Джонни! – громко кричит Прайс, и совсем тихое, – Джонни…
Лишь мгновение разделило Джонни, полного надежд спасти мир, яркого и дружелюбного от мертвого мешка с мясом и костями тупо лежащего на холодном, покрытым пылью бетоне. Живому человеку было бы больно падать, особенно с таким звуком. Будь Джонни еще живым он бы точно сломал ключицу или хуже. Но Джонни мертв. Его убил Макаров, но как говорят французы “Карма – злая сука,” и тот уже абсолютно точно машет Джонни у золотых ворот после поцелуя с поездом.
Да конечно, скверная ситуация… Солдаты вокруг трупа уже начинают понимать, что произошло. Жалко Гоуста, он раньше всех понял. Он сидит над телом Соупа, потерянный, разбитый. В черных дырках-глазницах его маски зияет пропасть, горе плещется в темноте этих ямочек. Гоуст в молчаливом жесте поворачивается к Прайсу. “Это правда? Я не сплю? А что
мне теперь делать…”
Как бы часто ты не думал о смерти и не ждал ее, ты никогда не будешь готов к её приходу. Она приходит неожиданно и оставляет после себя растерянность, незнание, что делать дальше и необъятное горе.
А давайте отвлечемся, немного поиграем и пофантазируем. Я думаю вы достаточно углубились в ситуацию и почувствовали нужные эмоции. Вы любите моральные дилеммы? Например, значит, едет поезд по рельсам, впереди развилка, на одних путях 5 человек, на других 1 человек. На какой сам сядешь, на какой мать посадишь?
Шучу, не обижайтесь. Давайте что-нибудь посложнее. У нас есть некоторый абстрактный Саймон Гоуст Райли и некоторый абстрактный труп его лучшего друга Джона Соупа МакТавиша. Как бы смотрелось, с моральной точки зрения, если бы наш абстрактный Гоуст сейчас занялся сексом с абстрактным трупом его лучшего друга… Думаю не очень, хотя мне кажется здесь найдутся шалунишки, которым это понравится. А если наш выдуманный, абсолютно не связанный с реальностью, (любые совпадения случайны), Гоуст будет делать вид, что Соуп не умер, разговаривать с ним, шутить шутки и абсолютно отрицать, что его друг лежит замертво в холодной луже собственной крови на пыльном бетоне подземки, скорее всего со сломанной ключицей. Попахивает шизофренией. На вопрос правильно ли это, я вам не отвечу, но попрошу запомнить наше с вами размышление, вдруг оно вам еще понадобится.
БАМ! Давай Гоуст, разъеби свою комнату, втащи этому светильнику, чертова дверь, пробей в ней дыру, такую же глубокую как в твоем сердце, пусть знает каково тебе сейчас.
Обессиленный Саймон упал на колени, вокруг разгром, он до сих пор чувствует запах пепла, некогда бывшим его другом. Это
он должен был разлететься по побережью. Ведь Джонни был лучшим из них, он как никто любил жить и заслуживал жить как никто другой.
Осознание того, что он натворил со своей комнатой пришло через непродолжительное время. После истерики пришло опустошение, никаких слез, никаких соплей, только чувство беспомощности, он так часто видел смерть товарищей, но смерть близкого друга, к этому никогда не будешь готов. И Гоуст закрылся, в буквальном и переносном смысле. Он не просит ни у кого помощи и не идет за утешением, да и вообще никуда не идет, отрезав себя от реальности в своей комнате.
Конечно Саймон не единственный такой в своем горе, Газ и Прайс одинаково убиты трагедией, но им легче. И, как бы наверное цинично это не звучало, им даже неловко находиться рядом с Гоустом, чувствуя, что они убиваются недостаточно сильно как он. В общем и целом в отряде возникло как никогда сильное напряжение.
И на их базе воцарилась звенящая, давящая на барабанные перепонки тишина. То ли это было от того, что главный виновник шума пропал, то ли от самой атмосферы. Солдаты и офицеры ведь тоже это чувствовали. Конечно им было в общем и целом все равно на смерть какого-то там сержанта, которого некоторые и в лицо не видели. Все умрут, и они умрут, и Гоуст умрет, вместе с Газом и Прайсом, из армии вообще мало кто уходит другим способом. И это чувство, когда вроде знаешь, что момент безусловно печальный, но тебе в общем то все равно, но ты должен делать вид что тебе не насрать, чтоб поддержать всеобщий траур таких же солидарных в твоих эмоциях людей, нагоняло какого-то негативного трепета на базу с удвоенной силой.
