***
Крики, стенания, острый запах металла под коркой соли — запах, который невозможно было спутать с чем-то другим. Это запах жизни и смерти, тонкий баланс между благосостоянием и трагедией, который нельзя недооценивать. Это запах алых брызг на стенах, запах багровых луж на коврах, растёкшихся под полуразложившимся телом, надувшимся от газа и кое-где успевшим лопнуть и разбрызгать гной рядом с застарелой кровью. Всё это Минхо давно знакомо. Детектив входит в большой зал, привычно расталкивая столпившихся над трупом людей — какие-то дальние родственники, вспомнившие об убитом только после того, как тот уже испустил свой дух, и, судя по кепке с инициалом фирмы, почтовый курьер, нашедший мёртвое взбухшее тело и сообщивший об этом в полицию. — Полиция уже обчистила здесь всё? — сухо спросил Минхо, даже не глядя на бледные лица похожей на лошадь женщины и ссохшегося мужичка. Он терпеть не мог, когда его опережала полиция — присланные из участка копы часто были неосторожны, стирали половину улик своими неловкими движениями, а то и оставляли новые, случайно разливая разбавленный кофе из термосов своих жёнушек. Минхо же был дотошен до каждой детали — иначе давно бы уже ушёл на покой. — Да, — сглотнув, ответила женщина. — Офицер и криминальный репортёр на втором этаже. — Криминальный кто? — Минхо вскинул брови и недоверчиво посмотрел на женщину. Ответ явился на его глаза сам — по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки, нёсся Хёнджин. Минхо его на дух не переносил. Хван — подающий надежды амбициозный журналист, любимчик общественности за "вынос всей правды на публику". И постыдной неправды, конечно же — Минхо это прекрасно знал. Хёнджин лжец — причём ещё более скотский, чем можно было подумать при первой встрече с этим симпатичным, но бессовестным и изворотливым сукиным сыном. Будучи частным детективом, Минхо уже не единожды сталкивался с Хёнджином на местах преступлений, желая стереть наглую ухмылку с лица корреспондента — тот вечно путался под ногами и мешал следствию, чтобы в очередной раз накатать в свою желтушную газетёнку статью с собственным расследованием, чем путал дело ещё больше. Пронырливый прощелыга, плут и пройдоха. Один из кусков дерьма, приставших к вычищенному до блеска ботинку Минхо. — Кого я вижу! — самолюбиво захихикал Хёнджин, равнодушно перешагивая через разбитую вазу, видимо, задетую во время бойни погибшего со своим палачом и уроненную на пол. — Знаменитый детектив Ли Минхо! Кто-то ещё пользуется твоими услугами, дружище? — Закрой пасть, — огрызнулся детектив, сузив глаза. Он отступил на шаг назад, разглядывая труп – на бугристой шее мёртвого мужчины весьма неприятного вида — Минхо скоробился даже не от трупного запаха и вспученных вен, а от вороватой морды, — отчётливо виднелся рваный след от ножа, ставшего орудием убийства. — Какого чёрта ты здесь делаешь? Журналюгам здесь не место, — Минхо развернулся, столкнувшись взглядами с насмешливыми глазами Хёнджина. — Мне не нужно разрешение, детектив, — Хван, нацепив на лицо плутовскую усмешку, ткнул пальцем Минхо в грудь. — Я криминальный корреспондент. — Можешь называть себя кем угодно, хоть императором Римской империи, это не отменяет того, что ты, чёрт тебя дери, не имеешь права находиться здесь до того, как судмедэксперт проведёт экспертизу, и труп не увезут, — Минхо быстрым движением схватил Хёнджина за запястье и сжал его так, что ухмылка на лице журналиста превратилась в кривую гримасу. — Я работаю на благо общественности, — едко парировал Хёнджин, выдернув руку из крепкой хватки насупившегося Минхо. — В отличие от некоторых. Я открываю людям глаза! — Я знаю, что ты возомнил себя детективом, Хван, но я расскажу тебе истину, — Минхо сложил руки на груди, неприязненно поморщившись. — Ты не более, чем жалкий таракан, который заполз в анус нашего правосудия и теперь каждый раз вызывает раздражение в заднице местной бравой полиции. Ты срёшь людям в головы через свои якобы разгромные статьи, пока я молча выполняю свою работу. — Тогда почему бы тебе не заткнуться? — ядовито бросил Хёнджин и указал глазами на труп. — И молча выполнять свою работу. Минхо плотно сжал губы, с неприкрытой злобой уставившись на Хвана, доставшего из кармана блокнот и черкнувшего на исписанных листах новые слова прямо поверх старых. Его блокнот, каждая из истраченных страниц — помойный мусор, от которого несёт тухлятиной за версту. Набор спутанных слов, таких же спутанных, как и мысли в безмозглой голове Хвана, из которой тоннами изрыгались злободневные статьи, будто язвенная диарея у заражённого бактериальной инфекцией. Хван был воспалённой язвой на слизистой оболочке желудочно-кишечного тракта Минхо — он тоже вызывал у него желание блевать и выцарапать все внутренности изнутри голыми руками. — В последнее время я слишком часто встречаю тебя на месте убийства сразу после преступлений, — вдруг жёлчно заметил Минхо, угрожающе приближаясь к изогнувшему одну бровь Хёнджину. — Едва только что-то происходит, и ты уже на месте. Уже стоишь здесь, слепя всех вспышками поганого фотоаппарата и подлизываясь к очередному копу. — На что ты намекаешь?.. — красивое лицо Хёнджина моментально посерело, подбородок журналиста затрясся, и Хван отступил на шаг назад — Минхо понял, что нашёл его болевую точку. — Я готов поверить во что угодно, но только не в то, что тебе и правда просто везёт оказаться рядом с самым горяченьким по чистой случайности, — Минхо сощурился и колко усмехнулся. — Однажды я буду рядом в тот момент, когда твоя рука с ножом дрогнет, и ты замочишь очередного горемыку, и тогда тебе уже будет не отвертеться. Представь, каким крутым выйдет заголовок? Я уже придумал его. "Между чернильным пером и ножом: убийства ради славы". Как тебе? — Ублюдок, — дыхание Хёнджина сбилось, он нервно сглотнул и облизнул кончиком языка пересохшие губы. — Я никого не убивал! Минхо неопределённо пожал плечами под обескураженными взглядами родственников убитого и прижавшегося к стене курьера, испуганно молчащими с тех пор, как детектив начал препираться с корреспондентом. Хёнджин, прочистив горло, потуже сжал ремешок от фотоаппарата и скользнул за дверь — он уже отхапал мясистый кусок от этой смерти, который, как Хван считал, и в самом деле ему принадлежит. Минхо раздражённо повёл носом, забыв о мерзостном трупном запахе, и подавился, передёрнувшись. Едва он склонился над трупом, который, к удовольствию Минхо, ещё не был разворошён судмедэкспертом, в прихожей дома раздался хлопок, и в зал вбежал, задыхаясь, Феликс. Феликс — давний приятель Минхо и единственный помощник, которого суровый детектив мог терпеть в своём окружении. Впрочем, Минхо относился к Феликсу несколько иначе, чем к другу, в душе понимая, что для помощника он является намного большим, чем обычным начальником и главным детективом. Он был для него родительской фигурой, кем-то, на кого Феликс пытался равняться. И Минхо принимал это с должной теплотой — в этом криминальном мире, где детектив чуть ли не каждый день имел дело с отпетыми преступниками, улыбчивый и неловкий Феликс являлся для него чем-то вроде лекарства от гриппа; сладким, немного липким и целебным. Феликс по неясной причине всегда носил пиджак на несколько размеров больше самого худощавого Ли. Длинные рукава постоянно застревали за углом двери или цеплялись за деревья на улице, и Феликс вечно прятал ладони где-то в закромах этого пиджака. Он спотыкался на каждом шагу, ронял улики, озабоченно хмурился при виде растерзанных жертв, едва ли не плакал и часто путался в своих объяснениях. Минхо, строгий к любым провинностям, почему-то всегда прощал все эти выходки своему помощнику: верность, доброта и стремление Феликса помочь напрочь отбивали у детектива память и вынуждали прощать нерадивого и сердобольного парня, неизвестным образом угодившего на работу в его агентство, где ценными качествами являлись стальной характер и жёсткость. Над трупом может плакать кто угодно, но не детектив. Этой ночью Феликс был особенно бледен: на фарфоровом лице, утратившим весь свой медовый оттенок, широко распахнутые оленьи глаза с бегающими по комнате зрачками, розовая кожа на губах потрескалась, щёки втянулись, облепив череп, а сам Феликс тяжело дышал, согнувшись пополам и упёршись руками об острые коленки. Минхо испытал укол вины — здесь этому кроткому и сострадательному существу не место. Его место в целом не на Земле — будь у Минхо возможность, он бы отдал все деньги на то, чтобы спрятать Феликса где-нибудь за пазухой у самой груди, чтобы согреть, оградить, защитить. Но вот он здесь — стоит рядом с обезображенным трупом, вдыхая въедливые и удушливые пары, и Минхо отворачивается, чтобы дать своему помощнику отдышаться, а самому успеть сконцентрироваться на главном — острые, пытливые, недоверчивые глаза детектива скрупулёзно забегали по телу, пытаясь определить, кто безжизненно распластался на полу перед ними. Лицо потерпевшего не знакомо Минхо, значит, ни в какой известной группировке тот не состоит, — детектив щурится, изучая мужчину взглядом. Нет, не лицо, самая настоящая морда — глаза стали тусклыми и мёртвыми явно ещё до смерти, кожа растянутая, покрытая угрями, кривой нос с большими порами, засаленные волосы, кое-где виднелись проплешины, а на них блестели глубокие царапины. Ястребиный взор Минхо опустился ниже — на трупе домашняя футболка с застарелыми пятнами пота, на шортах вылезли нитки, а цвет выцвел от многочисленных стирок. Однако дом убитого далеко не бедный — здесь ковры, вазы, а на полу паркет, судя по тёмно-коричневому дереву, из африканского забрано. Не вяжется. Минхо вскидывает одну бровь и с интересом наклоняет голову, вглядываясь в раскрытые ладони мужчины — ногти в беспорядке, изгрызенные, и детектив морщится, отворачиваясь и сталкиваясь с обеспокоенным взглядом Феликса. Даже отсюда Минхо слышит, как на втором этаже неуклюже копошится офицер, бессмысленно ища улики. — Что произошло, хённим? Есть что-нибудь? — наконец выдохнул Феликс, кое-как набрав в лёгкие воздух, и его кадык нервно дёрнулся. Минхо перевёл взгляд на курьера, жмущегося к углу, а затем на родственников убитого, заставив тех вздрогнуть. — Думаю, вы здесь ни к чему, — даже не пытаясь смягчить тон, заявил детектив, и супружеская пара облегчённо выдохнула, явно обрадованная тем, что им позволено слинять домой. Минхо повернулся к курьеру, жалобно ухватившемуся за край форменной футболки. — По телефону мне сказали, что вы обнаружили его около трёх часов назад в том же состоянии, что мы сейчас наблюдаем, верно? Курьер замотал головой, и Минхо устало потёр висок, вернув своё внимание Феликсу. — Что мы имеем? — на первые же слова Минхо Феликс моментально выудил из кармашка куртки записную книжку и принялся строчить предложения следом за детективом. — Имя жертвы – Пак Теён, возраст – двадцать семь лет, безработный. Место жительства – Каннам, и, помарка, — Минхо поднял указательный палец вверх, и Феликс замер, уставившись на лист в блокноте. — Безработные не живут в Каннаме. Наследства, я полагаю, Теён не получал, из родственников только эти, — Минхо небрежно указал на парочку, скрипящую половицами в прихожей, — Которые тотчас удрали, едва я им позволил. Я могу выдвинуть несколько предположений: Теён мог быть донором, мог удачно вложиться в инвестиции пару лет назад, но наиболее вероятно, что мы имеем дело с обычным мошенником. Посмотри, как он выглядит. Я бы даже сказал, что он предпочитал аферы с ценными бумагами или вроде того, — Минхо проследил за тем, чтобы Феликс всё успел записать, и продолжил говорить: — Ещё рано делать выводы. Я запрошу материалы по уголовному делу у полиции, когда судмедэксперт проведёт свой осмотр. Всё равно они уже всех допросили и забрали все улики. А на сегодняшнюю ночь наша с тобой работа окончена. Утро вечера мудренее. Феликс коротко кивнул и спрятал блокнот обратно в карман, бросив пугливый взгляд в сторону вздутого трупа. Минхо размял затёкшие плечи и, быстро осмотревшись, взял Феликса за плечо и повёл его на улицу, чтобы на улице попрощаться с помощником до следующего утра и разъехаться.***
