Сергей снова в Лимбо. Лишь во второй раз, конечно, но голова трещала по швам ещё с первого попадания, того случая с Политбюро. Хотя странно, в первый раз он будто попал туда «специально», а сейчас он просто прилёг отдохнуть в комнате Элеоноры перед следующей бойней и уснул. Довольно глупо, тем более с фактом того, что по поверхности всё ещё бродят мутанты и разъярённые Вовчики с летающими Сипухами.
Лимбо – загадочное, чарующее и пугающее место одновременно. Это сюрреалистичный сон, глухая пустота, но никак не реалии. В нём теряешься, забываешь о течение времени и даже ловишь некоторое дежавю, когда бродишь по пустынным, нереалистичным холмам в окружение этой неразберихи. Голова и глаза рвутся наружу ото всех «детских», словно нарисованных мест. Хотя времянахождение в Лимбо, кажется, единственный момент, когда майор Нечаев может выдохнуть на некоторое время и снова стать Серёжей; даёт некоторые зацепки о себе и своей жене.
Жена. У него было жена! Два года он жил словно чужой жизнью после инцидента в Болгарии, почти ничего не помнил о себе из прошлого и лишь выполнял приказы свыше, а тут выясняется, что он, не кто-то другой –
он! был счастлив в своей жизни «до» и находился в не менее счастливом браке! И без того тяжёлая голова гудела ещё сильнее от осознания этого, а ХРАЗ ещё и под руку лезет – совсем оборзел. Нет, нужно точно обо всём расспросить шефа!
Но он пока не хочет. Сергей осматривается вокруг – всё как всегда: рядом взрывы красных домов в белый горошек, как и все разрушения в принципе были словно «заморожены»; повсюду валялись красные, наливные яблоки, а над головой висело несколько облачков довольно странной формы. Мило и жутко одновременно. Ты словно оказался в эпицентре хаоса, но только время для тебя остановилось. Но в этом месте ты также чувствуешь и покой, который охватывает тебя с каждой секундой здесь.
Мужчина бродит по Лимбо и осматривает всё вокруг. Где-то вдали виднеются человечки с ящиками вместо головы. Их, вроде, лутягинами зовут. Сергей бегает по округе, мельком осматривает всю поверхность Лимбо и натыкается на огромное «нечто». Он проходит немного вперёд и видит перед собой подобие больницы. Или психиатрии, кто его знает. Он глубоко и возмущенно вздыхает – уж что-что, а снова бродить по замкнутым пространствам, хоть и в них не было потолка и половину стен, особо не хотелось. Но нужно: не сидеть же на заднице ровно всё это время? Выбора нет, и Сергей уже шагает вперёд, в сторону «больницы».
Обломки стен и их имитация давит и устрашает. А плакаты о профилактиках лечения лишь дополняют это дело – везде развешаны поучители о правильной чистке зубов или разъяснения о тех или иных процессах организма. Где-то под ухом словно свистит ветер и играет музыка, хотя их в помине быть не может. Повсюду разбросаны хирургические инструменты и медицинские тележки-каталки. В некоторых местах прорастают лианы и цветы; иногда замечаешь алую кровь на стенах или головы манекенов, напоминающие уже человеческие трупы. Немного сломанные люминесцентные лампы продолжают светить, но не так ярко, как могли бы. Кажется, ещё немного, и ты проснёшься и вытрешь холодный пот, с мыслями «хорошо, что это лишь сон». Но это не сон вовсе.
Есть в этом месте ещё одна «смешная» шутка над Сергеем: проходишь через дверь в коридоре, оборачиваешься – а этой двери словно и не было. Стучишь по шершавой стене, детально осматриваешь – признаков прохода вовсе нет. Поворачиваешь за угол и смотришь назад, а там другая дверь в другое место. Когда возвращаешься к этому проходу и снова поворачиваешь за угол, а уже и там местность поменялась! Странно, ничего больше и не скажешь. Сергей натренирован на такие вещи в Лимбо. Уже почти по привычке поворачиваешь в другую сторону и сразу смотришь назад, а вдруг что-то новенькое будет. И не зря: в один из таких моментов Сергей замечает сильные изменения в коридоре, как и в самой двери – из светло-серых больничных стен помещение вытекает в тёмно-коричневое, немного уютное, для такого состояния, пространство; на полу выстелен красный ковёр. Дверь подходит под стиль коридора – по виду тяжелый, дубовый кусок с ручкой и надписью над ней: «Сеченов». Майор удивлённо поднимает бровь и подходит ближе ко входу. Интересно, за этой дверью ему расскажут и покажут, как Дмитрий Сергеевич роботов проектирует, или как он «чинит» Сергея?
