***
Первый человек, которого смогла расположить к себе принцесса, стал Киллоу. Огромный бугай, что одним своим внешним видом вызывал желание отойти метров так на тридцать от него подальше и не дай бог как-то косо посмотреть. На ушах в тот день стояла вся улица. Киллоу, озадаченный и растерянный, с поджатыми губами, словно обиженный ребенок, подтирал кровоточащий нос. А напротив него тяжело дышала Харуми, с треснутыми ребрами и пробитой головой, с которой на глаза алыми струйками стекала ярко-красная густая жидкость. От капризной принцессы в ней ничего не осталось: сверкающая угрозой широкая улыбка на окровавленном лице и решительность, с которой напролом бросалась в драку девушка никак не соответствовали с хрупкой красотой Нефритовой принцессы. И ей, черт возьми, это нравилось. Сражение ради сражения. Бой ради боя, но Харуми дралась на смерть. На кону стояло ее право на свободу, право доказать самой себе и, чего уж таить, доказать Морро, что она достойна. Кажется, влияние мастера ветра на нее слишком велико… Киллоу поднял руки в примиряющем жесте, по-своему оценив твердолобость девушки. — Блять… слушай сюда, — Харуми, кривясь от острой боли и борясь с гравитацией, подходила к бугаю, намереваясь что-то сказать. По спине вдруг пробежал холодок, в следующее мгновение раздался чей-то возглас, а над ухом прозвучало строгое: — Следи за окружением, куколка. Появившийся из неоткуда Морро сложил указательный и средний пальцы, небрежно махнув ими куда-то за спиной Харуми. Поднявшийся вместе с этим движением ветер дул в ту же сторону, пока принцесса не повернулась, узрев лежащего без сознания человека с охотничьим ножом, выпавшим из рук. — Тебя чуть не убили, пока ты «пыталась в диалог» со своим же соперником, идиотка! Харуми яростно сверкнула взглядом, с языка рвалась ответная колкость, но открыть рот ей так и не дали. А вмешавшись так не вовремя в отчитывание Харуми Киллоу только навлек на свою голову неприятностей. — Я все ещё здесь, между прочим, — пробасил детина. — Между прочим, захлопни варежку, я ещё с этой не закончил, — отрезал Морро, сметая тяжеловесного парня сильнейшим порывом ветра, чтобы вновь обратить взор на разгневанную принцессу. — И не смотри на меня своими злобными глазюками. Напомни, сколько раз я говорил не оставлять спину открытой, м? Харуми хотелось возразить, хотя бы попытаться объяснить, что она успела бы отразить атаку нападающей со спины крысы, но разве поспоришь с человеком, боевой опыт которого во много раз превышает твой собственный? Слова почему-то закончились, а голова стала такой тяжёлой, что сопротивляться гравитации уже не представлялось возможным… Нефритовая принцесса самым картинным образом свалилась в обморок. — Блядство… Еле слышно шипит Морро, прикидывая масштаб всей ситуации и что именно ему выпала великая честь тащить находящуюся без чувств девушку. — Эй, громила! За проигравшим должок. Бери эту ненаглядную и следуй за мной. Киллоу, все ещё потрясенный, послушно кивает, как болванчик, подходя к девушке. — Отныне ты служишь ей и ее делам верой и правдой. Блядство-стыд, что я несу… детские игры, ей богу… — бормочет про себя последние слова Морро, скрипя зубами.***
Свет слишком ярко резанул глаза, когда Харуми, усилием воли их разлепив, очнулась и обнаружила себя в своих покоях. Затылок неприятно зудел. Ухватившись за голову, рука Харуми нащупала лоскуты свежих бинтов. — А! Уже очнулась, принцесса. Славно, славно, — бесцеремонно пиная ногой дверь ворвался Морро, поскольку руки были заняты ножницами, новой пачкой бинтов, какими-то склянками, в общем полным медикаментозным набором под названием «Вылечи принцессу в кратчайшие сроки». — Нет, ты, безусловно, молодец, что победила такого громилу, мой тебе поклон, — то ли язвил, то ли в саркастичной манере хвалил парень. — Но ты не думаешь, что тебе там, например… ну даже не знаю, жить надо?! М?! Пустоголовая девица, слов не хватает описать твою опрометчивость. Это