— Я запросил судебное постановление, они всё одобрили! — Феликс взволнованно ворвался в кабинет Минхо, и детектив обернулся через плечо: — Уже? — удивлённо вскинул брови он, и Феликс закивал головой, подходя к столу своего начальника. — Да, они сказали, что направили все логины и пароли вам на почту, хённим, — ответил светловолосый парень. — Я могу просмотреть всю почту Теёна сам, если вы... — Не нужно, — Минхо отрицательно покачал головой, вводя пароль компьютера. — Я хочу видеть всё сам. Прошло три дня — и Минхо успел навести справки об убитом. Как он и предполагал, Пак Теён действительно оказался одной из крыс, спекулирующих на фондовой бирже и страдающих тем ещё дешёвым дерьмом. И, если сначала Минхо подумал, что глотку Теёну перерезал кто-то из обманутых клиентов, теперь он начал сомневаться — слишком рискованно, слишком просто. Кто бы решился на убийство только из-за нескольких жалких поддельных облигаций? — Говоришь, они отправили мне всё на почту? — Минхо быстро проглядел глазами входящие сообщения и, найдя нужное, довольно кивнул. — Такие, как Теён, не заморачиваются с конспирацией. Не удивлюсь, если он даже ничего не подчищал. Едва указательный палец Минхо сдвинул колёсико компьютерной мышки вниз, раздался грохот, и в кабинет детектива бесцеремонно ворвался Хёнджин. На красивом лице растянулась хищная ухмылка, а в изящной руке сжата газета, которую Минхо мысленно именовал "порнографической" за всю ту грязь и фальшь, что пестрела на страницах — газета, в которой издавался Хёнджин. Хван, не теряя своей грациозности, ловко проскользнул мимо десятков ящиков с оборудованием, загромождавших проход, и хлёстко положил свежую газету на стол прямо перед Минхо, продолжая сардонически скалиться: — Полюбуйся, детектив. Твоя работа больше не требуется. Минхо и Феликс одновременно склонились над газетной полосой, вчитываясь в кричащие буквы в заголовке.Робин Гуд для воров, враг для богатых, убийца для Бога
Подлое создание, давно преследуемое полицией за угрозы, злоупотребление личной информацией и мошенничество, наконец-то оказалось за решёткой по обвинению в убийстве — сообщило следственное управление Бюро Уголовного Расследования района Каннам. Доблестная полиция Сеула, долгое время безуспешно пытавшаяся поймать преступника, лишь после зверского кровопролития смогла обрести хоть какой-то успех в этом тяжком деле. Напоминаем: вечером 27.09.2024 полиция во главе с инспектором Ли Чжонсу прибыла на место преступления лишь после того, как курьером компании "KG Logistics" было обнаружено тело мошенника Пак Теёна с одиночной колото-проникающей раной на шее. Сразу же началось расследование. Были найдены отпечатки пальцев на теле жертвы и на дверной ручке, криминалисты выявили, что они принадлежат 24-летнему гражданину Ким Сынмину, несколько раз уличённому в финансовых аферах, но не привлечённому к суду из-за недостатка сведений для задержания. При обыске дома Кима полицейские нашли фотографии Пака и документы, позволяющие установить, что Пак шантажировал своего убийцу за несколько дней до убийства. Обнаружение этих материалов было важным доказательством в пользу того, что убийство было преднамеренным и мотивированным. Задержание Кима было проведено сегодня утром. Оба мужчины давно на слуху у полиции, бездействующей до недавних событий, благодаря мошенническим схемам и грязным играм с деньгами. Пак часто обманывал своих клиентов с фиктивными облигациями. Полиция установила, что между Паком и Кимом возник конфликт из-за финансовых махинаций. По информации, обнаруженной в доме Кима, стало известно, что Пак шантажировал его, угрожая раскрыть его мошеннические схемы. Судебный процесс по делу об убийстве Пак Теёна начнётся в ближайшие дни. Пока что полиция продолжает раскапывать детали, чтобы выяснить все ужасы этого преступления. Кроме того, Ким Сынмин столкнулся с обвинением в оскорблении инспектора при задержании. Согласно статье 307 уголовного кодекса Южной Кореи, лицо, которое оскорбляет публичного служащего во время выполнения им своих обязанностей, может быть наказано штрафом или тюремным заключением на срок до трёх лет. На время следствия Ким Сынмин находится под стражей. Свою вину душегуб не признал.Автор: Хван Хёнджин
— Прямая цитата Кима – "Это был не я, ёбаный идиот, пососи мои яйца". К слову, я ему не верю ни на йоту, — хмыкнул Хёнджин, сворачивая газету в тубус и пряча её в кейс для ноутбука, болтавшийся у него на плече. — Как ощущения, детектив? Должно быть, чувствуешь себя так, будто тебя трахнули в задницу? И ведь ты прекрасно знаешь, кто тебя выебал, — Хёнджин глумливо ткнул себя пальцем в грудь, высокомерно щурясь. Минхо потрясённо таращился в одну точку на столе, пропуская мимо ушей гнусные слова Хвана. Ким Сынмин. Ким, чёрт возьми, Сынмин, был человеком, которого Минхо пытался поймать вот уже целых три года исключительно из собственного рвения и даже не имея на него прямого заказа. Его! Ким Сынмин был задержан всего лишь по двум уликам, таким жалким и поверхностным по мнению Минхо, таким глупым, можно сказать, что даже унизительным. Это было совершенно не в стиле изворотливого, расчётливого и изобретательного Сынмина. Ещё и этот проклятый Хван Хёнджин со своей скандальной статьёй и якобы обличительной речью, пожинающий плоды своих острых слов в лице восхищённой публики и доводящий Минхо до белого каления, ведь Хван прекрасно знал, как важно задержание Кима для детектива. Как он мечтал сам надеть на запястья Кима наручники, как грезил о поимке того, кто так проворно и коварно скрывался от гнёта закона всё это время. Его неуловимый Ким Сынмин. Не может этого быть.***
— Ты же понимаешь, что я засажу тебя за решётку? — Минхо склонился над лицом Сынмина, опаляя его кожу раскалённым дыханием. Это было около двух лет тому назад. Детектив с силой вжимал Кима в кирпичную стену посреди грязной подворотни: вокруг мусор, какой-то дворовый кот возле помойки обгладывает остатки тухлой рыбины, перепачканной в пыли, а руки Минхо крепко стискивают шею Сынмина, чувствуя каждую вздувшуюся вену, ощущая каждое сглатывание, которое делает парень. — Для начала попытайся засадить хотя бы мне, — глухо усмехнулся Сынмин, хладнокровно улыбаясь, и Минхо чуть ли не взвыл, испытывая сразу несколько чувств: ярость, ненависть, презрение, желание восстановить справедливость и, что самое неприятное, пульсирующее вожделение. — Я не офицер полиции, я могу повязать тебя прямо здесь, и мне ничего не будет, — прошипел Минхо, сильнее сжимая чужое горло: кадык Сынмина дёрнулся под его ладонью, и детектив почувствовал, как кровь быстро бьёт по жилам Кима. — В соответствии с уголовным кодексом Южной Кореи, незаконное задержание может быть квалифицировано как преступление, детектив. Тебе ли не знать, — ехидно парировал Сынмин, и Минхо рывком дёрнул его вниз, повалив парня на землю лицом вниз и сев на него верхом, сжимая руки Кима у него на спине "замком". — Мне ли не знать, что ты никогда не обратишься в полицию, Ким Сынмин, — процедил сквозь зубы Минхо, намеренно вжимаясь пахом в чужую задницу, чтобы показать, что он действительно способен воплотить любую свою угрозу в жизнь. Он ведь и правда мог — когда свою жизнь посвящаешь отлову таких скользких типов, начинаешь ожесточаться, покрываться панцирем, становишься таким же отвратительным дерьмом на личине человечества — делаешь всё, чтобы другие остались такими светлыми, какими и были. — У тебя нет ни единой зацепки, чтобы обвинить меня в чём-то, — прохрипел Сынмин, отплёвываясь от мелких камушков и пыли. Кот, пожирающий рядом с ними рыбный скелет, подавился и начал срыгивать на землю пожёванную спутанную шерсть, и Ким поморщился, с трудом отвернув голову в другую сторону. — Не зарекайся, — Минхо наклонился и зашептал Сынмину прямо в ухо, чувствуя приятный бархатный запах одеколона Кима. Сынмин был совсем другого уровня. Он не был одним из тех жуликов, что часто встречались на пути Минхо — те были жалкими, предсказуемыми, скучными и абсолютно унылыми. К ним не хотелось прикасаться, с ними не хотелось иметь никаких дел — Минхо всегда оставлял таких в руках полиции. Пусть делают с ними, что хотят. Детектива это не волновало. Сынмин был другим: это было похоже на игру в "кошки-мышки". И иногда становилось не совсем понятно, кто из них кошка, а кто — мышка. Порой Минхо в самом деле ощущал себя шахматистом, сидящим за очередной игрой напротив гения интриг, где грани между доверием и предательством окончательно стирались, и детектива до кома в горле привлекали харизма и хладнокровие Кима. Они делали Сынмина поистине уникальным. Минхо почти был влюблён в погоню за ним, влюблён в эту игру, влюблён в ощущение сдавливающих его напряжённый член тесных джинсов. В их противостоянии ставка была не только в выигрыше или поражении, но и в искусстве самой игры. Сынмин стал для него королём, тем единственным, на которого велась охота. И на шахматную доску оказались положены все силы Минхо. — Я чувствую, что твой член упирается мне прямо между булок, детектив, — гортанно проклокотал Сынмин, поворачивая голову в сторону Минхо так, что до слуха детектива донеслось щёлканье его шейных позвонков. — Ты ёбаный извращенец. — За что боролся, на то и напоролся, — усмехнулся Минхо и специально двинул бёдрами с такой силой, что Ким зашипел. — Не притворяйся, что сам не чувствуешь то же самое. — Я не притворяюсь, кусок дерьма, — сипло заявил Сынмин, сузив глаза. — Мне просто интересно, как скоро ты признаешь, что гоняешься за мной только из-за того, что не можешь сдержать свой стояк. — Врёшь, — низко прорычал Минхо, опаляя шею Кима дыханием. — Ты провернул все те аферы, с помощниками или без, и я это прекрасно знаю. То, что твоя задница мне нравится, всего лишь приятный бонус к тому, что однажды я лично отдам тебя под суд. — Ну-ну, — ехидно хмыкнул Сынмин, и вдруг внезапно ловко подсёк бедро детектива ногой, вынуждая Минхо от неожиданности отпустить его руки и повалиться на пыльный асфальт ничком. Всё это время Ким мог вырваться, и они оба это знали. Минхо сам позволил ему это сделать — они оба знали и это тоже. Они играли. Играли опасно, окончательно стерев грань между собственным возбуждением и желанием победить. Кто-то мог бы назвать то, что делает Минхо, крайне непрофессиональным. Они заявили бы, что Минхо дилетант, несведущий в детективных делах. Знали бы они, насколько самому детективу было на это плевать. Это было дело, которое Минхо завёл сам для себя. И, возможно, на самого себя. — Ты сумасшедший. В край ебанувшийся. Ты должен быть в своём дешёвом офисе, сидеть на прожжённом сигаретами стуле и подтирать носовым платочком слюнки этому своему непутёвому помощнику Феликсу. Так что ты делаешь здесь, в будний день, с тем, кого так яро обвиняешь в мошенничестве? — насмешливо протянул Сынмин. Его длинные пальцы зацепились за воротник кожаной куртки детектива, притягивая того ближе и говоря почти что в его рот. — Нагло и невежественно трахаюсь, — ощерился Минхо, нездорово блестя глазами, и рванулся вперёд, практически раздирая зубами мягкую кожу на губах Сынмина. Ким сдавленно застонал от неожиданного напора детектива, по инерции рухнув назад на спину — увесистое тело Минхо приземлилось следом за ним, вдавив Сынмина в уже породнившийся асфальт, клыки Ли сжали кожу на горле Сынмина, кусая, дразня, приноравливаясь, будто Минхо хочет загрызть мошенника заживо. Тонкие