Всё оказалось намного хуже и лучше одновременно.
Перед ним открылся величественный кабинет товарища Сеченова, со своими правками от Лимбо, конечно. Заместо привычного пейзажа на Челомее виднелось всё такое же небо Лимбо. Маленькие островки и облачка всё той же странной формы окружали огромные окна кабинета. А так, всё, в принципе, тоже самое – выстеленный ковёр прямо к размашистому столу, большущий самолет справа от него. За этим же столом и расположился Дмитрий Сергеевич: его черты лица, кажется, немного расплывались в пространстве, но тело оставалось прежним и продолжало сидеть. Напротив него и его стола ютились два дубовых стула; выбора, на какой из них лучше сесть, не было – один из них уже был занят миниатюрной женской фигурой, кажется, тоже в форме Аргентума. Её лицо исказилось намного больше, чем лицо шефа – не было видно ни глаз, ни носа, ни рта, лишь разноцветные искры и помехи. Но было видно кудри: тёмные, короткие, по самые уши. Сергей стоял в проходе ещё несколько секунд, осматривая товарища Сеченова и его гостью, и поглядывая то в размытые глаза Дмитрия Сергеевича, то на имитацию лица девушки. Тут-то до него и дошло,
кто это. Кажется, он снова ощутил это надоедливое чувство дежавю, но намного сильнее, чем до.
***
Сергей помнил этот знаменательный и немного забавный день. После того, как он сделал Катерине предложение, встал вопрос о заключение брака и о том, чтобы рассказать всем о такой прекрасной новости в, теперь их, жизни. Вопрос о смене фамилии также появился в голове у Кати. Серёжа её никогда не заставлял и не подталкивал к этому, желал, чтобы девушка сама сделала свой выбор. А Катерина не была против – для неё это значилось как новый этап в её жизни. Закончилась та подростковая симпатия между Катькой и Серёгой, началась та самая, закреплённая узами брака, любовь между Катериной и Сергеем. А вообще, нужно сначала рассказать всё Дмитрию Сергеевичу! И ведь хочется как-то необычно, смешно и запоминающиеся… В один из летних вечеров Сергею, всё же, пришла одна идея в голову.
Катя вошла первая в кабинет Сеченова. Промямлила в щебетарь что-то про неисправность одного из важных инструментов в отряде, и что помочь может только сам Дмитрий Сергеевич – вот и нашёлся повод для выполнения хитрого плана. Она непоколебимо идёт по ковровой дорожке прямо к столу, стараясь держать своё лицо в полном безразличие. Это особо не получалось, и мимолётную улыбку приходилось прятать, отворачивая голову в сторону самолёта.
–
Катя, здравствуй! Присаживайся, не бойся – Катя садится за огромный стол и поднимает взгляд на шефа. Тёплый, родной голос раздаётся в ушах, и девушка уже не может сдержать улыбку –
рассказывай, что у вас произошло? – голос Дмитрия Сергеевича немного помрачнел. Дела с недостатком или поломкой оружия в отрядах его всегда волновали, особенно, если это касалось Аргентума.
–
Рада видеть Вас, Дмитрий Сергеевич! Да вот, с оружием немного разобрались, Ваша помощь здесь уже не нужна. Но… – она загадочно отводит взгляд, и Сеченов на это ловится – удивленно поднимает бровь и не понимает, что затеяла девушка, –
Понимаете, в моей военной форме нужно что-то поменять…
–
Стала мала? Нужно перешить? – негромкий голос Дмитрия Сергеевича уже успел перебить её. Когда Сеченов говорит, что несёт полную ответственность за свой отряд Аргентум, то он имеет ввиду и такие вещи.
