Грёбаный садист!

Толик избегал весь остров в сопровождении Балбеса. Всё обыскал. Ну, по крайней мере, он думал, что всё. Но нигде не было его друзей. Отчаявшись, он решил снова спросить у робота, где они находятся, хоть и зная, что он не ответит. – Балбес, а, Балбес, ну где Мишка? – на глаза уже стали наворачиваться слёзы от безвыходности ситуации. – Нельзя делать то, что нельзя. – решительно ответил робот. Он знал, что так случится. Но если знал, то зачем тогда спрашивал? Это была уже слепая надежда на то, что он услышит ответ от Балбеса. Но что от него можно было вообще ожидать? На что Толик надеялся? Робот запрограммирован и ничего не скажет. Глаза застилала пелена слёз. Анатолий понимал, что, возможно, уже никогда не увидит своего лучшего друга, а всё это из-за какого-то дурацкого волшебника. Зачем он поступает с людьми так жестоко? Ну конечно. Он одинок. Ему хочется внимания, но обращать на себя чужие взгляды он умеет только делая что-то во вред. Вряд ли хоть кому-то удастся переубедить его и исправить. Парень сел на дорогу и заплакал. Ему было так грустно, как не было никогда до этого. Он больше не увидит ни родителей, ни ребят со двора, ни Мишку с Митькой и Бураном. Никогда. Он останется здесь. Один на один с жестоким волшебником и Балбесом. От осознания своей ничтожности ему становилось горче всего. – Не плачь. – с сухой интонацией произнёс робот, пытаясь поддержать Толика. – Сам сказал, я могу делать что захочу! – громко всхлипнув прокричал парень. – Верно. Ты можешь делать что хочешь. Эти тон и голос железяки ужасно бесили. Волшебник же мог сделать его не таким противным и дать нормальный голос, так зачем создавать его таким подтормаживающим и раздражающим? Толик спрятал лицо в ладонях. Его тело подрагивало, а из уст иногда вырывались редкие всхлипы. Сквозь пальцы просачивались солёные капли слёз, орошая асфальт. Вдруг слева послышались гудки. Толик не поднял головы. Он знал, это едет злосчастный волшебник на своей маленькой машине с велосипедными педалями . Колдун подъехал к своему пленнику, вылез из машины и, подойдя к нему, остановился, разглядывая сгорбленную трясущуюся фигуру. Подождав минуту, он сказал. – И что же ты молчишь? – это было сказано с таким пафосом, что Толику аж противно стало. – Из вредности. – передразнил тот с сарказмом, которого, в прочем, волшебник не уловил. – Хах, молодец. А чего ты ревёшь, словно девчонка? – его усмешка чувствовалась даже в словах. Толик начал закипать. Всё это навалилось на него так внезапно, что он просто не был готов к подобной эмоциональной нагрузке. Будь он чуть сильнее, он бы явно не сделал того, что произошло дальше. Анатолий пулей вскочил с места, да так, что волшебник дёрнулся. Он был взбешён. Лицо было раскрасневшееся, глаза опухли от слёз, а дыхание выло сбито. Не в силах больше терпеть эти издёвки, он прокричал: – Потому что мне плохо! Я тоже человек! Люди на то и люди, чтобы чувствовать! Я плачу потому что мне больно! Ужасно больно! Но ты не поймёшь. Ты же не умеешь сопереживать. Ты не в силах унять своё самолюбие и понять, что существуют и другие такие же люди. Поэтому ты и одинок. Волшебник изменился в лице. Теперь он был удивлён. Удивлён подобной смелости и наглости от его, между прочим, пленника. – Не смей приравнивать меня к ним. Толик в глубине души понимал, что совершает огромнейшую глупость, но поток нахлынувших эмоций был сильнее. – Ну конечно. Ты ведь у нас самый лучший. Но попомни мои слова: когда-нибудь твоя гордыня тебя погубит. Ты настолько сильно в себя влюблён, что гниёшь изнутри, понимаешь? Только вот ты слепой, раз не замечаешь этого, а сказать об этом тебе некому. Но вот, я рассказал о том, что вижу, – волшебник скорчил злобную гримасу и потянулся к карману, в котором лежал коробок. Толик лишь грустно усмехнулся – и что теперь? Превратишь меня в паука? Или в таракана? Давай, превращай. Мне уже плевать. Только я очень надеюсь, что когда-нибудь в тебе взыграет совесть. – и он закрыл глаза. Он так и стоял с сомкнутыми