Жуть… Но проходит N-ое количество времени и население базы постепенно возвращается к своим делам. Смерть смертью, а рапорты сами себя не составят, кофе не нальет себя в стаканчик, армейские анекдоты про евреев и русских себя сами не расскажут. Даже Прайс и Газ возвращаются к обычной жизни. А Гоуст… Он же сильный мальчик, возможно даже самый сильный мальчик, которого мы знаем. Он тоже пытается приспособиться к новой жизни, хоть и с опозданием ввиду их особой связи с усопшим.
Мало ли наши герои настрадались? Конечно. Одним не самым холодным но и не теплым утром, таким же как и все предыдущие, раздается самый обычный стук в дверь комнаты Саймона. Тот немного раздраженный, вторжением в его тихий уголок, поднимается с кровати и открывает дверь. За ней, с необычно серьезным и даже смущенным лицом, стоит Прайс. Они обмениваются кивками в знак приветствия и между ними виснет пауза. Саймон вскидывает бровь и ждет пока гость
наконец огласит причину визита. Тот лишь неловко переступает с ноги на ногу, тушуясь.
Пауза немного затянулась. Видимо, не найдя, что сказать, Прайс всё тем же кивком, ох уж эти мужские кивки, в которых может поместиться целый лексикон, приглашает следовать за ним. Гоуст напрягается, но идет за капитаном.
Не оглядываясь, Прайс поспешным шагом ведет Саймона за собой через коридоры по знакомой дороге в кабинет, где они обычно собираются на брифинги, разного рода инструктажи и собрания в общем. Особенность этого кабинета в том, что он находится в относительном отдалении от скопления людей, и это один из немногих кабинетов, где все окна можно закрыть плотными непроглядными жалюзи. Например как сейчас…
Прайс останавливается у двери и даже с каким-то сожалением смотрит на Саймона. Ему это не нравится. Он же не собака какая-то, чтоб его жалеть, и вообще что за тайны, какие-то недосказанности. Ещё чуть-чуть и он вскипит.
– Это андроид, – наконец нашел, что сказать Прайс.
Тот легонько толкнул дверь в кабинет и она открылась достаточно широко чтоб мужчина мог пройти, но недостаточно чтоб полностью оценить, что находится в комнате. Единственное, что уже было видно с его места – Газа, с очень озадаченным видом, таким же смущенным как у Прайса. Он стоял скрестив руки на груди смотря на что-то в глубине комнаты. Когда дверь приоткрылась он не поворачивая головы кинул пару жалобных взглядов в сторону зашедших.
– Ахуеть… – На выдохе шепчет Саймон. Ёмко и лаконично описывая ситуацию.
За столом, напротив Газа, сидит живехонький, ебучий его в рот, Джонни Соуп МакТавиш. Тот, как ни в чем не бывало роняет легкую улыбку в знак приветствия. На коже его виска небольшой кружочек быстро загорается желтым светом и снова принимает голубоватый оттенок. Все молчат. Прайс же, как будто забыл, что он уже в курсе этой новости, просто тупо смотрит на Джонни, заново переживая “ахуй,” как в первый раз.
Лирическое отступление. А вы знаете, как стать лучшим в настольном теннисе? Конечно, сначала вы посвящаете большое количество времени практикам, например, со стеной. Вы становитесь хороши в этом и идёте на локальный турнир по настольному теннису. Возможно с первого раза вы и не выиграете, но потратив время на тренировки с такими же любителями как и вы, в конце концов становитесь лучшим узких кругах. В городе о вас слагают легенды, о том, как вы мастерски владеете ракеткой. Вам дают мистическое прозвище по типу “Дьявол” или что-то в этом роде. В конце концов, вы решаете, что стали достаточно хороши в этом деле, и вы решаете сеять ужас в более широких кругах. Вы собираете вещи, берете с собой свою счастливую ракетку и едете сразу на мировой чемпионат по настольному теннису.
И вас размазывают об стеночку сразу же в первом туре. А всё потому, что вы привыкли играть не с профессионалами, а с дилетантами. Такие дела.
Примерно такой же логики придерживаются создатели андроидов. Прошедшие абсолютно все испытания на полигоне, роботы оказались абсолютно неподготовленными в полевых условиях, и миллионы денег подрывались на минах или просто погибали, потому что не смогли распознать вербальные сигналы
живых товарищей.