самое пассивно-агрессивное, что когда-либо слышала от пребывающего на взводе парня Харуми. И вместе с этим, это были самые обидные слова. От этой речи у принцессы аж дыхание сперло, несмотря на то, что дышать и так было тяжело и больно. — А как ты предлагаешь еще привлечь внимание этого бугая? Сладкими речами, как херов проповедник на улице с листовками? — Глядите, как встрепенулась! Да твои речи не слаще соевого соуса. Если так понравилось завоевывать силой, то молчи хотя бы! Из тебя оратор как из меня зеленый ниндзя… н-да. Когда ты молчишь, хотя бы не выглядишь глупой. Морро вспоминал, как когда-то нашел молчаливую девчушку, с отрешенным видом смотревшую вдаль. И в этом многозначительным молчании она казалась чем-то загадочным и недосягаемым. Он полагал, что в своей немногословности Харуми вырастет в человека, способного одним только взглядом довести какого-нибудь бедолагу до сердечного приступа. Кто ж знал, что на поверку принцесса окажется болтливой и острой на язык? Сказался недостаток общения. — Очень умно. А как прикажешь вербовать? — Силой, через других, знаками, слухами. Да как угодно! Не беси меня, принцесса. Это я затаскивал твою калеченую тушку в твои же покои. А они, между прочим, не на первом этаже. — Премного благодарна, о великий мастер ветра. Харуми показалось, будто в комнате отчетливо прозвучал скрежет зубов. — Я тебе сейчас так шандарахну — обратно спать ляжешь! — Все, молчу, — девушка подняла руки вверх, как бы сдаваясь, но это простое действие вызвало волну острой боли: множественные трещины в ребрах дали о себе знать. Харуми втянула носом воздух сквозь ломоту и без сил рухнула обратно на кровать. Морро тихо выругался, подбирая свой дорожный набор медикаментов и принялся разрезать тугую повязку бинтов на голове принцессы, обрабатывая рану и смывая запекшуюся кровь. После чуть приподнял верхние одежды Харуми, обеспокоенно оглядывая проступившие грязно-фиолетовые гематомы на месте трещин. Звонко упала на пол крышка маленькой плоской баночки, грубые пальцы ловко размазали по синюшным местам зеленую пасту. Харуми было смутилась от сего действа, но воображение мигом нарисовало могучего мастера ветра в образе миловидной медсестрички и девушка прыснула, сдержанно посмеявшись. — Смешно тебе? В следующий раз, болезная, сама будешь себя латать.***
В следующую встречу Харуми и Киллоу большой парень учил ее езде на мотоцикле. Не то чтобы он послушался странного парня, повелевающего ветром, что пришел за воинственной особой: сам образ остервенело бросающейся в бой девушки вызывал в нем нечто трепетное, жуткое. С подсохшей кровью на пол лица и безумной улыбкой, словно дорвавшийся до конфет на самой высокой полке ребенок — именно это впечаталось в памяти Киллоу, так, что он по доброй воле пошел за ней. Вскоре к ним присоединились бледная, поехавшая крышей Ультрафиолет и немногословный ниндроид Мистер Э. Четверка байкеров стала известна под именем «Сыновья Гармадона». С этого времени, набирающая популярность банда разрасталась, привлекаемая своей дурной репутацией как «не знающих жалости». Загадочный предводитель, зовущийся Молчаливым, в один миг обретает известность, организовывая беспощадные гонки без правил среди байкеров, обещая огромный выигрыш и возможность сделать ставку на своего фаворита. Слухи, конечно же, расползлись молниеносно. Влияние Сыновей Гармадона росло с каждым днем, а увидеть воочию Молчаливого уже мало кому удавалось, оставаясь прерогативой лишь для нескольких избранных. Еще реже, будучи низкоранговым байкером или обычной шестеркой, вы могли бы услышать о том, кто повелевает ветром. Кто-то, стоящий за спиной, кто-то, не участвующий в жизни банды, но пресекающий любые, неугодные Молчаливому, разногласия на корню. Веришь ли ты этим слухам или нет, но когда ситуация выходит из-под контроля — поднимается сквозящий гул ветра, принося с собой тревогу и пробегающий по коже мороз, заставляя каждого, кто