Точка срыва

— А скажите, мужики, мне просто интересно. Кто в вашей пидорской семейке выносит мусор, если оба мусора?       Бандит самодовольно сверкнул золотыми коронками. Хамло трамвайное. — Ой, это ты зря, приятель, — сказал Юра за секунду до того, как Костя вмазал ублюдку в челюсть. Послышался сочный хруст и полный боли вой. На припорошенный пылью и извёсткой бетон брызнула кровь, покатилось что-то маленькое. Зуб. — Хо-хо-хо-хо… Браво. Это браво, — одобрил Юра, глядя, как Костя разминает кулак. Краснели ободранные костяшки. Опять обрабатывать придётся. Впрочем, он не против, скорее, наоборот. Заботиться о Косте было приятно. Кто-то же должен, если он сам то ли не в состоянии, то ли считает такие мелочи не стоящими внимания.       И как этот уродец догадался? По их взглядам, негромким переговорам? По тому, как Юра на секунду тронул Костю за плечо, мол, не горячись? Они всегда старательно шифровались, особенно на работе, но, может, сами себя выдали? Или это просто случайный выстрел, чтобы побравировать? Этот козёл был так уверен, что ему ничего не сделают, хоть его и отловили по наводке Юриного информатора… Сразу видно, он не знал ничего о Константине Громе и его методах работы. Если Федя, конечно, не приукрашивал.       Федя, кстати, из-за этих самых методов в очередной раз психанул и отказался отправиться с напарником в северные верфи отлавливать членов «Заточки». Вместо него Костю сопровождал Юра. На него самоубийственные выходки Грома не действовали так, как на до мозга костей правильного Прокопеныча. Он уже неделю не влипал ни в какие передряги со стрельбой и откровенно скучал. Писать отчёты — тоска смертная, а так хоть какая-то развлекуха. И возможность побыть с Костей, конечно. Не оставлять же этого сорвиголову одного.       Их взгляды были направлены на скорчившегося на полу бандита. От удара он рухнул вместе со стулом, к которому был прикован наручниками. От выражения лица Грома вся весёлость тут же слетела с Юры пожухлой листвой. Внутри тревожно дёрнулось. Что-то было не так. — Повтори, что ты сказал.       Голосом Кости можно было резать стекло. Мужик, судя по всему, тоже почувствовал, что запахло жареным, и поджал хвост. Только пыхтел, уткнувшись щекой в бетонный пол, и молча косил на Костю блестящим глазом. Лицо его всё было в кровавых соплях. Эстет внутри Юры брезгливо поморщился. Ему не привыкать, конечно, но тем не менее. — Повтори, — приказал Костя. Юра кинул на него обеспокоенный взгляд. Лицо, которое он так хорошо знал, теперь было больше похоже на маску тихого бешенства. Об этом говорил Федя, когда сетовал, что больше не может работать с «этим психом»? Глаза бандоса забегали. — Повтори! — взревел Костя и вдруг пнул мужика в колено. Тот тут же взвыл снова. — Кость, брейк! — окликнул Юра. Тот даже не повернул головы, как будто его вовсе здесь не было. Ситуация быстро выходила из-под контроля. — Пошёл ты, хуесос паршивый! — выплюнул бандит. — Пидоры в стражи порядка заделались! Радуйтесь, что статью отменили, иначе вас свои же по кругу пустили бы!       Юре всё это дерьмо было как слону дробина. Чего он только в своей жизни не слышал, в том числе и по поводу своей предполагаемой ориентации, и по поводу внешнего вида, как у вышеупомянутых пидоров. Подобные вещи отскакивали от него, как мячики. В конце концов, в отделе он нравился далеко не всем. Но Костя…       Юра взглянул на него. Лицо Грома побелело от гнева, кулаки сжались до побелевших костяшек. И вдруг Юра понял: он сейчас убьёт этого козла. Убьёт голыми руками.       