Высокие отношения

— Что ты от меня хочешь в такую рань?.. На часах со спящим Амуром (Франция, Начало XVIII в. Дерево, черепаха, медь, золоченая бронза), было 9 часов утра. Фермерской дом Рудольфа Нуреева в Вирджинии снаружи был выстроен в современном модном стиле архитектора Лё Корбюзье, то есть представлял из себя серую коробку из бетона с продолговатыми окнами. Зато внутри на контрасте предполагалось роскошное убранство в стиле ампир. Нуреев уже купил подходящие часы и столик из красного дерева с ножками в виде козлоногих сатиров, но вовремя сообразил, что дом стоял далеко в парке и в один прекрасный день может быть ограблен. А нанимать сторожа он не хотел. Он говорил, что во-первых, он не настолько богат, чтобы тратить деньги на сторожей, а во-вторых сторож сам может что-нибудь спереть, если его постоянно не проверять. Так что первоначальный замысел был отвергнут. Сам Рудольф Нуреев возлежал на огромной кровати в чем мать родила и просматривал светскую хронику. Два дня назад он появился на очередном светском рауте в костюме из настоящей змеиной кожи и ботфортах на высоком каблуке и теперь вся светская тусовка взахлёб обсуждала его наряд и его примерную стоимость. Наконец была досмотрена последняя статья в последнем журнале и Нуреев обратился к человеку, спящему рядом с ним, несколько раз ткнув его в спину. — Робби, вставай! — потребовал он. Робби, которого так настойчиво будили, наоборот с головой закутался в одеяло, рассчитывая ещё поспать. — Руди… Легли же в четыре…— произнёс сонный голос— Ты что, опять уже… хочешь?.. Роберт Трейси, которого Нуреев звал Робби, был его постоянным партнером. Кроме него, у великого танцовщика имелся ещё целый рой разнообразных любовников, но с этим было настолько трудно бороться, что Робби оставалось только смириться. Как говорится: «Не можешь уничтожить — возглавь». Вот он и возглавлял… но только список любовников. — Я хочу, чтобы ты поехал в секс шоп и взял там порнофильм. Я вчера уже договорился с ними. На, держи бумажку, как он называется. Он кинул листок на пестрый ковер на полу. — Что за фильм?... — Его снял Зануда Поц. — А кто это такой?.. — Это мой бывший мальчик на побегушках. Вообще-то его звали Уоллес Поттс, но я называл его Занудой Поцом. У него всегда было такое лицо, будто он лимон без сахара жуёт. Но он был очень хитрым гадом. Он сумел устроить так, что все вокруг безумно его обожали. Я постоянно слышал: «Ты должен лучше относиться к бедному мальчику. Он такой добрый и красивый!» Я им говорил: «Я сплю с ним каждую ночь, куда уж лучше!» Но все всё равно считали, что он достоин большего. А по мне, так он и так получал чересчур много. Как-то раз после «Лебединого озера» Гослинги* устроили в честь меня русский ужин, со всякими русскими деликатесами. Я пришел с Поцом и очень об этом пожалел. Там, среди всякого разного, были тарталетки с икрой. На голубой тарелочке. Их всего было шесть штук: три с красной и три с черной икрой. Я так обрадовался. Сто лет черной игры не ел. Рядом со мной сидел Аштон*, он со мной заговорил, а когда я опять повернулся, на тарелочке была только красная икра. А всю черную сожрал Поц. Дорвался, сволочь! Ну, хорошо! Я взял большую плоскую тарелку, понабрал семги там, буженины, всего понемногу. Вернулся поставил тарелку перед ним и говорю: «Лопай, лопай, равняй морду с жопой». Аштон мне говорит: «Что ты делаешь, смотри — у него слёзы текут по лицу! Почему бы ему не поесть, что он хочет, он же не танцовщик, а кинорежиссер!» Я говорю: « Ах, кинорежиссёр! А что он снял? Где его великое творение?» « Руди! Он же пока только учится… Все равно, нельзя доводить человека до слёз!» А я ему: « Это у него фишка такая, он умеет плакать настоящими слезами.» — А он умел?.. Прямо как Жан Маре?.. Роберт не случайно упомянул Маре. Может быть, Руди по ассоциации вспомнит о Кокто*, потом о Пети*, потом о балете « Юноша и смерть», потом о каком-нибудь другом балете… Иногда Руди мог говорил так целый час, переходя от темы к теме и совершенно не нуждаясь в собеседнике. Надо было только с самого начала правильно задать направление разговора… Час, конечно, мало… но лучше, чем ничего… — Хер его знает. Но только слезы всегда у него появлялись в исключительно подходящих обстоятельствах. А тут он превзошёл сам себя.