Аватар: Второй Шанс

      Закат.       Чистое ледяное небо, покрытое тонкими полосами белоснежных пушистых облаков, частично окрасилось пламенем заходящего солнца. Здесь, на Хароне, на самой окраине Солнечной Системы, закат ощущался совсем иначе. Он не был похож на земной, когда небо плавно окрашивалось сперва в желтоватый, затем меняло своё одеяние на ярко-красное, и после этого начинались вельветовые сумерки. Даже чудесный райский и медленный венерианский закат, растягивающийся на целые дни, словно художник, давая небесам окраситься в палитру золотисто-пылающих цветов, что затем сменялись холодом голубых и полночно-синих сумерек, даже отдаленно не напоминал харонский закат.       Через некоторое время крохотное солнце скатится за горизонт на своей золотой колеснице и начнет своё путешествие сквозь врата подземного мира. Так говорят абсолютно все жители Харона, в особенности те, что проживают в огромном футуристическом Каньоне Матет, несмотря на явную научную очевидность, что солнце будет светить другой стороне крохотного последнего живого мира Солнечной Системы. Согласитесь, в этом есть нечто завораживающее и мистичное, к тому же открывает повод для фантазий. Да и какими чудесными будут сумерки, стоит пламенному ореолу, окружающему светило, потухнуть, а ледяное небо приобретет полночно-бирюзовый и холодно-синеватый оттенки.       Двое на’ви, что выбрались на романтичную прогулку из густого леса к берегу моря, были готовы в который раз лицезреть данное чудо природы.       Яркие лаймовые глаза на’ви, вяло покачивающегося на деревянных качелях, что были прикреплены к толстой ветке дерева двумя крепкими лозами, уловили блеск двух крохотных светил в закатном небе. Он хотел поведать об этом своему прекрасному партнеру, что в этот момент омывался рядом в прохладных морских водах, но походу его опередили. Уши невольно дернулись, стоило им уловить громкий задорный смех.       — Кэйла! Смотри, Левкада и Минфа вновь вместе горят на небосводе!       На’ви по имени Кэйла мягко улыбнулся и спокойно стал дожидаться, пока его спутник поныряет вдоволь и соизволит вылезти из воды и подойти к нему. Завороженный взгляд не выпускал из виду резвящегося в волнах и весело смеющегося любовника. Тряхнув своими дредастыми чёрными волосами, он вновь посмотрел на небо, где были видны два маленьких спутника Харона: Минфа и Левкада. Первая сияла мягким мятным блеском, вторая же излучала теплое и нежное белое свечение.       Эти два крохотных астероида, созданных в результате чудовищной катастрофы семилетней давности, напоминали Кэйле себя и его прекрасного любовника Нейтевима. Сколько раз он ни наблюдал их прохождение по ледяному небу Харона с этого берега, он всегда удивлялся, что они находились невероятно близко друг к другу. Даже когда один спутник отдалялся от другого, более быстрого, казалось, будто второй беспрекословно следует за своим спутником. Но особенно захватывающим для Кэйлы был момент сближения Минфы и Левкады, когда они в небе находились друг над другом. Именно в один из таких дней, во время глубоких синеватых сумерек при бледноватом свете Асфоделевых колец, стоило двум спутникам максимально сблизиться друг с другом, Кэйла и признался Нейтевиму в любви, стоя по пояс в воде и крепко обнимая его со спины, покрывая его лицо и шею сладкими и нежными поцелуями.       Сегодня был как раз тот самый день — день сближения Минфы и Левкады. И Кэйла привёл на то самое место Нейтевима, дабы с ним повторить тот сладострастный момент, изменивший всю его жизнь.       Из глубоких мыслей его вырвал брызг воды в лицо и звонкий смех возлюбленного, каким-то волшебным образом оказавшегося возле него. Кэйла даже глупо похлопал глазами, смотря в игривые светящиеся радостным блеском глаза цвета морской волны. Черные короткие волосы Нейтевима были зачесаны за уши, а две пряди спадали по бокам головы.       — Кэйла, хватит сидеть на качелях и думать, пойдем купаться!!! — о Эйва, как же на’ви обожал эту ребячливость и озорливость прекрасного голубокожего спутника жизни, что не был похож ни на представителей клана Оматикайя, ни на представителей клана Меткайина. Что-то среднее, вот только Нейтевим больше всего обожал море, в то время как Кэйла наоборот, любил лес.       Нейтевим даже не успел среагировать, как Кэйла ласково притянул его за затылок к себе и прильнул к его губам требовательным поцелуем. Тот даже и не думал сопротивляться, вместо этого на’ви положил свои ладони на его грудь и всецело отдался любимому, вдыхая носом лёгкий исходящий аромат мяты. Нейтевим мягко сминал губы Кэйлы собственными и издавал ласковые стоны.       Подул слабый ветер, сорвавший белоснежный пух с кроны дерева, под которым целовались на’ви — белого тополя. Немного пуха приземлилось венком прямо на волосы Нейтевиму, и Кэйла это заметил спустя несколько минут, стоило ему нехотя оторваться от чрезмерно сладких губ любимого на’ви, от одного произношения имени которого его сердце попросту замирало, а тело бросало в невероятный жар.       — Oel ngati kameie, Ма'кэйла… — прошептал Нейтевим, обвивая руками шею Кэйлы и пристально смотря в его лаймовые глаза.       — Oel ngati kameie, Ма'тевим…       Губы находились в предельной близости друг от друга… Возлюбленные так желали вновь насладиться друг другом, это было видно по глазам каждого, чувствовалось по дыханию каждого, слышалось по сердцебиению каждого…       Вот только приятный момент был прерван внезапно образовавшимся неподалеку от берега водоворотом. Увидев шокированное лицо Кэйлы, Нейтевим повернул голову и раскрыл глаза в страхе и изумлении. Оба на’ви молча наблюдали за тем, как несколько секунд бурлила и грохотала вода, после чего она буквально выплюнула из своего чрева тело на’ви. Нейтевим среагировал сразу же и ринулся на помощь, Кэйла же встал с качелей и бросился следом.       Присев на корточки, оба на’ви стали ощупывать бездыханное тело рифового на’ви. У них сейчас было столько вопросов, на которых ответов пока не находилось. Однако сейчас они прекрасно понимали, что важнее всего помочь этому неизвестному и привести его в чувства.       Аонунг резко раскрыл свои глаза на искреннюю радость двух на’ви, вот только стоило ему раскрыть рот, как он стал задыхаться. Привычного для него воздуха катастрофически не хватало, тело сковало судорогами и конвульсиями. И в который раз его спасла неимоверно быстрая реакция Нейтевима, что потащил Аонунга в море и окунул его под воду, а затем прильнул к его рту, передавая немного воздуха. Почувствовав внезапное облегчение, Аонунг шокированно посмотрел на своего спасителя и заметил его движения руками.       Жестами Нейтевим ему говорил: «Успокойся и задержи дыхание. Скоро прибудет помощь». Рифовому на’ви ничего не оставалось, кроме как кивнуть и ответить жестом «спасибо».       Взволнованный и перепуганный не на шутку Кэйла увидел вынырнувшую из-под воды голову возлюбленного.       — Кэйла!!! Приведи сюда цахик! Этот на’ви не может дышать атмосферой Харона! Скорее!       Ноги сами собой понесли на’ви сквозь лесную чащу, прямиком в родную деревню. В голову клином вбилось осознание, что каждая секунда была на счету. Тому неизвестному на’ви нужна была помощь цахик. Но слова Нейтевима шокировали его не меньше всего того, что произошло за столь короткое время.       Этот на’ви не мог дышать атмосферой Харона?       Значит ли это, что он не местный?       Кто же он? И главное, откуда он?       Если ему помочь, то они получат ответы на свои возникшие вопросы.       