Ничего святого

Если честно, в межличностных отношениях, заходящих чуть дальше чем «хорошие приятели», я был полным профаном. Полным профаном и остался. Меня, бывало, ставили в тупик взгляды Прайма, бросаемые им, когда он думал, что я не вижу. А еще меня отключали его редкие улыбки, стоило мне в очередной раз пошутить или сделать какую-то срань. Стоило признать — мне безумно нравилось его доводить. Жест, фраза, действие или его отсутствие… Вообще плевать, главное добиться того-самого заторможенного состояния смущенного калькулятора. Иногда приходилось исхитряться, а иногда было достаточно выдать что-то из разряда «У тебя такие глубокие познания» и процессор нашего святого агнца сам додумывал ему невесть что. Самое ключевое в таком деле — понизить тон голоса и едва заметно выделить нужное слово… В общем, принимая во внимание все перечисленное, появлялся закономерный вывод, что я оправданно задавался вопросом: «Че, мать нашу логику, тут происходит?». День начался как обычно — солнце светило, железо блестело, Мегатрон гавкал, а за окном пели всякие Лезербики. Немезида, все также выступающая в роли базы — чтобы восстановить Кибертрон нужно далеко не пару кордов — никуда со вчерашнего не перемешалась. Они все еще плавали где-то в районе Иакона, здраво полагая, что в огромном городе куда больше запасов, чем на вскрытых войной безжизненных пустошах. Только одна загвоздка омрачала это прекрасное утро — прискорбно запачканные пролитым энергоном бронепластины на груди. И вот казалось бы — иди да ополоснись, в чем проблема? А в том, что мое величество ждали два лидера. И ждали они меня в ближайшие клики. На то, чтобы залезть в мойку самому, а потом еще тридцать ворн сушиться, времени не было. Уж не знаю, что у них стряслось, но в это уравнение были включены Прайм с Мегатроном, а это уже весомая причина для появления неприятностей. Энергон уже начал подсыхать и липнуть, так что действовать надо было быстро и я просто отстегнул запачканные участки. В итоге получилось так, что броня, придающая мне ширины и массы, осталась только на серво. Грудину, предплечья и пресс, а заодно и плечи с узкой пластиной между крыльев — она была удручающе тусклой, так что тоже попала под программу турбо-стирки, пришлось снять. Я закинул шмот в мойку, включил подачу жидкости, засыпал специального средства по типу «белизны» и вырулил в основной отсек — поискать полироль, за одно, как говорится. Только в когтях оказалась нужная приблуда, как в дверь аккуратно поскреблись. Для Старскрима слишком аккуратно, для Клиара слишком громко. Все остальные обычно вламывались едва ли не с фанфарами. Так. — Кого принесло? — задал я вопрос двери. Дверь, немного подумав, ответила голосом Прайма. — Сайленс, можно? — Ага, — бесхитростно выдал я, уже собравшись удалиться стирать пожитки. — Тебя долго не было, так что я… Сайленс? — бот булькнул, так и не закончив оправдываться. Мой позывной у него вышел каким-то задушенным. Я задумчиво перевел взгляд на зеркало, висящее чуть левее вкопавшегося Оптимуса. Мало ли, вдруг позеленел? Да нет, нормально вроде все… Ну подумаешь — тонкий без брони! Так это не смертельно. Летучки почти все такие, иначе бы ни одни крылья такую тушу в воздух не подняли. Да и не такой уж я и тонкий. Всяко внушительней того же Скрима. Придя к выводу, что ничего ужасного со мной не приключилось и выгляжу я все также отпадно, повернулся обратно к Прайму. Прайм, как оказалось, от меня не отворачивался. Вдруг, ко мне медленно, примерно так же, как визитер вентилировал, подкатило осознание — я сейчас считай что голый. Не, так как броня ниже пояса у меня все еще присутствовала, то таковым я являлся только на половину. Что ж, похоже, бедолаге и этого было достаточно. Мне вдруг стало очень весело и я, под гипнотизирующий взгляд Прайма, потянулся, разминая подвижные сегменты. При растяжке под верхней обшивкой различим темный металл механизмов. Хотя я и относился к стелсам, а значит имел хрупкую, в сравнении с теми же штурмовиками, конструкцию, корпус все равно выглядел, выражаясь человечески — атлетично. Да, дети, запомните: сам не похвалишь — никто не похвалит. — Не беспокойся, скоро приду, — решил я прервать наше столь интимное молчание. — Пролил энергон — отмываюсь… — А… — очень интеллектуально произнес он. — И я о том же, — понимающе закивал я. — Прости, я не вовремя… — промямлил Прайм, быстренько, словно и не разглядывал