Такую плаксивую рожу скорчил, что сразу понеслось говно по трубам: « Зачем ты оскорбляешь бедного мальчика! Он выглядит таким несчастным!». На следующий утро Зануда Поц собрал свои манатки и уехал обратно учиться в свой университет. Он, видите ли, обиделся! Я, видите ли, его унизил перед всеми! Я ему сказал на прощание: « Проваливай, попутного тебе ветра в заднюю часть тела. Всё равно тебя будут вспоминать, только потому, что я какое-то время тебя трахал.Таланта у тебя нет ни на грош.» Вчера звонит мне, счастливый: «Я свой первый фильм снял». Я его спрашиваю: « И что это за фильм, небось херня какая-нибудь, сопли в сиропе? » Он мне гордо так: « Нет, я снял гей порно». «Правильно, — говорю, — единственный жанр, в котором ты разбираешься!». Эй! Робби! Ты что, заснул? Давай вставай! Роберт зевнул. — Тебе же его фильм всё равно не понравится?.. — Конечно, не понравится! Когда это мне нравилось бездарное говно? — Тогда зачем что-то смотреть, если знаешь заранее?.. Я спать хочу… — А я хочу посмотреть, — упрямо сказал Рудольф и ткнул Роберта ещё раз, сильнее и уже в бок.— А потом разобрать ему весь его фильмец! Всё, всё по полочкам разложу. Он у меня заречётся фильмы снимать! — Ты же сразу захочешь всё повторить, мне потом спать не дашь… — Думаешь, там есть что повторять?.. — с сомнением сказал Рудольф.— Ладно, привезёшь фильм — так и быть, пойдешь дрыхнуть, обещаю. — Зачем приезжать прямо к открытию? Имей совесть… — Дать тебе волшебный пендель? Нет, волшебный пендель Роберт не хотел. Рудольф как-то сбросил его ногой с кровати. Хорошо ещё, что ковер смягчил падение, но он все равно больно ударился локтем и коленом. — Это полупендаль —объяснил любовник, — дал бы пендель— хромал бы ты два дня. Роберт сидел за рулём престижного красного Citroen ХМ, которым очень гордился Рудольф. Выбирать его помогал аж сам Ив Сен-Лоран, что добавляла ему в глазах Нуреева дополнительную ценность. Сам Нуреев водить не умел, но у него имелся личный шофер. Но на романтический вик энд вдвоём шофера не взяли. Во-первых, шофёр за дорогу от Нью Йорка до Вирджинии наверняка захотел бы дополнительную плату, которую Рудольф, независимо от суммы, счёл баснословной, а во-вторых Роберт и сам умел неплохо водить. Самый богатый танцовщик планеты никогда не упускал случая хоть на чём-нибудь сэкономить. Секс шоп находился недалеко в соседнем городке, но туда вела дорога с несколькими поворотами и она требовала полной концентрации внимания. А Роберту до ужаса хотелось спать. Надо было, конечно, принять холодный душ, но Руди приспичило и он практически пинками выпроводил его из дома. Роберт включил радио на полную мощность, надеясь, что громкая музыка прогонит сон. Ничего не помогло— глаза сами собой закрывались. Наконец он сдался. «Надо найти заправку, остановить машину и поспать хотя бы часа два… а Руди сказать, что сбился с дороги, заехал куда-то в глушь, потом оттуда долго выбирался». Он понимал, что нарывается на скандал и даже на мордобой, но это все-таки лучше, чем заснуть за рулем. Он практически уже доехал до заправки, когда, в очередной раз задремав, не справился с управлением… Первое, что он почувствовал, была игла в вене. Роберт с трудом разлепил глаза. Он посмотрел вверх и увидел капельницу. Здоровенный медбрат как раз менял физиологический раствор. — С добрым утром! — сказал он. — Где я?.. В больнице?. Роберт шевельнулся и застонал. Болело абсолютно всё. — В реанимации, — уточнил медбрат. Язык ворочался с трудом… — И… давно я здесь?.. — Со вчерашнего утра. — Что произошло… я ничего не помню… — Ты ехал на заправку, а с заправки выезжал грузовик, — охотно объяснил медбрат.