Только он открыл рот и сделал шаг, как Костя рванулся к мужику. Щёлкнули, расстёгиваясь, наручники. Бандит тоже почуял неладное и обеспокоенно завертел головой. Мощный пинок заставил стул отлететь в сторону. «Заточник» завозился было, но колено Кости между лопаток заставило его передумать. — Э, ты чё творишь, мусор? Эй?!       Юру занимал тот же вопрос. — Костя! — предупреждающим тоном позвал он. Снова игнор. Порывистыми, резкими, полными злости движениями Гром перевернул мужика с бока на живот и снова защёлкнул наручники на его запястьях, сведённых за спиной. Поднялся на ноги, вдавил каблук ботинка в мясистую спину, так что её обладатель снова издал звук боли, и достал из кобуры пистолет. Сухо щёлкнул курок. От этого звука замерли и бандит, и Юра. Костя нагнулся, и дуло упёрлось в обтянутую кожаной курткой поясницу. — Сейчас ты встанешь и пойдёшь со мной. А потом сделаешь всё, что я скажу, если не хочешь узнать вкус свинца в позвоночнике. Понял?       На лице мужика выступил пот. Сверкая белками, как напуганный олень, он быстро закивал. Костя убрал ногу, но не пистолет, и дёрнул короткую цепочку наручников. — Встать. Медленно.       Было видно, что бандит по-настоящему сдрейфил. Медленно, без резких движений он поднялся сначала на колени, потом в полный рост. Костя ткнул его в поясницу дулом пистолета и направил в сторону выхода из залитого полумраком гаража. Юра сощурился. Очень нехорошее предчувствие копошилось где-то в грудине. Что он, чёрт возьми, задумал? — Костя, это уже моветон. — Не путайся под ногами! — отрикошетил тот. Юра смахнул с себя неприятные слова и пошёл следом. А что ему оставалось?       На город стекал вечер. Закатное солнце истекало кровью, омывало набережную северных верфей и здания заводов. Воздух лизнул щёки сырым, пропахшим рекой языком. Нева сердито толкалась об каменный берег. Туда-то Костя бандита и потащил. И если он собирался сделать то, о чём думал Юра, это было плохо. Очень плохо. Даже для них.       Мужик, судя по всему, тоже догадался о намерениях озверевшего мента и попытался затормозить, посмотреть на Костю через плечо. — С-слышь, начальник, ты чё это…       Костя зло, ядовито усмехнулся: — Начальник, значит? Уже не хуесос паршивый? Быстро же ты переобулся.       Подсечка, и вот мужик тяжело рухнул на колени у самой воды. Не давая ему опомниться, Костя отбросил пистолет, схватил за поросший короткой щетиной затылок — и окунул прямо в реку. Юру будто ужалило. — Костя!       Он метнулся к ним. Гром резко повернул голову, и сила его взгляда заставила остановиться. В глазах Кости был апокалипсис. — Ты что, не слышал, как он нас назвал? — пророкотал он. — Не слышал?       Всё Юра слышал. И хотел остановить беспредел отнюдь не из сочувствия к «заточнику». Навидался он таких, как он, пока внедрялся в банды и разваливал их изнутри. У таких не осталось никакой морали, даже сомнительной. Не ему говорить о морали, конечно, с его-то послужным списком отнятых жизней. Юру беспокоил не бандит. Его беспокоил Костя. Костя, который продолжал рукой удерживать голову мужика под водой, а коленом давить на поясницу, чтобы не слишком рьяно брыкался. Теперь Юра понял, что чувствовал Федя, когда Костя превращался в Терминатора. — Гром, хватит! — жёстче окликнул он. Словно послушавшись, друг подождал несколько секунд, а потом убрал колено и с силой дёрнул бандоса за ворот куртки. Весь мокрый и дезориентированный, он кашлял, хватал воздух и очень напоминал выброшенную на берег рыбу. — Ну что, подумал хорошенько над своими словами? — громко поинтересовался Костя. — Или мозги от нехватки кислорода отшибло?       Юра почти укоризненно глянул на него. Чего он добивался? — Ты расскажешь о своих братках всё, что я захочу. Но сначала…       Теперь голос Грома стал заметно тише. И опаснее. Юра напрягся. — Сначала я заставлю тебя пожалеть о своих словах.       