Window Visit

      Санни только наклонился и выключил прикроватную лампу, когда услышал, как кто-то стучит по оконному стеклу. Темно и внутри, и снаружи, но когда Санни поднимает голову над своим столом и щурится, ему не обязательно видеть, чтобы понять, кто это.       Деревянный пол под ногами немного холодноват, но Санни без колебаний подходит к окну, забирается на свой письменный стол, не забывая о лампе, и наклоняется вперёд, чтобы открыть задвижку. Кел прислонился к оконному стеклу с другой стороны, щёки раскраснелись от прохладного ночного воздуха, его волосы немного растрепались от лёгкого ветерка.       Он улыбается, но выглядит немного уставшим, и Санни не краснеет от внезапного появления Кела. Честно говоря, он делал это достаточно часто с тех пор, как Мари и Хиро уехали учиться в колледж, и Санни это совсем не беспокоит. Вместо этого Санни просто открывает окно и спрыгивает обратно на пол, чтобы освободить место для Кела, и он мог забраться внутрь. В первый раз, когда они это делали, было довольно неловко — у Кела длинные конечности и кости, — но теперь даже отягощённые усталостью движения Кела плавные и отработанные.       Его ноги в носках с глухим стуком опускаются на пол. Санни поднимает глаза и видит кроссовки Кела, свисающие с его запястья на шнурках. Это тоже стало уже привычным делом. Никакой обуви в доме. Пока Кел проходит мимо Санни, чтобы снять кроссовки, Санни забирается обратно на свой стол и закрывает окно. Он дрожит, когда холодный воздух снова исчезает, растирая мурашки на руках. Он не будет беспокоиться о них позже, когда заберется под одеяло и тёплые руки Кела обнимут его, но прямо сейчас холод особенно ощущается.       Когда Санни оборачивается, Кел задерживается у края кровати Санни, переминаясь с ноги на ногу. В тот момент, когда они встречаются взглядами, Кел улыбается и забирается под одеяло. Санни требуется мгновение, чтобы осмыслить это. Обычно Кел просто запрыгивал в постель Санни, даже не дожидаясь разрешения, но на этот раз он колебался. Должно быть, ему не по себе.       Пока Санни забирается в постель рядом со своим парнем, откидывая одеяло, чтобы ему было удобно, он ломает голову над тем, что могло расстроить Кела сегодня. Поскольку Кел не очень много говорит о вещах, которые его огорчают, Санни приходится следить за этим. Но он не может ничего придумать. Между ним и Мэвериком произошла размолвка за обедом, но такое случается почти каждый день, и Кел, кажется, только раздражается из-за этих споров. Не расстраивается.       Может быть, сегодня как раз один из таких дней. Санни сбрасывает одеяло и устраивается на сгибе руки Кела, закрывая глаза. Ему трудно обрести дар речи в лучшие моменты — даже со своей семьёй, даже с людьми, которые, как он знает, никогда бы его не осудили, — но в такой темноте, как сейчас, было всё легче и легче услышать его, когда есть только Кел и успокаивающая тишина его комнаты.       Поэтому, когда Санни устраивается поудобнее в тёплых объятиях Кела, он шепчет:       — Ты в порядке?       На это Кел выдыхает через ноздри. Санни чувствует, как волосы у него на макушке встают дыбом.       — Да, я в порядке, — это автоматический ответ, но голос Кела звучит слишком смущённо, чтобы быть абсолютно искренним, а Санни не думает, что стоит озвучивать то, что его молчание и так может передать достаточно хорошо, поэтому он не отвечает. После нескольких секунд молчания Кел снова фыркает носом. — Правда! Я в порядке. Просто очень устал.       Его рука теребит ворот ночной рубашки Санни. Это, вероятно, означает, что он не просто сильно устал. Но насколько далеко заходить в этом вопросе? Санни не хочет его беспокоить. Иногда Кел приходит сюда просто потому, что хочет обняться — и Санни не собирается жаловаться на это, — но в других случаях это потому, что он не мог заснуть, и ему нужна была помощь Санни. Им обоим стало труднее спать с тех пор, как уехали их брат и сестра. Кел никогда не умел точно выражать свои чувства, особенно когда эти чувства негативные, но с таким братом, как Хиро, у него и не было нужды в этом. Санни просыпался посреди ночи, чтобы сходить в туалет, и видел через окно своей спальни, что братья Монтойя всё ещё бодрствуют, просто… разговаривают, наверное. А потом утром он спрашивал Хиро, и Хиро отвечал, что Кел отключился, как только у него вырвалось всё, что ему нужно было сказать.       Возможно, в этом и есть решение, но если Кел не собирается быть откровенным, Санни не совсем уверен, как вытянуть это из него. Он не Хиро. Он и не Бэзил, у которого есть это успокаивающее качество «ты-можешь-рассказать-мне-всё». Бэзил всегда говорит, что Санни потрясающий слушатель, которому можно излить душу, но если это действительно так, возможно, у Кела есть какое-то особое сопротивление этому. Он не слишком изливает душу.       …С другой стороны, возможно, Санни слишком много думает об этом. Может быть, ему просто нужно надавить немного сильнее.       — От чего устал? — наконец спрашивает Санни, открывая глаза и глядя на Кела. Он протягивает одну руку, ощупывая в темноте, пока не сможет обхватить щеку Кела. Она тёплая и мягкая на ощупь, и Кел автоматически откликается на его прикосновение. Слишком темно, чтобы разглядеть точный оттенок его глаз, но Санни может представить его так точно. Тёмно-карие. Это заставляет его немного улыбнуться, но он позволяет этой улыбке исчезнуть самой по себе, пока ждёт, когда Кел заговорит.       — … Я думал, просто… думал кое о чём, — отвечает Кел, давая самое расплывчатое разъяснение, которое он только мог дать. Санни старается не дуться, потому что Кел продолжает говорить. — Я не хочу никого подводить, понимаешь?       Это из-за его родителей? Санни прикусывает внутреннюю сторону щеки. На прошлой неделе Кел действительно пришёл домой с тройкой за тест по истории, но, судя по тому, как Кел это рассказал, его мама не расстроилась, и на следующий вечер они провели ночь вместе. Кел спал как младенец. Ему явно комфортно быть немного посредственным в учёбе. Это означает, что это должно быть что-то другое, но…       Вообще-то, Кел сегодня допоздна задержался на баскетбольной тренировке, не так ли? Санни снова поднимает взгляд.       — Игра.       Кел корчит гримасу, видимую даже в темноте.       — Да, — в его голосе снова слышится смущение. Санни перестает обхватывать его щеку и растягивает её, чтобы Кел знал, что ему не следует смущаться. Вероятно, это не работает, но всё же заставляет его рассмеяться. — Извини! Я просто, ты знаешь. Первая большая игра в сезоне. Любой бы занервничал, верно?       Возможно, любой, кроме Кела, который лучший баскетболист на свете. На самом деле, наверное, Санни предвзят. Ему просто трудно поверить, что кто-то может быть лучше Кела. И Кел определенно победит. Иначе быть не может.       Это… звучит не совсем обнадеживающе, не так ли? Непоколебимая вера Санни в то, что Кел такой, какой он есть, точно не изменит фактов, а факты, по крайней мере прямо сейчас, таковы, что Кел беспокоится о том, что подведет свою команду. Может быть, он даже знает, что, скорее всего, победит, и просто беспокоится об этом. Беспокойство иногда иррационально. Бэзилу иногда приходится уходить из школы во время обеда, чтобы проверить свои растения из-за странного страха, что они внезапно засохнут, пока его не будет. Санни тоже сильно беспокоится, но обычно это из-за того, что люди могут ненавидеть его.       По общему признанию, это ближе к тому, что чувствует Кел, чем пример с растением. Санни кивает, наклоняясь, чтобы обнять Кела за шею. Он кладет руку на затылок, прямо там, где находятся детские волосики Кела, и пишет символы на его коже.       Я буду подбадривать тебя. Что бы ни случилось. Даже если ты промахнёшься каждым броском.       Смех вырывается у Кела. Он прячет его в волосах Санни, вероятно, чтобы родители Санни не услышали. Это логично, но очень плохо; ему действительно нравится смех Кела.       — Ты будешь, да, — это мало похоже на вопрос, больше походя на то, что Кел подтверждает это самому себе. — Ты будешь болеть за меня, даже если я проиграю.       Ага. Я сделаю табличку с надписью «ФУУ» и буду поднимать её каждый раз, когда другая команда будет забивать гол.       Еще один смешок от Кела. Его руки сжимаются вокруг Санни так крепко, что из него как бы выбивает воздух, но Санни не против. Это даже заставляет его самого немного рассмеяться, хотя больше от радости, что его так крепко обнимают, чем от какого-либо настоящего веселья над собственной шуткой.       Голос Кела всё ещё приглушен волосами Санни.       — Верно… хорошо. Так что, несмотря ни на что, я тебя не разочарую, — в его голосе звучит облегчение. Санни надеется, что это не потому, что Кел думал, что Санни когда-нибудь разочаруется в нём, но, возможно, это просто помогает определить исходную точку. Санни кивает в знак согласия. — Спасибо, Сан. Извини, я думаю, это…       Санни хмурится, тыча Кела в затылок.       — Ладно, ладно, — выдыхает Кел сквозь очередной смешок. — Извини, что э—э-э… извился, — он улыбается. — Тебе следует лечь спать. Уже довольно поздно.       «Ты первый», — автоматически выводит Санни, но он уже закрывает глаза и устраивается на груди у Кела. Утром он придумает длинный список причин, по которым баскетбольная команда Кела, друзья и семья никогда в нём не разочаруются, но это потом. Уже слишком поздно для такого глубокого разговора, а Санни слишком хочется спать, задавленный между теплом и поздним часом, чтобы сформулировать более связные рассуждения.       Но всё в порядке. Дыхание Кела уже начинает выравниваться, уступая место раскатистому храпу. Удивительно, что родители Санни до сих пор не застукали их за этим громким храпом. Всё ещё с легкой улыбкой на лице Санни наклоняется, чтобы поцеловать Кела в подбородок, затем снова расслабляется.       Он рад, что Кел может довериться ему. Намного приятнее прижиматься к своему парню, зная, что он может немного успокоить его перед сном.