Внезапное появление прибежавшего Кэйлы ввергло в суету всю деревню. Особенно после того, как жители поняли, куда он направлялся. Кэйла мог видеть вопросительные взоры, обращенные на него, однако он не мог остановиться и потратить время на своих соплеменников, отвечая на их бесконечные расспросы.       Не сейчас, когда на кону стояла жизнь этого рифового на’ви…       Ему нужно было только успеть к цахик… У неё сила, она сможет помочь бедняге…       Кэйла мысленно воззвал к Эйве, дабы она дала сил рифовому на’ви продержаться чуть-чуть…       Молодая женщина-на’ви, что служила духовным лидером самому крупному племени на всём Хароне — Тирейкато*, восседала внутри пышной густой кроны одного из самых крупных деревьев, прямо на том месте, где толстые ветви разветвляются множеством путей и становятся мелкими ветками, что и обрастают густой листвой. Её глаза были закрыты, дыхание — глубоким, спокойным и сосредоточенным, на лице же покоилась нежная улыбка. Одна рука покоилась на коленях, в то время как другая держала собственный хвост, приложив его нервными окончаниями прямо к точке соприкосновения ветвей. Люди, не знающие обычаев на’ви, наивно подумают, что цахик просто задремала, либо это её необычный способ медитации. Однако ни один на’ви так не скажет, они же знают, что это ошибочное предположение.       Потому что сейчас она совершала цахейлу с великим деревом, слушала его дыхание, и не только его. Дыхание всего леса на Равнине Пандоры. Не зря её клан именовался красивым словом Тирейкато — Клан Ритма Жизни. Дыхание — сверхъестественная сила, которой цахик была одарена с самого её появления на свет — стало философией её племени. Как густые экваториальные джунгли Амазонии служили для Земли её лёгкими, так и огромный лес Равнины Пандоры именовался всеми на’ви без исключения лёгкими Харона.       Однако цахейлу пришлось прервать из-за неожиданного вторжения обеспокоенного Кэйлы. Кристально чисто наблюдая встревоженное состояние парня, а также чувствуя тяжесть его дыхания, цахик приоткрыла рот. Сердце забилось чаще от возможного осознания того, что с её сыном Нейтевимом произошло что-то непоправимое.       — Oel ngati kameie, цахик Ци'айт'и…       — Oel ngati kameie, Кэйла… Что случилось?.. Где Нейтевим?..       — Цахик, прошу… Следуйте за мной… Там рифовый на’ви на пляже… Он задыхается…       Женщина-на’ви со звучным мелодичным именем Ци’айт’и мгновенно соскочила с дерева, стоило ей услышать последние слова. Кэйла не мог не восхититься грацией той, что буквально заменила ему родную маму, однако осознавая всю срочность, он поспешно последовал за ней. Взгляды других на’ви стали всё шире, как только цахик и парень пронеслись ветром мимо них. Все они поняли, что случилось нечто серьёзное, раз в этом будет участвовать лидер их клана. И это не могло не насторожить трёх старших её сыновей — Тонгаву, Кейота и Вайю — те, переглянувшись друг с другом, побежали следом за матерью и собратом. И только уже проносясь сквозь густые джунгли, Кэйла мог почувствовать их присутствие.       — Skxawng! Какого икрана и вы поперлись за нами?! — прошипел обладатель лаймовых глаз, откровенно шипя на братьев своего любовника. Те лишь прошипели в ответ.       — По-твоему, мы должны покорно сидеть на своих задницах и смотреть, как наша мама бежит с тобой непонятно куда? — произнёс на бегу Кейот. Вайа подхватил в ответ:       — А если что-то случилось с нашим младшим?! Мы не можем просто так бездействовать!       — Даже пускай у Нейтевима есть ты, запомни, братскую цахейлу никто не прерывал. Мы всё ещё его старшие братья, — грубоватый низкий голос будущего Оло’эйктана — Тонгавы — последним отозвался в ушах у Кэйлы. Тот лишь закатил глаза на последнюю брошенную фразу. — К тому же, мы всё ещё не доверяем тебе, мальчик с Те’лантайо.       