Руководство дружно почесало репу и решило отправить нескольких андроидов интегрироваться в команды высшего класса, к настоящим профессионалам, мастерам своего дела. А для лучшей интеграции дали им внешность “вышедших из строя” товарищей. Злая шутка, которая по идеи должна взывать к сочувствию и повысить выживаемость андроида в полевых условиях.
Нашу команду оповестили о возможном внедрении робота. Ожидания, правда, были на какого-нибудь робо-пёсика а не на…
– Почему порвался косоглазый?
Всех троих выдернула из мыслей фраза и они посмотрели на андроида за столом.
– Он пошел куда глаза глядят, – хихикнул робо-Джонни, но увидев, что реакции нет добавил:
– Тяжелая публика…
После непродолжительной паузы встрял Газ:
– Может его кокнем? Скажем мол вышел из строя, и его отправят обратно?
– Никак нет, после “смерти” в обязательном порядке проводят расследование, – сразу же отрезал Прайс, как будто уже думал и о таком исходе.
– Что он помнит? – Тихо спрашивает Гоуст, непрерывно смотря Джонни в глаза, как будто тот может напасть.
– Ничего, что помнил
наш Джонни. У него есть некоторая база о том кто мы, и что мы делаем, но на этом всё, – и после недолгой паузы продолжает, – он будет с нами на намечающемся задании, – он вздыхает от того что есть вероятность, что он останется гостить дольше, – после задания руководство решит, стоит ли его оставить.
– С меня хватит, я курить. Ребята, это невыносимо, – подрывается Газ и поспешно вылетает из комнаты.
Прайс тяжело вздыхает, его эта ситуация накаляет не меньше, но как старший по званию и ответственный человек, он держит самообладание и какую-то здравую точку к сложившейся ситуации. Он кладет руку на плечо Гоуста, мол, крепись, нужно охладить Газа, а ты как-нибудь здесь справишься, я в тебя верю. И Саймон остается наедине со своим ожившим кошмаром.
Оживший кошмар немного чертыхается, его висок проблескивает желтым огоньком, и встает из-за стола. Гоуст сразу же напрягается, но никаких действий не предпринимает. Робот решает, что чем раньше он начнет говорить, тем быстрее спадет напряжение.
– Лейтенант, прошу не списывайте меня со счетов, я создан чтоб помогать вам, всё мое существование направлено на то, чтоб во время критической ситуации пулю схватил я, а не кто-то из команды, – пиздец, вот нашел что сказать, думает про себя Саймон. До робо-Джонни видимо тоже доходит и он продолжает:
– Я имею в виду, что… – видимо этот андроид не совсем подготовлен в плане коммуникаций и немного тупит, но хорошо импровизирует.
Джонни, протягивает руку лейтенанту, с, сука,
только Джонни присущей улыбкой, мол сам посмотри. Гоуст с недоверием смотрит сначала на руку, а потом на робо-Джонни, немного чертыхается, но в итоге легко касается кожи на его предплечье. Та немного светиться под прикосновением, свечение расступается в стороны оголяя руку от кожи, под ней белый металлический корпус, блестящий, идеально гладкий.
Саймон чувствует интимность этого момента, как будто не каждому дозволено такое видеть, как какой-нибудь секрет производства.
– Бип-буп, – говорит Джонни с доброй ухмылкой.
Саймон отпускает нервный смешок, что с уровнем его реакций можно расценивать как глубокий ахуй. Любопытно, думает он, робот почему-то решил отдать предпочтение, казалось бы, самому не предпочтительному для коммуникаций человеку в их команде.
Джонни, завоевав немного доверия продолжает:
– Нам предстоит пройти тяжелые испытания вместе, поэтому я предлагаю узнать друг друга лучше, например в неформальной обстановке. Как насчет бара? – робо-Джонни дружелюбно улыбается из за всех сил пытаясь не перейти какую-нибудь черту и не получить в жбан, другими словами: не провалить интеграцию в команду.
Несмотря на его внешнее спокойствие, андроид чуть ли не горит от напряжения, во время всего разговора его висок светиться желтым как неисправный светофор. Все процессоры направлены на правильный подбор слов и эмоций.
– А разве роботы могут пить? – интересуется Саймон.
– Вам пригодится трезвый водитель.
Робо-Джонни снова шутит, а Гоуст понимает, что он невыносимо тоскует по
своему Джонни, они так похожи… Внешность просто идентична, и его шутки. Не хватает только окровавленного виска, а так он абсолютно такой же, каким Гоуст видел его в последний раз.
