Don't Know What To Do

      Хёну не любил учиться, сколько себя помнил.       Начиная со школы, традиция продолжилась и в университете. Пока его братья Минджэ и Джунмин радовали родителей хорошими оценками, высокой успеваемостью и спокойным поведением в учебном заведении, Хёну, дай бог, чтобы вообще на занятиях появлялся.       Сонхва переживал, просил Хонджуна поговорить с сыном и не бросать это всё на самотёк. Хонджун говорил, причём неоднократно. И если с маленьким ребёнком трудно было что-то решить, то вот с подростком разговор был совершенно другой.       — Объясни, почему ты не хочешь учиться, милый? — Сонхва обеспокоенно наблюдал за нервным сыном.       — А зачем мне это?       — Хёну-я, ты не прав, — тут же отсекает Хонджун и хмурится, — образование получить нужно в любом случае. Хотя бы неполное. Ты должен закончить школу.       — Но дальше я понятия не имею, чем буду заниматься. Так зачем мучиться сейчас? Я хочу быть, как ты, отец! Ты же сам рассказывал, что почти не учился в школе.       — Потому что я рано начал работать, — выдыхает Хонджун, обнимая Сонхва за талию и устраивая голову на его плече, — спроси у папы. Да, я почти не появлялся на учёбе, но потом всё равно сдавал экзамены и поступал в высшее.       — Ну вот! Значит, я тоже…       Хёну понял, что ему не позволят вот так просто забить на школу, когда Хонджун лично начал следить за тем, выполняет ли он домашнее задание и появляется ли на уроках.       Повзрослев, Хёну понял, что вёл себя достаточно глупо, чтобы заставить родителей переживать. И если извиниться перед ними было плёвым делом, то вот вернуть себе желание получать знания…       С божьей помощью он сдал экзамены чуть выше проходного и поступил в Сеульский на… как ни странно — журналистский факультет. Это было единственное место, где Хёну не чувствовал давление и мог выдохнуть. Особого желания, конечно, за ним не наблюдалось, но хотя бы родители перестали сильно переживать.       Пока его братья мучились на третьем курсе, Хёну спокойно привыкал к жизни студента на первом курсе. Минджэ появлялся дома всё реже и реже, чего он, на самом деле, боялся. Потому что воочию наблюдать за тем, как учёба и работа поглощает его близкого человека с головой — было достаточно «противообучающе». Джунмина он видел чаще, но тот практически всегда спал. И ситуации этот факт никак не помогал.       Но ему повезло. Он имел в друзьях Сумина с Джиншиком. Они были одногодки, только с весьма разных факультетов. Джиншик был в модельном, а Сумин с худграфа. Но это не помешало им начать хорошо общаться и стать отличными друзьями.       Постепенно, Хёну стал проще относиться к учёбе. Это радовало и вселяло надежду, что он не станет разочарованием семьи.       Первый год пролетел незаметно. С успешным окончанием второй сессии пришло осознание — он действительно занимается тем, что ему нравится.       В начале второго курса Хёну стал главным редактором их студенческой газеты, и после этого жизнь заиграла новыми красками. Тут уже и дел появилось больше, и отлынивать от работы не хотелось вообще. Было ощущение, что ему не хватает чего-то ещё. Такого важного и необходимого.       — Пары тебе не хватает, — выдаёт Сумин, когда они втроём сидят в кафе недалеко от корпуса.       — У меня впереди ещё три, не думаю, — на автомате протестует Хёну, а потом хлопает себя ладонью по лицу, слыша смех друзей, — чёрт…       — Да ты совсем заработался, Хёну-я! — С улыбкой говорит Джиншик и хихикает, когда Сумин обнимает его за плечи. — Тебе бы отдохнуть. И найти кого-нибудь, Сумин-и прав.       — Да куда мне… Не хочу, — фыркает Хёну и вздыхает.       — Захоти. Вдвоём будет проще, — Сумин подмигивает, продолжая тискать Джиншика.       — Вы такие сладкие, что у меня пульпит на зубах вместо кариеса образуется, — кривится Хёну и вздыхает. Невозможно.       Мысли о том, чтобы найти себе пару, посещали его голову, но Хёну был быстрее. Во-первых, это всё глупости. Никто не согласится терпеть его постоянные срывы по работе и, уж тем более, не станет слушать про очередную статью в газету. Во-вторых, он совсем не умеет ухаживать за кем-то, потому что никогда этого не делал. А в-третьих, почему он вообще об этом думает?       Наваждение это не спадало ещё долго. Время близилось к сессии, горели дедлайны, голова пухла от того количества дел, которые Хёну надо было сделать. Постепенно он начал превращаться в Минджэ (интересно, когда старший брат последний раз был дома?) и в отца, который периодами перед сдачей альбома пропадал на студии (чем очень сильно злил папу Сонхва).       Но Хёну нигде не пропадал. Наоборот, учился и делал всю работу дома, чем хотя бы немного успокаивал Сонхва. Он, конечно, волновался за состояние сына, но от мысли, что может контролировать его в живую, ему становилось легче.       Так бы Хёну и сидел, заваленный всем, чем только можно, если бы не странное сообщение от Сумина одним поздним вечером.