был в этом замешан, опасливо переглянуться и замолчать, ожидая своего наказания. За целый год существования Сыновья Гармадона образовали преступный синдикат, в центре которого неизменно стояла банда байкеров, продолжая вести свои нелегальные гонки. Харуми, теперь известная как Молчаливая, имела в своем подчинении более трех сотен преступников самых разных мастей, тонкие нити влияния расползлись по всей Ниндзяго. Грозный лидер теперь подкрашивал глаза красным, в память о своем первом, может не самым удачным, но шагом на пути к своей цели. Ловко орудовал простым охотничьим ножом — тоже памятуя тот день, когда она была на волосок от смерти. Об этом, кстати, позаботился Морро, вручив как подарок нож того человека, заставляя принцессу учиться с ним обращаться путем устраивания ежедневной поножовщины. — Кстати, год назад ты упоминал какого-то зеленого ниндзя и что из тебя ничего не выйдет, — уворачиваясь от стремительно резанувшего воздух лезвия спросила Харуми. — Кто такой зеленый ниндзя?***
Ниндзя собрались на мостике «Дара Судьбы» в ожидании сенсея Ву, нетерпеливо что-то обсуждая. Только Кай стоял чуть поодаль: ему надоело слушать необоснованные панические возгласы Джея. Оставаясь в стороне он хотя бы мог услышать собственные мысли, а поразмышлять действительно было о чем. — Это может значить буквально что угодно! А если это Темный Лорд Гармадон вернулся? А если еще что-нибудь хуже?! Навязчивый голос ниндзя молний таки отвлек Кая и он потерял ход мыслей. Сердито глянув на Джея, он подошёл к своей команде, присоединяясь к всеобщему обсуждению. — Что может быть хуже Гармадона? — Отвечал Джею мастер земли со своим привычным спокойствием. Что только подстегнуло богатое воображение синего ниндзя. — Но Гармадон погиб, как он может вернуться? — Привел логичный довод ниндроид Зейн — ниндзя льда. В самом деле, кому придет в голову спорить с ходячей вычислительной машиной? Но Джея уже было не остановить. — Как на счет двух Гармадонов? Это предположение, ну или скорее, неудачная шутка, вызвала целый ряд вопросов у членов команды, в основном носящие характер сомнений в адекватности мастера молний. Зато Кай, на удивление самому себе, беззвучно рассмеялся, пряча за кулаком улыбку. — Джей не так далек от истины, — раздалось старческое стрекотание. Сенсей Ву в сопровождении Нии медленно зашел на мостик, постукивая бамбуковым посохом. Одной рукой он держался за свою шляпу. Стоит ему разомкнуть пальцы на ней, как его охватывает тремор, выдавая нервное состояние учителя. — Прежде чем вы зададите вопросы, я должен кое-что рассказать. Зейн, будь добр, опиши то, что все мы увидели. — Как скажете, мастер. Зейн вывел на монитор карту всей Ниндзяго с пульсирующей красной точкой посреди океана, после чего продолжил. — Два часа назад, предположительно в этом месте, произошел мощный всплеск энергии, за секунды достигнув Ниндзяго. К сожалению, мои сенсоры не уловили тип этой энергии, но одно ясно наверняка: этот волнообразный всплеск не причинил никому вреда. Пять пар вопрошающих глаз уставилось на сенсея, ожидая его дальнейших пояснений. — Все верно. Как и сказал Зейн, эта магическая буря была абсолютна безвредна. Странно, что ты не смог определить ее тип, ведь это была темная энергия, сила разрушения… в точности как у Гармадона. На борту «Дара Судьбы» воцарилось напряженное молчание. И, конечно же, первым его прервал Джей со словами «Гармадон все-таки вернулся!» одновременно радостный и напуганный в том, что его догадка оказалась верна… все же больше напуганный, потому как он незамедлительно повис на Коуле. — Нет, это не Гармадон. — Кто-то хуже? — Осторожно спросил Коул, стаскивая с себя Джея. Он до последнего не верил, что кто-либо мог быть страшнее Темного Лорда. Но слова сенсея заставили его пересмотреть свои убеждения. Мастер Ву продолжил свой рассказ, стараясь не обращать внимания на говорящих наперебой учеников. — Около десяти лет назад, когда мой старший