Play with Fire

— Ты хотел меня видеть? — неожиданно говорит Хэчан, опершись об дверь, чем напугал Марка. Ему кажется, что младший специально доводит его до Гонгконга своими словами, действиями, телом, а своей бесконечной любовью заполняет весь воздух, чтобы старший дышал только им одним. На его теле одно лишь полотенце висит на бёдрах, оголяя тазовые косточки, которые при свете луны выглядят по особому манящее. Также Минхён может уловить тонкий аромат лаванды, который переплетается с нотками кофе. — Ах. Я хотел не только видеть тебя, котёнок. — и это срабатывает на макнэ, как своеобразный триггер: он заходит внутрь комнаты, закрывает за собой дверь, медленно опускается на колени и грациозной кошкой ползет к кровати хена. Марку не нужно видеть его глаза, но он чувствует, как хищно его «солнышко» смотрит на него. Он подползает к кровати, и проводит кончиками пальцев по костяшкам аристократских рук, залезая на кровать и не сводя взгляда со старшего. Марк закрывает глаза, переплетая их пальцы, а сам тянется за поцелуем, но его останавливают упертой в грудь ладошкой. — Хен, сегодня я хочу попробовать нечто новое… — с этими словами он снимает с себя полотенце, располагаясь на хене сверху, и достает из сумочки, которая лежала на тумбочке, несколько кубиков льда. — Что ты собираешься… — не успевает спросить Марк, когда Донхёк кладет кусочек себе в рот, и хищно улыбнувшись, приблизился к губам старшего, накрывая их своими. Канадец сразу почувствовал приятный холодок на губах. Его губы сухие и тонкие, но он умеет ими пользоваться так, что, даже при некоторых их недостатках, он сможет довести макнэ до белой горячки. Он открывает рот побольше, позволяя углубить поцелуй, ловя мандраж от прохладного языка. Вдруг к соскам Марка прикладывают что-то холодное, и он хочет отстраниться, но Хэ держит его стальной хваткой. Хэчан проводит кубиком по ореолам одного соска, затем второго, и поднимается к шее и кончиками пальцев находит пульсирующую вену, и ведет по ней остатком. Лёд плавится от уже разгоряченного тела Минхёна, поэтому он вынужден перервать поцелуй, чтобы слизать остатки воды. Но это было бы слишком просто, поэтому он решает что было бы красиво, если шея хена была усыпана бутонами роз. Слизав воду, он перестает нежничать, и прижимается зубами и всасывает кожу, оставляя прекрасные, цвета бордо, бутоны на смуглой коже, которые завтра расцветут алыми, фиолетовыми, багровыми цветами. Руки Марка дрожат в железной хватке пальцев Донхёка, когда он заваливает его на холодные простыни и пальцами, поддев подбородок, приподнимает его голову, открывая вид на шикарную шею. Он тянется к тумбочке, на которой лежит плотная повязка для глаз. Минхёну становится тяжело дышать. Как только у человека пропадает одно из чувств — активизируются все остальные. Хэчан завязывает хёну глаза, отчего слух обостряется до максимума, чувствует, как бежит его кровь по венам, слышит, как бешено бьется собственное сердце, как дышит макнэ, а каждый его вздох — потеря контроля над собой для Минхёна. — Если будет плохо — только скажи, — шепчет на ухо младший, завязав повязку и провел холодным языком по раковине уха, слегка прикусив мочку в конце. Своим шепотом он посылает миллиарды сигналов в милисекунду, заставляя его организм работать в более бешенном ритме. Дон проводит рукой по груди, а Мин, из-за невидения, буквально чувствует каждый сустав и костяшку его изящной руки. — Х. Хорошо, — Марк наощупь ищет Хэ, натыкаясь на его бедра, нежно положив на них свои руки и кончиками пальцев проводя к верху. Его кожа слишком бархатная, чтобы быть реальной. — Нет, нет, малыш. Сегодня я сверху. — Хэчан пресекает любые попытки захватить власть у старшего. — Может, попробуем шибари? Я знаю несколько узлов. Юта-хен любезно согласился меня им научить. Из той же малюсенькой, на первый взгляд, сумочки, Донхэк вытаскивает не совсем маленькую веревку. Он опускает старшего на пол и сажает его на колени. Первым делом Ли-младший завязывает руки, не оставляя ни единого шанса выбраться. Дальше он накидывает веревку на грудь и делает первый