, — он отступил от драконихи и поднял обе руки в воздух. Айвайр высоко вытянула шею, и когда Драко опустил руки, та нагнулась ниже, поддерживая баланс с помощью крыльев. Драко взял Гермиону за руку и потянул ее к задним лапам Айвайр. Отпустив ее ладонь, он ухватился за один из шипов вдоль хребта и подтянулся вверх. Парень уже перелез через спину Айвайр и устроился на месте, когда Гермиона наконец осознала, что он собирался ей предложить. — Ни в коем случае! Айвайр резко выдохнула, а Драко приподнял бровь. — Только не говори мне, что испугалась, — усмехнулся он. — Чарли рассказывал мне, как ты улетела из Гринготтса на Железнобрюхом. Что весьма впечатляюще, должен признать. — Лишь потому, что у нас не было других вариантов, — протестовала она, твердо сложив руки на груди. Драко рассмеялся, и в блеске его глаз она могла увидеть отражение лунного света. — Значит, никаких полетов на драконе? — Нет. На его губах отразилась ухмылка. — Ну как знаешь. Тогда удачи тебе в поисках обратной дороги до Верделла, — он дважды хлопнул ладонью по шее Айвайр, и она тут же вновь расправила крылья. каждый ее тяжелый взмах посылал порывы ветра, отчего листья на деревьях громко зашелестели и Гермионе пришлось кричать, чтобы уже готовящийся взлететь Драко услышал ее. — Подожди! — воскликнула она, подбегая обратно к передней части туловища Айвайр. — Не смей, Драко! Еще два хлопка по шее Айвайрф остановили взмахи ее крыльев. Теперь, успокоившись, Гермиона снова могла ясно видеть лицо Драко. Он смеялся. Смеялся. Вокруг глаз появились морщинки, а улыбка стала ярче. — Не смешно, — буркнула она, хотя держать хмурое лицо было все труднее. — В самом деле? Позволю себе не согласиться, — его смех стих, оставляя на лице дразнящую ухмылку. — Я и забыл, насколько очаровательней ты становишься, когда выходишь из себя. Ее колени чуть не подкосились от этого заявления. Он в самом деле только что признал, что считает ее очаровательной? — Не пытайся задобрить меня сладкими речами, — скрывая свое смущение, попыталась отчитать его она, но это не особо сработало. Его ухмылка стала шире, свидетельствуя о том, что ей не удалось скрыть свой румянец. — Мои сомнения насчет того, стоит ли снова садиться верхом на дракона вполне обоснованы. Мы даже не знаем, куда она нас понесет. Святилище просто огромное, а до утра мы не сможем аппарировать. — Для тебя было бы так ужасно провести остаток этой ночи со мной? — в этот момент его лицо было таким самодовольным, что Гермиона запнулась, подбирая ответ. Все шло не так, как она себе представляла. Но спасение пришло в виде очередного смешка Драко. — Мерлин, Грейнджер. Я просто прикалываюсь над тобой. Я не собираюсь впутывать нас в неприятности. И в отличие от того дракона, на котором ты летала в последний раз, Айвайр не слепая. И она откликается на мои команды. Некоторые опасения спали и ей стало легче дышать. — Ты обещаешь? — Разве я давал тебе повод не доверять мне? И этого ответа ей было достаточно. Драко протянул руку и снова подвел Гермиону к более удобному для подъема месту на спине Айвайр. Ее чешуя была такой же твердой, какой, по ее воспоминаниям, была чешуя Украинского Железнобрюхого — жесткой и холодной, как сталь. И Гермиона сомневалась, что Айвайр вообще почувствовала бы их вес на себе, если бы не повернула голову, наблюдая за ними. На контрасте с жесткостью ее шкуры, тепло и мягкость руки Драко успокаивала. Он выпустил ее ладонь, как только она благополучно уселась позади него, но секундой позже вернул обратно в свою хватку и обернул вокруг своей талии. Гермиона старалась не слишком отвлекаться на то, как ощущались его сильные плечи и накачанные мышцы. — Для тебя будет безопаснее держаться за меня, чем за шипы на ее шее, — объяснил Драко, но его слова звучали немного приглушенно из-за того, как в ушах отдавало биение ее