Куст, 23:48 Хэй, бро Не спишь?

Вы, 23:48 Смешной вопрос Нет Что случилось?

Куст, 23:49 Отлично Тут нужна помощь Брату Джиншика Чонхун, помнишь его? На год младше

      Честно сказать, сейчас Хёну помнил только виды лидов в журналистском тексте, а не какого-то Чонхуна. Хотя шестерёнки крутились, заставляя извилины мозга напрячься сильнее. Вы, 23:51 Ну?

Куст, 23:52 У него там какое-то супер-пупер задание, с которым помочь можешь только ты Взаимопомощь, слышал о таком?

Вы, 23:52 А он мне как поможет?

Куст, 23:52 Ты совсем не шаришь? Он сын господина Чхве Да-да, того самого

      Хёну передёрнуло. Господин Чхве Чонхо вёл у них промежуточный предмет, который журналисту не нужен вообще. Вроде, это было право или экономика. А может и всё сразу. С ним у Хёну единственного не получалось найти общий язык. Следовательно, сдать зачёт по его предмету — тоже. Автоматов у господина Чхве не было, от чего вся группа рвала свои волосы (не только на голове) и молилась на снисхождение божье. Вы, 23:55 Ужас Стоп ДЖИНШИК-И ТОЖЕ ЕГО СЫН????

Куст, 23:55 Доброе утро Да Короче, не суть План такой: ты помогаешь Чонхуну,

вы с ним дружите крепкую мужскую дружбу

(с парой свиданий, конечно)

и потом он выпрашивает у своего папы для тебя автомат Как тебе идея?

Вы, 23:57 Бро, ты долбаёб Это ужасная идея Я не буду этим заниматься Пользоваться кем-то ради собственной выгоды Ты какого обо мне мнения?

Куст, 23:59 Бля, да просто попробуй Ну ладно, не пользуйся Хотя бы подружись Он закрытый и общается только с Джиншиком и Хантером

Вы, 00:01 Это их приёмный брат?