пальцы Сынмина больно сдавили талию Минхо, парень глухо зашипел, откидывая голову назад, и проехался острым коленом по паху детектива, вынуждая того жалко заскулить куда-то в ворот Сынмина. — Это какой-то очередной странный фетиш? Ебля с теми, кого хочешь повязать и посадить за решётку? — саркастически спросил Сынмин, и Минхо начал нетерпеливо дёргать пряжку ремня его брюк, скрупулёзно пытаясь расстегнуть. — Заткнись, — буркнул он, и, не выдержав, наклонился и рванул металлическую застёжку зубами — с треском ремень лопнул, предоставляя Минхо доступ к ширинке, с которой тот незамедлительно расправился. — Ебля звучит ещё более пакостно, чем трах. Сынмин усмехнулся и покачал головой, с поднятой бровью изучающе наблюдая за движениями Минхо — ещё рывок, и джинсы Сынмина оказались не на бёдрах, а заболтались где-то на щиколотках, очередное движение рукой — и вот пальцы детектива уже под бельём Кима, сжимают упругие мышцы и всё не решаются скользнуть к напряжённой дырочке. — Ёбаное ссыкло, — хмыкнул Сынмин и тут же жалобно изогнул брови, звучно застонав, когда палец Минхо даже без смазки скользнул внутрь. Ощущение явно не из приятных, но он вынудил детектива сделать это. Сделать этот чёртов ход в этой абсолютно неправильной партии, вынудил следом достать презерватив из заднего кармашка джинсов, который Минхо, будто озабоченный недоумок с синдромом вечно стоячего члена, заблаговременно сунул туда перед маленькой "облавой" на Сынмина, вынудил Ли раскатать латекс по стволу и плевком смазать головку. Он заставил его сделать это — своей наглой физиономией, своими насмешками. Толчки были неритмичными, хаотичными, крайне грязными и звучными, — Сынмин сжимал собственный член в руке, скуля, и совсем не в такт надрачивал себе, сдавливая большим пальцем розовую головку, чтобы не кончить — и Минхо не совсем понимал, зачем. Видимо, Киму показалось, что их публичное выступление и без того слишком мокрое, иначе почему влажные от слюны хлюпанья эхом отражаются от стен? Они не целовались — парни по-настоящему лобызались, грубо посасывая губы и языки друг друга под липкие звуки шлепков яичек Минхо о бёдра Сынмина. Они будто соревновались в своей скабрёзности, в том, кто же первый достанет до чужих гланд. Минхо зарычал, до красноты сжав запястья Сынмина — ещё несколько толчков, и он наполняет резервуар презерватива до краёв, и болезненно кривится, когда наконец вынимает член наружу. Но Минхо прекрасно понимал — сегодня, в этой пропащей подворотне, это не он поймал Сынмина. Это Сынмин дал ему себя поймать. Как же обильно он кончит, когда своими руками поймает Кима, когда выдвинет ему судебное решение, когда увидит его в железной клетке? С каким наслаждением стиснет зубы, сотрясаясь от оргазма, когда наконец-то сможет поймать руками неуловимую птицу, песок, рассыпающийся сквозь пальцы — можно именовать Сынмина как угодно и кем угодно — но Минхо будет знать, кого он поймал. Искусного и ловкого человека. Не мошенника, совсем нет. Гения афер. Короля из шахмат. Кого-то, равного самому Минхо. И вот она — фотография его неуловимого Сынмина за решёткой. Занимает ровно 1/2 площади от всей газетной полосы, будто Хёнджин пытается поглумиться над Минхо. Конечно, он глумился. Исконно в своей манере — изящно, громко, на публику. Минхо раздражённо дёрнул плечом и резко встал со стула, напугав этим отшатнувшегося Феликса и заставив Хёнджина оборонительно отскочить назад. — Думаешь, что я уйду в отставку сразу после этого? Ты серьёзно? — Минхо гневно указал пальцем на кейс Хёнджина, а затем молниеносным движением схватил журналиста за отутюженный воротник, притягивая позеленевшее лицо Хвана к собственному. — Я тебя уверяю, твоя газета годится только для того, чтобы подтирать ей зад! Трусливо дрожащие губы Хёнджина сразу искривились, и точёное лицо моментально начало приобретать ярко-бордовый оттенок. Хван подавился воздухом и вдруг навис над Минхо, практически тыча пальцем ему в лоб: — Заткни пасть! Ещё одно слово о моей газете, и я не поленюсь и накатаю такую статью, что ты останешься безработным в ближайшие двадцать лет, понял меня, недоумок?! Минхо даже не дрогнул, продолжая буравить полным ненависти взглядом пылающего от ярости Хёнджина. — Где он? В каком изоляторе? — утробно проскрежетал сквозь зубы Минхо, с силой тряхнув Хёнджина. Теперь Хвану придётся снова час вертеться у зеркала в каком-нибудь городском туалете, пытаясь разгладить смятую ткань воротника. — Где, мать твою, блядский Ким Сынмин? Глаза Хёнджина весело загорелись, и он засмеялся, ослепительно сверкая белоснежными зубами. Минхо недоуменно переглянулся с Феликсом, и Хёнджин, отсмеявшись, ехидно пробормотал: — Думаешь, я тебе скажу? Ты же детектив. Вот и найди его, сраный Шерлок.***
Всего через час Минхо стоял перед следственным изолятором района Ёндынпо, ёжась от пронизывающего ветра. Выяснить, куда упекли Сынмина, было раз плюнуть — лишь один звонок инспектору полиции, и адрес уже у Минхо в кармане. — Да, нужно продолжить расследование, — Минхо повторил эту фразу вот уже в четвёртый раз. Из телефонного динамика раздался возмущённый женский восклик, и детектив поморщился, затягиваясь сигаретным дымом. — Я знаю, что убийцу поймали. Я думаю, что это не так, и дело нельзя закрывать. Нет, это не грабёж, я пытаюсь выполнять свою работу! Эта вредная скупая женщина, верещащая по другую сторону линии, была той самой тётушкой убитого. Сначала она наняла Минхо, известного дороговизной своих услуг, ради оправдания перед самой собой, будто бы она позаботилась о чести своего родственничка, а теперь, когда убийцу якобы нашли, тотчас решила всё свернуть. Жадность — всякому горю начало. Иными словами, жадность фраера сгубила — как часто слышал Минхо от тех, кого ловил. — Вы что, не понимаете?! Есть подозрение, что вашего племяшку убил кто-то другой! — сорвавшись, рявкнул Минхо в трубку, и из мобильного послышались короткие гудки. Бросила трубку, скаредная гадина. Минхо стиснул зубы, сигарета переломилась пополам в сжатых от злости пальцах — мотнув головой, он выбросил тлеющую сигарету в урну и, сунув мобильник в задний карман джинсов, вошёл в следственный изолятор. Привычно держа перед собой лицензию на детективную деятельность, Минхо уверенно шёл вперёд по коридору, иногда сдержанными кивками отвечая на удивлённое приветствие следователей и охранников. — Минхо? — донёсся до слуха детектива удивлённый голос, и Минхо обернулся, столкнувшись с радостными глазами. Это был Чан, именитый среди невинных заключённых адвокат. Ли почти не был с ним знаком, лишь мельком виделся на судах, где Бан яро защищал своих подопечных, обвиняемых в том, чего те не совершали. И Минхо искренне симпатизировал Бану — Чан отказывался защищать настоящих преступников. Им двигало не желание сорвать куш. Им руководило рвение восстановить справедливость. Убийцам, ворам, насильникам и прочей пакости Чан всегда жёстко отказывал. — Хённим? — Минхо замер, дожидаясь, когда широко улыбающийся адвокат подойдёт ближе. — Добрый день. Как обстоит дело Сынквана? — Привет-привет. Я выиграл дело, он признан невиновным. Уже взял новый процесс, вот, как раз говорил с моим клиентом, — счастливо поделился Чан, а затем бросил внимательный взгляд на удостоверение Минхо, вопросительно приподняв одну бровь. — Ты здесь по делу? — Да, — коротко кивнул Минхо. — Хённим, вы не знаете, где находится подозреваемый по делу Пак Теёна? — Кажется, я видел его во временной камере по соседству с камерой моего клиента, — задумчиво протянул Чан, хмурясь и пытаясь припомнить фото из отвратительной газеты Хёнджина. — Думаю, что это был именно он. Это же тип с пронзительным взглядом из сегодняшнего номера? Если да, то тогда тебе по коридору прямо до конца, а потом повернуть налево два раза подряд. — Спасибо, хённим! — Минхо учтиво поклонился Чану – намного ниже и учтивей, чем кланялся чёрствым следакам по пути. Бан, примиряюще отмахнувшись, на равных схватил руку детектива и энергично пожал её, обхватив сразу двумя тёплыми ладонями: — Удачи тебе, Минхо. Мне ли не знать, как хорошо ты меня понимаешь, — завуалированно протянул адвокат, и, подмигнув изумлённому Минхо, твёрдой походкой двинулся дальше по коридору. Детектив поправил завернувшийся ворот кожаной куртки, прочистил горло, и, размяв шею, поспешил по указанному Чаном пути. Пахнуло затхлостью, в ушах звенел стрекот длинных ламп на потолке, по всем щелям распиханы камеры, и Минхо жмётся от неприятного ощущения, что за ним неотрывно следят. Сидящий в проходе перед камерами щетинистый охранник давится лапшой быстрого приготовления и без особого почтения встаёт и начинает говорить прямо с едой во рту, свербя носом в попытке не кашлять. — Детектив? Могу чем услужить или как? — гундосит он, и Минхо вздыхает, засовывая удостоверение во внутренний карман куртки. — Мне нужен Ким Сынмин, — коротко отвечает детектив, и охранник, даже не подумав о сопровождении Минхо в нужную камеру, безалаберно махнул рукой куда-то дальше по коридору. — Третья камера с видом на общественный сортир к вашим услугам, — гоготнул он и, положив ключи от двери перед детективом, вновь бесцеремонно набросился на стылую лапшу под озадаченным взглядом Минхо. — Приятного аппетита, — окинув охранника неприязненным взглядом, бросил Ли и, не задерживаясь, пошёл в сторону третьей камеры. — Шпа-ик-шибо! — пробубнил охранник, с характерными звуками смакуя бульон. Шаги Минхо гулким эхом отражались от стен. Он чувствовал на себе прикованные угрюмые взгляды таких же прикованных к койке людей — неудивительно, половину здешнего сброда он упёк сюда собственными руками. — Так-так-так, — ехидный голос отразился от стен, и Минхо ощутил, как сердце вдруг изменило свой мерный тик на галоп. — Я тебя ждал. Пришёл полюбоваться мной, сидящим в обезьяннике? Минхо глухо сглотнул и зазвенел ключами, подходя к решётке, отгораживающей его от насмешливого лица Сынмина. Ким с прищуром смотрел на него сквозь прутья, и в его глазах не читался ни страх, ни смятение, ни даже злость. Его неестественное спокойствие всегда настолько злило Минхо, насколько и восхищало. — Ты ведь прекрасно знаешь, что нет, — внезапно совсем низко пророкотал Минхо, и Сынмин улыбнулся шире, приближая лицо к просвету между железными прутьями. — Верно, я знаю, — игриво заявил Ким. — Опять ты позади, детектив. Вечно не ты и не с тобой. Глаза Минхо сузились, став похожими на щёлки. Он сжал руками прутья прямо рядом с лицом Сынмина, горячо выдохнув последнему в лицо. — Меньше шума, сопляк, — прошипел детектив. — Иначе застрянешь здесь надолго. Сынмин небрежно изогнул бровь и сделал шаг назад — Минхо медленно выдохнул и вогнал ключ в замочную скважину, отпирая дверь. Кто-то, услышав звук отпирающейся камеры, заколотил чем-то металлическим по решётке. Петли заскрипели, и Минхо ступил на бетонный пол, прикрывая за собой дверь. — Кто убил Теёна? — утробно пророкотал Минхо, неторопливо приближаясь к Сынмину, и тот равнодушно пожал плечами: — Понятия не имею. До вчерашнего дня я вообще не представлял о существовании этого человека. Вернее, о том, что он когда-то существовал, — с подчёркнутым сарказмом ответил Ким, и Минхо крепко схватил его плечо, больно сдавив: — Мне не до шуток. Ты приложил к этому руку? Ты с ним работал? Иначе какого дьявола твои отпечатки нашли по всему, мать его, дому? Минхо тряхнул Сынмина за ворот и впечатал его спиной в холодную стену, приблизив своё лицо к его лицу. — Если ты что-то знаешь, то сейчас в твоих собственных интересах мне всё рассказать, — почти соприкасаясь с аферистом носами, процедил детектив. — С чего ты взял, что это в моих интересах, Минхо-я, — плутовски прошептал Сынмин, и Минхо умелым движением развернул его, вдавив в стену и прижавшись пахом к