сердца. — Это все равно что кататься с кем-то на метле. В животе у нее все перевернулось. — Я не люблю летать, — под конец фразы ее голос подвел. С языка Драко могла слететь сотня язвительных замечаний, но этого не произошло. — Я позабочусь о том, чтобы ты была в безопасности, — и это прозвучало совершенно искренне. На этот раз Драко трижды похлопал Айвайр, и ее крылья снова запорхали, но уже сильнее, чем мгновениями ранее. Они оторвались от земли, и Гермиона усилила свою хватку на талии Драко. Он оглянулся на долю секунды, чтобы убедиться, что она в порядке, и одарил ее короткой, ободряющей улыбкой, прежде чем вновь переместить свое взор вперед, на залитый звездным свечением небесный простор. Они взмывали все выше и выше, и деревья под ними становились все меньше, а сердце уходило в пятки. Высота никогда не пугала ее. Недостаток контроля пугал. Метлы были капризны, драконы непредсказуемы, а если уж ей необходимо было находиться на высоте тысячи футов от земли, Гермиона предпочла бы быть той, кто управляет ситуацией. Контроль придавал ей уверенности. Контроль дарил ей легкость. И все же, когда Айвайр достигла, похоже, своей любимой высоты, и они начали парить среди низких облаков, она ощутила иную форму легкости. Ее учащенный пульс все также угрожал разорвать сердце, но твердая спина Драко, прижатая к ее груди, снижала страх, и постепенно напряжение в плечах ослабло. Она была не одна. Рядом с ней был Драко. Айвайр доверяла ему, и она тоже. Впервые за эти выходные Гермиона позволила себе отключиться от всего. Ее веки опустились, лицо обдувало непрерывным потоком нежного ветра. Нервозность спала, и вместо нее пришло спокойствие. Вокруг царила тишина, и если не считать эха редких отдельных рыков, можно было и забыть, что земля под ними была усеяна спящими драконами. Гермиона растворялась в ощущениях, впитывала в себя каждый момент, от свежего запаха разреженного воздуха до твердой уверенности в том, что Драко был ее якорем. — Все хорошо? Гермиона открыла глаза и увидела, что он оглянулся на нее. — Все прекрасно, — кивнула она. На его лице появилась ухмылка. — Отлично. Потому что мы уже почти на месте. Драко лягнул правой пяткой по шкуре Айвайр, и она начала сворачивать в указанное направление. Гермиона также крепко держалась за Драко, пока они, окидывая дугу, медленно спускались вниз. Лесистый пейзаж снова замаячил перед глазами, и вскоре в этом, казалось бы, бесконечным потоке зелени, освещенной одной лишь луной, уже можно было различить каждое отдельное дерево. Снижая высоту, Айвайр расправила крылья во всю длину, и, раскачиваясь из стороны в сторону, мягко опустилась на землю. За исключением легкого толчка, приземление было практически незаметным. Драко спрыгнул первым и протянул ей руку, помогая спуститься следом. Ноги Гермионы приземлились уже не на листья, а на траву. Они стояли посреди долины, где со склона горы каскадом обрушивался водопад, образуя собой начало широкой реки. Вид был просто великолепным, представляя собой истинное свидетельство природы. Но что-то в этом пейзаже казалось ей удивительно знакомым. Как будто она видела это место раньше, но не совсем в таком виде. Взгляд упал на прикрытое мантией левое предплечье Драко, и нужное воспоминание всплыло на поверхность. — Твоя татуировка. Драко коснулся большим пальцем этого места поверх ткани. — Отметина, которую она прикрывает, может быть, и некрасива, но реальная картина прекрасна. Отголоски боли коснулись его черт, и у Гермионы сдавило грудь. Она сократила расстояние между ними и опустила свою руку на его. — Эта метка будет определять тебя, только если ты ей это позволишь, — ее голос был едва слышен из-за шума воды. — Ее больше нет. Она перекрыта. Твое прошлое не определяет тебя, Драко, — Гермиона подняла на него глаза. — Я бы не осталась, если не верила в это. Его