–
Вовсе нет, товарищ Сеченов! – Катерина успокаивает шефа, хотя понимает, что сама не может выдохнуть: пальцы то и дело сжимаются на бёдрах, а ладони невольно потеют. –
Понимаете… – Катя недолго трогает на свой нагрудной шеврон – «Муравьева Е. П.», и отлепляет его. Вытягивает руки на стол вместе с ним, осматривает и отдаёт ничего не понимающему Дмитрию Сергеевичу –
Здесь, мне кажется, ошибка. Должно быть не Муравьева, а Нечаева.
И пазл в голове Сеченова моментально складывается. Во дурак, как он не мог и сам догадаться! Довольно глупая причина для того, чтобы зайти в кабинет; волнующаяся Катя, и, самое главное, их любовь с Сергеем. Дмитрий Сергеевич знал, что их пылающая страсть однажды, да перейдет в семейные узы брака, но, чтобы настолько неожиданно! Он смотрит на нагрудной шеврон Катерины и начинается смеяться.
–
Как же ты меня, старого, сейчас развеселила, Катя! – он улыбается и поднимается из-за стола. Проходит к девушке и обнимает её, прижимая ближе к себе, –
Глупенькие вы, оба! Хотя, правильно уже будет называть Нечаевы? – он смеётся от души, и Катя вместе с ним. Хоть многим шеф и кажется злым дядькой, на деле он – добрый мужчина, который готов выпить чашечку чая в приятной компании и обсудить всё на свете, –
Как же, как же я рад за вас, дети мои! – Дмитрий Сергеевич немного отодвигается от Катерины, всё ещё держа её за плечи. Они оба слышат звук открывающихся дверей и оба смотрят на них – в проходе стоит не менее счастливый, розовый от щёк до ушей Серёжа.
***
Он трясёт головой и снова осматривается – он все ещё в этом подобии кабинета шефа, Дмитрий Сергеевич всё ещё сидит за столом, а безликая
Катенька всё ещё смотрит на Серёжу. Майор медленно шагает к столу, то сжимая, то разжимая кулаки. Подходит ближе к ним, детальнее осматривая их тела. Дмитрий Сергеевич – в своём привычном костюме, в каком он ходит почти всё время, а
Катенька… его жена сидит перед ним в военной форме Аргентума с грудным шевроном на левом кармане – «
Нечаева Е. П.». И Сергей уже не может сдержать своих эмоций. Он падает на колени перед девушкой, охватывает её тело в своих руках и обнимает. Обнимает так сильно, как только может; трогает талию и спину своими шершавыми ладонями, прячет лицо в её бедрах. Он скучал, скучал так сильно, что не может сдержать и горьких слёз, льющихся из его глаз. Он не хочет покидать Лимбо, он не хочет возвращаться снова в кровавое место, он хочет лишь тепла и заботы. Он устал и хочет отдохнуть, но своих эмоций в реальном мире он никому не может показать. Сергею всё просто надоело.
***
ХРАЗ выползает из перчатки и осматривается – Элеонора всё также шебуршит чем-то, пока майор Нечаев дремлет на диване под «Ну, погоди!». Вот только, у Сергея что-то явно не то. Ресницы дергаются, губы подрагивают, и, самое главное – по щекам тонкими ручьями льются слёзы. ХРАЗ опознать причину таких эмоций у него не может – видимо, это что-то, что связано со снами и Лимбо. Мельчайшие изменения в организме майора перчатка узнать может, но их причину – нет. Усики вдали осматривают лицо Сергея, и, если так можно назвать, «думают», будить ли его или нет. ХРАЗ в последний раз смотрит на Нечаева и снова прячется, решив его всё-таки не будить. Хрен его знает, может, недоброжелательное пробуждение скажется на работе майора в будущем.
ХРАЗ обязательно спросит причину этих слёз во сне у Сергея, но он отмахнётся, скажет, что мол, от переутомления это. Но он никогда не скажет настоящую причину.