упругой заднице. Последнее получилось само собой, и Минхо стиснул зубы, учащённо дыша: — Ты убил его?.. Ты? Признайся, и сядешь хотя бы не на пожизненное. — Более чем уверен, что ты хотел сказать, что вместо пожизненного я сяду на твой член, так? — усмехнулся Сынмин, периферийным зрением косясь на детектива, и Минхо вздрогнул, не отступая. — Не своди всё к сексу, — огрызнулся парень, — Озабоченный извращенец. — Я? Разве это мой член сейчас упирается прямиком в твою задницу? — язвительно парировал Сынмин, и Минхо ударил кулаком по стене рядом с его головой в попытке надавить. Но Ким не отреагировал, продолжив насмехаться: — Знаешь, есть в этом что-то горячее. Трахаться с представителем закона, пока я трахаю сам закон. — Прекрати заговаривать мне зубы, — пробормотал Минхо, на что Сынмин едко выдохнул: — А ты прекрати выкручивать мне яйца. — Сука, — выбранился Минхо, сжав запястья Кима. — Зачем ты выводишь меня из себя? Ты ведь знаешь, что я пришёл вытащить тебя отсюда! — Мне нравится наблюдать за тем, как ты бесишься, детектив, — проворковал Сынмин. — Это повышает моё эго. И, судя по тому, что ты такой твёрдый, и твоё либидо тоже. — Здесь везде камеры, — понизив голос на несколько тонов, пробормотал Минхо, и Сынмин пожал плечами, отрицательно покачав головой. — Камера над дверью всего лишь дешёвый муляж. Рабочая только та, что в коридоре. Здесь слепая зона, — легко ответил он, отвернувшись и уставившись в голую стену. — Ты в самом деле пытаешься убедить меня заняться с тобой сексом в следственном изоляторе? Что с тобой не так? — потрясённо вскинул брови Минхо, и Сынмин глухо усмехнулся: — Я здесь надолго не задержусь, а выгоду можно получить из любой ситуации. Впрочем, я тебя ни к чему не обязываю, просто напомню, что воздержание вредно для мужского здоровья, детектив. — Псих, — пробормотал Минхо, запустив руку вниз и начав рывками дёргать застёжку на джинсах. — Ёбаный сумасшедший. — Какое лицемерие, — заявил, ухмыляясь, Сынмин. — Говоришь, что я ненормальный, а сам заводишься только от мыслей обо мне. Сходи к психиатру, это уже попахивает чем-то маниакальным. — Прекрати нести чушь, — но Минхо и сам знал, что Ким прав. Обычно он не зацикливается на людях. Но Сынмином он был по-настоящему одержим. Профессиональная деформация, не более, — однако пальцы Минхо уже стягивают штаны Сынмина, обнажая бледную кожу на местах, которые всегда скрывает бельё. — И ты называешь меня извращенцем? Сам тащишься по грубому сексу без смазки, конченый мазохист, — буркнул Минхо, смачивая средний палец слюной. — У всех свои странности, — хмыкнул Ким, упираясь ладонями в стену. Минхо покачал головой и начал медленно проталкивать палец внутрь: к его потрясению нутро Сынмина не сопротивлялось, влажная смазка хлюпнула, и мышцы легко поддались напору. — Я же сказал, что я знал, что ты придёшь, — хмыкнул Сынмин, и Минхо зашипел, вытаскивая испачканный в смазке палец наружу. — Иногда ты меня пугаешь, — глухо отозвался детектив, сглотнув. Дрожащая рука потянулась к резинке белья, и парень стянул боксеры чуть ниже, освобождая вставший торчком член, который на секунду шлёпнулся о подкачанный живот детектива и нетерпеливо задёргался, стукнувшись о ложбинку между ягодицами Кима. Направив головку рукой, Минхо ввёл член внутрь сжимающегося колечка, и Сынмин захрипел сквозь стиснутые зубы, сжав кулаки так, что на коже остались кровавые полумесяцы. — Блять, — захлебнулся воздухом Минхо, откинув голову назад. Влажно, жарко, узко — и всё равно мало, крайне недостаточно. Плотно взявшись за узкие бёдра Кима, детектив без предупреждения резко начал буквально вдалбливаться внутрь, живо набирая скорость. Сынмин звучно ахнул и сам сильно закусил собственную руку, подавляя вырывающиеся стоны. На его глазах проступили непрошеные слёзы, пока Минхо рывками двигал бёдрами, сдерживая Сынмина на одном месте. Одна рука Минхо вдруг вцепилась в горло Сынмина, и Ким судорожно захрипел, вытаращив глаза. — Кто убил Теёна? — зарычал детектив ему в ухо, а затем больно укусил за мочку, и парень взвизгнул, случайно распахнув рот. Минхо отпустил его горло и увесисто шлёпнул Сынмина по заднице так, что на коже остался ярко-малиновый след. — Я знаю, что ты кого-то подозреваешь! Кого, паскуда? — Иди нахуй, — на выдохе с трудом проскулил Сынмин, и Минхо отвесил ему звонкую пощёчину с такой силой, что челюсть Кима хрустнула. Сынмин издал какой-то булькающий звук и изогнул брови. Его колени подкосились — Ли действовал с таким напором, что сдерживаться стало невыносимо, хотя он был принимающим. — Я сейчас кончу... — Не смей, — рыкнул Минхо и быстро обхватил пальцами основание члена Сынмина, заставив того заплакать от бессилия. Оргазм упущен. Ладонь Минхо скользнула вверх и сквозь одежду надавила на правый сосок хнычущего Кима — пальцы зажали его в ловушку и с силой потёрли, вынудив Сынмина сорваться на жалкий писк. — Я изучил полный "послужной" список Пака, — не прекращая втрахивать Сынмина в стену, процедил Минхо. — Ты ни разу не проворчивал с ним аферы. И ты не так глуп, чтобы так явно наследить на месте преступления. Кто тебя подставил? — Я враг по меньшей мере для половины Сеула, что за идиотские вопросы, детектив, — простонал Сынмин, обкусывая кровоточащие губы. — Не еби мне мозги, — прошипел Минхо и хлёстко ударил всхлипнувшего Кима по второй ягодице. — Помяни моё слово, если ты продолжишь уворачиваться от ответов, я выпорю тебя так, что ты у меня не сядешь, а ляжешь в тюрьму. — Что ты хочешь от меня? Чтобы я сотрудничал с подсосом ментов? — на выдохе спросил Сынмин, его ягодицы напряглись, и Минхо, ощутив, что парень вновь хочет кончить, опять ловко сжал его член, надавив на влажную от прекама головку. — Я хочу, чтобы ты сказал, кому ты успел так сильно поднасрать, что он грохнул человека и свалил всё на тебя, — едко прошептал на ухо аферисту детектив. — И какого хуя твои отпечатки оказались на дверной ручке, если ты говоришь, что даже понятия не имел о том, что такой человек жил на свете? Сынмин болезненно всхлипнул, его бёдра конвульсивно затряслись — второй сухой оргазм, третьего он не переживёт. — Чёрт... — проскулил он, и, повернув голову вполоборота, с трудом сказал: — Тебе не приходило в голову явиться в отдел следственной экспертизы и спросить у ебучих криминалистов, через какое очко они исследовали отпечатки? Пронзительная белая вспышка застелила глаза Минхо. Сынмин сказал ему хотя бы что-то. Это была маленькая, но победа. Детектив глухо зарычал и сжал Сынмина в тисках, судорожно дёрнувшись — его член внутри Кима запульсировал, и Минхо, даже не пытаясь отстраниться, кончил внутрь. Стена под руками Сынмина оказалась поцарапана — как только Минхо вытащил из парня начавший обмякать член, Ким тихо захрипел и излился, попав каплями на собственные штаны, которые ему ещё не скоро доведётся постирать. — Ненавижу это дерьмо, — буркнул Минхо, хмурясь и пытаясь сложить неприятно липкий член обратно в бельё. — Я не про секс. Вечно приходится делать всё самому. Сынмин устало хмыкнул, и, поморщившись, натянул штаны обратно на бёдра: — А я в очередной раз убеждаюсь, какой ты дерьмовый детектив, раз не делаешь всё сам сразу. — В отличие от тебя я всё ещё верю, что некоторые люди добросовестные и хотя бы пытаются выполнять свою работу хорошо, — сухо ответил Минхо. Детектив вновь был практически безэмоционален, как и до встречи с подозреваемым. Только он доводил Ли до точки кипения. — Тому пример Феликс, мой помощник, если вдруг ты его забыл. Да, он не лучший сотрудник, но благодаря ему хотя бы видишь, что в мире не всё потеряно. Сынмин лишь усмехнулся краем губ и сплюнул на руку, стирая со скулы кровь — в какой-то момент Минхо переборщил с силой и вмазал ему так, что разодрал на его щеке кожу. — Великий детектив Ли Минхо. Могущественный, благородный и всеми силами пытающийся доказать всем вокруг, насколько сильно прогнило человечество. Если когда-нибудь ты сам сопреешь изнутри и потеряешь всякую веру, то уже я стану таким отпетым циником. — Ты это к чему?.. — настороженно спросил Минхо, но Сынмин вместо ответа толкнул его в плечо, развернув к двери: — Время посещения закончилось, детектив.***
Минхо скривился, вдохнув запах реактивов, который потопил в себе весь этаж. Коридор с несколькими дверьми по бокам выглядел весьма уныло: толстые стёкла ламп пропускали только малую часть света, почти всё пространство было загромождено стеллажами с папками, полными документов по текущим делам и образцов для анализа. Минхо потёр кончик носа тыльной стороной ладони, пытаясь дышать этой гадостью поменьше, и поспешил к Ян Чонину, молодому криминалисту, на которого с какой-то стати уже повесили работу над делом об убийстве — обычно такие вещи поручались более опытным специалистам. Честно признаться, Минхо вовсе не был рад этой встрече — с Чонином он даже не был знаком и обычно посылал по таким делам Феликса, но сейчас дело приняло другой оборот и стало для Минхо личным. Из-за двери, ведущей в кабинет начальника отдела, раздался знакомый весёлый голос — Минхо нахмурился и, подойдя ближе, напряг слух, пытаясь вникнуть в то, о чём говорил Хёнджин, который опять какого-то чёрта вертелся возле высокопоставленного копа, бездельничая: — Зацени, я придумал новый заголовок – "От гения к мистеру "Где-Моя-Лупа"". — Хёнджин усмехнулся, а затем насмешливо добавил: — Хотя у меня есть вариант получше. "Биография Ли Минхо: от лупы к залупе". Боже, как же я невъебенен. Коп отозвался басистым смехом, и, судя по звуку, вальяжно схватил ахнувшего Хвана: — Ещё как "въебенен", меньше пудри носик снежком, красавица. Минхо с каменным лицом отодвинулся от двери. Хёнджин уже чествует его поражение и готовит очередную дрянь. Публичная казнь. — Иди к чёрту, Хван, — спокойно пробормотал себе под нос детектив и, показав двери средний палец, двинулся вперёд по коридору, всё дальше отходя от кабинетов профессионалов к каморкам новичков. Дверь Чонина была даже без таблички с именем — вздохнув, Минхо надавил на дверную ручку, забыв постучать, и ввалился в кабинет. Детектива сразу обдало запахом чистоты: на столе аккуратно разложены стеклянные пробирки, пинцеты, микроскопы и лупы; на стеллажах, выстроенных вдоль стен кабинета, в линию педантично расставлены маркированные контейнеры с какими-то химикатами. Справа от стола висит доска с выписанными формулами и заметками; шкафы, заполненные образцами тканей, волос и всякого такого — Минхо не сильно всматривался, — стояли прямо на подоконнике, не помещаясь в крошечном кабинете. На полках куча папок с документацией, фотографии с мест преступлений, книги и справочники по криминалистике, а в углу комнаты ютится небольшой холодильник с биологическими материалами. Чонин, щуплый и совсем юно выглядящий парень, вздрогнул и обернулся, удивлённо моргая. Увидев Минхо, он тотчас встал, едва не споткнувшись о стул, на котором сидел, и почтительно склонился в низком поклоне, взволнованно защебетав: — Здравствуйте, сонбэнним! Меня предупреждали о том, что ко мне сегодня придёт Феликс-хённим, н-но я не ожидал, что вы лично, э, посети- — Да, здравствуй, — перебил испуганную речь младшего криминалиста Минхо, чтобы тот побыстрее успокоился. — Ты занимался дактилоскопией по делу Теёна? Чонин взволнованно сглотнул, быстро кивнув. Его побелевшие пальцы нервно сжимали белый халат, испачканный в каких-то реактивах, и Минхо ощутил, как что-то кольнуло его сердце. Ян напомнил ему Феликса — такой же нерадивый и такой же умилительный. Да и все эти склянки расставил так порядочно — значит, ценит и любит свою работу. Минхо вздохнул. — Эй, не переживай, я не ругаться пришёл, а работать, — Минхо участливо положил руку на плечо Чонина, и тот дёрнулся, широко распахнув глаза. — Где вся эта твоя