просыпайся

— антон! да что же ты не слышишь, антон, проснись, проснись!  сквозь сон чувствую, как ты трясешь меня за плечи. — лучше пристрели-и-и.  — антон, блять, пожалуйста! — святой олежа матюкается…  нонсенс.  шевелиться не хочется вообще. ноги и руки как ватой набиты, я мягкая игрушка, медведь плюшевый.  — вставай, тонь, я тебя прошу. умоляю тебя, — ты что, плачешь, что ли? — все, что угодно сделаю, я обещаю.  не похоже на то, что ты будишь меня к первой. пытаюсь разлепить глаза - с первого раза не выходит. что за чушь? чувствую запах гари.  пожар? двигаться тяжело, но я буквально заставляю себя прийти в сознание. голова ватная. значит, уже надышался. судорожно ищу тебя глазами вокруг.  — олеж? — бежим быстрее, — просишь, но в клубах дыма и слабом свете фонаря из окна тебя не разглядеть.  — где ты?  — бежим. возьми документы и мою тетрадь. быстрее, я прошу! как пьяный шатаюсь по задымленной комнате, пытаясь найти в столе паспорт. воет противопожарная сирена на этаже оглушительно.  вспоминаю, что паспорт в сумке, сглатываю болезненную сушь в горле. рука у носа и рта не помогает. нужно уходить. — тетрадь! точно. хватаю и ее, пригибаясь, ползу ко входной двери. — олежа? — я здесь, выходи скорее, выходи. ты задохнешься.  а ты - нет?  скатываюсь по лестнице вниз, на улицу. слышно сирену пожарной машины, крики и женский плач.  вдыхаю кислород и кашляю, что есть сил. на глазах выступают слезы, в горле першит.  оглядываюсь, ожидая увидеть тебя, но… застываю на месте, держа в руках сумку и твою конспектную тетрадь.  тебя нет рядом. над моей многоэтажкой поднимаются ввысь клубы дыма, пожарные без страха врываются внутрь. плачут дети. тебя нет. ты ведь… умер.