Движение — и голова мужика снова ушла под воду. — Гром! Хватит с него! Гром!       Снова всплески, пена по воде и бешено извивающееся грузное тело, дёрганье ногами. Весь рукав и часть одежды Кости промокли, но он этого словно не замечал. Давил бандиту на затылок с каким-то мстительным, злорадным удовольствием. Смотрел он только туда, под воду. Смотрел пылающим злобой, взбешённым взглядом, и его лицо было подозрительно похоже на лица тех, кого Юра встречал слишком часто, чтобы спутать. Лица убийц.       Страх, как яд, убил все мысли. Юра рванулся к ним, рухнул на колени рядом и принялся оттаскивать друга в сторону. — Костя, хватит! Ты убьёшь его! Хватит! — рявкнул он ему прямо в ухо. Кажется, сработало. Костя моргнул, и маска жестокости упала с его лица. Он позволил Юре оттащить себя чуть в сторону, так что «заточник» смог вынырнуть и рухнуть на камень у самой воды. Панический, ничего не соображающий взгляд метался по сторонам, рот жадно втягивал воздух, по расквашенной морде и груди лилась вода. Спустя несколько жадных вдохов глаза бандита закатились, и он обмяк. Юра отпустил Костю и подорвался к мужику, приложил два пальца к шее. — Живой, — выдохнул он, глядя на друга. — Ещё бы чуть-чуть…       Заканчивать фразу он не стал. Костя подобрал пистолет, поднялся на ноги, давя тяжёлым взглядом. Юра прекрасно знал, что он сейчас чувствует: голову заливает горячей адреналиновой волной, ярость красным занавесом падает на глаза. Ему самому были не понаслышке знакомы эти чувства. Только если он научился держать внутренних адских псов на привязи, то Костины явно раздирали хозяина изнутри.       Нет, конечно, Юра неоднократно видел его в гневе, нервозности и просто в смурном настроении. Но сегодняшнее представление… Это было что-то новенькое. И совсем ему не нравилось.       Пытаясь выиграть время, Юра отряхнул полы любимого чёрного пальто. — Т-так… Сейчас мы этого бугая загрузим в машину. А потом устроим перекур, остынем на воздухе. Как тебе мысль?       Гром отрывистыми движениями спрятал пистолет в кобуру и промолчал. Юра почувствовал себя красной тряпкой, на которую смотрел разъярённый бык. Не самое приятное ощущение. — Гром, — он пощёлкал пальцами. — Ты мне поможешь или особого приглашения ждёшь?       Костя выдохнул тяжело и медленно — было видно, как опустились плечи и грудь. Тяжёлой походкой, выражавшей крайнюю степень раздражения, он приблизился к бандосу с одной стороны, Юра — с другой. Тащить такого кабана до машины оказалось задачей не из лёгких даже для них двоих, здоровых крепких мужиков. Сейчас он пожалел, что пришлось поехать на конспиративном «москвиче» с тонированными стёклами, а не на более надёжном бобике. В нём хотя бы решётки были. Хотя что этот говнюк сделает со скованными за спиной руками?       Пока они заталкивали «заточника» на заднее сиденье, Юра слегка взмок в пальто и распахнул его. Костя всё продолжал буравить мужика взглядом с таким видом, будто раздумывал, не врезать ли ему ещё раз, пока тот отдыхает в бессознанке. Юра знал, что он этого не сделает, кодекс фирменной Громовской чести не позволит, но всё равно поспешил увести друга в сторону, за угол безликого припортового заброшенного склада. Склад был весь изрисован граффити, в том числе не самыми приличными. Боковую стену отделял от воды всего-навсего пятачок в пару метров с клочками пожухлой травы и мелким мусором: окурками, крышками от пивных бутылок, осколками стекла и прочим. Туда-то Юра и отвёл Костю, держа за плечо. Прислонил спиной к стене склада, по-хозяйски порылся во внутренних карманах потёртого вельветового пиджака под курткой, извлёк оттуда сигареты и протянул ему. Тот всё ещё выглядел злым куда больше обычного, но