белиберда?.. Ян спохватился и, глухо охнув, развернулся к столу, указывая туда руками. — Я уже всё подготовил, — с энтузиазмом начал повествовать он, и Минхо подошёл ближе, глядя через плечо криминалиста на стол. — Я использовал и нингидрин, и суперглю, так что... — Хэй, притормози, я ни черта не понимаю, о чём ты говоришь, когда ты тараторишь, — вскинул одну руку Минхо, спокойно постучав умолкнувшего Чонина по спине, и, заметив, что тот вновь сильно сконфузился, пояснил. — Я частный детектив, я не имею права сам проводить дактилоскопию, этим занимаются органы. Я не улавливаю половину слов, когда ты торопишься. Давай медленнее, не переживай, всё в норме. Только начни с самого начала. Чонин сдержаннее кивнул и, набрав в грудь побольше воздуха, начал подробно рассказывать, указывая на разложенное на столе оборудование: — Сонбэнним, у меня нет дверной ручки, на которой оказались самые чёткие отпечатки из всех, но я, конечно, сделал всё, чтобы сохранить улику в целости. Я снял все отпечатки на адгезивную плёнку, вот она, и на силиконовый оттиск тоже, вдруг пригодится. И фотографии тоже есть, я сделал вам копии, — Чонин порылся на полочке и достал оттуда осторожно свёрнутый конвертик, вручив его детективу. — Так как на ручке остался лучший отпечаток, я снял его суперглю и сравнил с базой данных. Вот, видите, отпечаток на ручке и отпечаток указательного пальца Ким Сынмина абсолютно идентичны, — Чонин указал на фотографии, подписанные в уголках, чтобы не запутаться. — Это точно его след, папиллярные линии идеально совпадают, вы же видите?.. Минхо внимательно вглядывался в оба снимка, сурово хмурясь. Отпечатки действительно были, как и сказал Чонин, абсолютно идентичными. — Ты молодец, хорошо поработал, — медленно пробормотал Минхо, с прищуром разглядывая улики, и Чонин счастливо заулыбался, взволнованно перекатываясь с носка на пятку. — Действительно идентичны. Однако это значит, что отпечатки подделали. — Ч-... Ч-что? — Чонин потрясённо застыл, ошарашенно вытаращившись на детектива. Минхо усмехнулся и бросил снимки на стол, указывая на них пальцем: — Смотри. Все детали поразительно чёткие, такого не может быть, если человек не жмурик. Это идеальная копия реальных отпечатков, сделанных в участке, но никак не отпечатки человека, который брался за дверную ручку. Это, мать его, чёртова подделка. — Но как же фото Теёна, которые нашли в поддоне ящика у Сынмина дома? Как же все те бумаги? — нервно спросил Чонин, и Минхо отрицательно покачал головой, сложив руки на груди: — Их подбросили. Это всё была фикция. Обман, фальшивка, подстава, подлость, крысятничество. Это была сраная подделка, Чонин.***
Минхо ехал в следственный изолятор в бешенстве. Ещё этот чёртов Хёнджин — из-за него вся общественность была яро настроена против Сынмина, и дело превращалось в какой-то сюр. Но теперь у детектива были несколько козырных карт в руках — он знал, что все улики были подделаны. И знал, как именно подделаны. Искусно, с изяществом и мастерством. Тот, кто подставил Сынмина, явно имел отношение к полиции — только профессионал мог так ловко всё подстроить и вообще суметь достать отпечатки Кима из базы правоохранительных органов. Но кто? Копов в городе много, и у всех зуб заточен на Сынмина — этот авантюрист и мерзавец подпортил жизнь всем, кто пытался восстановить в этом мире закон. Дверь с грохотом врезалась в стену, оставив на штукатурке заметный след, и сидящий за столом охранник подавился едой — на этот раз он жевал завёрнутый в фольгу кимпаб. — Я к Ким Сынмину, — выплюнул Минхо и уже порвался было вперёд по коридору, но охранник вольготно вскинул руку, пережёвывая кимпаб. — Детектив, не гоните, — прочавкал он, пытаясь пропихнуть еду дальше в глотку. — Он уже ушёл. Минхо обмер, ошарашенно распахнув глаза. Парень медленно обернулся, в искреннем смятении уставившись на жующего охранника. — В каком смысле он ушёл?.. — в полном шоке пробормотал Минхо, и охранник равнодушно пожал плечами. — Внёс залог в двадцать миллионов вон и ушёл, — ответил мужчина, и у детектива глаза на лоб полезли от такой безалаберности: — Какого хрена вы отпустили его без официального распоряжения?! Освобождение под залог может представлять угрозу для общественной безопасности, особенно после статьи, из-за которой все знают его в лицо! И как же риск бегства?! — Ну, — охранник откусил добротный кусок от кимпаба и с трудом проглотил его. — Он сказал, что вы приедете около пяти часов вечера и переговорите с начальником, чтобы его отпустили за неимением доказательств в убийстве. Минхо бросил беглый взгляд на часы над засаленной головой охранника — без десяти пять. — Как это вообще возможно... — обескураженно прошептал Минхо, и охранник удивлённо вскинул одну бровь, не поняв, о чём говорит парень. — Что? — Ничто. Всего доброго, — сухо буркнул Минхо, и охранник односложно кивнул головой, вгрызаясь в остатки кимпаба. Выйдя на улицу, Минхо сел в свой Форд Краун Виктория и потёр виски, устало облокотившись об окно. Он даже не мог понять, кто кому помогает и помогает ли вообще. Казалось бы, он помогает Сынмину, пытаясь оправдать его незаслуженный приговор, но при этом стремится посадить его в тюрьму за другие грехи. При этом Сынмин выручает его своими странными подсказками, чтобы раскрыть это дело и найти настоящего убийцу, но и не силится действительно помочь детективу, вечно куда-то пропадая и не делясь тем, что знает. — Блядский Ким Сынмин, — раздражённо проскрежетал Минхо и ударил ладонью по рулю, как кто-то внезапно начал открывать дверь со стороны пассажирского сиденья, и Ли сноровисто выхватил из-за пазухи травматический пистолет, напичканный резиновыми пулями. — Полегче, ковбой, — хмыкнул Сынмин, даже не глядя на направленное на него дуло и вальяжно садясь на сиденье, смотря в лобовое стекло ровно перед собой. — За углом продают вкусный кофе, трогай. — Какого хуя, Ким?! — опешил Минхо, опуская пистолет. — И не указывай мне! Сынмин усмехнулся и сам поменял передачу, похлопав Минхо по ноге, которая стояла на газе: — Я сказал трогай. Затем поедем по кое-какому адресу, и тебе это вряд ли понравится. — Не понял, — Минхо сдвинул брови вместе, но Сынмин уже откинулся обратно на спинку сиденья, расслабленно прикрыв глаза: — Езжай в сторону станции Йоксам. Раздражённо фыркнув, Минхо всё же выжал сцепление и тронулся, по пути подъехав к кофейному киоску, где Сынмин, высунувшись в окно машины, купил два холодных американо. Теперь Минхо, потягивая ледяной кофе, угрюмо вёл автомобиль, пока Сынмин непринуждённо гонял лёд трубочкой по прозрачному стакану. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — не выдержав, спросил Минхо, и Сынмин хмыкнул, отпив американо: — А разве похоже? — Куда мы едем? — грубо оборвал его Минхо, и аферист пожал плечами, обхватив трубочку губами. — В лучшую химчистку района Каннамгу, — флегматично ответил он. — Лучшую, потому что в ней не задают лишних вопросов. Минхо сощурился и бросил на Сынмина пронзительный взгляд, но тот даже не вздрогнул, продолжая умиротворённо играть с трубочкой. Детектив хмыкнул и перевёл взгляд на дорогу — крепко держась руками за руль, он спросил: — И каково это? Сынмин вскинул брови, удивлённо посмотрев на парня, ведущего машину: — Что? — Смеяться надо мной. — Я над тобой не смеюсь. — Неужели? — Ужели. Я над тобой не смеюсь. — Ты ведь издеваешься надо мной при каждой встрече, чёрт возьми, — вспылил Минхо, не выдержав, и Сынмин усмехнулся, отрицательно покачав головой. — Пытаешься унизить меня, зная, как я не терплю это. Ты хочешь, чтобы я признал, что не могу контролировать весь мир? Что не все дела раскрыты? Да, я не всевидящий, доволен? Я такой же человек, как ты или вон тот мужик, гуляющий с собакой, — Минхо указал рукой с кофе на тротуар, где стоял прохожий, глядя на то, как его пёс мочится на пожарный гидрант. Сынмин молчал некоторое время, покусывая кончик трубочки, а затем обронил: — Пытка называется пыткой, а унижение – унижением, только если ты сам выбираешь страдать, — он повернулся к Минхо, расколов трубочкой последнюю льдинку в стакане. Может, и не в стакане. — Как говорится, когда пропало уважение, в словах упрёк и унижение. Я никогда не говорил, что не уважаю тебя. Но, согласись, было бы странно заявить об этом детективу, который уже четвёртый год подряд пытается отправить меня под суд, — Ким отвернулся, блаженно прикрыв глаза. — И поэтому ты выбирал вместо этого трахаться со мной?.. — скептично вскинул одну бровь Минхо, и Сынмин улыбнулся, не разлепляя век: — Может быть. Они молча проехали через мост, отделяющий районы друг от друга, и вскоре Минхо припарковался возле химчистки у станции Йоксам, заглушив двигатель и повернувшись к Сынмину. Нахмурившись, детектив недовольно протянул: — Ну, и? Вместо ответа Сынмин насмешливо улыбнулся и взялся за дверную ручку, выходя из машины. Выбранившись, Минхо последовал за ним. Ким по-хозяйски толкнул дверь и вошёл внутрь, даже не придержав её для идущего позади Минхо, чуть не споткнувшегося о порог. Сынмин под настороженным взглядом детектива подошёл к стойке, за которой стоял сотрудник химчистки, и облокотился о неё, кивнув мужчине. — Добрый день, заказ пятьдесят четыре уже готов? — Здравствуйте, — мужчина вежливо кивнул и обернулся, рассматривая уже упакованную одежду, висящую на вешалках. — Пятьдесят четыре? Это же заказ с пятном после отбеливателя? — Отбеливателя? — Сынмин изогнул одну бровь. — Какой дурак, — хмыкнул он себе под нос, а затем уже громче продолжил: — Да. Рубашка уже отстирана? — Да, но мы ещё не отутюжили и не упаковали её, вам придёт уведомление, когда мы закончим, — мужчина недоуменно заморгал, и Сынмин небрежно махнул рукой: — Не нужно. Дайте нам рубашку, пожалуйста, прямо сейчас. — Не могу, не положено, — отрицательно покачал головой сотрудник химчистки, и Ким вздохнул, внезапно притянув охнувшего Минхо за руку и достав у него из внутреннего кармана удостоверение частного детектива: — А так? Сотрудник химчистки прищурился, растерянно изучая глазами документ, и, увидев лицензию, испуганно ойкнул. — Секундочку, сейчас принесу, — мужчина на минуту исчез в дверях, ведущих куда-то вглубь химчистки, и вскоре вернулся с молочно-белой рубашкой в руках. На рукавах и левой стороне рубашки виднелись слабые пятна, оставленные ядрёным отбеливателем. Сынмин взял рубашку, осматривая её на свету, а затем хмыкнул и вручил её ошеломлённому Минхо, с интересом рассматривая эмоции на его лице. — Итак, детектив, что вы думаете? Минхо сузил глаза, подняв рубашку вверх к лампе на потолке и начав внимательно рассматривать ткань. Сделана из хлопка, нежная и приятная, ранее красивая — ранее, ибо теперь рубашку испещрили многочисленные выцветшие пятна, разъевшие приятный молочный оттенок. Типичный способ избавиться от пятен крови, причём явно нервный и торопливый. Преступник убивал впервые. Минхо посмотрел на Сынмина, опустив рубашку вниз. — Что ты хочешь мне этим сказать? Чьё это? Хватит говорить загадками. Сынмин скрестил руки на груди, осклабившись, и задумчиво повёл бровью: — Лёгкая ткань, предельная чистоплотность, нежный цвет. Никого тебе не напоминает, детектив? — Что... что ты имеешь в виду? — лицо Минхо начало вытягиваться, он обеспокоенно метнул взгляд к рубашке. Сынмин вздохнул и развернулся, взяв рубашку из дрожащих рук детектива. — Ты знаешь правду, но предпочитаешь верить в ложь, потому что правда слишком болезненна, — заметил он, нахмурившись. — Мне жаль, детектив. Я не хочу застать тот момент, когда ты всё же сдашься и перестанешь верить. — Что ты несёшь? — Минхо нервозно сглотнул, сжав кулаки. Где-то внутри он знал, что понимает, о чём говорит Сынмин. Где-то очень глубоко, где-то, до куда почти нельзя достать. А снаружи Минхо начинал кипеть от ярости и недоверия. — О чём ты, блять, говоришь? — прошипел детектив, скрипнув зубами. — Прекрати этот цирк, я понятия не имею, кому принадлежит эта рубашка! — Не все улыбки искренни, не все слёзы горьки, — пожал плечами Сынмин и, достав из кармана чек за заказ в химчистке, протянул его Минхо. Протянул чек на имя Ли Феликса.***