Про себя парень хмыкнул. Естественно, они ему не доверяют. Он же чужак, и ладно если бы просто чужак. Чужак с Те’лантайо — который был нелюбим всеми на’ви Харона. Уже как четвёртый год он является частью клана, и его приняли практически все, включая цахик, только эти трое и некоторые их друзья до сих пор издевались над парнем словесно. Физически они бы не стали его трогать, ценой этому было бы прекращение общения со стороны Нейтевима.       Наконец-то они все прибежали на пляж. Нейтевима нигде не было видно, видимо он всё ещё находился под водой с тем на’ви. Заприметив с глубины прибежавших взволнованных родственников, младший сын цахик схватил Аонунга за руку и вынырнул вместе с ним. Встретившись с ним взглядами, тот прошептал:       — Прошу, потерпи немного, скоро боль кончится, обещаю…       Воздуха вновь не стало, вернулось то проклятое и ненавистное чувство удушения. Горло словно сдавливало тисками. На’ви стал ужасающе дико кашлять и хрипеть, размахивая рукой перед собой и пытаясь оттолкнуть в сторону держащего его собрата. Тот уложил задыхающегося сына Тоновари на песок и дал матери подойти к нему и присесть рядом. Ци’айт’и была несказанно рада видеть собственного младшего сына в добром здравии, но стоило ей переключить внимание на Аонунга, как поднявшееся волной волнение сбило её дыхание. В ужасе закрыв рот ладонями, она встретилась взглядами с Нейтевимом.       — Прошу, цахик… Прошу тебя, мама… Помоги ему…       Та кивнула и решительно положила правую руку на грудь Аонунга, а левой она закрыла ему рот. Закрыв глаза и мысленно воззвав к покоившейся в ней силе, призывая её помочь, Ци’айт’и почувствовала, как лазурная аура покрыла её тело. Губы раскрылись, произнося лишь одну-единственную фразу — имя её силы, что направляла её.       — «Тихая Песня Сердца»…       Кэйла и трое сыновей Ци’айт’и завороженно наблюдали за процессом проявления способности цахик. Что касается Аонунга, то его сперва напугали сияющие лазурью глаза и тело цахик, отчего тело его слегка испуганно задергалось. Вот только с каждой секундой он мог ощущать настоящее чудо — чувство удушения растворялось, становилось гораздо легче дышать полной грудью. Также он мог ощущать, словно поток пандорианского воздуха проникал в его тело сквозь горло и наполнял лёгкие собой.       Странная процедура длилась около двух минут, после чего аура силы мягко исчезла, растворившись каплями энергии, и Ци’айт’и убрала руки с тела рифового на’ви.       — Сделай вдох, ‘eveng, теперь он не будет причинять тебе боль.       Аонунг кивнул и медленно сделал свой вдох. Он чувствовал себя прямо как младенец клана Меткайина при своём Первом Вдохе. И на удивление, дышалось легко и свободно. От нахлынувшего экстаза парень сделал несколько глубоких вдохов, после чего внимательно посмотрел на цахик, вглядываясь в её черты лица. Глаза расширились в шоке: Ци’айт’и выглядела совсем как Кири, только в повзрослевшем виде. Единственное отличие было в том, что цахик была истинной на’ви.       Возникло странное ощущение дежавю. Уже второй раз Кири спасает ему жизнь.       — Что ты со мной сделала?.. И… Кто ты?..       — Эй, рифовый мальчик! Поуважительнее обращайся с цахик Клана Тирейкато! — Вайа прошипел от злости, услышав такое неформальное обращение к матери. Та лишь выставила ладонь, призывая к молчанию, после чего ответила. Её прекрасные глаза цвета морской волны заинтересованно оглядывали Аонунга.       — Моё имя Ци’айт’и, ‘eveng. Как и сказал один из моих сыновей, я цахик Клана Тирейкато, одного из главных кланов на’ви на Хароне.       — Ха… Харон?.. Что это такое? — тёмно-бирюзовые глаза окинули любопытным взглядом затянутое сумерками небо, но буквально через секунду они раскрылись в глубоком шоке, и рифовый на’ви вскочил ошарашенно на ноги, мотая головой. — Что это?! Где я?! Где Нетейам?!       