меня в мельчайших деталях добрых три с лишним клика, отворачиваясь. — Да нет, все нормально, — я было уже потянулся к красно-синему, но тот уже выскочил из кварты, закрыв зе собой дверь. Ну ладно. Я гаденько захихикал, почему-то почувствовав себя совратителем малолетних, хотя Прайм определенно был старше. Хоть в отношениях я всегда вел себя как рельса — прямо и топорно, обладая едва ли большей проницательностью, чем названный предмет, но вот как захватывать цели и проводить диверсии я знал прекрасно. Когда я вышел в коридор, предварительно нацепив все, что снял, тут уже никого не было. «Смылся» — мелькнула мысля и я, ведомый ею, пошел на капитанский мостик, здороваясь по дороге со всеми. Нокаут, пробежавший мимо меня, грустно заметил: «Так вот куда делась полироль». Он решил прогуляться — проветриться не помешает. Оптимус пребывал в очень странных чувствах. Перед окулярами мелькал образ трехрежимника, удивительно детализированный. Собственный процессор, будто на зло хозяину, периодически дорисовывал всякое, заставляя и так перегруженную систему охлаждения едва ли не взрываться. Он не понимал чего хотел больше — провалиться под землю, сбежать, расщепиться или… А вот дальше он думать себе не позволял. Иначе вместо командного центра придется идти до Рэтчета и придумывать внятное объяснение с чего вдруг система так сбоит. Сайленс не умел как все ни жить ни умирать. Ему постоянно надо было куда-то рваться, что-то придумывать и производить хоть какую-то деятельность. А еще он вел себя не как все они. Нет, он словно впитал тот темп существования, который присущ людям. Словно в сутках все также по-земному двадцать четыре часа, а не двадцать пять джуров. «Сколько же это на Земле?» — решил занять он разогнавшийся процессор. Производительные мощности быстро плюнули в него цифрой «примерно тридцать пять» и вернулись к теме дня, а именно гладкому светлому металлу чуть ниже… Оптимус едва успел прервать сам себя, стыдливо не желая признаваться самому себе в таких непотребствах. Подумать только, он — Прайм, лидер, избранный Кибертроном… И вот так. Нет, надо сказать, что ничего противозаконного и антиморального не было. По крайней мере, если бы он узнал, что такое чувствует кто-то другой, то пожелал бы ему счастья и порадовался, что соратники восстанавливаются после долгой войны. Провести параллель о том, что он и сам, в какой-то степени должен «восстанавливаться», Оптимус решительно не мог. Перед окулярами снова встала картина с легко улыбающимся трехрежимником, расслабленно прислонившемуся к дверному проему. Процессор дорисовал позади него интерьер, его, Прайма, отсека и автобот принудительно обрубил охлаждение, потому что оно, кажется, тоже стало нагреваться от натуги… Некстати вспомнилось как он же, совсем недавно, подарил ему новогодний подарок с частью собственной камеры искры. Вспомнилось как они долго разговаривали в полутьме, а Сайленс доверчиво жался ближе, то ли случайно, то ли специально, задевая когтями датчики на спине. Оптимус тогда так и не решился перейти собой же нарисованную черту, просто в ответ гладя по крыльям. Этот вечер должен был их сблизить. В итоге сблизил Оптимуса с мойкой. За что ему было очень неловко. Процессор, будто нахватавшись от трехрежимника, напомнил про его ехидно-понимающую улыбку. Захотелось совсем не по-лидерски скрыться в своей кварте. Из памяти все не исчезал тот разговор с Мегатроном в архиве, принося вместе с неловкостью еще и тревогу. Впрочем, искровые терзания остались никем не замеченными — по коридорам он передвигался все с такой же серьезной лицевой. За ворны он научился мастерски сохранять внешнее спокойствие. Не работало оно только в присутствии отдельно взятой личности. В проходе на капитанскую рубку показалась широкая серая спина Мегатрона и куда уже, с крыльями — Сайленса. Я каким-то чудным образом смог опередить Оптимуса, явившись к месту проведения своеобразного совета раньше. Мегатрон ехидно поинтересовался что это я такого сделал с «Кибертронским эталоном», что тот опаздывать начал. Я с самым невинным видом улыбнулся, пожав плечами. Лорд не впечатлился, ехидной улыбки не убрав. Ну-ну. — А что, собственно, вы хотели обсудить? — пока не было «эталона», решил выяснить я. — Ничего, что требовало вызывать тебя раньше середины цикла. Просто у нашей Принцессы правило — «зачем откладывать то, что можно сделать прямо сейчас, подняв всех