В холодную зимнюю стужу ты спасёшь меня от кошмаров

***

Россия подскакивает с кровати, пытаясь отдышаться. Сердце никак не хочет успокаиваться. Бьётся, словно бешеное, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки. На часах 4:27. Очередной кошмар. Холод московской квартиры. Тьма, окутавшая всё помещение. До боли знакомое место. Он на одних рефлексах набирает вбитый до автоматизма в голову номер. Сейчас поможет лишь один человек. Гудки в этой оглушающей тишине кажутся слишком громкими и долгими.       — А-алл-ло? — сонно доносится на другом конце невидимого провода. Германия спокойно спала в своей мягкой и тёплой постели и видела девятый сон до неожиданного звонка. А кто ей звонит-то собственно?       — Приезжай, — выдыхает в трубку Россия. Он проглатывает это формальное "пожалуйста". Как-то не до этого сейчас. Он и так выглядит слишком жалко. Куда ниже падать?       — Опять? — вздыхает немка. Это уже не первый такой ночной рецидив. России часто снится прошлое. Чаще всего его семья. И была одна фигура, что стремилась выделиться в этих снах. Это бы не было чем-то из ряда вон, если бы эта самая семья не приходила в виде кошмаров. Обвинения, избиения, ненависть. Не каждый такое выдержит. Хуже всего, что он видел его. Русский отвечает молчанием. Впрочем, ответ и не нужен был. Германия начинает оперативно собираться. Пять минут, не более. Но это чертовки долго. Ехать до друга около получаса. Если вжать педаль газа в пол, ровно в два раза меньше. Неизвестно, что за это время сможет сотворить Россия. Как же хорошо, что она сейчас в его стране, а не дома. Она надеется, что и в этот раз сможет ему помочь, надеется, что приедет вовремя. Паника растекается по всему телу, совершенно не желая сдавать позиции.       — Пожалуйста, дождись, — тихо шепчет девушка, максимально быстро усаживаясь в автомобиль.