Тонгав, Кейот и Вайа заслонили своими телами цахик, не ожидав такой бурной реакции от пришельца и вставая в боевую стойку в случае, если придется атаковать. Кэйла и Нейтевим переглянулись между собой и кивнули друг другу, решительно обступив обезумевшего Аонунга и попытавшись схватить его. Это им удалось, но несколько попыток спустя, чересчур рифовый на’ви был прыткий и изворотливый, словно рыба. В то время как младший из сыновей цахик крепко держал Аонунга со спины, Кэйла крепко схватил его руки и посмотрел ему в глаза.       — Прошу тебя, незнакомец, я знаю, что ты напуган и ошарашен, но метаться словно бешеный илу — это не выход! Ты на Хароне — мире, где люди, на’ви и другие народы мирно сосуществуют друг с другом. По неизвестным причинам, тебя выбросило из глубины водоворота прямо в наше море!       — Вот только я не могу понять, почему ты не мог дышать? Несмотря на то, что атмосфера Харона предназначена больше всего для людей, благодаря вмешательству Эйвастели на’ви также могут дышать местным воздухом! Если только… — Нейтевиму пришла в голову одна-единственная догадка, что и объясняла всё происходящее. — Ты ведь не с нашего мира, ведь так?..       — Не с нашего мира?! — ошарашенно произнес Вайа. — Это как понимать, Нейтевим?! Неужели он такой же пришелец с Те’лантайо*?!       — Нет, Вайа… — цахик также поднялась на ноги, догадавшись, о чем говорит её сын, после чего ответила. — Нейтевим имеет в виду, что этот рифовый на’ви вообще не из нашего мира. Не из нашей вселенной. Он пришелец из совершенно другого мира…       — Неужели в этом замешан кто-то из человеческих Эйвастели*, мама? — произнес Тонгав, внимательно разглядывая Аонунга и обходя его. У парня тут же возникло чувство дежавю: ведь точно так же он разглядывал Нетейама и его родных, когда они только прибыли искать утуру в клане Меткайина. Никогда он не думал, что почувствует это на собственной шкуре. То самое ощущение недоверия и любопытства со стороны окружающих его чужих.       — Скажи мне, ‘eveng, что ты помнишь перед тем, как очутиться здесь?.. — спокойным тоном поинтересовалась женщина-на’ви, без всякой опаски подходя к Аонунгу и касаясь ладонью его щеки.       Как он может забыть ту роковую ночь? В голове всё ещё свежи воспоминания с его чудесного сна, где он следует за летящей к дивному голубовато-зелёному миру золотой звездой. Во рту вновь чувствуется привкус солёной воды, он её знатно наглотался во время образовавшегося шторма. Синяки и ушибы от недавней драки с Ло’аком всё еще болезненно отзываются. Слёзы сами собой наворачиваются на глаза, стоило ему мысленно пережить весь тот день и вспомнить, как Нетейам его звал за собой.       Он и последовал за его голосом в бездну водоворота, слепо надеясь, что увидит его вновь…       Тот незнакомый голос, что укорял его за его ошибки, был прав: он не заслуживает никакого второго шанса.       — Я просто… хотел его увидеть ещё раз… Нетейам… — Аонунг не стал сдерживать слёзы, что ровными дорожками скатились с его глаз. — Ло’ак был прав… Он умер, и его больше не вернуть… И на что я только надеялся?.. Теперь я лишился ещё и семьи, и друзей…       Ци’айт’и обняла парня, что откровенно разрыдался прямо в плечо женщине, словно младенец на руках у собственной матери. Кэйла и Нейтевим, стоявшие рядом, грустно окинули друг друга взглядами. Им было откровенно жаль Аонунга. Сочувствующими взглядами одарили рифового на’ви и трое братьев. Только сейчас им стало неимоверно стыдно, особенно после пристыжающего взора со стороны цахик и осознания того, какое дикое одиночество испытывал чужеземный на’ви. Он пережил смерть кого, кто ему был очень дорог, а вдобавок по неизвестным причинам оказался в совершенно чужом для него мире. Без помощи и поддержки, без тех, кто принял бы его и приютил.       