брат Гармадон не был так сильно отравлен злом, у него родился сын, Ллойд, — старик с горечью вздохнул, вспоминая нелегкие для него времена, сокрытые тоннами сожалений. — Малыш в скором времени был похищен, найти его не смогли. Брошенные на поиски силы были потрачены впустую. Именно в этот период рассудок моего брата помутнился и Гармадон оказался полностью охвачен тьмой… — Так вы говорите, что источником темной энергии может быть этот Ллойд?.. — Но почему сигнал исходит от воды? Там же ничего нет, сплошь океан. Вопросы сыпались шквалом и все одновременно. В конце концов громогласное «хватит» от сенсея Ву мигом успокоило учеников. Старик тяжело вздохнул, все еще борясь с внезапно начавшимся подергиванием рук. — В этом месте на самом деле скрывается остров. Тогда, в войне с серпентинами против Ниндзяго сражались две крайне неприятных персоны: колдун Клаус и его учитель Чен. За предательство их сослали на остров. Остров, в свою очередь, скрыли со всех карт. История Ву закончилась на мастере Чене и его правой руки Клаусе, заточенных далеко от Ниндзяго. И все без исключений здраво решили напроситься к ним в гости. А хорошие гости всегда являются без предупреждения. Когда план дальнейших событий был на скорую руку выстроен, а «Дар Судьбы» взлетел, Кай с самым решительным настроем подошёл к Ву, чтобы вручить потрепанный временем свиток. — Что ты принес мне, Кай? — Это? Это пророчество о зеленом ниндзя. Уж простите, мы все его прочитали, — виновато развел в стороны руки шатен без капли намека на раскаяние в голосе. Он переглянулся, охватывая взором каждого своего товарища. — И хотим знать, кто из нас станет зеленым ниндзя и какому злу ему придется противостоять, раз Лорд Гармадон трагически погиб? Неужели его сыну? Сенсей нахмурился, крепче ухватившись за бамбуковый посох обеими руками. Цепкие глаза прищурились, силясь рассмотреть в глазах Кая серьезность его слов и намерений. Какой же все-таки нетерпеливый, импульсивный мальчишка… Но то, что сказал Кай, очень метко попало в слабое место сенсея. С самого начала, только почуяв этот всплеск, Ву предположил худшее — племянника, пошедшего по стопам своего отца. — Зеленый ниндзя возвысится над остальными…***
— «Клаус, ты что-нибудь придумаешь! Клаус, ты же мой ученик! Клаус-ворчаус!» — бормотал себе под нос колдун, размахивая сжатыми кулаками. Разговор с мастером Ченом не задался и раздраженный брюнет семимильными шагами удалялся от покоев учителя. — Почему я должен возиться с этим исчадием ада? «Ослабь его как-нибудь, Клаус»! Не проще ли избавиться от мальчишки? — продолжал он передразнивать Чена на пути к комнате Ллойда. Его гордыня была задета, когда десятилетний ребенок одолел его. Клаус хорошо запомнил тот день: несмотря на плачевное состояние Ллойда, все его тело излучало угрозу — стоило Клаусу взглянуть в лиловые глаза, в которых размеренно колыхалась тьма, как леденящий страх заставил мужчину отступить. В этих глазах он видел свою погибель, свое собственное, искаженное от боли лицо, когда с противным хрустом разрываются его конечности, трещат кости и рвутся волокна мышц… Фантомная боль на секунду парализовала Клауса. В тот день больше всего ему хотелось никогда не видеть этих глаз. Тряхнув головой, он отогнал гнетущие мысли. Мужчина быстро соображал, что он может сделать, чтобы Ллойд не успел обратиться чудовищем: раз ни магия, ни грубая сила не может справиться с этим ребенком, на памяти Клауса оставался только один способ. Ворвавшись в детскую комнату, Клаус схватил ребенка за руку, грубо потянув за собой. Ллойд споткнулся, быстро переставляя ноги, и маленькими шажками посеменил за мужчиной, чтобы вновь оказаться в каменном мешке. Мальчик беспокойно оглядел знакомые стены. Все было прежнему, кроме разорванной им цепи и лежащих неподалеку обломков стены с каменной крошкой. Ллойд вспомнил, что это было его рук дело. Неужели ему сейчас опять наденут ошейник?.. Мальчик дернулся в сторону