свежие раны

анне никогда не казалось, что она красавица, хорошенькая или просто симпатичная. женщина как женщина, в меру эмоциональная, в меру (после двух месяцев попыток всё получилось) фертильная, в меру уставшая, в меру участливая. потом её заставили думать, что по всем четырём пунктам она в себе ошиблась. анна не решается первые несколько дней после возвращения из амбара идти на работу. её подопечные ждут, звонят и пишут сообщения: тренер, вы как? миссис самый подтянутый животик, вы в порядке? детка (одной из посетительниц почти восемьдесят четыре года), всё ли у тебя хорошо? показывая девушкам, женщинам, как правильно отпускать себя в этих потных, но расслабляющих танцах, анна жила. девять месяцев беременности и три декретных казалось, что из неё вырвали кусок: не поскользнись, не подпрыгивай, лучше ляг, зарядку дозированно, не ешь то, то и самое вкусное это. не спи. он же плачет. что ты за тварь. он обкакался, а ты не почувствовала, не подключилась к связи, какая возникает между ребёнком и нормальной матерью. нет, муж на работе. он устал. от чего устала ты? от счастья? ты сама хотела поскорее завести детей. по крайней мере, не говорила, что не хочешь. в голове все комментарии глохнут под одной монотонной мыслью, мантрой. замолчи, замолчи, замолчи. ребёнок заткнулся навсегда. вслед за ним убавило громкость до нуля нытьё мэтта. кто скажет, стало пусто, пусть с такой точкой зрения хоть на хрен идёт. и сама она, боявшаяся пустоты, исчезла. первые пару недель анна не верила, что осталась одна в большом доме, давно ведь отвыкла. спать всё равно не получалось. во сне плакал ребёнок. хрустели мягкие хрящики, хоть она ничего и не трогала, наоборот, старалась сжаться в комочек, не касаться ни пальцем вокруг себя. просыпалась в холодном поту, бежала к унитазу. правую руку налево, левую направо. большие пальцы под подбородок. анна попробовала не ужинать, чтоб блевать было нечем. горло стало жечь ещё сильнее. больше боли, головокружения, отчаяния. анне казалось, она заслужила это. в глубине души, наверное, она мечтала проснуться там, где туалета нет, и ванны нет, и никакого ведра, куда можно выдавить из себя кучку рвоты. может, это помогло бы остановиться? такое утро наступило. или, судя по свету, сочащемуся сквозь амбарные щели, был уже день. анна, должно быть, выспалась. появились силы бояться, думать. сопереживать. лезть по балкам к ревущему мотоциклу, перебинтовывать ногу. зашевелилось в душе что-то подсказавшее накрыть труп карли курткой. ах да, тот первый парень. пока все шаркали по полу прочь из комнаты с дисковыми пилами, анна до последнего держалась за дверной проём и кричала: порежься! надо порезаться, идиот! интересно. самой ей резаться не хотелось ни разу. и от того, что ошейник душил, пока анна пыталась дозваться до засони, больше не было облегчения. джон взял её лицо в руки, когда анна повернула ключ. смахнул с губ крошки пробки: фальшивый патрон, догадавшись, в чём секрет ловушки, она раскусила. райан ныл в углу. ключ не вставлялся в замок до конца. - как ты думаешь, - шелестело над ухом, - он заслужил жизнь? но здесь, увы, резкий прилив сил откатил назад, и анна потеряла сознание. прошло почти полтора года. анна всё ещё немного боится шрамов, поэтому морщится, наблюдая вместе с джоном за перепуганной девушкой в сиреневой кофточке: по краям её губ теперь два, удачно продолжающие смазанный макияж. растеклась густая подводка, тушь; анна и сама любит подчеркнуть глаза, а зачем это мисс янг - решительно не понимает. у неё же и так выразительные, без грима. в них, блестящих, решительность и одновременно отчаяние. вот кто хороша собой. - в гости к победительнице я отправлюсь один, - едва слышно говорит крамер. заносит руку, но не касается плеча анны, и она благодарна. коже и так очень холодно под тонкой кожанкой. - подготовь всё, вернёмся мы уже вместе. ей будет нужно немного поддержки. о да, анна знает; её-то окунули в новую жизнь лицом, зажав волосы фантомным хватом. никто не протянул хоть грязной тряпки, чтоб вытереть холодный пот, кровь, гной, с чем ещё сравнить. мужчины вообще не понимают, как важно создать комфортные условия не на миг - надолго. в них женщины чаще всего верны ещё худшим ублюдкам. впрочем, она давно привыкла, что никто не помогает преодолеть плохие дни, вертись сама. не справилась - спрячь. если даже два мужика, другие помощники, ни на что не жалуются, то ей тем более не пристало. но с этой девчонкой так нельзя. у анны сжимается сердце. сколько успела перешагнуть преград мисс янг за свои годы? сколько раз её жёстко опрокидывали, подставляли, бросали наедине с трудностями? анне хочется её обнять, но нельзя. не только потому что нарушит конспирацию. аманда в шоке. испугается, оттолкнёт. ей бы подышать, выпить чаю. вымыться с головой. спрятаться в мягкий плед, тоже с головой. анна осознаёт, что в сторону мэтта ни разу не думала о таких вещах, и решительно дёргает пуговицу под воротником. вслед за билли на велосипеде, щурясь, аманда выглядывает на улицу. ей зябко, плечи дрожат, руки не слушаются. кожу на лице стянуло от слёз, крови, расползшихся красок, охота все эти слои содрать и больше никогда не наносить даже блеск для губ. потирая предплечья, аманда замечает вдруг на ящиках, выгруженных у входа явно не сегодня, новенькую, чистую кожаную куртку. в левый рукав просунут шарф, один край завязан, в импровизированном "кармашке" - салфетки, флакон с жидкостью для снятия, прозрачный дамский сигаретный футляр с парой ватных дисков и складной расчёской. гребешок сойдёт только концы разодрать и всласть почесать кожу головы, чтобы прошла боль. аманда улыбается, сама понимая, что выглядит слегка безумно. может, её похитила очаровательная злодейка из комиксов? и не стоит сразу тащиться в полицию? аманда никогда не парилась, красива она, хорошенькая или, может, симпатичная. но большеглазые брюнетки с нервным ртом всегда казались ей привлекательными. вот бы её злодейка была именно такой, м?