черты смягчились, глаза потеплели и уголки рта приподнялись. — Если так говорит Гермиона Грейнджер, то это должно быть правдой. Их глаза встретились, в его серых бушевала буря смешанных эмоций. Печаль начала рассеиваться и уступать место расцветающему блаженству, которое перекрывало все прочее. Если бы Драко не отвел взгляд первым, она сама вряд ли смогла бы оторвать от него глаза. Он посмотрел вниз, на свою руку, которая все еще теребила манжету мантии. — Думаю, мне следует сменить наряд, — сказал он, доставая из кармана уменьшенный мешочек. — Смогла бы стерпеть этот вид в одиночестве пару минут? — Я справлюсь. Драко ухмыльнулся. — Хорошо, — к нему уже полностью вернулась прежняя уверенность. — Потому что мне бы не хотелось, чтобы у тебя возникло искушение подсмотреть. Гермиона закатила глаза, чтобы не покраснеть до цвета квоффла. — Я уже видела тебя без рубашки. — И если я правильно помню, все это время ты старалась не пялиться. Милостивый Годрик, неужели это было так очевидно? Его ухмылка стала шире, и, предприняв в последний раз попытку отстоять себя, Гермиона скрестила руки на груди. — Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, каким придурком ты можешь быть? — Раз или два, — ответил Драко, выглядя крайне самодовольным. — Но признайся, Грейнджер, тебе нравится, когда я бываю немного придурком, — он подмигнул ей, и румянец, ранее угрожавший окрасить ее лицо, выиграл эту битву. Будь проклят этот чертов волшебник, который был так адски привлекателен. С каких пор она начала позволять ему оказывать на нее такое влияние? Секунду спустя Драко исчез за ближайшим выступом скалы, оставив Гермиону справляться с неровным сердцебиением. Едва слышное проклятие слетело с ее губ. Она не могла и дальше продолжать краснеть в его присутствии, не смирившись с этим неизбежным чувством. Подойдя снова к Айвайр, Гермиона провела рукой по чешуйчатой шее драконихи. — Из всех здешних хранителей тебе просто обязательно нужно было выбрать Драко Малфоя, да? Айвайр моргнула ей своими таинственными глазами и следом, словно отвечая, выпустила дым через ноздри. Гермиона вздохнула. — Полагаю, не мне тебя судить, — девушка оглянулась через плечо на горный выступ. — Я и сама повинна в этом. Вернувшись, Драко снова предстал перед ней в своей привычной одежде, за одним исключением: рукава его черной кофты теперь были закатаны, — оба — открыто демонстрируя татуировку с горным пейзажем. Подойдя ближе, Драко собрал свои светлые пряди в знакомый пучок, а Гермиона завороженно наблюдала за каждым его движением, продолжая удерживать взгляд на предплечье. Она знала, что скрывалось за этим видом. Ровно, как и Драко, она никогда не сможет забыть об этом, но в нем было гораздо больше всего, чем просто выцветший красный контур постыдной ошибки. — Только посмотрите на это. Выходит, Гермиона Грейнджер пялится на меня, даже когда я одет. Гермиона проморгалась, возвращая себе ясность мыслей, и в этот раз даже не пыталась бороться с румянцем, который, без сомнений, украшал сейчас ее щеки. — Я не пялюсь, — нагло солгала она. — Просто задумалась, почему ты ждал этого момента, чтобы переодеться, а не сделал этого до того, как пройти через лес и оседлать дракона. Драко пожал плечами и с горящими глазами подошел к ней. — Я не мог думать ни о чем другом, кроме того, что предстало передо мной, с тех пор, как ты открыла мне дверь. Мерлин, дай ей сил. Больше не было смысла отрицать очевидное. Подобно легкому ветерку он прошел мимо нее: достаточно близко, чтобы вызвать легкое покалывание на коже, но нигде не касаясь ее на самом деле. Вместо этого Драко отправился к берегу реки и в нескольких футах от отдыхающей уже Айвайр наколдовал покрывало. Опустившись на него, он растянулся так, что его ботинки оказались всего в нескольких дюймах от кромки воды. Гермиона присоединилась к