— Ты мог врезался в него, а мог в дерево около обочины. К счастью для тебя, ты выбрал дерево. Если бы ты столкнулся с грузовиком, может и скорую вызывать было бы незачем.Ты католик? — Протестант… — Сходи в кирху, поблагодари Бога за чудесное спасение. Роберт ещё раз попытался пошевелиться. — Почему… ноги… в гипсе?..— с трудом спросил он — Тоже дёшево отделался. Мог их потерять! Хороший у тебя ангел хранитель! — И что… теперь будет?.. — Из больницы ты точно в инвалидном кресле уедешь. Мы долго не держим. Ну а что там дальше, тебе лечащий врач расскажет. Я, сам понимаешь, не в курсе. Последующие два дня Роберта мучили разные врачи, пытаясь узнать, как он соображает и что помнит. Роберт всем отвечал одно и тоже: что ночью он и мистер Нуреев смотрели фильмы и легли спать в четыре часа ночи, и что с утра в доме было хоть шаром покати, поэтому он поехал в ближайший городок за продуктами. Но ему очень хотелось спать, поэтому он подъехал к заправке, где была бесплатная парковка, рассчитывая там поспать часа два. Связная речь убедила врачей в адекватности пациента и на следующее утро его перевели из реанимации в палату. Роберт был этому несказанно рад. Всё это время он нервничал. Он знал, что Рудольфу тоже задавали вопросы и можно было лишь гадать, что он ответил. С него стоило рассказать, чем они занимались всю ночь и за какими конкретно продуктами Роберт поехал в город. Перевод в обычную палату означал, что все вопросы ему уже задали, но, похоже, до истины так и не добрались. Рудольф раз в кои веке решил быть благоразумным. Сообразив это, Роберт сразу же уснул сном младенца. Пробуждение преподнесло ему сюрприз. — Ну что, проснулся? Перед ним в больничном халате, надетом на черный свитер и черные брюки, сидел Рудольф Нуреев собственной персоной. Роберт просиял. — Руди, ты пришёл ко мне в больницу! Я очень рад… я счастлив! Все-таки зря Руди называют грубым и невоспитанным! Он мог последними словами обозвать приму, да так, что та убегала в слезах. Но на следующий день он обязательно дарил ей роскошный букет, причем не напоказ перед всеми, а улучив минутку, наедине… И сейчас, несмотря на то, что произошло, Руди пришёл навестить его в больницу… — Счастлив он, криворукий мудак! — зашипел Нуреев. — Ты мне машину разбил! Новенькая была! Красивая! Моего любимого цвета! Такой отповеди Роберт не ожидал и откровенно растерялся. — За неё страховка заплатит… — Заплатит, — сварливо сказал Нуреев, — а только потом мне больше денег платить каждый месяц! — Послушай, ты пришёл ко мне в больницу, — возмутился Роберт, — мог бы поинтересоваться, как я себя чувствую! — Это ты должен поинтересоваться, как я себя чувствую! — с пол оборота завелся Нуреев. — А я чувствую себя плохо! Совсем плохо! Как ты думаешь, что я почувствовал, когда узнал, что ты разбил мне мою машину? А сколько я заплатил за то, чтобы её отвезли на свалку! И за то, что её утилизировали! Ты меня разорил, Роберт Говнюк! До этого Роберт планировал сказать «Прости меня», но услышав «разорить», тоже взвился. — Не мог я тебя разорить! Твоё состояние 29 миллионов! И меньше у тебя никогда не будет! Потому что даже в ресторане ты стараешься сделать так, чтобы за тебя платили другие! —Они платят за честь находится в моём обществе, —надменно сказал Нуреев. — Моё общество стоит