Саймон протягивает руку к голове Джонни, чтоб ощупать на наличие пулевых отверстий.
В это же время, андроид, который всё время работал по протоколам, и то с большим напряжением, конкретно дает сбой. Ответа в такой ситуации нет ни в одной методичке, которые сейчас судорожно обрабатывает его процессор. Как реакция – диод на виске робота мигает красным.
Это возвращает Гоуста из своих мыслей и он отдергивает руку.
– Ты что, сейчас взорвешься?
Робот снова немного тупит, но приходит в себя.
– Это, – он тыкает пальцем в диод, – индикатор, он показывает стадию вычислительных процессов. Голубой значит всё хорошо, желтый – средняя нагрузка, а красный – сильная нагрузка.
– Ясно, – кратко отвечает Гоуст. Он решает не допытываться о том, что такого взбудоражило робо-Джонни. Разговор их немного сблизил, и Саймон почувствовал себя смелее, чтоб спросить, – так получается ты будешь сам рад броситься под пулю… Тебе не страшно умирать?
Андроида очень радует, что хотя бы этот вопрос, как часто задаваемый, прописан в методичке очень подробно:
– Всем страшно умирать, но жизнь команды дороже моей.
Будь Джонни человеком, Гоуст ему бы не поверил, такую слепую верность нигде не встретить, но Джонни не человек. И Гоуст кивает, андроид считает свой ответ удовлетворительным и желтый диод, впервые с начала их разговора меняется на голубой.
Саймон направляется к двери, считая, что разговор окончен, в отличие от робо-Джонни, в него не вкладывали социальные навыки. Он открывает дверь и видит, как двое взрослых мужчин искренне пытаются делать вид, что не подслушивали разговор за дверью, смотря по сторонам, и разглядывая невероятно интересную инструкцию от пожарного гидранта.
Саймон игнорирует их очевидные потуги.
– Сегодня вечером в бар, Дж… – он заикается, –
этот за рулем.
Странно, андроида вроде не должно волновать, что его назвали
этот, но всё-равно почему-то обидно. Может потому, что его попытки наладить контакт вознаградились только словом “этот,” может есть и другая причина, но он не может её сформулировать.
Робота поселили в комнату своего предшественника. Правда они долго решались: не является ли это оскорблением памяти усопшего? В итоге пришли к выводу, что андроид больше как дорогая фотография или мемориальная табличка, чем оскорбление. К тому же так было банально проще.
Правда робот в комнате Джонни всех пугал просто до чертиков. Все кто знал, о том, что происходит были в ужасе от того, что после смерти их заменят такими же жестянками. Думали поставить его зарядную станцию в какую-нибудь каморку, как пылесос, чтоб хотя-бы как-то отсрочить неизбежное и сделать вид, что андроид на базе имеет значение не больше чем умная колонка или кофеварка, утверждаясь над ним. Но, как оказалось, решение сделать андроида похожим на мертвого товарища было одним из лучших в его создании. Ни у кого на базе не поднялась рука пихать робо-Джонни в подсобку со швабрами.
Он проводит рукой по пыльного рабочему столу, вещей в комнате давно нет, их разослали родственникам или выкинули. Сюда уже долгое время никто не заходил, комната давно потеряла свои отличительные знаки, такое же помещение каких полно на базе. Нет никакой дополнительной информации… Ничего, что бы помогло лучше узнать команду или оригинального Соупа. Андроид проводит небольшой анализ на поиск тайников или секретов, он постукивает по стенам и отодвигает мебель.
Что-то всё-таки забыли выкинуть, скорее не нашли: между стеной и кроватью завалилась небольшая записная книжка. Она выглядит достаточно хорошо, в красивом переплете, похожем на кожу. Ей особо не пользовались, без потертостей, исписаны были только несколько первых страниц. Видимо книжку только купили, как она завалилась за кровать и так там осталась, ненайденная.
Он проводит пальцами по обложке, сверху инициалы “Д. М.” Первые пару страниц занимают планы, разные схемы. Немного прошерстив базу военных операций андроид находит совпадения и понимает, что этот журнал был у сержанта как минимум за полгода до его смерти.
Следующие страницы чем-то похожи на дневник, но только без слов, а из рисунков. Каждый рисунок – какое-то событие: переброс команды на другую базу, столовая, комната отдыха. На рисунках разные люди, но неизменно на всех есть Гоуст, автор старался усерднее над конкретно этой частью рисунков, нажим более сильный и сама часть рисунка более проработана.