нему на покрывале, но, устраиваясь рядом с ним, поджала ноги под себя. — Так для чего же тебе изначально понадобилась эта мантия? Чуть откинувшись назад, Драко уперся руками в землю и испустил тихий, долгий вздох. — Мне пришлось отправиться во Францию, на ужин к матери. Гермиона забеспокоилась. — Все в порядке? — В полном, — заверил ее он. — Это было ее условием взамен на деньги, что она дала для Наземникуса. Гермиона была ошарашена, ее разум лихорадочно пытался осмыслить полученную информацию. — Ты значительно превысил возраст совершеннолетия. Разве тебе не должен был открыться доступ к какому-нибудь непомерно огромному трастовому фонду, который твои родители открыли для тебя? — Если бы только я был таким везунчиком, — невесело и слегка недовольно ответил он. — Возможно, так заведено у магглов или полукровок, но я в подарок на свое совершеннолетие получил всего пятьдесят тысяч галлеонов. — Всего? Драко фыркнул. — Ты бы упала в обморок, если бы увидела наше хранилище в Гринготтсе. — Я видела хранилище Беллатрисы. — Ты видела ее личное хранилище, а не хранилище семьи Блэк. Семьи, в которой я являюсь единственным оставшимся живым наследником, не выжженным из древа. К тому же я единственный наследник состояния рода Малфой. Но я смогу вступить в права только в том случае, если возьму на себя обязанности главы семьи вместо моего отца. — Кажется странным, что он до сих пор остается главой, находясь в Азкабане. — Не в случае, когда магическая передача власти требует, чтобы новый глава семьи был женат, — невозмутимо ответил Драко. Эти слова обрушились на нее, подобно цунами, но Гермиона смогла отбросить все посторонние мысли в сторону, глядя на то, как в отвращении сжались его губы. — Но у тебя же наверняка должно было остаться что-то из этих пятидесяти тысяч, — сказала она, все еще пытаясь понять ситуацию. — Сегодня ты договорился передать Наземникусу всего двести пятьдесят галлеонов. Из Драко вырвался короткий смешок. — Можно было бы так подумать, но большая часть этих денег была израсходована еще до того, как я ступил на эти земли. И то немногое, что от них осталось, мне удалось быстро растратить, путем отказа есть в столовой, вместо этого питаясь исключительно в Верделле. — А что же твоя зарплата? — Ты имеешь в виду те жалкие пятьдесят галлеонов в месяц? — он откинул голову назад, саркастично посмеиваясь, глядя на звезды. — Экономия — не та роскошь, которая мне подвластна. Ее челюсть отвисла, она уставилась на него в полном неверии. Волшебник, который все их детство издевался над Роном лишь за то, что тот рос в бедной семье, теперь зарабатывал четверть от того, что она получала в Министерстве. Гермиона заставила себя опустить взгляд вниз, и проследила глазами за своим пальцем, который водил вдоль строчек на покрывале. — Ты, должно быть, и вправду отчаянно хотел убраться из Англии, если будучи еще в той своей восемнадцатилетней версии был готов работать за такую малость. — Так и было, — его слова были пропитаны искренностью вперемешку с легким негодованием. — Последняя просьба моего отца перед отправкой в Азкабан заключалась в том, чтобы я, как и полагалось, женился на ком-то из девушек, которые, по его мнению, принадлежали «правильному типу семьи». В его глазах этот самый тип не полностью проиграл свои позиции в войне. Никто ведь не мог помешать нам продолжать жениться лишь на чистокровных. Лето, предшествовавшее его аресту, отец как раз провел в переговорах о заключении помолвки, она должна была состояться по окончании школы. Ее сердце екнуло в груди. — С Пэнси? — Боги, нет, — жесткость, которая ранее омрачала черты его лица, исчезла. — Между нами никогда не было ничего серьезного. Ну, или, по крайней мере, не с моей стороны, — Драко покачал головой и вздохнул, снова опираясь на руки. — Нет, мой отец и отец Астории, по-видимому, обсуждали