Blood, sweat and tears

      Киришима любил прижиматься к спине Саэки. От его тела всегда исходил сладкий запах, а кожа на ощупь походила больше на шелк. Его теплые руки, шея, грудь, поясница. Касаясь Саэки, Киришима наблюдал, какая реакция будет дальше у парня. Он вздохнет от удивления? Прижмется в ответ? Или его кожа покроется мурашками?       И хотя Киришима не боялся притрагиваться до любой части тела Саэки, единственное, чего он побаивался трогать, — это два изогнутых шрама под лопатками. Однажды он случайно задел их руками, и от этого Саэки тихо застонал от боли. И казалось бы, притронулся и притронулся, но боль не проходила. Насколько ему было больно? Так размышляя, Киришима дал себе обещание, что больше притронется до рубцов. Но как-то раз парню стало интересно.       — Саэки, а откуда у тебя эти шрамы?       Кажется, в тот момент Саэки смутился, но немного помолчав, все же ответил:       — Это довольно старая история. Видишь ли, у меня раньше были крылья. Белые и большие. И с ними я мог летать в небе. Но случилась неприятная ситуация, и многих моих братьев и сестер, включая меня, лишили этих крыльев и бросили в Ад.       Саэки осторожно притронулся до лопаток.       — То, что осталось от крыльев, жутко болело, настолько, что я не мог спать ночами. Только, когда я встретил Сайто-сана, мне провели операцию на них, полностью удалив кости, хрящи и все остальное. Остались только эти рубцы. А болят они до сих пор, потому что таково мое проклятие.       И тише добавил:       — К большому сожалению. Извини, если доставил тебе неудобства.       Киришима прильнул к шее парня и оставил легкий поцелуй.       — Все в порядке, Саэки. Ты же мне не перестал нравиться меньше.       — Но к проклятым ангелам нельзя прикасаться. Тем более их целовать.       Саэки развернулся к Киришиме. Он слегка сжал губы.       — Это не имеет для меня большой важности, Саэки.       — Тогда ты тоже станешь проклятым.       — Все в Аду — грешники, разве нет?       — Ха-ха, и то верно.       Таков был их первый поцелуй. Нежный, малость неуверенный, но такой искренний, что обоим хотелось раствориться в этом моменте. Возможно, что Саэки был прав насчет проклятия, передающегося от ангела к демону, потому что только Киришима притронулся губ голубоглазого ангела, его голова закружилась. Это, однако, не сильно помешало парню, и потому он не разорвал поцелуй.       Наоборот, головокружение было таким легким и сладким, что Киришима никак не мог отстраниться от Саэки. Пот, слюна, семя, — то, чем они позже начали обмениваться, когда в их совместной жизни появился секс, — все это будоражили разум Киришимы. Саэки также не был против и был только рад тому, что по-странному радовало его партнера. Хоть это удовольствие и отдавалось глухой болью под лопатками, он не хотел прекращать это.       И потом, слизывая тонкие струйки крови, спускавшиеся по бледной спине парня, и слезы, стекающие порой по щекам Саэки от того, насколько ему хорошо, сам Киришима, скорее всего, начал понимать, что сходит с ума.       Когда Киришима уже постепенно терял сознание, его ловко подхватывал Саэки и прижимал к себе.       — Неужели телесные жидкости ангела настолько плохо влияют на тебя? — спрашивал он, поглаживая голову парня.       — По крайней мере, они не мерзкие на вкус.       — Опять ты о своем, — посмеявшись, Саэки поцеловал Киришиму в лоб.       Саэки был для него одновременно ангелом — нежным, заботливым другом, готовым выручить его в любую минуту, — и суккубом, тянущим из него жизненную энергию. Но Киришима не был против. В конце концов, это ведь Саэки, и он до безумия любил его.