— Как я вообще мог тебе довериться?! Какому-то вороватому недоноску?! Минхо в неистовой злобе сжимал кулаки, царапая ногтями ладони и хрипло дыша: его грудная клетка быстро вздымалась и опускалась, а при бессильном крике изо рта летели брызги слюны. — Как, блять, я вообще пришёл к тому, что таскаюсь с тобой, ублюдок?! — Ли развернулся и схватил Сынмина за воротник, впившись глазами в его спокойные глаза. — Не иди на поводу у своих эмоций, — парировал Ким, взявшись за запястье Минхо, и тот покраснел от гнева, зарычав: — Прекрати! Прекрати пытаться промыть мне мозги! Думаешь, я поверю во весь этот бред?! И в то, что ты говорил мне в машине? Это полная чушь, ты не уважаешь меня, и секс тебе был нужен просто потому, что ты наглухо ебанутый на голову! Сынмин нахмурился, крепче сжав запястье взбешённого Минхо в своей ладони. — Я не врал тебе. Мне вообще много что в тебе нравится, — отстранённо обронил он, и детектив взвыл, отпустив Кима и закрыв лицо руками. — Нет, заткнись! Просто завали ебало! Я не хочу ничего слышать! Всё, что ты говоришь, это ёбаная манипуляция, какого хуя я вообще послушал тебя! Убирайся отсюда! Сейчас же! — Детектив... — Сынмин тронул парня за плечо, и тот резко дёрнулся назад, шумно дыша: — Я сказал убирайся! Отвали от меня! Я, блять, больше не могу! Мне это всё осточертело! Ты понятия не имеешь, каково это, ты вечно один! У тебя нет тех, кем ты бы дорожил! — Минхо отнял руки от лица, захлебнувшись в собственном крике, и в агонии посмотрел на ошеломлённого Сынмина, сверлящего детектива обеспокоенным взглядом. — Ты не понимаешь, каково мне! Всю свою жизнь я пытаюсь найти что-то хорошее в этом долбанном гадюшнике. Не могут все быть плохими, просто не могут! Тогда какого хрена каждый год я пополняю тюрьмы минимум на пятьдесят человек, хотя я даже не коп? Какого хрена ты пытаешься убедить меня в том, что тот, кого я сам, блять, вырастил, кого я люблю так, что готов разорвать всем глотки, предатель? Какого хрена ты мне пытаешься это навязать?! Хватит! Мы с тобой, блять, разные! Сынмин молчал. Долго молчал. Мучительно, томительно, до тоскливого звона в ушах. Минхо, отдышавшись, поднял глаза и нервно икнул, жалобно приподняв брови. Перед ним никого не было. Ушёл.***
В дрожащих пальцах зажата вот уже пятая сигарета, дым заполнил лёгкие и теперь клубами вырывался из прогоркших губ, испещрённых сеточкой сухих ранок. Забыть, забыть всё, просто забыть — вот единственное, что казалось Минхо верным выходом из этой дрянной ситуации. Но как забыть, когда сердце бьётся бешеным ритмом, напоминая о том, что чувства нельзя просто выключить, как лампочку? — Проклятье, — пробормотал детектив себе под нос, скрупулёзно нащупывая карман в поисках спичек для новой сигареты, но коробок давно опустел, как и черепная коробка парня. Минхо разочарованно простонал и побрёл дальше по тротуару, минуя редких незнакомцев. Он бросил машину там, на парковке подле химчистки, и медленно брёл до дома Теёна пешком. Он хотел подумать. Неудача — это всего лишь возможность начать снова. Если что-то не получается, всегда нужно возвращаться к началу. Минхо решил поступить именно так. Нельзя было оставлять дело недоделанным. Нельзя было просто уйти и забыть. На душе скреблись кошки, зрачок упорно возвращался к асфальту под ногами, зависая в прострации и не решаясь посмотреть на прохожих, проскальзывающих мимо. Детектив угрюмо курил остаток сигареты, захлёбываясь горьким дымом, лишь бы не захлёбываться такими же горькими слезами. И плевать, что на улице законом запрещено курить. Какая разница, если весь мир — это один сплошной гадюшник? Почему-то всегда рациональные мысли сбивались в хаотичную тучу и возвращались к Сынмину. Минхо хмурился, втягивая дым глубже, но отпустить его никак не мог. Это было странно, неправильно, так не должно было быть. Даже не то, что он продолжал думать о Киме, а то, что они в целом смогли как-то связаться. Это было неправильно, это было под запретом, это гадко, подло, это непростительно! Какая-то пытка, драматическая коллизия, чёртова удавка — Минхо был глубоко влюблён в того, кого с такой же искренностью ненавидел. Тлеющая сигарета отправилась прямиком в помойку у дома Теёна. Окна зашторены, дверь опечатана, весь дом выражал собой какое-то отрешение от этого мира — но Минхо не испытал ни грамма сочувствия, зная, кого там убили. Мошенника, который наживался на чужих бедах, вот кого. Единственное, о чём жалел Минхо — это упущенные возможности тех, кого когда-то обманул Пак. Но о мёртвых либо хорошо, либо никак, — и Минхо, воспользовавшись дубликатом ключа, доверенным ему полицией, вошёл в дом, надеясь найти убийцу и помочь справедливости восторжествовать. Тихо, под ногами поскрипывают половицы, в воздухе всё ещё витает неприятный душок, оставшийся после трупа, уже начавшего разлагаться. Всё вычищено службой биочистки до блеска, но этот запах ещё будет витать здесь долгое время. Даже когда он выветрится, Минхо всё ещё будет его чувствовать эту фантомную вонь, помня картину вздувшегося трупа, лежащего на полу. Детектив прошёл в гостиную, мрачно оглядываясь по сторонам. Он и сам не знает, есть ли какой-то смысл в его приходе сюда — всё пусто, улики собраны, а дом вскоре будет выставлен на продажу какой-нибудь несведущей семье. Конечно, вокруг было пусто. Минхо и сам это знал, но попытка не пытка — детектив, тяжело вздохнув, уже развернулся, чтобы уйти, как случайно наткнулся взглядом на стоящие на подоконнике комнатные растения. Некогда они были живыми, но теперь увяли и скукожились, уныло свесив коричневые листья вниз. Теён при жизни не утруждался поливать их, видимо, одна из подружек Пака когда-то притащила их, чтобы сделать этот притон уютнее. У неё не получилось. Глаза Минхо встревоженно таращились в одну точку. Его внимание привлёк крестовник, напоминающий собой зачахнувший плющ, вернее то, что было под погубленным растением. Земля. Она была неаккуратно расковыряна и неопрятно придавлена. Кто-то рылся в этом горшке. Сердце Минхо конвульсивно забилось в груди, кровь застучала в ушах; дыхание детектива перехватило, и он заворожённо пошёл к подоконнику, не сводя глаз с горшка с крестовником. Либо сейчас он найдёт пакетик с наркотиками, когда-то заныканный там Теёном. Либо обнаружит что-то, что изменит абсолютно всё и перевернёт игру. Детектив, нервно выдохнув, быстрым движением выудил одноразовую перчатку из кармана, которую всегда носил с собой на крайний случай, и, нацепив её на руку, начал пальцами копать землю, отбрасывая комья почвы на подоконник. Его глаза широко раскрылись, блестя в надежде, и, глубже сунув пальцы, парень нащупал что-то твёрдое, испуганно замерев. Пальцы осторожно пошевелились, трогая предмет. Минхо мнительно сжал нечто и потянул наверх, вытаскивая из земли наружу перочинный ножик. В голове крутятся выдержки из отчёта. "На шее трупа проникающая рана размером три сантиметра и семь миллиметров. Осмотр тела указывает на то, что рана была нанесена острым предметом и является потенциальной причиной смерти. Кожа вокруг раны свидетельствует о насильственном характере травмы." Ли захлебнулся в судорожном вздохе и поднёс лезвие к глазам, мысленно прикидывая ширину. Около трёх сантиметров, лезвие тщательно очищено — Минхо поднёс ножик к носу, втянув запах, и скривился, ощутив, как слизистую обожгло чем-то кислым, — значит, преступник обработал нож соляной кислотой. Минхо вздрогнул, вспомнив, как несколько лет назад, рассматривая фотографии улик, сделанных с помощью микроскопа, задумчиво обратился к Феликсу, сидящему рядом и пишущему отчёт для прокуратуры: — Посмотри вот сюда, — детектив поднёс к лицу своего помощника фотографию, указывая на разрушенную структуру лезвия. — Это называется питтинг. Когда в металле образуются маленькие язвочки. Знаешь, как это получилось? Минхо поднял взгляд, заглядывая в округлившиеся оленьи глаза Феликса, и тот отрицательно покачал головой, с немым восхищением уставившись на детектива. Минхо гордо приосанился и кивнул на фотографию, отвечая на собственный вопрос: — Это складной нож "Zero Tolerance 0460RDBW", выпущен в 2018 году. Приглядись внимательнее, у лезвия шероховатая структура и рыжеватый цвет, значит, он уже начал ржаветь. Он испещрён трещинами и коррозией, хотя ему всего два года. Знаешь, что это значит? Феликс вновь отрицательно замотал головой, придвинувшись ближе к детективу, и Минхо усмехнулся, подняв указательный палец вверх: — Чтобы скрыть следы спермы, крови, наркотиков и отпечатки пальцев, эти вшивые гады прибегают к использованию соляной кислоты. Запомни: соляная кислота имеет резкий, удушливый запах. Он может вызвать жжение в носу, горле и глазах, а также тошноту и рвоту. Вдыхание паров этой дряни может вызвать повреждение дыхательных путей и легких. При попадании на кожу соляная кислота быстро разъест твои ткани и оставит ожог. Если не хочешь, чтобы с тобой случилось то же самое, что и с этим сгнившим ножом, то никогда не связывайся с соляной кислотой, понял меня, Ликс? Феликс часто закивал, улыбнувшись, и Минхо ласково потрепал его по голове, вынудив помощника смущённо засмеяться и слегка покраснеть. Минхо содрогнулся, нахмурившись, и отмёл воспоминания куда подальше, мрачно рассматривая нож. Явные следы коррозии, лезвие уже начало покрываться тонким слоем ржавчины, теряя прежний серебристый цвет. Тяжело вздохнув, Минхо сжал рукоятку и направился вон из дома, чтобы отвезти найденную улику в полицейский участок.***
Это не мог быть Феликс. Не мог. Минхо запросто мог бы поклясться собственной жизнью, мог бы отдать руку на отсечение, свято веря в то, что Феликс не мог быть убийцей. Оставив улику копам, Минхо заехал в супермаркет, чтобы купить бутылку соджу, и теперь, напившись вдрызг, напившись, как последняя скотина, сидел у себя в кабинете, освещённый лишь тусклым светом лампы на старом письменном столе, и бессмысленно таращился в пространство перед собой. Он был в полном раздрае: в миловидном лице Феликса детектив видел отражение того, что так давно потерял, что так долго искал в этом чёрством, блять, мире. Феликс был оружием Минхо в борьбе со злом, факелом надежды в бездне отчаяния. Но что, если этот факел надежды — всего лишь иллюзия? Тогда, может быть, Минхо сам создал монстра, монстра, в котором отразились тёмные уголки его же страхов. И всё же, в тусклом свете лампы, Минхо не мог отречься от мысли, что Феликс был лучом света в бесконечной ночи. Отвергнуть эту веру — значило бы потерять себя. Не мог его милый, добрый Феликс, сотрясающийся всем телом над трупами, Феликс, мерцающий в темноте светящимися глазами, Феликс, говорящий утешительные слова родственникам убитых, сломленных горем, быть конченным ублюдком и бессердечной мразью. Минхо икнул, отхлебнув остаток соджу из бутылки, и посмотрел на свои руки. Дрожат. Неуёмно и бесконтрольно. Так, как он ненавидел. Детектив горько усмехнулся, сжав кулаки, чтобы не видеть собственный тремор. Хмельные мысли возвращались к спокойной мине на лице Сынмина. Голос Кима, умиротворённый, будто он перед этим наглотался транквилизаторов, загудел в голове детектива: — Я не хочу застать тот момент, когда ты всё же сдашься и перестанешь верить. — Я не перестану, — прорычал Минхо, пьяно шатнувшись в сторону стола, чтобы найти сотрясающейся рукой компьютерную мышку. — Не перестану, чёрт тебя дери. Я не верю тебе. Не верю ни единому твоему слову. Это был не он. Голос