этот союз с тех пор, как мы были еще детьми. А после определенных событий просто ускорили сроки. — Астория… Астория Гринграсс? — Ты знаешь другую? — Нет. Я просто… — в груди Гермионы возникло необъяснимое давление. — Дафна никогда не упоминала об этом. Она продолжила водить по строчкам на покрывале, и глаза Драко опустились вниз, следуя за кончиком ее пальца. — Чистокровные семьи довольно закрытые. И гордые, — его голос звучал тихо и ровно. — Я почти уверен, что Дафне было строго велено никому ни слова не говорить об этом. Никогда. Если бы стало известно, «что Астория была отвергнута», это выглядело бы весьма неблагоприятно для их семьи. Гермиона продолжала водить пальцем по строчкам на покрывале, пока рука Драко не преградила ей путь. В животе у нее все затрепетало от волнения, и она уже готова была увести ладонь на безопасное расстояние, но желание ощущать его близость пересилило это искушение. Она положила свою руку рядом с его и придвинулась на дюйм ближе. Горло будто сдавило, когда она попыталась сглотнуть. — Итак, вместо того, чтобы жениться на Астории, ты уехал. — Ну если кратко, то да, — он тяжело вздохнул. — Хотя, с моей стороны это было нечто большее, чем просто отказ от женитьбы. Поначалу я был готов построить отношения с Асторией. В конце концов, это было последнее желание моего отца. Я хотел поступить правильно по отношению к нему и семье. Но уже вернувшись в Хогвартс, я осознал, что принять это будет тяжелее, чем я ожидал. Меня лишили возможности прийти в себя после войны, вместо того, чтобы потратить необходимое время на осмысление, я снова вернулся в джунгли к разъяренным львам и скользким змеям, — опустив голову, он еле заметно покачал ею. — Остальные могли позволить себе грустить о случившемся на войне, но не я. Я был бывшим Пожирателем Смерти. Тут ты либо злодей, либо тот, кто облажался. Мне было непозволительно испытывать те же мучения, что и нашим одноклассникам. Как будто я не был тоже ребенком, только что пережившим войну. Гермиона не сказала ни слова. Она просто сидела рядом и слушала. — Я пытался открыться Астории, но мы просто не походили друг другу на эмоциональном уровне. Да и не могли, наверное. Гринграссы не сражались, поэтому она не понимала моих страданий. От этого я только еще больше замкнулся в себе, а совы от отца продолжали приносить письма, в каждом из которых он настойчиво писал о том, как важно, чтобы я не разрушил надежды семьи, — в очередной раз Драко глубоко вздохнул. — Поэтому я попытался полностью игнорировать мысли о войне. Выбросить из головы все воспоминания и притвориться, что этого просто никогда не было. — Это не могло привести ни к чему хорошему, — тихо произнесла Гермиона. — И не привело, — согласился Драко. — Я лишь стал чувствовать себя еще более одиноким, чем когда бы то ни было. Но к удивлению так я нашел друга в Дафне, она, казалось, понимала меня лучше, чем Астория. Во всяком случае, она пыталась приложить усилия, чтобы стать ближе волшебнику, который должен был стать ее зятем. Но, не считая ее, я держался особняком. Пытался для начала пережить учебный год, прежде чем думать о том, как смириться с пустой помолвкой. — Ты заслуживаешь лучшего, — ее пальцы чесались потянуться вперед и взять его за руку в знак поддержки, утешения, но так и остались на месте. — Помню, что почти не видела тебя ни с кем, кроме Дафны, но, честно говоря, я никогда особо не размышляла об этом. Единственный раз, когда я спросила ее о тебе, — это когда ты не вернулся после каникул. Даже тогда я поинтересовалась не из-за беспокойства, а просто из любопытства. Драко издал короткий смешок. — И почему я не удивлен. Полагаю, ты была очень расстроена, когда она оставила тебя без ответа. — Ну, есть немного. Она сказала, что ты сдал экзамены и получил специальное разрешение на досрочный выпуск. На