дорого. А сколько стоит твоё общество? Грош ему цена! Таких, как ты, пятачок за пучок! Рудольф перестал сдерживаться и говорил так громко, как будто он находится не в больнице, а на репетиции. — А сколько времени я на тебя угробил! Учил, учил тебя, бестолочь, и ты вот так бездарно в один момент всё похерил!.. — Почему похерил? — упавшим голосом спросил Роберт. — Потому что ты никогда больше не будешь танцевать, ясно? Даже для того, чтобы ходить, тебе потребуется не меньше двух месяцев занятий лечебной гимнастикой, массаж и физиотерапия! И если ты думаешь, что я буду оплачивать тебе все эти процедуры, ты очень ошибаешься! За всё заплатишь сам! Ты танцевал у меня хорошие роли, так что деньги у тебя есть! Давай, раскошеливайся! И тут в дверь осторожно постучали. Роберт покраснел. Он совсем не хотел, чтобы этот скандал слышал посторонний человек. —Давай ты мне выскажешь всё потом? — умоляющим голосом сказал он. —Почему это потом? — ещё больше повысил голос Нуреев. — Я хочу, чтобы все, абсолютно все вокруг знали, какой ты пиздюк и мудила! И тут в дверь вошёл такой красавец, что Нуреев немедленно понял, что здесь есть занятие поинтереснее, чем донимать несчастного Роберта. У красавца было всё, что так ценил Нуреев: он был блондином с голубыми глазами и атлетической фигурой. Единственным его недостатком был невысокий рост. Но даже это его не портило. Нуреев немедленно принял охотничью стойку, прямо как хороший спаниель, увидевший добычу. — Мистер Трейси, — сказал красавец, — я Джон Ивэнс, специалист по лечебной гимнастике и массажист. Сейчас у нас будет первое, ознакомительное занятие. Ваш гость должен будет выйти. Прощу прощения, —обратился он к Нурееву, —но посетители к нам приходят с пяти до восьми вечера. — Меня зовут Рудольф Нуреев, — высокомерно произнёс Рудольф. — Очень приятно познакомиться, мистер Нуреев, — отозвался Джон и улыбнулся чисто американской, ничего не выражающей улыбкой. —Ты что, не знаешь кто я такой? Джон перевёл вопросительный взгляд на Роберта. — Мистер Нуреев — величайший танцовщик нашего времени, — неохотно пояснил тот. — По правде говоря, я балеты не смотрю, — извиняющимся тоном сказал Джон. —Я предпочитаю боевые искусства: Брюса Ли, Джеки Чана и Саммо Хуна. Нуреев рассмеялся. —Ну что ж, у тебя есть хороший шанс узнать что такое балет.Я предлагаю тебе поехать со мной на гастроли в качестве массажиста. —Но ведь у вас уже есть массажист и он наверняка очень опытный. — Есть, — подтвердил Нуреев. — Но мне нужно, чтобы массажист находился со мной 24 часа в сутки. Я заплачу тебе намного больше, чем ты получишь в этой говённой больнице. Джон был в нерешительности. Нуреев насмешливо поднял брови. — В чем дело? Что тебе мешает согласиться? Роман с сестричкой? — Дело в том, что я в этой больнице на практике. По окончании её я получу ещё один диплом. Если я вас не устрою и мы расстанемся, мне придется искать новую практику. Но таких мест в нашем штате не так уж и много, меньше, чем соискателей и меня обязательно спросят, почему я прервал практику, понимаете? Мне бы не хотелось объясняться на эту тему, могут решить, что я несерьёзный человек и не взять меня. Мне осталось всего два месяца и после этого я буду в полном вашем распоряжении. — Считаешь, что синица в руках лучше, чем журавль в небе? Сейчас у тебя руках журавль, но учти, если ты будешь слишком долго думать, он может улететь. — Простите, — решительно сказал Джон, — я бы хотел бы уже начать. — Всегда думал, что американцы деловые люди, — проворчал Нуреев. — Ну что ж…—он вынул чековую книжку, черкнул там что-то и расписался. — Это задаток. — Ого! Джон казался поражённым. — Поверь, когда ты станешь моим массажистом, ты получишь гораздо больше. Через два месяца мы снова встретимся. До встречи. Нуреев солнечно улыбнулся Джону и ушёл, даже не взглянув на Роберта. К счастью для Роберта оказалось, что его медицинская страховка будет оплачивает два месяца визиты массажиста и сиделку. Джон приходил два раза в неделю. У них были сдвоенные занятия: час массаж и час лечебная гимнастика. — Здравствуйте, пациент, — бодро говорил Джон.