двери, но тяжелая рука Клауса швырнула его в глубь комнаты. — Стой смирно, если не хочешь снова сидеть на цепи. Клаус вышел оставив ребенка на пару минут, чтобы притащить множество склянок, наполненных разноцветными жидкостями и порошками, и расставить их в хаотичном порядке на длинном узком столике. За те две минуты, что его не было, Ллойд почувствовал, что он умирает. Стены давили, память подсовывала воспоминания проведенного здесь времени и мальчик, казалось, наяву ощутил солоноватый железный привкус во рту. Он очнулся, когда Клаус окликнул его, подзывая к себе. Еще несколько секунд мужчина задумчиво водил взглядом по стеклянным баночкам, пока не остановился, указав пальцем на выбранную склянку. — Выпей. Детская ладошка откинула крышку. Ллойд принюхался и за несколько глотков осушил прозрачную банку. Секунда-другая и тошнотворное зелье заставило его вывернуть свой желудок. Часть напитка вперемешку с желчью оказалась на полу. С губ капала слюна, во рту стояла омерзительная горечь. Когда Ллойд отдышался, его снова вырвало. — Нет, так не пойдет… Выпей вот это. Клаус протянул новое зелье. Дрожащей рукой мальчик вырвал его из рук и залпом выпил. Приторная сладость успокоила желудок, но «спасибо» теперь не скажет голова. Пространство завертелось перед глазами, Ллойд перестал чувствовать твердость земли под ногами. Склянка выпала из рук и с грохотом разбилась. Схватившись обеими руками за виски, мальчик пошатнулся и, теряя равновесие, упал на стол. Тонкая деревяшка треснула и разломилась на две неровные части. Баночки вместе с Ллойдом полетели на пол, большинство из них разлетелось на осколки. Во рту мальчика будто поселилась пустыня после осущающе-сладкого зелья и, недолго думая, он схватился за первый попавшийся стеклянный пузырек, уцелевший при падении. Ллойд не думал о последствиях: что угодно, лишь бы утолить жажду и прекратить головокружение. — Стой, брось! — Раздался паникующий окрик Клауса. — Бросить? Это что-то важное? Это важнее, чем снова, снова и снова издеваться надо мной? И Ллойд действительно бросил. В Клауса. Тот стремглав выбежал из этого подобия карцера, хлопнув дверью прежде, чем розовая жидкость из разбившейся банки обратилась газом. Клаус прижался к двери, из щелей которой мелькнула яркая вспышка, после чего осторожно прокрутил дверную ручку, заходя в комнату. Розоватый газ почти полностью растворился. А на стеклянных осколках возвышался Ллойд, осматривая свои руки и ноги. — Что ты наделал?! Что?! Завтрашний чай сделал из тебя взрослого! — Сокрушался чернокнижник, яростно выдирая на своей голове волосы. Обращался он к себе или к уже-не-ребенку было неясно, но Ллойд принял это на свой счет. — Что я наделал? А что делал ты со мной все эти годы? Густая тень легла на лицо Ллойда. В комнате отчего-то похолодало и Клаус вновь столкнулся с этим несущим смерть лиловым взглядом. Бушующая тьма ранее в маленьком теле Ллойда чувствовала себя притесненной, словно запертой в коробке: ей едва хватало места. Сейчас… сейчас фигура Ллойда больше походила на семнадцатилетнего парня и тьма, разорвав свою маленькую коробочку, сокрушительным цунами разливалась по телу. Клаус начал плести заклинание, но тут же был отброшен к каменной стене. Ллойд схватил его за грудки, в руках стремительно накапливалась энергия и вскоре весь силуэт парня замерцал оттенками лилового. — Ты измывался надо мной десять лет! И я собираюсь вернуть тебе этот долг. Ллойд начал высвобождать резерв своих сил. Его состояние более всего походила на бомбу с часовым механизмом: когда отчет дошел до нуля, ударная волна скачком разлетелась во все стороны. Каменный карцер пошел трещинами, с потолка посыпалась крошка. Но чем дальше уходила разрушительная сила, тем слабее она становилась, и, достигнув Ниндзяго, уже не смогла бы оказать никакого влияния. — Мерзкое отродье! Да ты хуже своего чертового папаши, будь он проклят! — выплюнул Клаус, борясь со страхом за свою жизнь.