Дружба и поддержка

Еще с самого детства у Кармы не было близких ему людей: либо другие рабы рядом с ним, либо рабовладельцы. Никто из них не мог стать ему другом. Когда он попадал к новому владельцу и существовал бок о бок с другими рабами, те уже давно выстроили отношения друг с другом и иногда даже иерархию между собой, куда у Кармы никогда не получалось вписаться. А про вторых и говорить нечего, за попытку раба подружиться с его владельцем получишь в лучшем случае несколько ударов. Так и был он половину жизни в полном одиночестве и скуке, пока однажды ему не дали стопку старых листов бумаги и несколько рассыпающихся цветных карандашей с приказом выбросить их. Но вместо этого мальчик взял пару листов и нарисовал на них два веселых, по его мнению очень красивых и самых добрых человека и оставил эти рисунки себе. С тех пор рядом с ним всегда в нужный момент были две девочки - зеленоволосая в желтой рубашке и с красными глазами и блондинка с зелеными глазами и в красной рубашке. С именами Карма заморачиваться не захотел, поэтому имена им Раз и Два. Каждый раз, когда Топазу было скучно, грустно или обидно, а это практически всегда, он находил наиболее уединенный уголок, прятался там и клал рядом с собой рисунки, ведя с Раз и Два оживленные воображаемые разговоры, придумывая то, что ему отвечают. И ему уже давно не девять, как когда он нарисовал себе друзей, он уже не раб, по крайней мере, не очевидно раб, он покинул Эйса и теперь был в организации Достоевского. Но, пока все были заняты своими делами и не требовали от него никакой работы, Карма сидел на своей кровати перед двумя старыми потрепанными рисунками и что-то мысленно обсуждал со своими подругами, иногда не сдерживаясь и смеясь в голос. Разговоры повседневные, локальных шуток уйма, доверие друг к другу полное. Ни разговоры с Иваном, ни с Гоголем, ни даже с Федором не были настолько теплыми и комфортными, как беседы с Раз и Два, никому больше Карма не доверял так, как собственному разуму. Но в разгар своей речи вслух, направленной к Два, Топаз прервался и посмотрел на Федора, который стоял позади него с пустым выражением лица и прислушивался к монологу подростка. Замолчав и в смущении отвернув голову, Карма тихо опустил рисунки лицом вниз и начал втыкать в собственные руки. Через долгих двадцать секунд полной тишины Достоевский все-таки подал голос. -И с кем ты беседовал? Топаз, будто точно боясь этого вопроса, несколько секунд молчал, но в конце концов выдавил из себя с легким смешком: -Ни с кем. Просто думал. Однако, эспер данного ответа не принял и вместо этого подошел ближе и поднял с кровати рисунки, осматривая косые, размазавшиеся и грязные линии голов, лиц и волос собеседниц Кармы. Парень в это время продолжал молча смотреть на свою кровать, да и что еще делать: говорить что-либо слишком неловко, а отбирать рисунки и вовсе запрещено, если, конечно, у тебя нет желания получить от Федора за излишнюю борзость. Еще мучительная минута в молчании. -С этим ты все время разговариваешь?-Федор положил листки обратно и с таким же равнодушным выражением снова обратил взор на робкое лицо Топаза. В ответ подросток кивнул. -Ну, это просто так, для развлечения... Он поднял взгляд на Федора перед ним и, увидев, что оправдываться будет бессмысленно, вздохнул. -Понимаете, у меня всю жизнь друзей не было, а они... оно как альтернатива живому общению. Через пару секунд он добавил еще чуть тише: -Я не отдаю этому все свое время, честно. Просто нарисовал когда-то персонажей, да и привык с ними диалоги придумывать, чтобы не скучно было. Достоевский все это время молча стоял, скрестив руки на груди и ничего не выражая. Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем пренебрежительно и устало зыркнуть на рисунки. -И за все это время ты даже не нарисовал ничего лучше? Топаз в ответ на это уже было открыл рот, чтобы что-то возразить, но в итоге подавил свои негативные чувства и молча стал ждать, когда русский уйдет. И правда, через пару минут, в течении которых оба ничего не сказали, Федор вышел из комнаты, но вскоре вернулся с новыми карандашами, несколькими листами бумаги и книгой с анатомическим строением людей в разных позах. -Попытайся хотя бы срисовать оттуда что-то,-с этими словами Достоевский положил вещи на кровать рядом с озадаченным подростком и вновь покинул комнату. И все-таки Карма, как и было сказано, срисовал из книги пару относительно правильных поз и перерисовал Раз и Два, так что теперь рисунки выглядели лучше, ярче и без пятен от грязи, воды или крови. Просто два симпатичных рисунка, на которые Топазу теперь было приятнее смотреть и придумывать разговоры. В один из вечеров Карма снова болтал со своими подружками, но не мог время от времени не прерывать ход мыслей и не думать о Федоре и его поступке. Что он хотел сделать? Испытать своего нового подчиненного? Поиздеваться? Или, может, предложить настоящую дружбу и поддержку, о которой Карма так мечтал?