этом все, — Гермиона слабо улыбнулась. — Я полагаю, это говорила в ней слизеринская черта. Любит посплетничать, но держит язык за зубами, когда это может негативно сказаться на ней или ее семье. Между ними повисло молчание, тишину разбавлял фоновый шум водопада — Так что изменилось за Рождество? Почему ты решил уйти именно тогда? — нарушила паузу Гермиона. Драко вглядывался вдаль, туда, где водопад впадал в реку. — На следующий день после моего приезда домой я отправился навестить отца. Он передал мне записку, в которой давал свое разрешение забрать одно из фамильных колец из нашего хранилища в Гринготтсе. Хотел, чтобы я сделал предложение до конца года — что угодно, лишь бы заново возродить нашу фамилию, пока он будет сидеть. Но мне требовалось больше времени. Я обещал ему сделать это после окончания школы, как и планировалось изначально. Но он не шел мне навстречу. Продолжал настаивать, что так надо и что он не стал бы просить об этом просто из прихоти. Я даже забрал кольцо. Семнадцатый век, гоблинская работа, неприлично большой бриллиант. В Хогвартсе его заметили бы абсолютно все, и эта мысль терзала меня. Я три дня сидел и пялился на него, пытаясь представить, что бы я вообще сказал, делая предложение. Но единственный ответ, который я слышал внутри себя, — это собственный несогласный крик, — он снова покачал головой. — И вскоре я отправил Верховному Колдуну прошение о специальном разрешении сдать экзамены досрочно. Хоть я этим не горжусь, но я потратил почти все свои галлеоны на то, чтобы убедиться, что голосование пройдет быстро и спокойно в мою пользу. У Макгонагалл не было иного выбора, кроме как согласиться на мой досрочный выпуск. Гермиона ахнула. — Но разве тебе не нужно было перепройти программу? Впервые за несколько минут в его глазах заискрилось веселье. — Из всего, в чем я только что тебе признался, это зацепило тебя больше всего? — он искренне рассмеялся. — Не переживай, маленький книжный червь. Я начал пересматривать лекции за прошлый январь, еще когда думал, что получу диплом в июне, — он перенес свой вес снова на ладони, но теперь в его движениях чувствовалась легкость. — В любом случае, после этого все происходило довольно стремительно. Я тайно сдавал свои Ж.А.Б.А. в неделю между Рождеством и кануном Нового года. Утром первого января оставил для матери кольцо и записку, возложив на нее бремя рассказать эту новость Гринграссам, пока я сбегаю в Сноудонию, , — хмыкнул он. — Несколько дней спустя от нее пришла гневная кричалка, а следом еще около трех. Естественно, мать была разгневана, как и Гринграссы. Я даже не извинился перед Асторией за то, что вот так сбежал. Мама все еще недовольна этим поступком, но она смирилась с тем, что не может заставит меня изменить мое решение. У нее был выбор: либо смириться, либо никогда больше не видеть своего сына, поэтому в конце концов она сдалась. Гермиона была рада это слышать, но кое-что еще не давало ей покоя. — Почему ты сначала отправился в Сноудонию? — Ах, я разочарован, Грейнджер, — насмешливо ответил он. — Сотрудник подразделения Зверей должен знать, где находится Уэльское Святилище Драконов. К моему большому удивлению, они отказали мне. Видимо, не могли позволить бывшему Пожирателю работать у них. Так что пару недель спустя, решительно настроенный оставить свое прошлое позади, я отправился сюда. Природное любопытство Гермионы жаждало большего, поэтому еще один вопрос сорвался с ее губ. — А почему именно хранитель драконов? Драко пожал плечами, поднимая на нее глаза. — Наверняка у тебя в детстве были какие-то сумасшедшие идеи о том, кем бы ты хотела быть, когда вырастешь. Гермиона улыбнулась своему воспоминанию. — Астронавтом. — Что это? — Ученый-маггл, который летает в космос. Драко фыркнул. — И это говорит ведьма, утверждающая, что не любит летать. Гермиона