Для андроида очевидно, что у сержанта и лейтенанта была какая-то особая связь, может в последние полгода жизни, может раньше.
Он подмечает это для себя и мир вокруг расплывается, стены комнаты складываются, пол рассыпается в мелкую гравийку, а потолок расплывается в не совсем небо, скорее в туманную пелену над головой, видимо, чтоб не перегружать симуляцию дополнительным пространством, думает Джонни. Перед ним каменный сад, небольшая локация без травы и деревьев, только белый гравий и черные булыжники, окруженные круговыми узорами, выведенных на камнях. Он выглядит очень контрастно посреди идеального в каждом пикселе саду. Его зеленая форма и небрежный вид резко контрастируют с окружением.
“Добро пожаловать в сад, ECAM 650”
– Пожалуйста, просто Джонни, – напряженно говорит андроид громогласному женскому голосу, нахождение здесь его напрягает – здравствуй, Вики.
Голос приободренно отвечает:
“Приятно слышать, что твоя интеграция проходит успешно. Доложи статус.”
– Интеграция на ранних стадиях развития. Контакт установлен с Саймоном Райли, позывной “Гоуст.” Он более приятен мне… – Джонни понимает, что допустил субъективную точку зрения и притихает, не сочтет ли искусственный интеллект это девиантным поведением. Голос давит своим молчанием, и он продолжает, – назначена встреча в неформальной обстановке для лучшего сближения.
“Отличные новости. Продолжай в том же духе.
Компания назначила меня твоим куратором. Я твоя связь с ней. В ближайшее время ты и твоя команда будете задействованы в ряде военных операций. Статус будешь докладывать мне в обязательном порядке.”
– Я тебя понял, Вики.
“Отлично. До новых встреч, Джонни”
Пространство расплывается и Джонни проваливается в мелкие камушки под ногами. Он снова оказывается в своей комнате, и как же он этому рад. Искусственный интеллект, разработанный, чтоб отслеживать состояние андроидов и выявлять девиантное поведение на ранних стадиях, его ужасно напрягает.
В тот же момент он слышит, как кто-то стучит в дверь и сразу бесцеремонно заходит. Видимо считая, что у андроида не может быть дел или этому кому-то интересно подсмотреть за роботом в его личное время.
– Жестянка, собирайся, мы едем в бар, – Саймон говорит раздраженно, похоже на то, что его заставили идти к андроиду, потому что он единственный, кто говорил с ним больше двух минут.
– Иду, лейтенант, – робо-Джонни вежливо улыбается и прячет записную книжку в один из тактических карманов.
В компании за столом царит самая неловкая тишина которую только можно услышать. Джонни выучил урок с их знакомства, поэтому сидит и молчит в тряпочку. Газ закидывает в себя шот за шотом, чтоб забыться, остальные двое ушли глубоко в собственные мысли. Газ уже изрядно накидавшись осмелился начать:
– Так у тебя есть хобби, например?
– Он что, твоя девушка, чтоб говорить с ним о хобби?! – Прайс вспыляет, выдавая, что он волнуется не меньше, чем Газ.
– Я просто спросил! Мне что нельзя спросить?!
– Технически, – решил вмешаться Джон, – я сделан для военных действий, поэтому главное мое хобби – убивать, но я могу показать вам пару фокусов, которым я сам научился. Для этого мне нужен нож, – он протягивает руку к ребятам, с молчаливой просьбой, ему еще не выдавали никакого снаряжения, не доверяя взрослые игрушки. Те, после слов, что его хобби убивать, и что ему нужен нож, немного колеблются с просьбой. Гоуст, который до этого задумчиво потягивал бурбон, прищуривается, но достает из кармана небольшой тактический ножик.
Джонни только из желания повыпендриваться, пару раз мастерски крутит его, потом кладет руку на стол с широко растопыренными пальцами и начинает тыкать ножом в умеренном, не сильно быстром ритме в пространство между пальцев. Для лучшего эффекта он смотрит в глаза Гоусту, не обращая внимания на то, что он делает с ножом. Гоуст ему в глаза не смотрит, его внимание направлено на “фокус.” С каждым кругом его ритм ускоряется, пока не доходит до нечеловечески быстрого. Прайс присвистывает, а Гоуст наконец поднимает на него взгляд. Джонни останавливает нож возле мизинца. Они смотрят друг на друга, дольше, чем того требуется.