веками, ожидая дальнейшего наказания за его слова, сказанные в бездумном порыве чувств. Но ничего не происходило. Совсем ничего. Толик приоткрыл глаза. Волшебник стоял, положив руки на бёдра и глядел на него с ухмылкой. После он произнёс. – Знаешь, что? Ты очень смелый. Другой бы на твоём месте не осмелился так открыто вздорить с самым великим волшебником на светея. Я и правда думал сначала превратить тебя в какое-нибудь членистоногое, но твои слова заставили меня остановиться. Но только не думай, что уйдёшь безнаказанным. Конечно, твоим пламенным речам далеко до того, чтобы хоть как-то задеть моё эго, но всё же это была глупость. Мне не понравилось то, о чём ты говорил, а если мне не понравилось, то ты должен понести наказание, чтобы запомнить свои ошибки и впредь их не повторять, не так ли? Да, я просто гений! – и, улыбнувшись самому себе, он сел в машину, – Балбес! Отведи его в объект номер тринадцать! Нам нужно кое что обсудить именно там. – и волшебник уехал. Робот, готовый исполнять приказ, повернулся к парню и произнёс с той же сухой интонацией: – Пошли. И Толик пошёл. У него не было выбора, ща и он понимал, что любое его неосторожное действие может возыметь за собой ужасные и необратимые последствия, которых ему совсем не хотелось. Спустя время они зашли в какое-то высокое серое здание, которых тут, в прочем, было немало. Не проходя вглубь, Балбес встал на месте. Анатолий в свою очередь тоже замер. У входа стоял волшебник, облокотившись о стену и сложив руки на груди. Он по-прежнему так же едко ухмылялся. Это порядком раздражало. В руках он держал коробок. Толик заглянул ему в глаза и спросил: – И что за наказание ты мне уготовил? Тот ничего не ответил, а лишь достал волшебную спичку и переломил её на две части. Затем он развернулся и бросил своему пленному через плечо: – Идём. Толик повиновался и пошёл за ним. Пройдя чуть дальше по такому же серому коридору, им открылось что-то наподобие клетки-ямы. А в ней... А в ней сидели все пропавшие друзья Толика! Парень хотел закричать Мишке, сказать ему, что они обязательно найдут отсюда выход, ну, или хотя бы поприветствовать, но ничего не произошло. Язык будто присох к нёбу. Тогда он попытался махнуть другу рукой, мол, "ничего, брат, всё будет в порядке!", но и этого не произошло. Вдруг Толик ощутил, как мышцы его лица приняли высокомерное выражение, смотрящее на его друзей с сухостью и равнодушием. И тут только парень понял, для чего колдун сломал спичку. От своего взгляда на друзей ему хотелось головой об стену биться. Он чувствовал себя просто ужасно. Так вот, каково это, ощущать себя законченной тварью? Не самое приятное чувство. Тем более, когда ты осознаёшь своё внутреннее "я" и всё происходящее, но поступаешь не по своей прихоти. От самого себя было противно. И тут волшебник заговорил: – И что же вы? Не решили ещё вымаливать у меня прощения? Его голос звучал жестоко и надменно. В прочем, как и всегда. Мишка нахмурился и злобно посмотрел на него, будто желая прожечь в ненавистном теле дыру. – Да ни за что! – и тут только он обратил внимание на вторую фигуру, стоящую наверху. Его глаза загорелись огнём надежды. – Толик! Ты пришёл! – он хотел сказать что-то ещё, но вынужден был оборвать свою речь, лишь увидев эту брезгливость, с которой друг смотрел на него. – Толик... Ты чего? Анатолий хотел закричать, что есть сил "Мишка! Это всё колдун! Я ужасно рад тебя видеть! Я обязательно найду выход!" Да он что угодно хотел сделать, лишь бы не смотреть на своих друзей... Так. Досада пробирала изнутри. Чёрт бы побрал этого проклятого волшебника! Но вместо выше написанной фразы, заколдованный Толик лишь презрительно фыркнул и небрежно сказал: – Собрали вместе всякий сброд... Какой я тебе "Толик"? Моё имя Анатолий, фамилия Рыжков. Отныне ты так и должен ко мне обращаться. Хотя, не думаю, что в дальнейшем буду разговаривать с отродьем вроде тебя. Мишка лишь стоял и не понимающе глядел на друга. А тому сквозь землю хотелось провалиться. Что этот колдун несёт?! А