крест, таких крестов он сделал еще три точно. Дальше появляется две петли на шее, что немного смущает Марка, но он не подает виду, ведь ему все, пока, нравится и он откровенно кайфует от происходящего. Тем временем, веревка перешла на спину, потом перетянула тонкую линию талии, а затем Хэчан сделал несколько финальных узлов на бедрах. Он отошел, чтобы посмотреть на свое «произведение искусства» и сфотографировать его, ведь когда еще перепадет шанс побыть сверху. С довольной улыбкой Хэчан подошел к Марку и грубо схватил его за узлы на груди. — Марк. Объясни мне, почему ты так много времени уделяешь Юте-хену? М? Я для тебя уже ничего не значу? Подонок. — с этими словами Марку прилетела звонкая пощечина, потому что заслужил, а Ли-старшего еще больше заводило, когда Донхек был таким грубым. — Пора бы тебя оттрахать так, чтобы ты навсегда усвоил, где твое место. — До кладет руку на место удара, и невесомо дотрагивается губами где-то в районе затылка. Хэчан повалил Марка на пол, разводя его ноги в стороны, насколько позволяла веревка. Вообще, он хотел взять Минхена по его же крови, но в последний момент сжалился и перевернул его, поставив на колени, которые разъезжались от возбуждения и опер на грудь, чтобы растянуть. — Марки~~ Тебе ведь все нравится? Подай голос. Ответом ему послужил несдержанный стон боли вперемешку с накатывающим потихоньку удовольствием, его легкие отказываются принимать воздух, из-за чего дышать становиться нереально сложно. — Я хочу, чтобы ты видел, как я буду брать тебя, поэтому я развяжу повязку. Но не все сразу, а пока получай удовольствие от растяжки. И да, ты не кончишь, пока я не скажу… — после этих слов на члене старшего застегнулось кольцо, а Марк недовольно заскулил. Хэчан смазал свою ладонь смазкой и ввел внутрь первый холодный палец. Он вошёл, на удивление, без особого труда, словно Марк уже играл с собой до этого. За первым пальцем пошел и второй. Логично, не правда ли? Когда в теле Марка оказалось уже три пальца, он сам начал насаживаться на них. — Марки~~ я думаю, что ты готов. — Хэчан с характерным и до одури пошлым хлюпом вынимает свои пальцы, смазывает свой член и приставляет его к дырочке Минхена. Выполняя свое обещание, Донхек развязывает ленту на глазах, и тут же в зеркале, которое было напротив, Марк наблюдает довольно интересную картину: он лежит грудью на полу, весь связанный и с красными щеками. От такого зрелища, член Марка дернулся, а сам Марк застонал, прося большего, чем немного напугал Донхека, ведь пока он его растягивал, он практически молчал, как партизан, а теперь неожиданно подал голос. Одним движением Хэчан вошёл в податливое тело и сразу набрал очень быстрый темп. Марк стонал во весь голос, не боясь, что их могут услышать. — Смотри в зеркало. — прозвучало, как приказ. Марк обязан подчиняться, если хочет получить разрядку. — Ты стонешь, как заправская шлюха. Можно помелодичнее что-ли? — Я тебе не Бетховен или Бах, чтобы мелодичнее стонать. — через стоны выдавил Марк, на что Хэчан лишь усмехнулся. Через некоторое время, Ли-младший почувствовал скорую разрядку и сжал сильнее петли на шее Минхена, от чего тот начал задыхаться. Макнэ любуется, как красиво впивается веревка в эту нежнейшую смуглую кожу, наслаждается этой идеальностью. Марк начинает хватать воздух как рыба, кусать и так кровоточащие губы в мясо, пытается дергаться бедрами, чтобы младший, наконец-то вспомнил, что помимо физического удовлетворения он должен еще как-то дышать. Ли-старший слышал лишь тихое «Кончай…» и почувствовал, что с его члена наконец-то убрали это дурацкое кольцо. После чего До впился ему зубами в плечо, и затем Марк почувствовал, как внутри него разливается что-то теплое…

***

Парни просто валялись на полу, пытаясь решиться на такой смелый поступок, как поход в душ. — Это было незабываемо… А теперь, развяжи меня, у меня все затекло. Из последних сил Донхек поднялся и принялся развязывать узлы из веревки. — Еще раз увижу с Ютой-хеном — выебу так, что месяц сидеть не сможешь. — Хорошо, значит, надо почаще к нему лезть. — Звучит, как план.