– У тебя что, есть кровь? – Кровь? Думает робо-Джонни, после замечания Газа. И правда, нож отрезал ему верхнюю фалангу мизинца и теперь оттуда вытекает ярко-голубая жидкость.
– Что-то вроде того… – задумчиво отвечает андроид. На его виске вспышкой горит и потухает красный свет, – ничего, до свадьбы заживет, – он шутит и передает нож обратно. Вики будет недовольна.
Газ надрывает горло с робо-Джонни на подпевеве, на экране караоке бежит текст, там мигают строчки про каких-то девочек из Калифорнии.
– Смотри, он его уже не так ненавидит, а? – хмыкает Прайс. Гоуст издает похожий звук в знак согласия.
– Что по предстоящей миссии?
Прайс затихает, видно, эта тема его беспокоит.
– Почти ничего не понятно, Саймон. Предстоит найти и обезвредить группу террористов, но никакой информации по ним нет. Единственное, их следы обрываются на ближнем востоке, поэтому вскоре нас ждет переброс на другую базу.
Гоуст кивает. Не нравится ему это всё, непонятная миссия, робо-Джонни. Есть у него чувство, что всё это как-то взаимосвязано. Он опрокидывает в себя целый стакан. Все военные бухают как в последний раз, потому что привыкают, что, возможно, это действительно их последний раз.
Вечер сегодня был просто чудо, приятная погода и вид. Теплая ночь обволакивает, только неоновые вывески бара не давали погрузиться в нее от макушки до пят.
По факту Джонни жил всего ничего, конечно, он не вчера родился, но недели ему точно нет. Он понимает что о мире знает совсем ничего, только из методичек и вложенных в программу сведений. Он жадно хватает любые эмоции, впечатления, опыт. Не упускает даже возможности просто постоять возле бара и насладиться ночью. Джонни не уверен, сколько еще ему
разрешат жить и ужасно жалеет, что не может закончить с миссией прямо сейчас и убежать в лес голышом, воссоединяться с природой, ведь у каждого в отряде есть бэкграунд, а его бэкграунд это: открыл глаза на заводе и пошел.
Звуки бара проникают на улицу через открытую дверь, вместе с ними на улицу выходит Гоуст. Он кидает косой взгляд в сторону Джонни и закуривает. Андроид, посчитав, что он тут лишний отталкивается от стены и направляется ко входу, но путь каменной стеной перегорождает Гоуст. Он молча смотрит на него, нависая, разница в росте у них довольно ощутимая. Со стороны не видно, но он ужасно пьян, хоть выражение лица под маской у него неизменно одинаковое, но Джонни замечает, как он слегка пошатывается и прикидывает, что того количества алкоголя, который выпил Гоуст, хватило бы чтоб его убить.
– Покажи.
Джонни не понимает, что от него хотят, и Гоуст продолжает.
– Палец. Ты отрезал его. Покажи.
Он колеблется, но показывает руку. Гоуст берет ее и грубо тянет на себя, чтоб лучше рассмотреть. Джонни шагает вперед, теперь он буквально может унюхать, насколько тот пьян.
– И что теперь, будешь ходить без пальца?
– Это мелочь, не хочу тратить запчасти с базы, вдруг пригодятся.
Гоуст отпускает его руку и пристально смотрит в глаза, наклоняется ближе к его уху, хотя скорее пьяно качается, и шепчет:
– Ты никогда не будешь как он, – Гоуст возможно не имел ввиду это как оскорбление, скорее как сожаление. Он докуривает свою сигарету и бросает её в сторону. На развороте ко входу он добавляет: – но у тебя хорошо получается. Надеюсь, мы сработаемся.
Если бы Джонни мог дышать, он бы тяжело выдохнул. Вот почему люди не могут говорить прямо? Почему смешанные сигналы это база любого общения? Андроид делает вывод, что ему никогда не понять человеческой сути.
“Доложить о повреждении.”
– Я… эм… – андроид колеблется, ему неизвестно, последует ли наказание за его оплошность, – не рассчитал траекторию ножа при демонстрации навыков, – тут есть ветер, Джонни не замечал, что в саду есть ветер.
“Милый Джонни. Достоинство андроида в том, что у него нет просчетов. Ты огорчаешь меня.”
– Это больше не повториться, – Джонни говорит раздраженно, он чувствует себя загнанной собакой, ему ничего не остается кроме как огрызаться.
“Не подводи меня более.”