толкнула его в плечо, когда их общий смех заполнил ночной воздух. — Да, ну что ж, я хотел быть хранителем драконов, — продолжил Драко, как только стих его смех. — Отец, конечно, никогда бы не услышал от меня этого — не совсем та работа, что считается достойной чистокровного волшебника, но уже отвергнув все остальные ожидания, что он возлагал на мой счет, я подумал: почему бы, мать вашу, и нет? — И ты прекрасно справился с этим, — заверила его Гермиона, но на его лице промелькнуло сомнение. — Я в этом не уверен. Я убегал от прошлого, чтобы избежать единственного, по моему мнению, альтернативного варианта моего будущего. Мне казалось, что если я буду игнорировать это, то смогу и забыть, что это вообще происходило. Драко повернулся к Гермионе, сомнение на его лице сменилось искренностью. — Если бы не Чарли, из-за которого мне пришлось столкнуться лицом к лицу хотя бы с какой-то частью моего прошлого, я, вероятно, все еще был бы тем парнем, который дистанцировался от других, чтобы ничего не чувствовать. Но с ним все было немного иначе. Мы не были знакомы раньше, так что война не определяла наши взаимоотношения. Но рядом с тобой… Я чувствую, как будто наконец заполнилась та часть, которой мне не хватало последние несколько лет. — Закрытия неразрешенных вопросов? — Нет, — Драко провел большим пальцем по ее щеке. — Нового начала. Ее дыхание сбилось, когда интимность его касаний затуманила ее разум. Парализовала органы чувств. Она приоткрыла губы, пытаясь подобрать ответные слова, но была избавлена от этих усилий, когда он задел ее нижнюю губу подушечкой большого пальца. Простое движение. Мимолетное прикосновение. Безмолвный тест. Удары сердца, подобно грому грохотали в ее груди, дыхание перехватило, когда она встретилась с ним взглядом. В свете луны его серые радужки превратились в сверкающее серебро, в каждом отблеске которого отражался невысказанный вопрос. Вопрос, который, как казалось, он давно хотел задать, и который до сегодняшнего дня она не смогла разглядеть в его глазах, потому что была слишком слепа. Слишком поглощена всем, что окружало ее. Слишком зациклена на их запутанном прошлом, чтобы по-настоящему созерцать настоящее. Или потенциальное будущее. Но теперь уже нельзя было отрицать ломку в мышцах. Напряжения в груди. Тоску, что пронизывала ее до костей. — Драко, — его имя было едва слышным шепотом, говорившим о парализующей потребности ответить ему чем-то, чем угодно, лишь бы не сидеть молча рядом. Его глаза снова опустились на ее губы и горло Гермионы сдавило. Он пропустил ее кудри сквозь свои сильные пальцы, и, заводя их за ухо, зарылся в копну на затылке. Она хотела этого. Нуждалась даже. Чувствовала необходимость озвучить это. Но он не дал ей шанса. Прежде чем Гермиона смогла произнести хоть слово, его теплые губы накрыли ее. Один поцелуй и она будто зависла в свободном падении. Она не смогла бы остановиться, даже если бы захотела. Если раньше Гермиона словно балансировала на краю пропасти, колеблясь между той безопасностью, которая ей была привычна, и риском нырнуть во что-то, что, как она понимала, уже не сможет отмотать назад, то теперь Драко совершил этот прыжок, прихватив и ее с собой. Все начиналось нежно, будто он проверял ее, пробовал, но как только расстояние между ними сократилось почти до нуля, Гермиона уже закрутилась по спирали в этом свободном падении. Лишь один простой поцелуй в миг усилил потребность в большем, заглушая в ней любые сомнения о пересечения между ними условной черты. Сомнения, что пытались сбить ее с истинного пути, которые нашептывали ей, что все это неправильно, что он был волшебником, который мучил ее в детстве, тем, кто заставлял ее чувствовать себя недостойной этого мира. Но это было так давно. Теперь же, когда его губы прижимались к ее губам, а ее пальцы цеплялись за его кофту, Гермиона