вот волшебник, в свою очередь, смотрел на него с надменной улыбкой и взглядом а-ля принц. Ему явно нравилась эта игра. Возникла пауза. Заключённым нечего было сказать, Толик говорить не мог, а колдун считал, что ему вмешиваться в нарастающий конфликт не надо. Но, помолчав, Толик, под действием магии, продолжил говорить. – Ты думал, что мы друзья, верно? Сколько лет тебе приходилось себя обманывать, ух! Я поражён, что ты не догадался до этого раньше. Но, в любом случае, пришло время узнать правду. Мне было выгодно с тобой общаться. Ты довольно сильный, добрый и самоотверженный парень, а потому я мог на тебя положиться и рассчитывать. Но вот мне доверять не стоило. Это стало главной ошибкой, которую ты совершил. "Суфлёр" Толи решил остановиться пока на этом. – Ты... Ты не Толик... Толик бы так не сказал! – Мишка всё ещё не верил в происходящее. – Ох, да, всё ещё пытаешься убедить себя в том, что это ложная реальность? Знаешь, твои попытки выглядят довольно жалко. Эх, Мишка-Мишка... Ты чересчур наивен. Друзей надо выбирать осторожнее. И, кинув напоследок надменную улыбочку, Толик скрылся за стеной. Волшебник, одарив троицу своим фирменным гордым взглядом, удалился следом. Балбес тоже ушёл. Лишь выйдя на улицу, Анатолий понял, что никто больше его не контролирует. Он свалился без сил прямо там, где и стоял. Ноги совсем его не держали. Он не мог поверить, что наговорил такое Мишке. Мишке! Его лучшему другу! На глаза опять навернулись слёзы. Он чувствовал себя просто отвратительно. Волшебник остановился сзади и ожидал реакции. – Зачем... Зачем ты это сделал?! – прокричал Толик. Его голос был хриплым, сбивчивым и неразборчивым. – Хах, из вредности. – усмехнулся волшебник. – Тебе так хотелось меня помучить, да? – со злой интонацией проговорил парень. – Хм, возможно. – колдуна забавляла эта ситуация. – Почему... Почему ты оставил меня здесь, подле себя? Почему не бросил к ним в клетку? – дрожащим голосом спросил пленник. – Я же уже рассказывал: Мишка портил тебя. А его сообщники просто меня раздражали. Я оставил тебя с собой, чтобы исправить. – Я никогда не стану таким, как ты! Ты жестокий и эгоистичный ублюдок, а я не такой! И никогда таким не буду! – Ну, это пока что. Спустя время мы увидим результат. А время, как ты знаешь, может всё. После сказанных слов, он снова укатил на своей маленькой машине. А Толик так и остался на дороге. Ему сейчас было настолько плохо, что не хотелось ничего. Совсем. Он желал лишь одного: вызволить себя и своих друзей с этого проклятого острова и больше никогда не видеть это самодовольно ухмыляющееся лицо волшебника. Сзади к нему подошёл Балбес и сказал: – Вставай. Это было последней каплей. Толик и так был на грани, а эта фраза стала той самой кнопкой спуска для потока его эмоций. – Я могу делать, что захочу, сам сказал! И почему ты постоянно за мной ходишь?! Неужели так сложно оставить меня в покое?! – он поднялся с места и гневно посмотрел на робота. Тот, в свою очередь, ответил: – Да. Ты можешь делать, что хочешь. Я должен быть рядом. Повторяющиеся фразы раздражали Анатолия ещё больше, чем этот дурацкий механический голос. – А если я хочу побыть один?! В уединении, без лишних глаз! Просто, сам с собой! Ну пожалуйста! – он уже взмолился, – ну оставь же ты меня наконец в покое! – Я должен следить. Был дан приказ. Приказ нужно выполнять. Нельзя ослушаться. Ты можешь делать, что хочешь, я должен быть рядом. – ну что ж его как пластинку заело? Повторяет одно и тоже, надоел. – Ладно. Следи. Но можешь хотя бы замолчать? Я хочу представить. Хотя бы представить, что я один. – Ты можешь делать, что хочешь, я должен быть рядом. После этого робот действительно замолк. Толик ходил по острову в тишине и унынии. Ему было ужасно плохо. Почему волшебник так поступает? Зачем он это делает? Из-за чего? Может, у него самого что-то случилось такое в жизни, что он озлобился на людей? Или он мстит за что-то? Толя, конечно, не психолог, но он точно был уверен, что было в жизни колдуна что-то