Куст, 00:01 Да Джиншик переживает из-за этого Не будь занудой

      Хёну устало откидывает телефон куда подальше и трёт глаза до ярких искр перед ними. Сумин звучал логично и тупо одновременно. Впрочем, для него это было привычное дело. Полежав ещё какое-то время, он потянулся обратно за смартфоном, чтобы найти профиль того самого Чонхуна.       Страница была закрыта, на аватарке красовался чёрный кот, а в друзьях было только несколько человек. Сумин, Джиншик, Хантер и, неожиданно, Юджун. Последнего Хёну знал, потому что тот изъявил желание тоже что-то писать в газету. Да и такому милому ребёнку сложно отказать.       На свой страх и риск Хёну решил сделать первый шаг — кинул заявку в друзья и продолжил заниматься своими делами. Уведомление о том, что Чонхун её принял, пришло только утром. *       — Ну что!       Сумин сносит его своим внезапным появлением во всех смыслах. Хёну еле удерживается на ногах, зато роняет всё, что держал в руках. Терпение кончается, и он обязательно бы разразился громкой тирадой, как сильно сейчас ненавидит Сумина, но его снова прерывают.       — Сумин-хён, когда ты прекратишь сбивать людей направо и налево?       Перед ними оказывается Чонхун. Хёну удивлённо хлопает глазами и уже не обращает внимание на ехидно улыбающегося Сумина, который продолжал прыгать за ним. Чонхун ловит взгляд очередного хёна и слегка кивает.       — Я Чонхун с первого курса экономического. Приятно познакомиться.       Хёну смущается. И это ужасно позорный факт, который ознаменует его провал, который происходит прямо сейчас. Отмерев через пару секунд, Хёну берёт себя в руки и с привычной милой улыбкой протягивает Чонхуну свою ладонь.       — Меня зовут Хёну, взаимно! Наверное, ты знаешь, что я со второго курса журфака. И главный редактор нашей газеты.       — Слышал, знаю, — Чонхун пожимает руку, а потом осторожно присаживается, чтобы начать собирать разлетевшиеся повсюду листы, — и мне нужна твоя помощь.       Хёну сбрасывает с себя надоедливого Сумина, недовольно шипит на него и опускается на пол рядом с Чонхуном. Они помогают друг другу в четыре руки, а потом, когда случайно касаются ладоней, замирают и смотрят глаза в глаза.       — Какая помощь тебе нужна?       — Нам дали творческое задание, — вздыхает Чонхун, подавая последнюю папку в руки Хёну, — и я подумал, что, если сделаю его ещё и с пользой для нашей стенгазеты, будет неплохо.       — Будет очень даже отлично! — Хёну активно кивает и поднимается, а потом кладёт всё на подоконник, чтобы снова протянуть руку младшему. Чонхун снова кивает в благодарность, но поднимается медленно. Хёну не спешит и мысленно ставит себе галочку в голове, чтобы потом осторожно поинтересоваться про это.       — Мне нужно написать небольшую статью, — неуверенно продолжает Чонхун, — с опросом. И обыграть это всё в каком-нибудь интересном стиле, чтобы экономическому факультету было интересно и понятно.       — Звучит странно, но интересно, — задумчиво кивает Хёну, продолжая игнорировать резко притихнувшего Сумина, который всё ещё наблюдал за ними, — а в целом тема есть, на которую надо писать? Опрос провести — не проблема. Вон, один Сумин весь худграф заставит пройти.       — Да! У нас ещё есть друзья с танцевального, — гордо поддержал разговор Сумин и закивал.       — Кто?       — Ечан-и! Я вас потом познакомлю.       — Ну вот, видишь? — Кивает Хёну, а Чонхун согласно мычит.       — Да. Насчёт темы… Я оставил две самые интересные, на мой взгляд. Вот и хотел спросить твоё мнение. Ты, всё-таки, разбираешься в этом больше, чем я.       Хёну снова залипает на милом лице, которое казалось довольно уставшим. Прикрытые кошачьи глаза немного лениво бегали туда-сюда, а манера речи больше напоминала успокаивающую колыбельную, под которую хотелось уснуть.       Чонхун был похож на маленького чёрного котёнка. Его хотелось спрятать в свой карман, погладить по голове и унести домой, а потом никому не показывать.       — …Хён? Хён, ты здесь? Хёну-хён!       — А?       Резко помотав головой, Хёну вылезает из своих мыслей и растерянно смотрит на хмурого Чонхуна и слишком довольного Сумина.       — Ты меня не слушаешь, хён.       — Прости, я задумался! Как раз о твоём задании, да. Думаю, мы быстро его выполним. Какой дедлайн?       — До начала сессии.       — Что?!       