по боевой тревоге», — недовольно буркнул Мегатрон, насупившись как воробей на холоде. Все ясно — разбудили. Стоило задумываться о том, что будить мировое Зло у автобота в энергоне и лучше бы ему отвыкать от данной плохой привычки, как мыслительный поток был прерван вошедшим Оптимусом. Мне в визор он старался не смотреть, вернув тем самым Мегатрону ехидную лыбу на пол фейсплейта. Уж не знаю о чем он там думал, но пора бы ему начинать завидовать… — Я хотел обсудить с вами… — начал Оптимус весьма вдохновленным тоном, вперившись в голо-карту. — Короче, — перебил его Лорд, вспомнив о том, что его, вообще-то, разбудили. — Террорконы, — припечатал он, взглянув на Наитемнейшество. Да, все же иногда стоит вспоминать, что мы тут все солдаты и не только Мегатрон, по идее, умеет гавкать. — Мое предложение про Кибертабуретку все еще в силе. Ну, или Киберстул, если насобираете достаточно металлолома. — Я все жду — когда же ты перестанешь генерировать подобное? — пытаясь скрыть усмешку, поинтересовался Мегз. — Как только вы меня разлюбите, — фыркнул я. — Эх, слушать нам это до большого взрыва… — наигранно грустно ответил тот. — Террорконы, — напомнил Прайм чуть жестче, глянув на Мегатрона. — Ага, — Мегатрон же глянул в ответ, а я перестал понимать, че происходит. — Может, пока просто направить несколько отрядов — пусть посмотрят, отметят наиболее «жилые» участки, а потом перебьем всех попавшихся. А не попавшихся — перебьем чуть позже? — Инициатива, Сайленс, наказуема исполнением, — напомнил мне Мегз, по акульи оскалившись. — Ну, все равно мне тут скучно, — подметил я, тем самым подписав себе приговор на рабский труд во имя общественности. Мехи, не ожидав такой быстрой капитуляции, растерялись, но потом снова переглянулись. Не понял. О чем вы тут шушукались?.. Что ж, это было только началом сериала под названием «Царские переглядки». Мне, наверное, стоило убраться подальше с корабля и засесть в какой-нибудь пещере, а то, пробегая каждый раз мимо Мегза, особенно если к нему в комплект шел Оптимус, меня всегда провожали многозначительными взглядами. Чувствовал себя школьником, попытавшемся заговорить с понравившейся одноклассницей — теперь вот хожу и слушаю таинственные шепотки. М-да. Саундвейв кинул мне запрос на задание, что интересно — от него лично, так что мой путь лежал через оружейный склад и на выход. И, видимо чтобы напомнить мне про сериал, самый короткий путь лежал мимо капитанского мостика. Я глянул на запрос еще раз — жутко-важная приблуда из не менее жутко-важной, а оттого редкой, меди, которую предстояло искать на подземной базе едва ли не с другой стороны этого космического шарика. В общем, лететь мне далеко. Ну, хоть какое-то развлечение. Проходя мимо двери командного центра, решил заглянуть — может, им тоже что-то надо. — Есть кто дома? — просунул я мордочку внутрь. — Есть. Тебе кого надо? — ответила мне панель управления голосом Мегатрона. Я мотнул шлемом, прогоняя картинку приборки, которой мое подсознание лихо прифотошопило лицо Мегза. Мега-приборка на гифке недовольно дрыгала ручками, на манер ручек у сахарницы, приделанными по бокам, периодически скалясь или изображая этими ручками не самые приличные жесты. Попросить, что ли, Рэтчета, отформатировать всю систему? Вопреки собственному решению я занес произведение моего графического редактора в избранное. — Ты чего там? — выдавил я, все же всасываясь в комнату. — Да вот… — начал было он подниматься, но треснулся со всего размаху об панель. Я стойко, с серьезной мордой, выслушал от панели полный сборник кибертронского мата. — У меня датапад куда-то завалился, — наконец пояснили мне, потирая ушибленный шлем. — Жаль на них звонки не проходят. — Ты ведь не ко мне. — Я вообще к вам обоим. Ухожу на задание, может, вам тоже надо че-нить? — Ага, датапад мне этот найди… Хотя тут больше Прайм пригодится, он же у нас из архива, — хмыкнул Мегз, бросая напряженный взгляд под панель. — Сайленс? — Из личного кабинета выглянула лицевая еще одного лидера. Ну, все в сборе. — Агась. Тебе надо че? — поинтересовался я снова. — Нет, — куда как менее воодушевленно произнес Прайм. Не понял! — Все в порядке? — я склонил голову, всем собой изобразив волнение. — Абсолютно, — серьезно кивнул Оптимус, чуть дольше положенного задержав взгляд. — Ну, раз вам ничего не надо, тогда я пошел! — улыбнулся, махнул рукой. Ретировался в коридор, услышав, уже закрывая