— Ну, как вы себя чувствуете? Готовы к подвигам? Сегодня вам будет очень больно. —Так и прошлый раз было больно. — И в следующий раз будет больно! Со мной имеют дело только мазохисты! — А это ведь очень удачный маркетинговый ход, Джон. В рекламе вашего массажного кабинета можно написать: «Причиняю боль. Не верите— проверьте!». Тогда одни будут к вам ходить, чтобы убедиться, что действительно больно, а другие, чтобы им сделали больно. Вы станете богатым человеком! В конце занятия Джон давал домашнее задание, упражнения, которое нужно сделать к следующему разу. Он терпеливо показывал каждое движение. И разумеется, хвалил за любой прогресс. С сиделкой миссис Уильямс отношения сложились отнюдь не так безоблачно. Миссис Уильямс была огромной, толстой, громогласной бабищей. Инвалидное кресло с Робертом она двигала легко как пушинку. На этом её положительные качества заканчивались. Она обожала поговорить и на прогулках день за днём выкладывала Роберту все сведения о всех своих родственниках. А так как парк был большой и погода позволяла, то гуляли они много, и Роберту количество этих родственников казалось совершенно бесконечным. Но через три недели родственники закончились и Роберт от души надеялся, что дама заткнется сама собой за неимением других тем. Но не тут то было! На второй неделе, выяснилось что она не прочь посплетничать о хозяине поместья и поскольку она выложила « всё как на духу», она считала, что Роберт в ответ должен сделать тоже самое. — И кто хозяин этого поместья? — Один богатый европеец. — Небось, англичанин! Все они там лорды и сэры, а в карманах-то пусто! И этому, небось, дом по наследству достался! Подумать только: тринадцать комнат, парк, ферма, речка и мельница! Хорошо иметь дядю миллионера! Роберт удивился тому, как быстро, как буквально за пять минут на пустом месте возникла альтернативная история, не имеющее ничего общего с действительностью. — Почему вы улыбаетесь? — подозрительно сказала миссис Уильямс, — я разве сказала что-то смешное? — Я удивляюсь, как быстро вы его раскусили! — Это правда, я очень хорошо разбираюсь в людях, — сказала польщенная миссис Уильямс. — А этот англичанин молодой или старый? — Лет тридцати пяти. — Ещё молодой… А вы кем ему приходитесь? — Я прихожусь ему шофером! — А почему у него целая комната сделана для ваших занятий лечебной гимнастикой? — подозрительно спросила миссис Уильямс. — Это не моя, это его комната. Он балетный танцовщик. — Простой танцовщик и получает такие большие деньги? Ах да, он же наследник миллионера. Небось, как получил такое наследство, так сразу и перестал дрыгаться. Зачем теперь ему те крохи, что за танцы платят? Получи я такое наследство, я бы тоже не стала бы работать… Ну что же, мужик он хоть куда: молодой, богатый… Он красивый? А даже если и урод! Красота не главное в человеке. А жениться он не хочет? Такому большому дому требуется хозяйка. Роберт вспомнил, как Нуреев постоянно жаловался на то, что он окружён « чертовыми бабам, которые никак не хотят понять, что ему нравятся мальчики.» — Нет, не хочет. —Тут такое дело, — философски заметила миссис Уильямс, —сегодня не хочет, завтра захочет. Вы не могли бы замолвить ему слово насчет моей племянницы? Она отличная девушка с хорошим характером и очень хорошо умеет готовить. И пухленькая, уж есть за что ухватиться! — Зачем я буду это делать? — Ну, я бы могла