не сопротивлялся. Уже хорошо. Юра щёлкнул своей любимой «Zippo», которой любил прихвастнуть, и дал ему прикурить. — Ну как, полегчало? — поинтересовался он после того, как они выкурили по сигарете и принялись за вторую. Запах табака смешивался с сырой свежестью Невы и Юриным одеколоном. Тучи, весь день душившие небо в объятиях, ушли, и оно распахнулось во всю ширь. Город медленно, но верно тонул в сумерках, как истекающее багряной кровью солнце тонуло в Неве. Костя выглядел взъерошенным ещё больше обычного, и Юре захотелось пригладить ему волосы. Просто коснуться. Нельзя, рано. Гром как злая служебная собака: в лучшем случае покажет зубы, в худшем — откусит руку. — Ты мокрый весь, в курсе? Заболеть будет абсолютно не браво. Я, конечно, могу тебя согреть твоим любимым способом…       Неловкая шутка пролетела мимо. Костя сумрачно посмотрел на него. — Зачем ты меня остановил? — А зачем ты пытался убить нашу единственную ниточку, ведущую к «Заточке»? — поинтересовался Юра, поднося к губам сигарету. Другу этот вопрос ожидаемо не понравился. — Считаешь меня убийцей?       Осторожнее, Юра, осторожнее. Костя пронзал его лазером ярко-голубых глаз. Он выдержал этот взгляд, но отвечать на провокацию не стал. Лишь затянулся поглубже, щурясь от ветра и сигаретного дыма. Порыв холодного осеннего ветерка сбросил на глаза пару прядей слишком длинных для мужчины, тем более милиционера, волос, и Юра убрал их за ухо той же рукой, в которой держал сигарету.       Костя, видимо, понял, что ответа не дождётся, и процедил: — Я не пытался его убить, а преподал урок.       Значит, он был прав. Слова бандита задели Костю за живое. Сам того не зная, «заточник» ткнул Грома в то, в чём он до сих пор не хотел признаваться даже самому себе: он уже пару лет как в отношениях с мужчиной. С другом, с коллегой. Сам Юра принял это куда проще и легче, но всё равно прекрасно его понимал. Консервативному твердолобому Косте до сих пор было трудно признать их отношения, как и тот факт, что ему в принципе понравился другой мужчина. Смотреть в лица преступников и смерти куда проще, чем в лицо собственного страха. Хотя едва ли то, что было между ними, можно было назвать настоящими отношениями. Спасти друг другу жизнь на очередной совместной операции? Да пожалуйста. Зализывать вместе раны после неё же? Раз плюнуть. Присмотреть за сыном? Легко. Жёстко и по-быстрому довести друг друга до оргазма в каком-нибудь пыльном пустом кабинете, заперевшись на ключ? Как нечего делать. Проводить ночи на конспиративной Юриной квартире, отдыхать после танцев в постели, курить и разговаривать до утра — или до нового раунда? Говно-вопрос. Но поговорить об их… связи и открыто обсудить чувства и накопившиеся вопросы? Да проще в одиночку обезвредить группу вооружённых до зубов членов какого-нибудь ОПГ. В этом весь Костя. Впрочем, Юра от него не отставал.       Он никогда не был тем, кого волновали условности. Меньше обязательств — меньше проблем. Он считал так всегда. До того момента, как в его жизнь не ворвался Константин Гром. — Хо-хо-хо, осознал себя достойным, браво, Рэмбо, — съязвил Юра. — Ну, преподал урок. Это браво. Теперь доволен? Выдохни.       Костя посмотрел на него ещё внимательнее, будто искал ответ на какой-то вопрос. Глаза его почернели, как у беса. Тени двигались за плечами сигаретным дымом. — Ты боялся меня.       Не вопрос — утверждение. Как сейчас не в кассу эта знаменитая Громовская проницательность. — Я боялся за тебя, а не тебя. Две большие разницы, Гром.       