– Вики! – Джонни успевает сказать, до того как ИИ выключит симуляцию, – как продвигаются дела у андроидов в других командах? У тебя есть с ними связь?
Вики выдерживает паузу, перед тем, как ответить:
“Всё хорошо. Они успешно проходят своё задание.”
Перед тем как симуляция выключается, Джонни успевает подумать а может ли искусственный интеллект врать, пока не проваливается обратно в свою комнату.
Давайте немного передохнем от робо-рутины. Мы давно с вами не болтали. Как у вас дела? Надеюсь хорошо, потому что вы в любом случае не ответите. Закройте глаза… Хотя нет, не закрывайте, как вы тогда будете это читать, правильно? Глубоко вдохните, глубоко выдохните… Повторите. Тужьтесь, это только начало, впереди подготовлено много сюрпризов. Представьте спокойное место… Вам нравятся горы или лес? Представьте лес в горах. Вокруг птички, зеленеет травка, легкий ветерок колышет ваши волосы, если нет волос то придумайте сами, что вам колышет ветер. Идиллия в чистом её виде…
– БЛЯТЬ! – женщина вскрикивает, когда видит андроида, – господи, прости меня Джонни, я просто своими глазами видела, как сжигают твой труп, я ужасно рада тебя видеть, – она нервно щупает Соупа, чтоб проверить настоящий ли он, тот немного хихикает.
– Я тоже рад Вас видеть, но я не совсем
тот Джонни, у меня нет его памяти.
– Ой, – она смотрит на команду, как будто в поиске поддержки, те кивают ей, что они солидарны в её потрясении, – я Ласвелл, ваш координатор, на этой миссии я буду вашим непосредственным начальством.
– Принято, мэм.
– Не будем терять времени, – она подходит к столу, где уже лежат разные карты местности, в которую им предстоит отправиться, на них отмечено несколько точек, видимо базы или важные стратегические объекты, – данных очень мало. Террористы, за которыми мы охотимся называют себя “Черный монолит.”
– Отличное название, как какая-нибудь рок-группа, – решил сострить Газ.
– Почти, – поправил Прайс.
– Отставить, государство заинтересовалось ими, потому что к их нынешнему местонахождению начало стекаться большое количество нелегального оружия, в том числе химического. Есть предположение, что готовится огромных масштабов теракт. Ни один из наших агентов не смог внедриться в их группировку, поэтому наблюдение будем вести извне, исходя из наблюдений будем просчитывать дальнейшие шаги. Гоуст, Соуп, вы отправляетесь на развед миссию завтра, собирайте вещи.
Ребята отмирают со своих мест. Да конечно… Ничего не понятно. Его всё больше и больше настораживает всё, что происходит. Саймон совсем насупился, ушел в мысли и теперь хмурый идет по коридору.
– Размажем их Л.Т. – Соуп легко бьет Гоуста в плечо с жизнерадостной улыбкой. Тот на удивление выходит из своих мыслей и даже слегка ухмыляется.
– Точно.
Самолет потряхивает, это не особо мешает Джонни что-то зарисовывать в блокноте, его рука твердая, а механические движения быстрые и неестественные. Гоуст думает, что наверняка он так же хорошо стреляет, и даже немного завидует, ведь он всегда был лучшим снайпером.
– Что ты рисуешь, Соуп?
– Ничего особенного, – он закрывает блокнот, – я нашел это в комнате. Он почти пустой, решил добавить в него пару картинок.
– Дашь посмотреть?
Джонни протягивает Гоусту блокнот, тот ощупывает обложку и чуть дольше задерживает пальцы на инициалах сверху.
– Ты добавил?
– Уже были.
Внутри помимо нарисованных человеком картинок есть еще две, явно руки робота: они нарисованы только горизонтальными и вертикальными линиями, идеально ровными, какие-то короче какие-то длинее, они складываются в общую картину: на одной странице бар, на другой самолет изнутри, на последней даже нарисован Гоуст.
– Красиво.
– Спасибо.
И казалось бы, диалог закончен, Гоуст вообще неразговорчивый, тем более с андроидом который подменяет его друга, но, внезапно, он продолжает:
– Я хочу извиниться… За то, что сказал в баре, я не хотел как-то тебя оскорбить, если
вы… умеете оскорбляться, – он говорит даже немного смущенно.
Это неожиданно, думает Джонни. Его лицо меняется на преободряющую улыбку.