снять вам недорогую квартиру рядом с больницей. Дом-то понадобится молодым, так ведь? А вам же надо будет куда-то деваться. Можно ещё договориться о дополнительном уходе. Раз такое дело, я много с вас не возьму. А в вашем положение люди годами ездят в инвалидном кресле. — Лучше сдохнуть! —сказал Роберт сквозь зубы. — Зря вы так расстраиваетесь. Я видела много очень приличных людей, которые ездили в инвалидном кресле до самой смерти. В этом нет ничего постыдного. Так вы замолвите словечко? — Послушайте, я разбил его новую машину и он на этом потерял много денег. Он очень зол на меня. Моя рекомендация будет худшей из всех возможных. —Но попробовать-то можно. Похоже, миссис Уильямс ничего не смущало. Она перла к своей цели как танк. Роберт разозлился. — Можно. А можно позвонить вашему начальству и сказать, что вы меня не устраиваете, пусть пришлют завтра кого-нибудь другого. Миссис Уильямс засмеялась, да так, что заколыхались все её немалые телеса. — Звоните. Никого вам не пришлют. Я на хорошем счету и просто скажу, что вы ко мне придираетесь. Попробуйте доказать что нет. — Вы сами знаете, что мне не нужно будет ничего доказывать. — Всё равно вы ничего не добьётесь. Начальница отделения по уходу за инвалидами подруга детства моего сына. И она теперь лишит меня работы? Ха! — Это можно проверить. Достаточно поднять трубку. — Сначала попробуйте добраться до телефона, — злорадно посоветовала миссис Уильямс.— Это будет не так просто! Бабища развернулась и покатила коляску обратно к дому. — Вечно я страдаю от своей доброты! — причитала она на ходу. —Я относилась к вам как мать родная, но вы этого не ценили. Что ж! Теперь я буду мачехой! Несмотря на то, что коляску полагалось оставлять снаружи, под навесом, она ввезла её в дом и поставила сзади на тормоз. —Что вы делаете? — закричал Роберт. —Прощайте, мистер Трейси! — злорадно сказала миссис Уильямс —Сегодня вы ночью будете спать в инвалидном кресле. Посмотрим, что вы запоёте завтра! Спокойной ночи! С этими слова она ушла, захлопнув дверь и оставив его совсем беспомощным. Сзади кресла были костыли, но до них надо было как-то дойти. Он опустил одну ногу из подножки на пол, потом вторую, осторожно встал. И тут же почувствовал такую резкую боль в ногах, как будто их прострелили. Он был вынужден сесть обратно. Отдохнув, Роберт решил продолжить. Боль никуда не делась, но он решил перетерпеть и попытаться развернуться лицом к коляске. С Джоном он уже делал повороты, но одно дело заниматься этим, опираясь на гладкую палку, как раз под его рост, а другое цепляться за расположенные слишком низко подлокотники. К тому же Джон всегда его страховал. А тут страховать некому и второй попытки не будет. Если он грохнется на пол, ему вряд ли удастся снова встать. Поэтому он изо всех сил уцепился за правую ручку кресла и медленно перебирая руками, маленькими шагами зашел за его спину, туда, где были прикреплены спасительные костыли. Роберт с горечью подумал, что совсем недавно исполнял пируэты. А теперь рад тому, что смог добраться до костылей. Тяжело опираясь на них, Роберт дошёл до спальни, сел на кровать, отдышался. Рядом с кроватью, на тумбочке стоял телефон.Он снял трубку. — Добрый вечер. Служба «Уход за инвалидами» слушает, — сказал женский голос. — Добрый вечер, — ответил Роберт, — пришлите мне, пожалуйста, завтра другую сиделку вместо миссис Уильямс. Она бесцеремонна, груба, болтлива и ненадлежащим образом исполняет свои обязанности. Миссис Уильямс больше не возвращалась. Но постоянной сиделки ему тоже не дали, каждый день приходила новая. Роберту было всё равно. Он хотел как можно меньше зависеть от посторонних людей. Иногда это у него получалось. Например, он начал сам, без сиделки, выходить из дома. Джон