Хрупко, мягко

      Багровые перья, будто бы кровью орошённые, на ощупь мягкие-мягкие, словно пуховое одеяло. Из них можно сделать красивый ловец снов и повесить его над кроватью. Но Аластор такими безделушками не увлекается.       Должно быть, Владыке Ада приятно, когда этих перьев касаются.       Это всегда можно исправить.       Люцифер шипит, стоит только Аластору резким движением вырвать одно из них, то, что поменьше и поближе к лопаткам.       — Не смей больше так делать, — тихо произносит, стараясь сохранить остатки самообладания.       — Ну как же так, Ваше Величество? — насмехается Аластор в ответ, улыбаясь ещё шире, чем обычно. — Мне полагается частичка Вас хотя бы как сувенир на память, а оторвать конечность Вы мне, вашему покорному слуге, попросту не позволили!       Со стороны Люцифера слышится бурчание, до безумия сильно напоминающее «Дебил», но с кровати он не встаёт и, тем более, не заставляет крылья исчезнуть, значит, всё в порядке. Аластор вертит длинное пёрышко в руке, а затем аккуратно убирает его в карман брюк. Такую красоту определённо стоит сохранить.       Происходящее — безумно интимно. Что бы они не делали в постели в эти месяцы со дня знакомства, до такого уровня откровенности ещё не доходило.       Люцифер сидит перед ним на кровати, обнажённый до пояса и распустивший крылья в стороны. Аластору дан карт-бланш на них: можно трогать, рассматривать, любоваться. Сложно выразить, посредством каких манипуляций он смог добиться этого, но результат поражает своей красотой и притягательностью.       У Люцифера три пары крыльев. И все они — сплошная эрогенная зона.       Если присмотреться, по своему строению и положению верхние крылья очень похожи на утиные. Так забавно, особенно учитывая тот факт, что все покои Владыки Ада, или какие там ещё у него есть титулы, заполнены именно утками. Жёлтыми, маленькими и нет, порою даже огнедышащими. Это смешит, но кто из нас без странностей?       Самые кончики трепещут от малейшего прикосновения к ним.       Из-за того, что оба сидят, разница в росте не чувствуется так сильно. Но Люцифер, выпустивший свои большие маховые перья, кажется ещё меньше, чем обычно. Интересно, как часто он в них заворачивается, словно в кокон, скрываясь от реальности с плюшевой уткой в обнимку?       Крылья защищают, но в то же время и делают короля весьма уязвимым. Ведь…       Они хрупкие, как тонкий лёд после заморозков.       Сожми Аластор чуть сильнее у основания — раздался бы хруст раздавленных костей, а бледное личико короля Ада озарила бы гримаса боли. Можно просто обхватить одно крыло и согнуть его под неестественным углом — результат был бы тот же. И это всё находится полностью в его власти. Все три пары, от прикосновений к каждой из которых Люцифер трепещет внутри, но вслух ни за что не признается. Аластор думает, что стоит выбить из него эти слова, рано или поздно. Способов множество. Тем более, он прекрасно знает, куда надо целовать, чтобы Люцифер не сопротивлялся и очень быстро обмяк под его ласками.       Кстати, о поцелуях.       Аластор наклоняется и касается губами местечка между белых лопаток, чувствуя, как Люцифер напрягается, явно не ожидая этого. И правильно делает, ведь нежность никогда не приходит просто так. Спустя секунду Аластор проводит по тому же месту длинным ногтем, оставляя на и без того бледной коже белый след. В этот раз не до крови. Пока что.       Люцифер на это никак не реагирует.       Жаль.       Но это они только начали.       Вдоволь наигравшись, Аластор легко перехватывает белоснежное основание одного из крыльев, крепко сжимая. Другой рукой проводит по приятному пушку, натыкается на сгиб, поглаживает излом, в то время как Люцифер невольно подаётся навстречу ему, шумно вдохнув ртом воздух. Вот и оно, слабое местечко. Люцифер перед ним как на ладони, во всех смыслах, начиная от тела и заканчивая разумом.       Крыльев много, аж шесть штук, или три пары, как вам угодно называть их. Места для фантазии тоже много. Аластор вновь подбирается к самым кончикам перьев, а затем возвращается обратно. Как нарочно, остальных частей тела Люцифера не касается. Зачем, когда можно его потомить ещё больше?       — Прекрати, — раздаётся хриплый голос, нарушающий тишину.       Им бы добавить в царящую атмосферу нотки джаза. Музыка бы точно разрядила воцарившееся безмолвие, изредка прерывающееся остроумными репликами и приказами.       — О, неужели Ваше Величество так быстро возбудились? — нахально; по-другому они не умеют.       Люцифер не отвечает. Аластор хоть и не видит его лица, но знает, что он непременно прикусывает щёку изнутри.       Аластор поворачивает его голову влево, думая о том, что ещё чуть-чуть — и можно свернуть шею, словно посыпанную сахарной пудрой, наслаждаться конвульсиями умирающего, любовно положив эту белобрысую головушку к себе на колени. Но он не делает этого. Не сейчас, не сегодня.       Поцелуй быстрый, стремительный. Им обоим хочется больше, но красивые крылья немного мешают надолго оставаться в такой позиции. Аластор убирает руку с чужого лица, а затем думает о том, как было бы здорово поставить Люцифера на четвереньки. Растягивать его долго-долго, чтобы о пощаде умолял, а затем брать медленно, но грубо, оставляя синяки на узких бёдрах. И пусть крылья не убирает, чтобы Аластор смотрел на них всё это время. Эта фантазия определённо добавится в его, как принято нынче выражаться, wish-list.       — Как думаешь, — шепчет Аластор, наклонившись к чужому уху. — Сколько костей я успею сломать тебе до того, как ты одумаешься?       — Ха-ха, — вырывается смешок из его рта. — Сколько сломаешь, столько раз будешь подвергнут жесточайшим пыткам.       — Только если ты меня поймаешь.       Его голос — радиоволны. Тело Люцифера покрывается мурашками от сказанных фраз, и Аластор это прекрасно видит.       Он играет с огнём. Ведь Люцифер только кажется настолько уязвимым и маленьким, и они оба знают это. На самом же деле его крылья просто так сломать не получится.       — Я закончил! — внезапно заявляет Аластор, хлопнув в ладоши.       Вздохнув — от облегчения ли? — Люцифер убирает крылья. Аластор спешно тянет его в полноценный поцелуй, по привычке прикусывая чужую губу до крови.       Забавное наблюдение: Люцифер мягкий на ощупь, сладкий на вкус, а ещё очень хрупкий, несмотря на силу, скрывающуюся внутри. Не то, что ожидаешь от короля Ада, верно?