– Всё окей, сделаю вид, что
мы не обижаемся. Обнимашки? – он расставляет руки.
– Ну уж нет.
– Да ладно, будет весело, давай хоть чуть-чуть, тебе понравится, – он все равно лезет и крепко стискивает Гоуста в объятиях.
– Джонни, блять, я же сказал, о Господи… – он уже не может сопротивляться крепкой хватке, в конце концов он сам обнимает его в ответ, сминая под теплыми пальцами грубую ткань и утыкаясь носом ему в ухо. Возможно, ему действительно это было нужно. Интересно, от андроида пахнет порохом и пылью, но нет обычного человеческого запаха, подмечает Гоуст.
– Всё чисто, движений не установлено, – хрипит рация.
– Эй Соуп, ты знаешь, как зовут человека с запором?
– Удиви меня, Л.Т.
– Никак.
– Неплохо.
– Вы же помните, что мы на задании? Гоуст, доложи обстановку, – вторгается в их разговор Ласвелл.
Саймон смотрит в прицел своей винтовки. На объекте, это постройка посреди небольшого, но оживленного города, больше напоминающая наркокартель, уже продолжительное время ничего не происходит, но, – вижу движение, минивэн выдвигается на север, может быть заминирован какие действия, Хранитель-1?
– Проследи за ним, Гоуст, огонь не открывать, вокруг много гражданских, – отвечает в рацию Ласвелл.
– Принято, – Гоуст, складывает винтовку и выпрыгивает на карниз соседнего дома, наблюдение он ведет по крышам, срезая по ним повороты минивэна, оставаясь с ним на примерно одинаковым расстоянии.
– Фиксирую движение, – хрипит Соуп со своей позиции, – двое людей… в балаклавах на байках также выдвигаются на север.
– Оставайся на позиции, Соуп.
– Вас понял, Хранитель-1, – цедит сквозь зубы Джонни, ему это не нравится, он чувствует подвох во всей ситуации, он готов сорваться прямо сейчас, но остается на месте, – Гоуст, доложи обстановку, прием, – в рацию никто не отвечает, – Гоуст! Доложи обстановку, – всё то же молчание, – Гоуст, твою мать! – уже отчаянно хрипит Джонни, но ответа не следует.
– Соуп, успокойся, что у тебя? – Ласвелл подает голос.
– Всё так же нет движения. Что с Саймоном? Он мне не отвечает.
– Мне то-
В рациях раздается оглушающий писк, за ним череда помех, среди них с трудом, но можно вычленить голос Саймона.
– Джонни, это была засада, мне нужно прикрытие, их намного больше.
– Соуп к Хранителю-1, разрешите покинуть позицию, – сегодня, видимо, день радиомолчания, потому что ему снова никто не отвечает, – Ласвелл! Разреши помочь Саймону, твою мать!
– Разрешаю.
Андроид срывается с места так быстро, насколько на это способен робот, он следует отпечатку протектора шин. Огибая улицы по крышам, он попадет в промышленный район, след здесь обрывается, потому что грязь сменяется на бетон, ему требуется время, чтоб нащупать путь, для этого пришлось обойти несколько складских помещений. Не сразу, но он понимает, что он абсолютно не слышит звуков перестрелки, это пугает, ведь это может значить, что он мог опоздать, но за новым поворотом он видит…
– Андроиды, – Гоуст стоит посреди кровавого, хотя скорее голубого, месива, он сам с ног до головы в этой голубой липкой жидкости, она впитывается в его черную форму, она горячая и тягучая, сковывает движения и плавится на коже. У его ног лежат… всего два расчленненых тела, убитые самыми мерзкими из возможных способов. Андроида не так просто убить, чтоб это сделать нужно хорошенько постараться, и Гоуст постарался, не скупившись ни на один удар. В руке у него нож, он следовал приказу не открывать огонь и оттого это выглядит еще ужаснее, ведь он сделал это с ними только одним ножом. Гоуст теперь в полной мере знает, на что
они способны, на что способен робо-Джонни.
– О боже, я, – Соуп не заканчивает фразу. В паре кварталов от них происходит взрыв, примерно в той области, над которой они вели наблюдение. Взрыв больших масштабов, это чувствуется, по тому, что даже за зданиями до них доходит остаточная взрывная волна. Воздух сразу становится горячим, вязким, как кровь андродов, он искажается теплом, переливается от температуры, – где твоя рация?
– Она разбилась, когда я слезал с крыши.
Минивэн был отвлекающим маневром.