Сумин улюлюкает, аплодируя сразу двум своим друзьям, потому что оказались они в полной жопе. Хёну ошалело смотрит то на Чонхуна, то на бумаги, что покоились на подоконнике, то вспоминает свой напрочь зачёрканный ежедневник и хочет завыть.       — Юджун-и сказал мне, что ты всегда выполняешь работу в срок. Поэтому я сразу же обратился к тебе.       — Да, он был прав, — вздыхает Хёну и мысленно уже прощается со сном и едой, которые всегда манили его в такие моменты, — хорошо. Мы успеем даже раньше. Давай спишемся сегодня после пар и где-нибудь встретимся, чтобы ещё раз всё обговорить?       — Хорошо. Я заканчиваю в половину четвёртого.       — Понял. Тогда жди сообщения, кот!       — Кот? Чего?       Но Хёну уже мчался по коридору вперёд, вспомнив, что у него, вообще-то, собрание журналистов началось ещё пять минут назад. Сумин только хмыкает, хлопая Чонхуна по плечу:       — Привыкай, он всегда такой. Учиться не любит, но трудоголик тот ещё.       — Я уже понял, — выдохнул Чонхун, смотря в пустой коридор. *       Все пары, что Хёну провёл за увлекательным развлечением под названием «игра три в ряд», он не мог выбросить из головы мысли о Чонхуне. Сначала это были только рабочие размышления. Ему сказали про договор с экономистами и теперь от них ждали работу высшего уровня. Это поможет показать, как дружны факультеты в их университете и обнадёжить будущих абитуриентов, что они могут заниматься чем угодно даже на той направленности, которая к их хобби никакого отношения не имеет.       Но вчерашние странные сообщения Сумина ставили в тупик. Хёну не будет врать, что не думал о Чонхуне, как об отличном способе сдать самый сложный предмет на сессии. И если поначалу это звучало ужасно некрасиво, то спустя полтора часа приобретало всё более логичные объяснения.       В конце концов, никто не заставлял Хёну бросать Чонхуна сразу после сессии. Если им понравится общаться друг с другом, то почему бы и нет? Другой вопрос заключался в реакции самого Чонхуна. С одного взгляда на него было понятно, что парень очень проницательный. Не перерастёт ли эта ошибка во что-то большее, если Хёну потеряет бдительность?       Под конец занятий Хёну готов был удавиться. Он ненавидел себя, собственную жизнь, учёбу и Сумина, который одним сообщением поселил в Хёну десятки сомнений.       Не сойти с ума помог Чонхун, который резко перехватил его на выходе из здания университета.       — Хёну-хён?       — О! Чонхун-а, привет ещё раз. Прости, я… Я задумался.       — Да, ты не ответил на сообщение, и я решил тебя подождать, — кивает младший, осторожно отпуская чужую руку, — в порядке? Можем пойти сейчас обсуждать задание?       — Конечно! Только я очень голодный. Пошли, я знаю одно место, там вкусно и удобно!       И пока он тащил Чонхуна за руку, по дороге слушая рассказ первокурсника о своих впечатлениях от учёбы, сам у себя в голове решил — не будет думать слишком много и загонять себя в рамки. Потом разберётся.       В небольшой, но уютной забегаловке они провели около трёх часов за подробным обсуждением их дальнейшего плана действий. Тема была выбрана достаточно интересная «Полезен ли аудит так, как о нём говорят преподаватели?». Хёну, правда, ничего не смыслил в экономике, поэтому и спорить не стал.       — Только опрос… Я не уверен насчёт него. Не все же знают, что такое аудит, — вздохнул Чонхун, погружая жареный самгёпсаль в рот.       — Ничего, для этого есть пояснение, — отмахнулся Хёну и поставил в тетрадном блоке ещё одну пометку напротив опроса, — сделаем пару вопросов открытыми, пару закрытыми… У меня есть мысли, я сегодня вечером скину тебе примерные анкеты, что скажешь?       — Хорошо, — Чонхун кивает, с интересом наблюдая за тем, как Хёну быстро черкает что-то на листке, — тогда я скину тебе то, что надо знать, а ты уже подстроишь это под анкетные вопросы.       — Договорились, — Хёну кивает и ставит размашистую точку, а затем закрывает тетрадь вместе с ручкой, — приятно работать с человеком, который знает, чего хочет.       — Взаимно.       Они говорят ещё какое-то время, но на этот раз затрагивают уже более отвлечённые темы. Хёну рассказывает, как действительно порой ему сложно даётся учёба, но забить на сессию болт он не может от слова совсем.       — В этом виновата моя семья, точно тебе говорю!       — Почему это?       — Да потому что они все трудоголики! Любят работать до потери сознания. Особенно отец и один из старших братьев. Я на них насмотрелся — и всё! Хёну продолжает возмущаться под тихий смех Чонхнуа и не понимает, почему ему вдруг становится так тепло на сердце. *       Работа идёт полным ходом вместе с общением Хёну и Чонхуна. Через две недели они уже смело называли себя друзьями, потому что успели узнать друг о друге всё, если не больше. Хёну засиживался по ночам дольше обычного, а когда об этом узнал младший, то вызвался быть онлайн вместе с ним. «Чтобы всё было по-честному, хён».       Хёну не мог иметь что-то против, потому что позорно плыл каждый раз, когда Чонхун называл его хёном.       Узнав подробнее про его семью, Хёну даже перестал бояться господина Чхве и на парах его сидел более расслабленным, чем обычно. Одногруппники ставили за него свечи онлайн, когда Хёну тянул руку, чтобы ответить. Сам господин Чхве никак на это не реагировал и, возможно, даже не знал, что он общается с его сыном.       Чонхун рассказал, что его папа всегда выглядит устрашающе серьёзно, пока не оказывается в кругу семьи. Детей своих он любит больше всего на свете, а мужа просто обожал. Отец у них был самым добрым человеком на свете, под натиском любвеобильности которого не мог устоять никто.       Поэтому Хёну выдохнул, когда понял, что господин Чхве такой же человек, как и все. Может, с этими мыслями и сдать его предмет будет проще?       Папа Сонхва вот был в восторге, когда однажды увидел Чонхуна по видеозвонку. Это произошло случайно, но за ужином после Хёну пришлось рассказать всё: начиная от знакомства и заканчивая настоящим днём. Сонхва изъявлял открытое желание познакомиться с Чонхуном, и Хёну пообещал, что после сессии обязательно позовёт друга в гости.       На календаре было пятнадцатое декабря, когда Хёну со спокойной душой ещё раз проверил готовую статью с опросником в газету и выдохнул. По всем предметам у него был автомат, за исключением экономики, но об этом уже особо переживать не стоило.       С Чонхуном они почти каждый день находили время, чтобы встретиться и немного отвлечься от засасывающей их пучины под названием «сессия».       Сегодня был как раз такой день. Хёну успевал ко второй паре, но решил прийти в университет пораньше, чтобы разобраться с возникшими делами. Всё-таки он ещё оставался главредом, без него ничего не решалось.       В приподнятом настроении Хёну буквально взлетел по лестнице наверх, поздоровался с каждым на своём пути и открыл дверь нужного кабинета.       Только потом он поймёт, что всё это время за его спиной шептались. Смотрели в открытую, смеялись, охали и качали головами.       — О, Чонхун-а, привет, а ты чего тут?..       Звук звонкой пощёчины эхом отдаётся от стен. Они были одни в кабинете, но в коридоре всё ещё ходили люди туда-сюда. В любой момент их могли заметить. Это вызвало бы вопросы.       — Чонхун?..       — Значит, общался со мной, чтобы сдать чёртов зачёт по экономике?       В этот момент сердце Хёну разбивается вдребезги. Мысли невозможно собрать во что-то одно: они путаются, связываются, убегают куда-то и нигде не могут найти ответ на простой вопрос. Как Чонхун узнал?       Младший смотрит с вселенской обидой и непониманием в глазах, а старший не знает, что сказать. Слишком много вопросов, слишком много тех самых мыслей, которые он почти месяц назад оставил «на потом». Они настигли слишком быстро, и он не знает, что теперь с этим делать.       — Чонхун-а, подожди, послушай… Это было не только из-за зачёта, я…       — А из-за чего ещё?       Хёну понимает, что закапывает себя всё больше и больше с каждым словом. Поэтому просто молчит и тупо смотрит на очень злого Чонхуна, понимая, что всё испортил.       — Я так и думал. Сначала не поверил, когда мне сказали, но сейчас… Не пиши мне больше. Спасибо за помощь со статьёй.       Чонхун фыркает и исчезает так же резко, как и появился. Вокруг снуют люди, периодически толкая или задевая Хёну, но он совсем не обращает внимание. А когда спохватывается, уже слишком поздно.       — Чонхун…       — Да, бро, не повезло тебе.       Сумин оказывается рядом неожиданно, хлопая Хёну по плечу. Дёрнувшись, младший загнанно смотрит на лучшего друга. Злость накатывает сама по себе, мешая адекватно воспринимать происходящее.       — Это ты рассказал?       — А чего я сразу? — Фыркает Сумин. — Кому надо, тот узнает и без меня.       — Пиздец.       Все следующие попытки дозвониться или дописаться до Чонхуна были провальные. Младший сразу заблокировал его везде, где только можно. А корпусы находились в разных зданиях, поэтому пересечься «случайно» было просто невозможно.       Хёну умер. Внутри не осталось ничего, кроме разбитого сердца. От мыслей, что Чонхун чувствовал себя обманутым и преданным, становилось ещё хуже. Уже всё равно было на экзамены и зачёты, на новый номер газеты, на самого себя.       Почему из-за глупости Хёну сейчас страдал Чонхун?       Ожидаемо, что зачёт по экономике он не получил. Господин Чхве был известен своим пристрастием к дополнительным вопросам, а Хёну совсем ничего не смыслил в экономике. Он помнил что-то из рассказов Чонхуна, но этого всё равно не хватило. Да и по холодному взгляду преподавателя всё было понятно с самого начала.       — На пересдачу, Ким Хёну, — сказал, как отрезал.       Хёну умер дважды. Когда увидел слишком серьёзного Чонхуна, который стоял возле кабинета и, очевидно, ждал своего отца.       Он хотел подойти, но господин Чхве сработал на опережение. Сына собой закрыл, что-то тихо ему сказал и увёл подальше. Чонхун даже не посмотрел в его сторону.       Дома от родителей было слишком много вопросов. Хонджун, будучи довольно строгим и серьёзным в воспитании, интересовался, почему у Хёну стоял незачёт по одному из предметов. Сонхва пытался смягчить вопрос, сидел рядом с сыном и обнимал его. Будто чувствовал, что случилось что-то похуже обычного незачёта.       — Па, забей, — устало выдыхает Хёну, смотря в одну точку, — пересдам весной.       — Что значит «па, забей»? Тебя завалили? Так и скажи, я разберусь.       — Милый, подожди, — мягко одёргивает его Сонхва, продолжая гладить Хёну по голове, — родной, вы из-за этого больше не общаетесь с Чонхуном?       Хёну ничего не отвечает, закрывая глаза, но Сонхва всё и так становится понятно. Хонджун только качает головой и уходит к себе, чтобы ответить на звонок.       Новый Год особой радости не принёс, как и последующие выходные после него. Хёну испытал только одну новую эмоцию — это удивление, когда в беседе появилось сообщение, что преподаватели готовы к неофициальной пересдаче.       Хёну каждый день заходил в диалог с Чонхуном, в надежде увидеть там разблокировку. Но постоянно был один и тот же красный значок и надпись «этот пользователь ограничил отправку сообщений». Встреча через Джиншика тоже оказалась невозможной. Чонхун прерывал любые попытки, и Сумин с Джиншиком только разводили руками.       Это был полный провал.       Самое страшное — невзаимные (теперь уже точно) чувства, которые только-только начали зарождаться в трепетном сердце Хёну. Он очень хотел позвать Чонхуна на свидание после успешной сдачи сессии и объясниться. Но теперь младший не хочет его видеть. *       Их встреча происходит неожиданно и ожидаемо одновременно.       В один из вечеров Хёну снова просматривал их диалог с Чонхуном и заметил, что тот вернул его из чёрного списка. Шоку и счастью старшего не было предела, поэтому он тут же поспешил написать, чтобы не упускать такой удачный момент.       Чонхун тогда молчал, давая Хёну высказаться. Огромная куча сообщений не прерывалась ровно до момента, пока Хёну не написал «я хочу всё объяснить лично».       Младший вышел из сети и долго не отвечал. Хёну не знал, что думать, но слабая надежда колыхалась в груди, заставляя снова поверить в лучшее.       Согласие со стороны Чонхуна буквально вдохнуло новую жизнь в Хёну. Хонджун и Сонхва удивлённо наблюдали за постепенно оживающим сыном, но лезть не решались, боясь спугнуть эту непонятную атмосферу вокруг него.       В назначенный день Хёну пришёл на место встречи раньше времени, просто чтобы собраться и ещё раз прогнать в своей голове всё то, что он должен сказать Чонхуну. У него был чёткий план, которому нужно было следовать. И тогда всё, возможно, станет хорошо.       Но стоило ему увидеть приближающегося Чонхуна, как вся уверенность разом испарилась, оставляя после себя только страх и неловкость.       — Чонхун-а, привет! Я так рад наконец-то тебя увидеть.       Но младший энтузиазма не разделяет. Просто сдержанно кивает и в ожидании смотрит на Хёну, заставляя того нервничать ещё больше.       — Начну с очень банальной фразы, но. Ты всё не так понял.       — Хочется узнать, что же я должен был понять на самом деле.       — С самого начала, да, я подумывал о том, как можно быстрее и легче сдать экономику. Но я понятия не имел, что вы с Джиншиком сыновья господина Чхве. Да и потом эти мысли перестали иметь какое-то значение, я даже не обращал на них внимание. С тобой было так приятно общаться и работать. Мне очень нравились наши встречи, и я чувствовал себя самым счастливым, когда переписывался или говорил с тобой. Этот зачёт, — Хёну тяжело вздыхает, чуть ли не хныча, — да чёрт с ним! Я ни в коем случае не хотел использовать тебя, потому что ты мне понравился. Я думал позвать тебя на свидание после экзаменов и объяснить всю ситуацию, но ты узнал это из сплетен, которые распустил непонятно кто… Прости меня, пожалуйста.       Дыхание сбивается после такого огромного монолога. Если бы не практика журналиста, Хёну давно бы задохнулся. Но на душе становится чуть легче от осознания того, что он, наконец, всё объяснил Чонхуну.       — Почему ты сразу не сказал, что у тебя проблемы с этим предметом? — Прерывает тишину Чонхун через какое-то время.       — Я говорил, что ничего не понимаю, — пожимает плечами Хёну.       — Но не просил помощи. Я бы мог объяснить тебе какие-то темы, потому что знаю, как папа принимает зачёты с экзаменами, и какие вопросы он любит задавать. Почему ты просто не попросил меня? Зачем было доводить до этого?       Хёну судорожно вздыхает, смотря на взволнованного Чонхуна. Они стояли под огромной ёлкой на площади. Чонхун был одет в плюшевую шубу нежно-коричневого цвета и шапку с ушками медведя, чем заставлял старшего умиляться всё то время, пока они вели разговор. Сам же Хёну выскочил в слишком лёгкой куртке, кажется, она была осенняя, но он не придал этому значения.       — Не знаю. Потому что я идиот, который всё испортил. Прости меня, Чонхун-а…       — Ты действительно идиот. Папа говорил мне не прощать тебя. Он был настроен категорически против. Наверное, я бы так и сделал. Но…       — Но?       — Но отец. Он постарался объяснить нам ситуацию с другой стороны.       — И оказался прав?       Чонхун кивает, устало вздыхая. Хёну закусывает губу, стараясь сдержать себя и не разрыдаться прямо перед младшим, опозорив себя окончательно.       — Значит, ты не был со мной рядом только из-за того, чтобы задобрить моего папу?       — Нет, конечно! Хун-а, умоляю, поверь мне. Я… Я сам выучу всю теорию экономики, чтобы доказать, что могу сдать без всякой помощи. Пожалуйста, только прости меня.       Молчание снова затягивается. На улице постепенно темнеет, а вскоре начинает идти снег. Хёну буквально заметает крупными хлопьями, потому что шапку он точно также забыл дома. Люди спешат туда-сюда, загораются гирлянды и светодиодные неоновые вывески на магазинах. В глазах Чонхуна отражаются огоньки, когда он говорит:       — Ну, ты не сможешь так быстро выучить всю теорию по экономике один.       Хёну хлопает глазами совершенно невинно и ждёт, пока Чонхун продолжит. Младший что-то ворчит, поправляя ворот его куртки и вздыхает:       — Ещё и оделся так легко. Заболеть хочешь?       Хёну мотает головой, продолжая молча наблюдать за действиями Чонхуна.       — Ну вот. Тогда почему без шапки?       — Забыл.       Они замирают после этого слова, встречаясь взглядами друг с другом. Руки Чонхуна всё ещё держат ворот куртки Хёну, они стоят довольно близко, поэтому…       — Забыл он. Я помогу тебе подготовиться к пересдаче.       …поэтому Хёну перехватывает Чонхуна за талию и крепко обнимает, прижимая к себе.       Сердце бешено бьётся, дыхание сбивается, ладони потеют. Чонхун отвечает на объятия, а у Хёну внутри всё взрывается тысячами фейерверков. Он слегка отходит, чтобы посмотреть на младшего и в ту же секунду нежно и немного неловко клюнуть в губы.       — Не заслужил ещё, — ворчит смущённый Чонхун и прячет лицо у Хёну на плече, — вот когда расскажешь мне про макро и микроэкономику, тогда и…       — Я тебе сам её придумаю!       Довольно выдаёт Хёну и продолжает крепко обнимать Чонхуна, выдыхая большое облако пара.       Наконец-то всё хорошо. *       — Отличная работа, коллега.       — Согласен, коллега.       Сумин даёт Джиншику «пять», когда они наблюдают впереди себя Хёну и Чонхуна, которые шли и держались за руку.