Никто не смел произносить и слова, только ветер разносил горький плач отчаявшегося Аонунга. Однако эти звуки неожиданно заглушил раздавшийся нежный песенный голос. О ты, потерянный на’ви, Покинувший свой дом По кому ты так скорбишь? По кому слёзы льешь? Другом ли тот был Иль любимый был твой? Сердце твоё ноет Хочешь увидеть его вновь Посмотри ты в небо Где-то там, в пустоте Левкада с Минфой сияют Надежду тебе подадут Сладким запахом Минфа Омоет тело от смерти Левкада венок свой возложит Проложит новые пути Ведь смерть не есть конец всему Шанс второй есть всегда Ты поверь, вот увидишь Встретишь своего вскоре вновь Не плачь, потерянный на’ви Покинувший свой дом Следуй за Левкадой и Минфой Встретишь своего вскоре вновь       Аонунг был очарован как столь нежной и красивейшей песней, так и ласковым мелодичным голосом Кэйлы, что пел её, при этом сжимая в руке свою песенную нить, носимую им на шее. Хотя ему было неизвестно ничего ни про Минфу, ни про Левкаду, что были упомянуты в песне, однако парень был удивлён, насколько Кэйла сумел передать суть его боли и при этом вселить в него надежду и напомнить, что на’ви рождаются дважды.       Мелодия излечила его душу, слёзы перестали течь и оставленные ими дорожки быстро высохли. Стерев кулаком остатки, парень отстранился от обнимавшей его цахик и мягко ей улыбнулся.       — Спасибо вам огромное, цахик Ци’айт’и, ты, обладающий столь красивым голосом на’ви, и ты, на’ви, что помог мне продержаться без воздуха… По правде говоря, я не ожидал, что местные на’ви будут настолько доброжелательными и помогать страннику…       — Меня зовут Кэйла, — ответил на’ви с лаймовыми глазами, после чего приобнял своего повеселевшего любовника. — Это мой спутник жизни, Нейтевим. А те три недоверчивых skxawng — старшие сыновья цахик — Тонгав, Кейот и Вайа.       — Эй! Кого ты назвал недоверчивым, мальчик с Те’лантайо?! — огрызнулся Вайа, а Тонгав подошёл к Аонунгу и поприветствовал его, обхватив ладонью предплечье.       — Рифовый на’ви, мы приглашаем тебя как гостя в наш клан. Ты можешь здесь остаться столько, сколько пожелаешь.       — Меня зовут Аонунг. Огромное спасибо за ваше приглашение, я принимаю его, — сын Тоновари в ответ поприветствовал Тонгава, после чего поинтересовался: — Скажите, должен ли я обучаться вашим традициям?       — Наш клан совмещает в себе традиции лесных и рифовых на’ви. Единственное, чему я и мои братья можем тебя научить — охотиться в лесу. Однако самому главному, на чем держится наш клан, тебя научит наша мама. И ещё…       Тонгав бросил взгляд на Кэйлу и кивнул ему, стоило тому обернуться на молчаливый зов, после чего добавил:       — Тебе необходимо сходить к Кэйле. Как и наша цахик, он является Эйвастели.       — Эйвастели? — Аонунг окинул туповатым вопросительным взглядом будущего Оло’эйктана.       — Так мы называем существ, обладающими сверхъестественными способностями. Способности могут широко варьироваться, начиная от обладания усиленной физической силой и управления водой и заканчивая манипулированием разума и общением с природой. Причём для этого вообще не нужно совершать цахейлу. Сила присутствует в тебе с самого рождения и открывается тебе в подходящий момент, когда ты будешь готов. Вот, например, сила мамы, с помощью которой она спасла тебе жизнь, позволяет ей управлять дыханием. Одна из таких техник — изменение дыхания для адаптации в иных условиях. Без неё ты бы здесь попросту умер.       — Ого… Значит, Кири была бы у нас местной Эйвастели…       — Кири? — заинтересованно спросил Тонгав, на что Аонунг отмахнулся.       — Это моя подруга… Ну… вроде как… Она обладала просто невероятной силой влиять на окружающую природу, но только при цахейлу с Эйвой…       — Значит, она не может быть Эйвастели. Как я уже упомянул, Эйвастели вообще не нужно совершать цахейлу для активации силы.       — Ну ладно, ладно! Тонгав, хватит уже лекций на сегодня, давайте лучше вернемся обратно в деревню! — вмешался Кейот, кладя руку за спину своему брату и улыбаясь ему.       — Не раньше, чем мы все вместе полюбуемся танцем Минфы и Левкады, — сказала, как отрезала Ци’айт’и, вызвав стон негодования у всей троицы. На молчаливый вопрос Аонунга та лишь усмехнулась и ответила: — Мои старшие, в отличие от Нейтевима и Кэйлы, не видят ничего красивого в звёздах и планетах. У них только одна охота и танцы в голове.       — А, кстати, вот еще чему мы можем тебя научить! Наш клан известен своими танцами! — улыбнулся по-ребячески Вайа. — Спасибо за напоминание, мам!       В ответ Ци’айт’и лишь закатила глаза и покачала головой, словив на себе понимающие и сочувствующие взгляды со стороны двух на’ви-любовников. Наблюдая за этой сценой, Аонунг не смог сдержать смешка: ему уже пришлась по душе эта большая семья. В троих старших он обнаружил много схожести с собой и Ло’аком, Нейтевим же, по его мнению, напомнил своими чертами и мягким добрым характером Цирею.       Все присутствующие на’ви на пляже присели на белоснежный мягкий песок и стали наблюдать за медленным прохождением по небу двух астероидных спутников Харона. Рифовый на’ви даже охнул от восторга, стоило ему увидеть два сияющих крохотных астероида. Воцарилась спокойная природная тишина, мягко нарушаемая шумом прибоя.       — Это и есть те, о которых ты пел в песне? Минейфа и Левекати? — ему было дико трудно выговорить название белоснежно-сияющего спутника, ведь в языке на’ви не было буквы «д». Кэйла и Нейтевим не смогли сдержать лёгкой усмешки, им это показалось довольно милым.       — Всё верно. Минфа — та, кто сияет мятным зеленоватым светом. В человеческой культуре она символизировала обновление и очищение от гнили смерти, так как обладала невероятно сладким и сильным запахом. Левкада рядом с ней, видишь её белое свечение в небе? Она же у людей является символом воскрешения и перерождения. Имя Левка означает на одном из языков людей белый тополь, по некоторым мифам, человеческий герой, дабы отпраздновать своё возвращение с подземного мира, украсил свою голову венком из листьев белого тополя.       Рифовый на’ви кивнул и вновь вернулся к просмотру небесного танца двух космических тел. Слегка задумавшись, он стал представлять Минфу и Левкаду в образе двух прекрасных на’ви, исполняющих таинственный ритуальный танец где-то в небольшом гроте, сокрытом от чужих глаз грохочущей толщей водопада. Неожиданно они прекращают свой танец, как только к ним подплывает Нетейам и предстает в своём прекрасном виде. Вот две девы осматривают любопытными взглядами пришедшего к ним парня, обступают его и вновь начинают танцевать и исполнять песни, воспевая историю юноши и его деяния, после чего к Нетейаму подходит Минфа и ласково берет его за руку, подводя к тайному роднику, бьющему из камня. Стоит парню окунуться в этот родник, как Минфа начинает омывать его тело целебной пахнущей водой, не давая его телу разложиться и превратиться в прах.       Омывшись в роднике, Нетейам выходит из него, чистый и свежий. Тогда к нему танцующей походкой подходит Левкада, держа в руках прекрасный венок из листьев и пуха белого тополя. Возложив венок на голову юноши, она завороженно смотрит ему в глаза и проводит рукой по его щеке. Прильнув к его уху губами, на’ви нечто шепчет ему, после берет за руку и проводит к появившемуся золотистому порталу. Нетейам благодарит за помощь двух дев и проходит в сияющую неизвестность.       Вырвавшись из плена фантазий, внезапно Аонунг стал метать взволнованные взгляды из стороны в сторону, только сейчас он понял, насколько сильно небо потемнело. Он впервые наблюдал истинную безлунную звёздную ночь, не нарушаемую ярким сиянием газового гиганта. Видя замешательство и искреннее беспокойство со стороны сына Тоновари, Кэйла понял, в чем дело и провел четырехпалой ладонью по песку рядом с собой, приглашая его переместиться поближе к нему. Парень неловко кивнул и пересел к парню, что сидел в обнимку со своим любимым зеленоглазым на’ви. Ци’айт’и походу также заметила нервозность Аонунга и мягко улыбнулась.       — Это твоя первая безлунная ночь, верно, ‘eveng? — на молчаливый вопрос, промелькнувший в испуганных глазах кивнувшего парня женщина ответила: — Харон является отдельным миром, что обращается вокруг Солнца. Он не обладает огромными лунами, чей свет способен осветлить ночь.       — Просто это так необычно… Я никогда не видел, дабы ночь была настолько тёмной и пугающей… Вдобавок, у вас что, нет сумерек?       — Наши сумерки отличаются от твоих, — вмешался в разговор Кэйла, слабо улыбнувшись. — Я так понимаю, ты жил на мире, освещаемым двумя звёздами. В нашем случае небо Харона освещает одна-единственная звезда, которую люди именуют Солнце или же Сол.       — Солу? — переспросил Аонунг. От его произношения Нейтевим мягко хихикнул.       — И походу ты никогда не разговаривал на английском — одном из главных языков людей. Если тебе захочется, можешь попросить Кэйлу, он долгое время прожил среди них и идеально владеет этим языком! Он тебе даст пару уроков произношения и общения!       Взгляд тёмно-бирюзовых глаз заинтересованно бросился на Кэйлу. Отчего-то его сердце стало сильнее биться, словно оно старалось дать подсказку. У него были качества доброго, сдержанного и надежного на’ви, как и у Нетейама. Вдобавок обладал нежным и мелодичным голосом. На мгновенье показалось, что голос Кэйлы, напевающий ему успокаивающую песню, и голос Нетейама, зовущий его к себе, схожи.       Может быть, Кэйла и есть новая форма погибшего друга?       Только сейчас Аонунг вспомнил странную кличку, которой Вайа назвал спутника своего младшего брата — «мальчик с Те’лантайо». Здесь не нужно напрягать мозги, дабы понять, что она явно была издевательской, совсем так же, как рифовый на’ви ранее называл Кири «уродкой». Складывалось чистейшей воды впечатление, что Кэйла был своего рода чужаком в клане.       На удивление, всё сходилось, словно осколки ракушек в мозаику, вот только радость от возможного сходства омрачилась внезапной мыслью: что если всё же Кэйла не есть реинкарнация Нетейама? Что если он таким образом навязывает себе иллюзию, слепо ухватываясь за тонкую ниточку веры в то, что его друг сумел получить шанс на вторую жизнь в ином мире?       Душу терзали сомнения, вопросы требовали ответов, и он прекрасно понимал, дабы получить их, необходимо освоиться немного в этом неизвестном, странном и полном невообразимых чудес мире. Но самым главным ключом несравненно станет Кэйла: не зря Тонгав посоветовал ему обратиться именно к этому парню. Вдобавок, он упомянул, что Кэйла также обладает способностью, как и цахик.       Продолжая наблюдать за Минфой и Левкадой в небе, Аонунг даже не заметил обращенные на него взгляды Кэйлы и Нейтевима. Вновь взволнованно переглянувшись друг с другом, они стали общаться молчаливым языком жестов.       «Неумение дышать воздухом Харона… Все эти имена, упомянутые им: Нетейам, Ло’ак, Кири… Да и его имя — Аонунг… Ма'кэйла, может ли быть, что этот рифовый на’ви…?»       «Чересчур много совпадений, Ма'тевим, но, если наша догадка верна, тогда это всё меняет. И если мы ему сообщим всю правду, это для него станет невероятным шоком. Единственный вопрос, сейчас терзающий меня, это кто его призвал в наш мир?»       «Давай не будем торопиться с выводами. Сперва нам необходимо подтвердить наши догадки, и у нас есть прекрасный способ, что позволит нам это сделать…»       «Верно, Ма'тевим… Моя способность чтения воспоминаний…»       Кэйла посмотрел на свою руку и издал тяжёлый вздох.       «О Эйва, дай же нам сил…»