Не ведись на мишку

      Настроение было ни к чёрту. А всё потому, что Славик вчера посрался с Гошаном. На пустом месте, из-за ничего и вдрызг. Сегодняшний пиздец на улице в виде ветра и мокрого снега (и это в конце октября!) радости не добавлял. Потому в законно свободную пару приходилось сидеть в столовке и смотреть, как за окном лютует непогода — Славику хватило утреннего подвига «Доберись до универа!», чтобы от нечего делать променады по ближайшей кафешки устраивать.       — Чё кислый такой, Славян?       Серый, его одногруппник, рухнул на соседний стул так, что аж ножки взвизгнули. Славик поморщился, не определившись, что сильнее бесит: неприятный звук или радостный еблет приятеля.       — Это ты чего такой счастливый не по погоде?       — Зацени, что мне Машка подарила!       С этими словами Серый вытащил из своего рюкзака и сунул ему под нос плюшевого медведя, и Славику захотелось заорать. Потому что из-за такого же мишки Тедди, бежевого, с красным сердечком в руках, они вчера с Гошаном и посрались. У всех же бывает, когда просто трахаться, чем они с Гошаном и занимались последние полгода, уже не вставляет. Вот и Славик понял, что не прочь сходить на свидание там или какую-нибудь милую парную дрочь заиметь, типа футболок с дебильными надписями или носки с укуренным авокадо. Гошан намёков не понимал, а когда Славик вчера пытался развести его на презент в виде игрушки из автомата, мол, «слабо вытащить за три подхода?», тот заржал во всё горло:       — Слав, ну чё ты как маленький? Погнали лучше ко мне, я тебе таких три подхода устрою, что никакому медведю не снилось.       Обидно стало вот прям до слёз. Нет, трахаться с Гошаном, конечно, зашибись, но не сексом же единым… Короче, он психанул, высказал Гошану всё, что думает, и гордо удалился, чтобы прострадать весь вечер в одиночестве. И Гошан тоже хорош, мог бы и позвонить, извиниться, а не тихариться. Вот где он сейчас? Даже в универ решил не идти?       А теперь ещё этот счастливый влюблённый с грёбаным медведем наперевес нарисовался. Сидел и сюсюкал:       — Любимка моя, — и жамкал бедную игрушку, точно это были буфера его Машки.       Славик понимал, что потом ему за это будет стыдно, но накопившиеся отрицательные эмоции требовали немедленного выхода.       — Ты бы с Машкиными подарочками поосторожнее, — как бы между делом сказал он.       — В смысле?       — Машка у тебя с ебанцой, эзотерика там, карты Таро, чистка кармы…       — Думаешь, она меня приворожить решила? — Серый на пару секунд задумался. — Да и пусть, я согласен. И снова стал бедного медведя мацать.       — Ладно если приворот… — Славик понял, что Серого так просто не проймёшь, потому решил зайти с козырей и включил фантазию на полную. — Ты разве не слышал, по общаге одна байка гуляет…       Костик и Лёля были самой красивой парой университета. Им даже завидовать не получалось, потому что, глядя на них, все соглашались — они созданы друг для друга. Но каждая сказка рано или поздно заканчивается, и Лёлина подошла к своему финалу, отнюдь не свадебному, за день до начала летних каникул после третьего курса. Лёля как раз успела сдать последний зачёт и закрыть сессию без троек, когда пришло сообщение от Костика, что он ждёт её для серьёзного разговора. Она летела в общагу, будто на крыльях, предвкушая как минимум подарочек, как максимум — клятвы в вечной любви и предложение руки и сердца. А нашла около двери своей общажной комнаты серьёзно настроенного Костика с коробкой из-под бумаги в руках.       — Лёль, нам надо расстаться. Это моё решение, ты ни при чём… — начал он, едва переступил порог. Спасибо хоть в общем коридоре объясняться не стал. Поставил принесённую коробку на пол и продолжил: — Вот, я тут собрал…       На этом у Костика либо слова закончились, либо смелость, и он, буркнув напоследок невнятное: «Ну, я пойду. Береги себя», испарился. Лёля осталась стоять, оглушённая внезапно наступившей тишиной. Ей казалось, что даже сердце перестало стучать. Разум отказывался верить в происходящее. Нет, ну нет же, это какой-то розыгрыш! Лёля заметалась по комнате, от растерянности забыв, куда положила телефон, нашла его брошенным на кровати. Руки дрожали так сильно, что она не с первого раза попала на иконку вызова — абонент оказался вне зоны доступа. Она попыталась набрать Костику ещё несколько раз, пока до неё не дошло проверить чаты мессенджеров — Лёля оказалась заблокированной везде. И тогда она поняла, что Костик не шутил. Мир померк, будто из него разом высосали краски, а сердце в Лёлиной груди сжалось, превращаясь в тяжёлый булыжник.       Из прострации Лёлю вывело возвращение соседки.       — Ой, а что это? — спросила та, зацепившись в пороге за оставленную коробку. — Ты к Костику переезжаешь что ли?       — Нет, домой собираюсь, — солгала она и в подтверждение стала запихивать вещи из коробки в уже приготовленный чемодан.       Лёля не была уверена, что не сорвётся и не устроит истерику — такого прилюдного позора она бы точно не пережила. Очень кстати пришёлся скорый отъезд в родной город: родители купили ей билет ещё в начале месяца, ровно на дату окончания сессии. И если неделю назад Лёля сокрушалась, что у неё даже недельки наедине с Костиком не останется, то теперь была благодарна чужой прозорливости.       Она думала целые сутки, пока поезд громыхал от станции к станции. Спать Лёля не могла, голова гудела от сонма мыслей, сердце в груди надсадно билось в такт вагонного «ту-тух-ту-тух» по рельсам. И самое главное, она так и не смогла понять — почему? Почему Костик решил её бросить? Что она сделала не так? По наивности, Лёля искала проблему в себе, не понимая, что лишь усугубляет своё отчаяние, перебирая в уме каждый день из года, который они провели вместе.       Домой она вернулась сама не своя. Отец с матерью не могли добиться от неё ни слова, через некоторое время отстали, списав всё на усталость. И только дед по материнской линии, в деревню к которому Лёлю отправили на недельку, понял всё с одного взгляда.       — Обида в тебе сидит сильная. Пока не отпустишь её — жизнь наперекосяк будет.       И тут Лёлю прорвало, слёзы брызнули из глаз сплошным потоком, показывая силу боли, что сидела внутри.       — Не могу, — шептала она сквозь рыдания. — Он мне будто сердце вырвал и растоптал.       Дед закурил самокрутку и задумчиво уставился вдаль, одной рукой обнимая бьющуюся в истерике внучку, которая через слёзы пыталась избавиться от разрывающего душу горя. Они сидели на скамейке около дома до тех пор, пока Лёля не перестала всхлипывать. А потом дед на полном серьёзе спросил:       — И чего ты хочешь для обидчика своего?       Лёля вытерла ладонью мокрое лицо и решительно сказала:       — Хочу, чтобы он почувствовал такую же боль.       Ей никогда не рассказывали, но Лёля была очень смышлёной с самого детства, чтобы понять, дед её — не совсем обычный человек. К нему постоянно приходили незнакомцы и после непродолжительных разговоров за закрытой дверью комнаты, куда остальным домочадцам ход был заказан, уносили с собой холщовые мешочки. Дед говорил, что там тра́вы и всякие полезные сборы — разнообразных веников, перевязанных бечёвкой, немеряно было развешано по всему дому и в сарае. Но слухами и обмолвками земля полнится, а из брошенных на ветер слов легенды складываются — называли люди Лёлиного деда волхвом.       Лёля встрепенулась, заглянула деду в глаза, не по стариковски ярко-синие - не потешается ли он над её горем?       — Если хочешь того, заговорю на боль. Вещичка-то от него осталась какая? Вернулась Лёля в университет после каникул красивее прежнего. Новости об их с Костиком расставании уже расползлись, и каждый раз, стоило ей где показаться, за спиной начинали шушукаться. Но Лёлю пустой трёп не волновал, каждого встречала она с высоко поднятой головой, улыбалась и была приветлива. Перед Костиком при случайных встречах глаз не отводила, не тушевалась и всего один раз заговорила с ним.       — Костя, ты по ошибке положил в мою коробку чужую вещь, — Лёля протянула обескураженному Костику плюшевую игрушку.       Она старалась, чтобы дрожь в руках не выдала её волнения. А ещё Лёля очень надеялась, что в скором времени её перестанут преследовать слова деда: «Только помни: чужую душу загубив, свою не исцелишь».       Костик покрутил в руках медвежонка с сердечком, силясь вспомнить, откуда тот мог у него взяться, посмотрел вслед удаляющейся Лёле и засунул игрушку в рюкзак, не выбрасывать же. А дома бросил мишку на подоконник и благополучно про него забыл. Ночь была ясная, освещённая полной луной. Тедди на подоконнике пошевелился, вытягивая задние лапки, не с первого раза поднялся и переваливаясь зашагал. Четыре шажка по подоконнику, спрыгнуть на стол, поскользнуться, заваливаясь на бок, снова подняться. Балансировать с поклажей было неудобно, но он упорно шёл к своей цели. Взобраться на изголовье кровати у него не получилось, и Тедди поднял как можно выше свою ношу. Тряпичное сердце задрожало, и из его мягкого нутра по очереди выросло восемь чёрных, похожих на паучьи лапок. Ловко цепляясь ими, точно крюками, за деревянное изголовье кровати, сердце поползло выше. Широко расставленные лапки проворно шевелились. И вот сердце уже добралось до подушки, задержалось около головы спящего Костика, словно прислушивалось к его дыханию, потопталось около пару секунд и двинулось дальше. Когда лапки коснулись голой плоти человека, Костик завозился, повёл плечом, почесал щёку и снова успокоился. Сердце ускорилось, добралось до груди и замерло, собрав чёрные лапки точно цветок лепестки. На какое-то время комнату окутала тишина. Сквозняком качнуло штору, пуская по тонкой ткани волну. Фары проезжающей мимо машины начертили стене светлую полосу, и в ней, как в театре теней, развернулось жуткое действо. Лапки сердца напряглись, чтобы в следующий миг одновременно врезаться в тело спящего. С лёгкостью пробив кожу, они, точно стальные иглы, прошили мышцы, схватили живое, пульсирующее сердце в тиски и стали сжимать. Истошный вопль Костика превратился в хрип бьющегося в агонии смертника…       — Вернувшиеся из поездки родители нашли Костика в постели с намертво пришитым к его груди стальной проволокой тряпичным сердцем. Лёля исчезла из универа через неделю, и больше её никто не видел. А кровожадный медведь, заговорённый колдуном на смерть, говорят, бродит по городу в поиске новой жертвы, — завершил Славик эпичную байку. — Так что не всё то доброе и милое, каким на первый взгляд кажется. — Серый пребывал в тихом ахуе, переводил взгляд с игрушки в своих руках на приятеля и обратно, и Славик решил его добить: — Короче, выкинь эту хрень подобру-поздорову…       Интуитивно почувствовав движение за своей спиной, Славик резко обернулся. Сзади стоял злой как чёрт Гошан и сжимал в руке игрушечного мишку Тедди.       — Тебе теперь тоже есть что выбрасывать. Мой сюрприз прям в кассу. С юбилеем нас, сука! — процедил он сквозь зубы, всунул принесённую игрушку в руки растерявшегося Славика и ушёл.       — Гош! — опомнившись, Славик сорвался за ним следом. — Гошан, погоди! Ты всё не так понял…       Забытый Тедди свалился с лавки и уставился на перевёрнутый на бок человечески мир чёрными глазами-пуговками, следя, сколько вкусных трепещущих сердец ходит мимо…