Сынмина в его голове сладко засмеялся, а затем промурлыкал: — Я же не верю ему ни на йоту. Но я верю в тебя. Минхо болезненно поморщился и уткнулся подбородком в стол, с трудом двигая мышкой. Компьютерная стрелочка навелась на жёсткий диск и кликнула на него, открыв десятки записей с камер наблюдения, установленных внутри детективного агентства. В глазах Минхо замелькали блики, пока он прокручивал колёсико вниз, ища записи тех дней, когда Феликс был один в агентстве. Детектив нажал на первую попавшуюся запись и вцепился руками в стол, в тревоге вглядываясь в экран. Этой записи уже несколько недель. Минхо напрягся, пытаясь припомнить, куда он ушёл в тот день — кажется, у него была встреча с кем-то из жертв финансовой аферы. Он застыл, не решаясь даже дышать: вот Феликс в одиночестве сидит в кабинете, быстро печатая — на экране отображён протокол интервью с одним из свидетелей, и Феликс умело заполняет нужные графы, чтобы направить готовый документ в полицию. Стрелочка кликнула на перемотку, и верный помощник детектива задвигался быстрее в несколько раз: вот он захлопнул крышку своего ноутбука, встал с кресла, заварил кофе, выпил его, опираясь поясницей о стол. Взял из шкафчика тряпочку, намочил её, протёр своё рабочее место, а затем подошёл к столу Минхо, протирая и его место. Детектив умилённо выгнул брови, слёзы навернулись на его глаза, глядя на то, как Феликс осторожно стирает пыль с его компьютера. — Я же говорил, — беззвучно прошептал он, облегчённо улыбнувшись, и уже хотел выключить запись, даже не потрудившись досмотреть её до конца, как в комнату к Феликсу внезапно ввалился, улыбаясь от уха до уха, весёлый Хёнджин. Минхо закашлялся, широко раскрывшими глазами уставившись в экран, и, потемнев и нахмурившись, придвинулся ближе к компьютеру, в похолодевшей руке сжимая мышку. — Что он забыл в моём агентстве? — сухо пробормотал детектив и навёл стрелочку на иконку звука, выкручивая тот на максимум. Феликс на записи удивлённо обернулся, в изумлении вскинув брови — он явно не ждал таких гостей. Увидев Хёнджина, Ли ахнул и скрестил руки на груди, недовольно насупившись. — Зачем ты пришёл? — возмущённо спросил он, и Минхо тихо посмеялся в кулак — они оба не питали к тщеславному Хёнджину тёплых чувств. Хёнджин заулыбался ещё шире, правый уголок его губ пополз вверх в хитрой усмешке, и Хван, хмыкнув, с грохотом закрыл за собой дверь, вальяжно улёгся на неё спиной и, согнув колено, опёрся о неё левой ногой. — Какие мы недружелюбные, — язвительно фыркнул он. — Маленькая ручная собачка этого ебливого Минхо. Давай же, гав-гав. Ну? Гав-гав, сучонок. Феликс укоризненно свёл брови к переносице, а затем, отложив тряпку в сторону, подошёл к ехидно скалящемуся Хёнджину ближе. — Убери свою ногу с нашей двери. И убирайся сам, понял? — Феликс недовольно шлёпнул Хёнджина по ноге, и тот засмеялся, становясь прямо. — М-м, малыш, кусаешься? — хохотнул Хван, искрящимися глазами рассматривая Феликса, на что тот процедил сквозь зубы: — Детектив прав насчёт тебя. Ты гадкий. Уголки губ Хёнджина поползли ещё выше. — Подлый. Хёнджин заинтересованно наклонил голову влево. — Мерзкий. Журналист придвинул своё, по его собственному мнению, обворожительное лицо вплотную к лицу Феликса, но тот даже не дрогнул. — Продажный, — вместо этого выпалил помощник Минхо в чужую рожу, и Хёнджин глумливо засмеялся так, что вся его грудная клетка заходила ходуном. — И именно поэтому я тебе и нужен, так? — сатирически спросил он, и Феликс мрачно кивнул, глухо ответив: — Да. Минхо внутренне обмер, испуганно нажав на паузу. Сердце клокотало где-то в глотке, обливаясь кровью, всё нутро детектива в секунду обледенело, а по затылку поползли мурашки. Палец, зависнув над мышкой, нещадно дрожал, не решаясь нажать на неё. Судорожно выдохнув, Минхо всё же быстро вслепую ткнул на проигрыш, неотрывно глядя в экран. — ...Поэтому ты мне и нужен, пронырливый ты гадёныш, — мимика Феликса вдруг сменилась, и он лукаво усмехнулся, отвернувшись от вскинувшего брови Хёнджина и пройдя к своему столу. — Зачем ты притащился сюда? А если бы он был здесь? — Феликс многозначительно кивнул в сторону стола Минхо, на что Хван рассмеялся, равнодушно махнув рукой: — Честно, мне абсолютно насрать. Ты ни черта не сказал по телефону, и мне не терпелось с тобой поговорить. Так что ты хочешь от меня, малыш? Феликс презрительно оскалился, сев прямо на стол, и Хёнджин подошёл к нему ближе, свысока рассматривая помощника детектива. — Ты наверняка слышал про Ким Сынмина. Того самого, за которым полиция гоняется уже четвёртый год и всё никак не додумается поймать. Влажная мечта моего... — Феликс стрельнул глазами на стол Минхо, — ...дорогого босса. Глаза Хёнджина мгновенно запылали нездоровым блеском, он подался вперёд, положив ладони на бёдра Феликса, и несдержанно выпалил: — Ким Сынмин? Знаю ли я его? Ты смеёшься? Половина моих статей про его аферы! Водить за нос всех этих идиотов уже несколько лет, это же... это просто невероятно. Ты хотя бы понимаешь, что будет, если я напишу статью с его разоблачением? Это будет сенсация! Взрыв мозга! От лица Минхо отлила кровь, и он сжал кулаки, закусив нижнюю губу. На языке завертелся железный привкус. Феликс игриво приложил палец к губам Хёнджина, заставив его замолкнуть, и заговорщически прошептал: — Если хочешь писать статью про него, то первым делом напиши, что половина его успеха была обеспечена не его умом. Брови Хёнджина потрясённо поползли вверх, он смазанно спросил сквозь палец Феликса: — В смысле?.. Это... это что... Феликс широко улыбнулся, самолюбиво кивнув. — Это я. Я доношу ему всю информацию из полиции, я говорю ему, кого нужно облапошить, я подтираю за ним улики. Это всё делаю я. — Так вот кто крысил, — восторженно протянул Хёнджин, сжав бёдра Феликса, и тот издевательски хихикнул. — А я всё гадал, кто сливает ему инфу так, что он и от Минхо так чётко скрывается. Этот пидор, — Хёнджин кивнул в сторону пустого стола Минхо, — ёбаный нюхач. Я всё думал, как он проворачивает всё настолько чисто, а это был ты, малыш. Мне бы стоило догадаться, не зря же ты тут вертишься уже столько лет без повышения. — Кто вообще подумает, что это я? Милый маленький мальчик на побегушках Ли Феликс, местный дурачок с симпатичной мордашкой, — Феликс в голос захохотал, бегая смеющимся взглядом по хитро улыбающемуся лицу Хёнджина. — И зачем ты меня позвал? Кажется, ты и сам здесь неплохо справляешься, — Хёнджин льстиво улыбнулся и многозначительно провёл рукой по уложенным волосам, блестящим от воска для укладки. — Для начала расскажу тебе всю предысторию, — Феликс желчно провёл языком по губам, и Хёнджин вытянулся, заторможенно разглядывая его лицо. — Сынмин предложил мне сотрудничать тогда, когда у меня на губах ещё молоко не обсохло. — Породистых сук разбирают ещё щенками, — съязвил Хёнджин, загоготав, но затем скептично сощурился, спросив: — Погоди, но разве Сынмин не младше тебя? — Да, на год, — отмахнулся от него Феликс, и продолжил рассказывать: — Он нашёл меня в базе студентов полицейской академии. Я был медалистом и отличником, но Сынмин как-то пронюхал о том, что половина моих заслуг подделана или куплена. Да, я наёбывал преподавателей разными способами, что поделать, если я такой перфекционист? — Феликс злорадно развёл руками в стороны, состроив преувеличенно милую гримасу, и Хван восхищённо присвистнул. — Я был отличной мишенью. Мы договорились, что я пойду на службу не в полицию, а в частное агентство. Минхо уже был у всех на слуху, и так мы могли убить двух зайцев одним ударом: я буду знать сразу три стороны – что планирует провернуть Сынмин, как Минхо попытается вывести его на чистую воду, и что будет делать полиция. — Это уж точно попахивает душком Сынмина, — фыркнул Хёнджин, но Феликс не обратил на это никакого внимания: — Так и получилось. Я знал всё. Минхо, сам того не подозревая, сливал мне абсолютно всю информацию. Я научился у него многому, и этот идиот даже подумать не мог, что я играю против него. — Двуличная сучка, — насмешливо протянул Хёнджин, и Феликс с прищуром выгнул бровь: — Кто бы говорил. Знаешь, какая афера была моей любимой? Я брал всю нашу базу, искал в ней невиновных людей и фабриковал против них обвинения. Сынмин выходил на них и вешал им на плечи все проблемы. Кто-то откупался деньгами, но кого-то мне заказывал сам Сынмин. Угадай, как за решётку попал прошлый заместитель главы полиции? Это сделал Сынмин с моей помощью, и теперь на его месте подсадной коп, подкупленный Кимом. Сынмин купил практически всю городскую полицию, и я, честно говоря, думал, что кто-то из федералов уже сел ему на хвост, но этого никак не происходило. Ублюдок слишком осторожный. — Ты ведь клонишь к тому, что ждал, когда Сынмина загребёт полиция? — усмехнулся Хёнджин, и Феликс утвердительно кивнул, презрительно хмыкнув себе под нос: — Верно. Но федералы такие идиоты, я не могу. Я решил, что мне проще действовать самому. Сынмин берёт на себя слишком много, думает, что дохуя крутой. Но один в поле не воин. Я хочу его устранить. И мне нужен ты. — Зачем я тебе? — скептично изогнул левую бровь Хёнджин, — И какая выгода для меня? Я журналист, а не мошенник, — Хван надменно достал из кармана бейджик-аккредитацию со своей фотографией и жирной надписью "ПРЕССА", и ткнул им в лицо Феликса, чванно надувшись. — Убери от моего лица это дерьмо, — Феликс раздражённо отодвинул пропуск от своего лица, скоробившись. — Я хочу заниматься всем сам. Сынмин мне больше не нужен, я уже выучил все его схемы. Но один я не справлюсь. Ты мне поможешь. Я знаю, что ты умеешь писать всякую погань, в которую верят, читал вырезки, — Хёнджин на эти слова высокомерно улыбнулся. — Будешь писать про тех, про кого я скажу. Начнём с Сынмина. Устраним его, а затем Минхо. Я знаю, как вы друг друга ненавидите, только представь, какие будут ебала у общественности, когда выйдет статья о том, что он не может разгадать какое-то жалкое дело. В ушах Минхо бешено стучала кровь, заглушая половину сказанного. Предатель. Ёбаный предатель. Он почти захлебнулся воздухом, разбитый, уничтоженный. Погасший, будто догоревшая обугленная спичка. — Звучит заманчиво, — промурлыкал Хёнджин, однако затем отмахнулся от Феликса, горделиво вздёрнув подбородок. — Но недостаточно. Мои услуги стоят дороже, чем карьера нашего любимого детектива. — Какой же ты зазнайка, — закатил глаза Феликс. — Придурок, это не всё. Я могу сливать тебе информацию обо всех аферах. Ты будешь знать обо всём заранее. Только представь, насколько ты прославишься, если всегда будешь на шаг впереди всех остальных. На тебя, блять, будут молиться. Когда Феликс произнес последние слова своего предложения, глаза Хёнджина загорелись как пламя. Он задержал дыхание, сглотнув, и к его щекам начала стремительно приливать кровь. — Молиться, говоришь? — с придыханием вторил он, а затем широко оскалился, с прищуром рассматривая Феликса. — Отсос сверху, и по рукам. — Отсос? — Феликс скептично приподнял бровь. — Я знаю, что твои губы сосали не один ментовской член, думаешь, я хочу подцепить что-то от тебя? Хёнджин моментально побагровел, стиснув зубы, и злобно выпалил: — Ты мне отсосёшь, а не я тебе! И заткнись, я никогда никому не сосал! — журналист схватил помощника детектива за грудки, с силой тряхнув его. — Пизди больше, — недоверчиво покачал головой Феликс, нахально ощерившись. — Не вякай, щенок, — верхняя губа Хёнджина поползла вверх, дёргаясь. — Не делай вид, что не понимаешь, что сейчас ты зависишь от меня. Я ведь могу и отсосать…. Блять, в смысле отказать! Феликс поморщился, беззвучно чертыхнувшись себе под нос. Минхо опустошённо смотрел в экран, не моргая. Расслабленные мышцы его лица изредка спазматически дёргались. — Итак, слушай мой