дверь, что-то вроде «А я говорил». И че они там воду мутят? — А я говорил тебе. Он не будет сидеть рядом, — добил Прайма Мегатрон, как только за трехрежимником закрылся шлюз. — У него работа такая, — попытался отбрехаться Оптимус, все еще грустно пяля на дверь. Впрочем, пялил на дверь он почти без эмоций, а углядеть в его взгляде хоть что-то кроме серьезности мог только очень хорошо с ним знакомый. — Как знаешь. Десептикон, взглянув на последок под приборную панель, скрылся у себя. Прайм проводил его взглядом. Подошел к приборке, с циклом вентиляции подобрав валяющийся в метре от нее планшетник. Он не знал, что конкретно его связывает с Сайленсом и, прямо-таки по-спарковски, боялся спросить. А еще больше боялся услышать что-то вроде «друг». Потому что все, что стелс демонстрировал ему, можно было загнать под рамки дружбы. Да, весьма странной, но тем не менее. Или шутки. Праймус, наверное это единственная причина, почему он еще не зажал его в каком-нибудь темном коридоре. Того, что Сайленс, по своему обыкновению, отшутится, пропустить мимо себя будет очень сложно. Вернулся с той вылазки я с трудом. Честно. Пятьдесят процентов повреждений — непозволительно много, учитывая наше полу-голодное положение. Нет, туда я добрался без проблем. И вещь я тоже нашел удивительно быстро. А вот выбраться без приключений мне не дали — террорконы каким-то мистическим образом забрались прямо в шахту базы, загородив мне единственный выход. Пришлось расчищать, используя весьма ограниченные местностью возможности. Мне едва не отгрызли крыло. И все же отгрызли кусочек от руки. В результате на Немезиду я вернулся хромой, с рукой на двух соплях и драматично разбитым визором. Боевой режим лишал практически всех ощущений, но вот липкий слой засыхающей голубой жижи в шарнирах добавлял их от себя. Медики, побегав во круг меня добрых двадцать кликов, решили что я и у себя неплохо восстановлюсь. Дали в нагрузку куб энергона с какой-то витаминной присадкой, от чего он приобрел подозрительный салатовый оттенок, и отправили до хаты. Кварта встретила тихим одиночеством. Медную штуку я отдал Тегу — вехикону, с которым подружился совсем недавно — с просьбой отнести Саундвейву. Сам же скинул тяжелое дополнительное оружие, оставив только почти невесомый, по сравнению с плечевой пушкой, пистолет. Не знаю накой хрен он мне на абсолютно безопасной территории, но что-то внутри начинало ужасно паниковать, когда я оставался совсем без всего. Я устал. Вылазка отняла очень много внутренних ресурсов и я решил, что завтра лучше просто отправлюсь в патруль вместе с командой. Платформа жалобно скрипнула, стоило с размаху упасть на нее жопой вверх. Горизонта-а-альное положение! — Сайленс, можно? — поскребся Прайм. — М-м, — выдал я согласно, так и не соизволив повернуться жопой в любое другое направление. — Ты в порядке? Рэтчет с Нокаутом доложили о твоем состоянии, — чуть помедлив произнес он, подходя ближе. — Устал очень, а так — вполне актив, — глухо отозвался, чуть приподняв шлем, чтобы можно было разобрать хоть что-то. — Я волновался. Платформа скрипнула еще раз, но уже под весом присевшего на край бота. Оптимус вздохнул, грустно хмыкнув. Я повернулся к нему, лег на бок. На меня не смотрели. Просто уставились куда-то в стену, явно смотря сквозь. Прайм и правда выглядел очень осунувшимся, будто не был офф пару кордов. Привычная маска боевого командира осталась за пределами комнаты, обнажив тоску и еще какую-то странную эмоцию, но, судя по всему, не самую положительную. В собственном грудном отсеке что-то защемило, неприятно сдавив вент-систему. Как же мне надоел этот театр с переглядками и обнимашками. — Оптимус. — Да? «Пизда» — успел подумать я, прежде чем приподняться и, вцепившись в шею ниже затылка, притянуть к себе. Решение, принятое за доли секунды. Короткий вдох, словно я бросаюсь в воду. Вкус энергона на глоссе. Праймовский шокированный хрип. Для меня прошла сраная вечность, на деле — пара мгновений. Я отстранился, замер на расстоянии, для друзей совершенно не позволительном. Оптимус, кажется, готов был то ли разрыдаться, то ли рассмеяться. Он нерешительно положил мне лапу на пояс, выдал хриплым голосом: — Сайленс? — Да. «А похуй» — пронеслось где-то на краю потоков, когда меня рывком прижали к по-своему родному корпусу. Оптимус, как дорвавшийся до воды путешественник, обнимал крепко. Целовал, впрочем, еще крепче.