такое, что положило начало этой жестокости по отношению к окружающим. Кстати говоря, он даже не знает, как его зовут. В итоге Анатолий, успокоившись и немного отойдя от обиды, принял решение: поговорить со своим похитителем. Причём очень серьёзно. Развернувшись к роботу, он произнёс: – Балбес. Отведи меня к волшебнику. Пожалуйста! Колдун сидел в своём кресле, разглядывая многочисленные буквы "Я" на стенах и слушая пластинку с игравшей по кругу фразой "Я самый великий волшебник", которая звучала так монотонно и утомительно, что глаза закрывались сами собой. Парню было до ужаса скучно. И тут раздался стук в дверь. Неужели Толик пришёл? И сам? Скуку как ветром сдуло. Колдуну стало интересно, что же заставило пленника просто так взять и заявиться к тому, кого он так ненавидел. Отворив огромные двери, он впустил гостей к себе. После медленным шагом прошёл к креслу и плюхнулся в него, по-барски закинув ногу на ногу и властно ухмыльнувшись. Толик встал посреди комнаты. Он продумал свою речь "от" и "до", но теперь, оказавшись лицом к лицу с тем, кому он должен был всё это высказать, все слова, как назло, тут же вылетели у него из головы. Там было пусто. Он не знал, что придумать, а потому просто стоял и мялся, иногда пытаясь что-то промямлить, но тут же осекаясь и понимая, что говорит совсем не то, что надо. Не выдержав, волшебник начал первым: – Ну и? Чего ты хотел? Не заставляй меня ждать, это раздражает. Ты должен сказать спасибо за то, что я хотя бы впустил тебя сюда. А особенно за то, что до сих пор не превратил тебя в таракана. А ведь мог бы! Потому что сейчас ты варварски нарушил моё спокойствие. Признать честно, я очень снисходителен к тебе в последнее время. Ты должен быть благодарен, ведь эта честь выпадает немногим. Открою секрет: ты первый, кому было дозволено обращаться ко мне так фамильярно, – его речи не вызывали у Толика ничего, кроме отвращения, но он старался держать себя в руках, – так расскажи, зачем ты пришёл или убирайся восвояси. Даю тебе минуту на то, чтобы сформулировать ответ. И помни: моё терпение не бесконечно. Немного подумав, Анатолий всё же ответил: – Я хотел кое что у тебя узнать. – фраза была сказана с явной робостью. – И что же ты хотел у меня узнать? – признаться честно, колдуна хоть и раздражало то, что парень не спешил переходить к сути дела, но в то же время ему было до жути интересно, что же заставило Толика побороть ненависть и отвращение и прийти сюда. – Как тебя зовут? А вот это было неожиданно. Волшебник поразмыслил, а потом пренебрежительно глянул на своего пленника и спросил: – А зачем тебе? – Ну, надо же мне как-то к тебе обращаться. – Толика поражало, что он не понимает таких очевидных вещей. – Можешь звать меня "Самый великий волшебник", этого будет вполне достаточно. – Я хочу обращаться к тебе как к... Как к другу. – он чуть не сказал "как к равному", хорошо, что вовремя заткнулся. – Дружить с таким, как ты? Много чести. – со смешком произнёс колдун. Анатолий изо всех сил старался держать себя в руках, чтобы не съязвить, а то, того и гляди, действительно в таракана превратит. Он уже было собирался ещё что-то сказать, как вдруг волшебник продолжил: – Но, ладно, так уж и быть. Я скажу тебе своё имя. Пойми, это большая честь! Я Костя. Костя Калинин. Толик, сказать честно, был удивлён. Он уж было думал, что его затея целиком и полностью обречена на провал. – Ты хотел спросить что-то ещё? Если нет, то скатертью дорожка отсюда. Нет, всё же этот волшебник ужасно раздражающим. Но, проигнорировав грубость, Толик сказал: – Да, хотел. Можешь рассказать мне про своё детство? Колдун чуть склонил голову и вопросительно посмотрел на пленника. Затем он громко заливисто расхохотался. После, отдышавшись, он с некой издёвкой посмотрел на Толю и спросил: – А с какой стати я должен тебе рассказывать? Анатолий понимал, что его похититель умом не блещет, но чтоб настолько... – Ничего ты мне не должен. Я просто спрашиваю, из интереса, а рассказывать или нет, это уже ты решай. Волшебник