план, — обрубив предыдущий диалог, заявил помощник детектива. — Есть одна фондовая крыса, Пак Теён. Он кинул на бабки несколько биржевиков в прошлом году. Я хочу сначала развести его на бабки, сказав, что солью его властям, если он мне не заплатит. — И в чём выгода для меня? — недоуменно спросил Хёнджин. Феликс в жесте "помолчи" поднял ладонь. Минхо почти оглох от тревожного звона в ушах и придвинулся вплотную к компьютеру, вслушиваясь в то, о чём начал говорить его помощник. — Я не закончил. После того, как я заберу у Теёна деньги, я его убью и подстрою всё так, будто убийцей был Сынмин. Они оба любят копаться в финансах, будет легко организовать мотив. Ты напишешь статью, и он сядет в тюрьму. Итого, мы избавимся от первого говнюка. Минхо, конечно, сразу пронюхает, что что-то нечисто, но я буду вне подозрений, так что до правды он не докопается, и, зная Сынмина, Ким ему ничего не скажет. Детектив позорно провалится, и ты выкатишь в мир унизительную статью, окончательно похоронив его карьеру. Я стану главным детективом, и это откроет нам обоим двери. По рукам? — Феликс, сузив глаза, протянул ладонь Хёнджину, и тот, брезгливо сморщив нос, пожал её. Взгляд Хёнджина внезапно задрался к потолку, и его глаза широко распахнулись, глядя прямо в камеру. Хван положил руку на плечо Феликса и слегка тряхнул его, заставив обернуться и тоже посмотреть на камеру наблюдения: — Эй, здесь камеры. Какого хрена ты меня не предупредил? Феликс небрежно махнул рукой, цокнув языком: — Забей, Минхо сказал, что они чисто для устрашения. Никто не будет их просматривать. Ты посмотри на меня, он мне безоговорочно верит, усёк? — блондин подмигнул Хёнджину, захихикав. Минхо остановил запись. Это был последний гвоздь в крышку гроба. Приложив дрожащие пальцы к посеревшему лицу, он ощутил влажные дорожки на щеках. Парень даже не понял, когда начал плакать. Внутри всё сжималось и пульсировало. В груди резко кольнуло, и детектив приложил руку к яремной вене на шее, отсчитывая лихорадочный пульс. Сынмин ему не лгал. Он никогда ему не лгал. Он был единственным, кто говорил правду. Всегда. Всё это время ему лгал тот, кто был самым ярким светом в его жизни. Сотрясающаяся кисть потянулась к телефону, и Минхо, набрав номер, начал вслушиваться в гудки, отсчитывая их. Ту-у. Раз. Ту-у. Два. Ту-у. Три. Треск. По другую сторону линии раздался дребезжащий голос секретарши: — Здравствуйте, вы обращаетесь полицейское управление Сеула, главное управление уголовного розыска. Чем могу помочь? Минхо, прижимая телефон к уху, замогильным голосом пробормотал: — Свяжите меня со старшим генеральным суперинтендантом Со Чанбином, пожалуйста. Секретарша деловито откашлялась в трубку и тонким голосом спросила: — Как вас представить? — Скажите ему, что звонит Ли Минхо, — ответил детектив, остекленевшим взглядом глядя в одну точку. — И передайте, что это срочно. — Минуту, — связь на некоторое время оборвалась, из динамика донёсся шорох, и затем в трубке послышался знакомый твёрдый голос: — Алло? Минхо-хённим? Что-то случилось? Минхо молчал, разбито глядя в стол. — Хённим? Всё в порядке? Минхо вздрогнул, облизав пересохшие губы, и хрипло обронил в трубку: — Чанбин, извини, что беспокою в конце смены. Мне нужен наряд полиции. Срочно. Это дело не потерпит до утра. На другом конце послышался шорох, долгое молчание. Вслушиваясь в тишину, Минхо опустошённо сидел, сжимая в одной руке телефон, а в другой — пустую бутылку соджу. Вновь донёсся шорох, а затем обеспокоенный голос начальника уголовного розыска: — Детектив... вы что, плачете?..***
Минхо гнал по пустой трассе, вжимая педаль газа в пол так, что сводило ногу. Его заносило, перед пьяными очумелыми глазами бликовали чужие фары и фонари, но детектив не сбрасывал скорость, разгоняясь всё больше. Он хотел приехать раньше полиции. Хотел приехать к нему до того, как на его руки наденут наручники, и спросить, каково это. Спросить, заглядывая в чужие наивные глаза, зная, что за ними скрывается бесчеловечность. Каково это — так бессердечно и цинично делать из него идиота? Шины с визгом затормозили у бордюра, Минхо, шатаясь, вылез из салона, громко захлопнув дверь автомобиля. Хромая, беспробудно подпитый детектив подошёл к двери, чтобы постучать в неё, но, споткнувшись о порог, навалился на неё всем весом и рухнул внутрь, повалившись на пол. Дверь была распахнута. Минхо ошарашенно посмотрел назад, туда, где была настежь раскрыта парадная дверь — его лицо осветила луна, и детектив ошеломлённо икнул, с трудом поднимаясь на ноги и стирая с лица сухие слёзы, раздражающие кожу. Чуть дальше в небольшом доме Феликса раздалось невнятное мычание — Минхо резко обернулся и схватился за голову, ощутив, как тошнота подкатила к горлу. Заваливаясь набок, он медленно побрёл, кажется, в гостиную, настороженно хмурясь. Дрожащая рука нащупала в кармане пневматический пистолет, и Минхо, достав его из куртки, снял оружие с предохранителя. Пусть резиновые пули не смертельные, они уже много раз спасали ему жизнь. Кто-то вновь испуганно и невнятно замычал. Минхо, опасливо озираясь, вошёл в комнату и застыл, потрясённый. Сердце замерло. Дыхание спёрло, опустошив лёгкие. Детектива прошиб холодный пот, и он, захрипев, сдавленно закричал. На полу замертво валялся Феликс. Перед глазами Минхо замаячил бледный призрак Теёна: на шее похожий одиночный удар от ножа, а на лбу красуется написанная кровью алая надпись, стекающая по закрытым векам бордовыми вязкими струйками — "ИУДА". В углу загнанным зверем воет Хёнджин. Живой. Его пальцы перепачканы в крови, рядом валяется одинокий нож. Он привязан к батарее тугой бечёвкой, штаны приспущены вниз, а на голову, закрывая искажённое от страха прекрасное лицо, надеты обмоченные трусы с характерным пятном. Хван надрывно плакал, сбиваясь на иканье и скулёж — кажется, ему заткнули рот его же газетой. Минхо заторможенно заскользил взглядом по комнате — в глаза бросился аккуратный запечатанный конверт, и детектив, пребывая в полном шоке, оцепенело взял его в руки, даже не надев перчатки. Он знал, кто оставил конверт. Ледяные пальцы распечатали его, и Минхо, рвано выдохнув, раскрыл свёрнутое письмо, рассматривая аккуратно написанные слова: Доброй ночи, детектив! Думаю, мне не нужно объяснять тебе, что произошло здесь этим вечером. Ты наверняка уже обо всём знаешь, ты ведь не глупый мальчик. Как говорится, горбатого могила исправит, верно? Меня всегда восхищало то, что ты забвенно веришь в человечество. Наверное, будь я таким как ты, тоже стал бы детективом. Но я не такой, у меня свои правила и своя судьба. Мне нечего терять. Знаешь, это так глупо, что мы притворяемся, что у нас нет чувств друг к другу. Я знаю, что ты чувствуешь то же самое, что и я. Мы оба стараемся скрыть это за маской равнодушия, защищая себя от того, чего мы не можем себе позволить. Да, детектив, это неказистое признание, но чего ты ожидаешь от преступника? Я чёрствый сухарь. Пожалуйста, позаботься о себе. Я знаю, что за тобой присматривают адвокат Бан и суперинтендант Со. Это меня радует. Постарайся сблизиться с ними, они хорошие люди, им можно доверять. Можешь не пытаться доложить о том, что это я убил твоего помощника, в полицию. Это бессмысленно. Я люблю тебя, детектив. Ешь больше овощей и мяса. Не перенапрягайся, я знаю, как ты это любишь. Кроме того, я знаю, что уголовное дело, заведённое по этому убийству, вряд ли будет повешено на Хёнджина, пусть я и убил его руками. Срок давности этого дела истечёт через двенадцать лет, и его закроют — тогда я пришлю тебе весточку, и мы обязательно встретимся, если ты этого захочешь, конечно. Ведь иногда для того, чтобы встретиться, нужно расстаться. Пожалуйста, не теряй блеск в глазах. Мне очень нравятся звёздочки в твоих зрачках. И помни: это не конец, это лишь начало.С любовью и уважением, Ким Сынмин.
P.S. Не благодари за трусы. Меня он тоже бесил. До следующего свидания, детектив Ли Минхо. За окном раздался резкий визг полицейской сирены, гостиная окрасилась в мигающие синие и красные цвета. Минхо потерянно смотрел на письмо, не мигая. Скомкав бумагу, детектив быстро засунул его себе за пазуху и, развернувшись, поспешил на выход, чтобы встретить переполошившегося Чанбина, сопровождаемого нарядом полиции. Удавка на шее Минхо затянулась.***
Несколько дней назад ему пришёл конверт. В нём было всего несколько слов: Четверг. Девять вечера. Крыша ресторана "Pierre Gagnaire à Séoul". Минхо под сорок, и он всё ещё детектив. И всё ещё верит в людей. На висках от нервной работы уже успела появиться почтенная седина, лицо вытянулось и совсем заострилось, но прежние красивые черты сохранились. Таких мужчин, как Минхо, женщины часто именуют серебряными лисами, засматриваясь на них, пока они проходят мимо. — Надо же, ты почти не изменился. Минхо молниеносно обернулся, отложив ресторанное меню в сторону. Сынмин стоял у выхода на крышу, в руках элегантная трость с закостенелым набалдашником в виде змеиной головы — Ким, прихрамывая на левую ногу, подошёл к столику и сел напротив Минхо, безмятежно улыбаясь. На Минхо обрушилась лавина эмоций — но, вместо того, чтобы подскочить или вскрикнуть, он сухо обронил: — Что с ногой? — Подстрелили, — равнодушно отмахнулся Сынмин, с любопытством рассматривая лицо Минхо. Он тоже почти не изменился, лишь лучистые морщины у глаз выдавали его возраст. — Я завязал с преступным миром, но эта связь не исчезает бесследно. — Столько лет прошло, — медленно пробормотал Минхо, и Сынмин вскинул брови, наклонив голову: — Жалеешь об этом? Ты ведь так и не женился? — А ты видишь кольцо на моём безымянном пальце? — в ответ спросил его детектив, и Сынмин отрицательно покачал головой. — Можешь думать, что я сумасшедший, но я действительно ждал тебя. — Тогда я тоже безумен, — отозвался Сынмин, скользя взглядом по руке Минхо. — Абсолютно тронут головой. Минхо вскинул брови, и Ким вздохнул, приложив руку к глазам, потирая веки пальцами. — Прости меня, — тихо извинился он, сквозь пальцы посмотрев на вытянувшееся от удивления лицо детектива. — Я напортачил, я знаю. — Почему ты убил его тогда? Зачем? Ты ведь знал, что я приведу полицию, — спросил Минхо. — Он всё равно угодил бы за решётку. Это не был укор. Сынмин это знал. Минхо просто хотел знать ответ. Ему было это нужно. — Он бы подставил и тебя, и меня. Если думаешь, что я хотел защитить только себя, то ошибаешься. Я бы защитился и без этого. А ты бы не смог такое вынести. Не смог бы это пережить, — пробормотал Ким. — Спасибо, — глухо отозвался детектив. — Ты хочешь, чтобы я снова исчез? Но на этот раз безвозвратно, — трескуче спросил Сынмин, и Минхо отрицательно покачал головой: — Я бы не пришёл, если бы хотел этого. — Тогда могу ли я рассчитывать на то, что это такое же чёрствое признание в том, что я для тебя тоже всё ещё небезразличен? — Сынмин посмотрел прямо в глаза Минхо. Его здоровая нога нервно тряслась, шатая стол. Минхо улыбнулся уголками рта, сеточка морщинок вырисовалась вокруг его губ. — Можешь. Сынмин с облегчением хмыкнул, покачав головой. — Кажется, мы заигрались, не так ли? Сынмин отпил коньяк из бокала Минхо, который тот заказал за несколько минут до прихода Кима. Поморщившись, Ким договорил: — Но я тебя поздравляю. Ты выиграл. Впрочем, ты победил меня много лет назад. Прозвучит инфантильно, но ты победил меня тогда, когда я впервые увидел эти... — Сынмин указал на лицо Минхо, прищурившись с мягкой улыбкой на губах, — ...звёзды веры в твоих глазах. Знаешь, ты годы потратил на то, чтобы найти того, на ком держится остаток людской человечности. Но ответ был так близко, — Сынмин сделал новый глоток из бокала, грея коньяк на языке, а затем тихо, почти беззвучно прошептал: — Тебе просто нужно было посмотреть в зеркало, детектив.