***

Улицы проносятся одна за одной. На следы от колёс и звук трения немка не обращает внимание, когда, выруливая, заворачивает во двор. Паника разрастается в груди вширь, когда она буквально бежит по лестнице к квартире русского.       — Ваня, как ты? — девушка буквально с порога налетает на друга. Много вопросов она старается не задавать. Русскому сейчас нужна поддержка, а не очередной акт самокопания.       — Как и всегда, — доносится в ответ. Россия даже на неё не смотрит, молча пропускает в квартиру, направляясь на кухню. Катарина следует за ним. Русский выглядит слишком потеряно. Германии впервые становится настолько страшно. А что, если она не сможет помочь? Как ей поступить? Что лучше сказать?       — Я устал, — потеряно выдыхает он, оказываясь в тёплых объятиях. Мягкая пушистая ткань голубой кофты приятно щекочет кожу. Германия сама по себе очень мягкая. Не в плане веса, нет. Её кожа напоминала шёлк. К этому шёлку хотелось прикасаться всегда. — Я устал от этих кошмаров.       — Ваня, Bitte, давай просто спокойно поговорим, — Катарина не знает, как лучше поступить. Она никогда ещё не видела его в таком состоянии. Что ему могло приснится, раз возымело такой ужасный эффект? — Я понимаю, что ты чувствуешь, — она нежно перебирает белые пряди волос, в попытках успокоить. — Я хочу тебе помочь.       — Чем ты мне поможешь? — тихо посмеивается он, сползая прямо на пол и расслабленно опираясь на чужой живот. Немка, сидящая на стуле, такой жест явно не оценила. Объятия становятся почти удушающими. И смех этот больше похож на смех душевнобольного. Россия сходит с ума. Медленно, но верно. Каждая ночь, каждый кошмар подводят его к невидимой грани.       — Я не знаю, — тихий вздох в ответ не сдерживает очередного смешка. Германия смотрит в окно. Свет ночных огней завораживает. Город никогда не спит. Шум машин и подпольных клубов, яркие неоновые вывески, весёлые компании. Это отвлекает от тьмы холодной московской квартиры. — Я не знаю, Ваня, — немка старается проглотить слёзы. Она не должна показывать свою слабость. Не сейчас, не перед другом. Они так и продолжают сидеть: русский на холодом полу, опираясь на немку, а Германия на старом деревнянном стуле, оставшемся ещё из старого дома. Большинство вещей в его квартире из старого дома.       — Останься со мной, — звучит слишком жалко, но Россию это не волнует. Он боится снова остаться в одиночестве. — Не уходи. Прошу тебя.       — Я не уйду, — успокаивает. По крайней мере, этого достаточно, чтобы спокойно вздохнуть хотя бы сейчас. Оказавшись в спальне русского, немка недовольно вздыхает. А чего она собственно ожидала? Чёрные шторы, чёрное постельное бельё, минимум освещения. Сплошная тьма. Неудивительно. Лежать в чьих-то объятиях спустя столько лет было неизмеримым удовольствием. Настолько, что слёзы невольно скапливаются в уголках глаз. Он давно такого не чувствовал. Россия не позволяет себе плакать. "Не по-мужски это", как говорил его отец.       — Не обязательно сейчас быть сильным, — немка поднимает голову парня за подбородок, заставляя посмотреть ей в глаза. В уголках блестят намёком солёные кристаллы. В вечной зелени русских глаз это смотрится как-то странно. Россия не отвечает. Просто отворачивается, украдкой поглядывая на девушку.       — Я же вижу, тебе плохо, — Германия старается делать вид, что не заметила пару капель, катящихся по щеке парня. На Россию она не смотрит. Её взгляд устремлён в потолок. Не хочет смущать. Русскому нужно время, чтобы принять себя. — Ты всегда поддерживал меня в детстве. Помнишь, когда на меня впервые накричал отец? — парень вздрогнул или Германии кажется? — Ты тогда меня успокаивал ещё полчаса. И конфету отдал, — она нежно посмеивается, перебирая пряди волос. Тёплые воспоминания не омрачает даже, казалось бы, плохое начало.       — Помню, — расслабленно доносится в ответ. Россия сползает на чужой живот. Так спокойно. — Ты ещё её брать тогда не хотела.       — Конечно не хотела, — недовольно доносится в ответ со стороны девушки. Обычно милое личико сейчас выглядит грозно. — Она была твоей.       — Не моей, а общей. Катарина с ним не спорит. Лишь устраивается поудобнее на постели, оплетая Россию ногами и руками. В такой уютной обстановке они засыпают достаточно быстро.       — Вот бы мы могли спать так всегда. Вот так... В одной постели...только ты и я, — последнее, что слышит Россия перед тем, как провалиться в царство Морфея. Он мысленно соглашается с немкой. За окном всё будет идти снег. Холод, стужа и метель. В московской квартире впервые становится по-настоящему тепло. И это ускользающее тепло Россия постарается удержать как можно дольше. Эта ночь впервые пройдёт для него без кошмаров. Впервые не будет этого ужасного противного чувства липкого страха. Позже Россия признается обо всём, что ему снилось. Германия уверяет, что они найдут решение, что она будет рядом. Парень не спорит с ней. Не сопротивляется такому немецкому напору. В глазах девушки блистает уверенность. Русский не сопротивляется даже тогда, когда его притягивают, максимально аккуратно прижимаясь губами в губы. Слишком целомудренно. Судорожный вздох Россия даже не пытается удержать. Он не углубляет поцелуй, не позволяет нежности перерости в страсть. Сейчас это лишнее. У них есть время для всего. Не стоит торопиться.

Россия не один. У него есть Германия. А вместе они точно всё преодолеют. Немка в этом уверена. И эта уверенность передаётся русскому.