И боялся до сих пор. Да, раздавать тумаки всем подряд вместе с Костей было охрененно весело. Адреналин шкалил только в путь, возвращался вкус жизни, серый Петербург расцвечивался яркими красками. Но Юра вовсе не хотел, чтобы его… дорогой человек вёл себя так же, как те, кого он с таким усердием сажал за решётку. Федя был прав, когда однажды в разговоре с Юрой назвал Костю бомбой замедленного действия. Неужели он сам не видит, куда катится?       Что внутри Кости терзало его так сильно, что ослепляло гневом и превращало в машину смерти? О чём он так старательно молчал?..       Говорить всего этого не стоило. Тем более сейчас. Зная Костю, ничем хорошим это не кончится. Вспылит, отмахнётся и снова пойдёт вершить своё законное правосудие незаконными методами, держа над головой невидимое знамя ведомой ему одному справедливости. Прокопеныч уже неоднократно долдонил ему то же самое — и к чему это привело? У Федьки не было ключа к Косте, а у Юры был. Ключ — или козырь в рукаве. Это выражение нравилось ему больше.       Он окинул быстрым взглядом их «москвича» и прямоугольные металлические ящики заводов и складов. Всё вокруг было подёрнуто тёмно-синей темнотой. Тем лучше. Они оба как раз успели докурить вторую сигарету. Юра толкнул Костю к стене склада, тесно прижался и впился в его губы нагловато-уверенным движением — так, как любили они оба. Руки легли на сильные плечи. Ни капли мягкости. Особенно сейчас, пока он на адреналине. Это же Гром, он не терпит нежности, если она не приправлена болью или этим самым адреналином. Это был не поцелуй, а вызов, дерзкий, дразнящий. Ответный поцелуй был резким, пронзающим насквозь, как пуля, с отчётливой табачной горечью. В паху будто вспыхнул бенгальский огонь. В этом был весь Костя. Юра надавил коленом ему между ног и услышал предупреждающее рычание. Он успел выдать своё всегдашнее довольное «Хо-хо-хо», прежде чем требовательные обветренные губы заставили его подавиться смехом — и стоном.       С реки дуло ночным холодом октября, но они этого не чувствовали. Оторвались друг от друга, только когда вдалеке зарокотал гром. Кажется, скоро начнётся гроза. Юра тяжело дышал полуоткрытым ртом, смотрел на Костю и видел тёмный от желания взгляд. Такой же, он знал, как у него самого. — Ещё раз так сделаешь вне управления — получишь по морде, — вежливо предупредил друг. — Хо-хо-хо-хо… Браво. Это браво.       Юра отстранился и поправил пальто так, чтобы оно прикрывало заметный стояк. Косте с его короткой курткой в этом плане придётся потруднее.       Сработало. Пусть это всего лишь временное решение, но оно работало. Пока. Но что будет потом? Юра не знал — и в глубине души боялся об этом думать. Одно он знал точно: когда они вернутся в отдел, его ждёт сладкая и приятная месть в одном из опустевших кабинетов. Надо же Грому куда-то выплеснуть накопившуюся энергию. А Юра, как настоящий друг, будет только рад ему в этом помочь. Если бы не бугай на заднем сиденье машины, он бы протянул Косте руку помощи прямо здесь, у стены склада. Но для этого безбашенного молодца работа всегда на первом месте.       Хоть бы Юра оказался рядом, когда Косте сорвёт все предохранители. Хоть бы успел. Хоть бы… — Нечего торчать здесь, как два тополя на Плющихе. Поехали. И так подзадержались. За руль сяду я.       Костя фыркнул, но возражать не стал. Лишь перебросил Юре зазвеневшие ключи, когда они вышли из-за угла и направились к машине. Расслабляться было рано: этот чёрт наверняка снова будет всю дорогу лениво наглаживать его по бедру, отодвигая полы пальто и пробираясь всё выше и выше. Юра нажмёт на газ, чтобы как можно быстрее добраться до полицейского управления. И на этот раз им обоим будет абсолютно плевать на третьего лишнего на заднем сиденье.       Что случится, когда Костя достигнет своей точки срыва? И сумеет ли Юра помочь ему в этот момент?       Он очень надеялся, что да.