ощущала такие сильные эмоции, как никогда раньше, и как никогда чувствовала, что она дома. Ее пальцы скользнули вверх по его груди и зарылись в волосы, наклоняя голову, чтобы углубить поцелуй. В ее груди разгорался огонь, подобно пламени дракона. Каждый поцелуй, каждое прикосновение отчаянно будоражило что-то внутри нее. Его губы стали настойчивее, когда он обхватил ее за талию и притянул ближе. С приоткрытыми губами она встречала прикосновение его языка к своему, погружаясь в ощущения, которые вытесняли из головы почти все имеющиеся мысли, оставив лишь один единственный вопрос — почему раньше она сопротивлялась этому, а после — и отстраненное размышление о том, насколько большую близость они могли себе позволить. — Мерлин, Грейнджер, — прохрипел он между поцелуями, отстраняясь так, что она все еще могла видеть голубые искорки в его сияющих глазах. Уголки его губ дернулись. — Гермиона. Всего четыре простых слога, и Гермиона поняла, что ей конец. Притянув Драко обратно, она снова прижалась к его губам. С каждым новым касанием ее потребность в нем только росла, и это чувство явно было взаимным. Его рука, лежащая на ее талии, притянула девушку к себе на колени. Затаив дыхание, они прижимались телами друг к другу в течение нескольких секунд, после чего Драко увлек ее за собой, ложась на покрывало. Он прижал ее еще крепче, и Гермиона, лежа на нем, улыбнулась ему в губы, не в силах насытиться им. Одной рукой она сжимала его черную кофту, вторая прокладывала себе путь вниз по его торсу, и мозг по ее воспоминаниям дорисовывал картину того, как выглядели его мышцы. Ощущение его тела под собой было потрясающим. Мощным. Возбуждающим. Устойчивым и сильным, это было больше, чем она когда-либо осмеливалась себе представить. Он встретил ее губы в еще одном обжигающим поцелуе, и когда Драко провел языком по контуру, Гермиона тихо застонала и снова раскрыла их для него. Жар его рта поглотил ее, пока свежий ночной воздух посылал мурашки по ее спине. Его руки прошлись по изгибам ее тела и нашли край рубашки, пробираясь пальцами под ткань и исследуя ее кожу. Ее тело затрепетало от его прикосновений, внутри нее разгорался пожар, который Гермиона не спешила тушить, а лишь углубила поцелуй, качнув своими бедрами навстречу ему. В миг пламя между ними разгорелось еще сильнее, и его желание стало полностью очевидным. Драко одобрительно зашипел ей в рот, и Гермиона была не прочь вырывать из него этот звук снова и снова. Но тут совершенно иной звук вывел ее из этого знойного транса. Низкий рокот прокатился рядом, от чего земля под ними немного задрожала, и они вынуждены были оторваться друг от друга. Все еще лежа на Драко, Гермиона повернула голову в направлении шума и встретилась с парой черных, подобно ониксу глаз, которые пристально наблюдали за ними, в то время как струйки угрожающего дыма вырывались из ноздрей драконихи. — Я совсем забыла про Айвайр, — Гермиона спрятала свое лицо в изгибе его шеи, ее щеки снова запылали. Драко мягко рассмеялся, наполнив ее уши приятной мелодией. — Я не упоминал, что Айвайр так же охраняет меня, как и я ее? — он подцепил пальцем ее подбородок, повернув голову так, чтобы видеть ее глаза. Стуки сердца не прекращали грохотать в ее груди. Видя, как его грифельно-серые радужки светлели с каждой секундой, пока его взгляд блуждал по ней, Гермиона не была уверена, что когда-нибудь сможет заставить себя отвести от него своих глаз. — Я рад, что ты осталась, — Драко протянул руку и заправил упавший локон ей за ухо. Гермиона прикусила изнутри нижнюю губу, все еще ощущая вкус его продолжительного поцелуя. — Я тоже, — она скользнула с него на покрывало и опустила голову ему на грудь. По крайней мере, этим вечером она не станет думать о том, что ее нахождение здесь все еще означает, что в конечном счете ей все же придется уйти.