не советовал ему ходить одному. — Представьте себе, что вам станет плохо. Как вы дойдете обратно? Ходите лучше по дому. Вам что, мало тринадцати комнат? Но Роберт считал дом пройденным этапом. Пока пределом его мечтаний был находившийся ближе всего к дому родник. Там было на редкость живописно, журчала вода и можно было отдохнуть на стоящей рядом большой скамейке. И вот настал день, когда Роберт наконец добрался туда. Он шёл медленно и опирался на палку, но…лиха беда начало, и Роберт впервые с момента, когда очнулся в реанимации после аварии, почувствовал себя счастливым. Радостное настроение как рукой сняло, когда он вернулся домой. Потому что дома в гостиной в большом кожаном кресле сидел Рудольф Нуреев. Он был одет одет с иголочки, в светлый костюм с черными узкими полосками. Костюм выгодно подчеркивал все достоинства его фигуры. На голове красовалась модная прическа его имени «а ля нуреев», узкие туфли сверкали лаком. На столике рядом с креслом стояла горячая чашка с черным чаем. — Здравствуй, Руди… — Привет, привет! — весело сказал Нуреев. —Я смотрю, ты уже довольно хорошо ходишь! Ну ещё бы, при таком красивом массажисте! Он и мертвого может воскресить. Кстати, где он? В каком часу он сегодня придет? — Он сегодня не придет. — Жаль! А завтра? — И завтра не придет. Нуреев пришёл в бешенство. Он вскочил, опрокинув стол, чашка с чаем полетела на ковер, потом подбежал к Роберту, схватил его за грудки и толкнул в угол. — Сука! —зло сказал он сквозь зубы.— Я хочу Джона! Где он? — Он уехал в свадебное путешествие. Нуреев так тряханул Роберта, что тот стукнулся головой о стену. — Что ты делаешь?! Больно! — Нет, приятно! Отвечай, говно собачье! С кем он уехал в свадебное путешествие?! — Со своей девушкой. Я её видел. Прелестное существо: блондинка с карими глазами и большим бюстом, вылитая Бриджит Бардо. — Так он на мои деньги уехал?! — Я у него не спрашивал. Похоже на то. — Слышишь ты, инвалид сраный, ты что, не мог мне раньше сказать?! — А что бы ты сделал? —Ты был обязан меня предупредить! — Я не обязан поставлять тебе мальчиков! —Ты мне по гроб жизни теперь обязан, слышишь ты, дерьма кусок! Роберт почувствовал, что его глаза против воли наполняются слезами. Но Нуреева это нисколько не тронуло. — И мурло своё отверни в другую сторону, мне твоё сопение противно. Нуреев отпустил Роберта, ушёл в прихожую, вынул из кармана пальто записную книжку, принёс её в комнату и сунул Роберту под нос. — Вот они, последствия твоей поездки! Смотри хорошенько! За всё заплатишь мне, Роберт Говнюк, за всё, до последнего цента! Итоговая цифра впечатляла. — Послушай, Руди, — торопливо сказал Роберт, — мы состоим в отношениях, хоть в открытых, но отношениях. Ты мой официальный любовник… Ты подписал бумагу у адвоката, так что разбитая машина наше общее семейное дело и ты должен… — Было дело, — перебил его Нуреев, —я подписал эту забавную бумажку хуеву тучу лет назад. Можешь подтереть ею свою грязную жопу. Я тебе ничего не должен. Рудольф кинул презрительный взгляд на Роберта и вышел из дома. Роберт проковылял к окну. Экс любовник приехал в шикарном кабриолете, должно быть хотел сходу поразить Джона. Нуреев сел на заднее сидение и машина плавно тронулась с места. Роберт почувствовал что у него подгибаются ноги. Он чувствовал себя полностью разбитым. Из опрокинутой чашки на ковер вылился чай, образовывая отвратительное коричневое пятно. И его надо было убрать, потому что он не собирался объяснять приходящей уборщице его происхождение. Но несмотря на то, что пятна надо вытирать сразу, он почувствовал что сейчас не в силах этого сделать. Держась за мебель и за стены, он медленно поплёлся в спальню, в который раз пожалев, что когда-то связался с Рудольфом Нуреевым.