Люцифер

Слезки катятся по кроваво-красным щекам, обреченные на падение в пропасть, которую ему невозможно было увидеть. Через прикрытые, опухшие веки разглядеть что-либо практически невозможно. Мокрые руки сжимаются рефлекторно, ногти впиваются в фаланги пальцев, причиняя дискомфорт. Губы поджаты, будто он уже слишком давно готов был зарыдать. Кончики пальцев Дьяволо подают импульс с усыпанного блеклыми веснушками плеча в самое сердце и оставляют ожоги на тонкой коже. Мальчик задрожал еще сильнее. Глаза мужчины сейчас прожигают его темную фигуру. Бежать, очевидно, не получится. Почти мокрый шепот пробирает до мозга костей, отсекая любое сопротивление. Что ни скажи этому глупому мальчишке - разберешь только еле-слышные «да-да-да». Напряжение нарастает с каждой секундой, повышая планку возможного. Теперь он точно заревет. Можно ли это назвать сексом? Вряд ли. Скорее, подтверждение уже давно совершенной сделки. Доппио будет издавать странные звуки, вызывающие противоречивые ощущения, как и факт наличия его согласия на весь этот грязный ад. Следы липких поцелуев где попало и багровые отпечатки чересчур сильных для ситуации рук долго еще будут напоминать о страшном грехе. «Милый, милый мальчик» - крутится у Дьяволо в голове,пока он смотрит на жалкое трепещущее перед ним «зрелище». «Зрелище» смущено и не хочет сейчас смотреть никому в глаза. Оно хочет совсем другого. Но кто вообще когда-либо считался с его мнением? Мужчина входит слишком резко, не давая Доппио завершить глубокий вдох. Все это длится будто вечность. Бесконечный цикл унижений и напоминаний о своем положении. Мальчик хватается за плечи Дьяволо во время очередной быстрой фрикции и понимает, что все закончится прямо сейчас. Внутри мерзко во всех смыслах, но парень все равно в какой-то мере счастлив. Но он совсем забыл, что осталась игра в «мы оба получаем от этого невероятное удовольствие». Небрежные движения по длине уже смазанными пальцами, и мальчик снова получает ощущение свободы. На какой-то промежуток времени. Ненадолго. Дьяволо даст Доппио все, что угодно, кроме разума. Приведет в чувства фантомным прикосновением и подождет, пока мальчик не поймет, что от него нужно. Подарит тепло, имея в себе лишь леденящий холод. Доппио обречен вечно служить своему Люциферу. Но что самое ужасное - в глубине души он даже не против.