нахмурился. – Не твоё это дело. Толик переминался с ноги на ногу. И что теперь? Как наладить с Костей контакт, если он вообще не хочет сближаться и всеми силами, может, и не нарочно, но старается оставаться чужим? Колдун же, в свою очередь, продолжил: – Что тебе вообще нужно? С чего бы тебе мной интересоваться? Ты ж меня ненавидишь. Возможно, ты хочешь сбежать, только вот как тебе поможет информация о моём детстве? Ну, что верно, то верно, но Толя пока что не задумывался об использовании личной информации Кости в корыстных целях. – Нет, я... Я ничего такого не думал. Просто хотел узнать тебя получше. – Ага, как же! – глумился волшебник, упорно отказываясь ему верить, – провокациями меня взять что-ли хочешь? Соболезную, информацию о моём детстве невозможно использовать в подобных целях. – Я просто хочу узнать, почему ты так делаешь! Ну почему? Что тебе сделали люди, что ты их так ненавидишь? – А кто сказал, что я их ненавижу? – Но как же... Ты же всегда всем пакостишь, всех презираешь... – Презираю, это да. Но я когда-нибудь упоминал, что ненавижу их? – Нет... – Ну вот! А теперь шуруй отсюда, имя моё узнал и достаточно с тебя. Не удалось ему поговорить с Костей. Ну что же он за упрямец такой? Ну конечно... Вредный. Но Толя всё ещё не мог поверить, что он всем гладит просто из вредности. Должно же было быть что-то, что положило начало его издевательствам! Какой-то фундамент... Возможно, всё дело в воспитании. Ну не может быть человек таким бездушным просто так. Всегда должно было быть что-то, из-за чего он таким стал. И Толик так и думал. Но думал до тех пор, пока не случилась, с его точки зрения, масштабная трагедия. Ужасное несчастье. По крайней мере, для него. Всё было как обычно. Волшебник пропадал где-то (наверняка у себя в хоромах, слушая свою монотонную пластинку), Толик слонялся по острову без дела и под пристальным надзором Балбеса, а Мишка с Митькой и Бураном мариновались в яме. Что ему делать? Как он может помочь друзьям выбраться? Может, уговорить их вымаливать прощение? Всё-таки, не подчиняясь, они поступают не самым рациональным способом. Вообще, ситуация сама по себе была ужасно невыгодной для Анатолия и всех остальных пленников, но это и понятно. У волшебника есть коробок. Много коробков. А у них что? Фига с маслом. Тут Толя остановился. Время же... У них идёт отсчёт. Если они не попросят прощения, то будут обращены членистоногими или насекомыми какими-нибудь! Анатолий осознал это только сейчас и ему стало неимоверно страшно. Страшно за своих друзей. Времени ведь почти не осталось! Весь на взводе, парень бросил: – Балбес, отведи меня к волшебнику! Робот опять проскрежетал одну из своих заезженных фраз и принялся исполнять приказ. Костя стоял около одного из блоков и любовался своими скульптурами, как вдруг его окликнул подбегающий к нему Толик: – Костя! Тот обернулся и скептически глянул на него. – То, что я назвал тебе своё имя не даёт тебе права так меня называть. Ну да, конечно, ему же так льстит, что он волшебник, а кто-то должен постоянно ему об этом напоминать! Пущай смотрит, чай не лопнуть от гордости, а то всего так и распирает. – Волшебник, сколько? Сколько у них времени осталось? Тот закатил глаза: – О-о-ой, и чё ты за них так печёшься? Ну осталось сколько-то, тебе-то какое дело? Толик ненадолго впал в ступор. Как же можно не знать настолько элементарных вещей? – Ну, как же... Они же мои друзья! Естественно я буду за них переживать! Костя усмехнулся: – Вы, люди, такие сердобольные. А от того и слабые. – Ты так говоришь, будто сам не человек, – фыркнул Толя, – сколько им ещё осталось? Калинин, казалось, не был заинтересован их разговором от слова совсем. – Ну, где-то около часа. Может меньше. От услышанного Анатолий похолодел. Меньше часа... Меньше часа и его друзей не станет! – Если хочешь, по прошествии времени я могу взять тебя с собой посмотреть на то, как они будут скукоживаться в тараканов. Толю затрясло, но он постарался унять дрожь. Не выглядеть слабым. Только не при враге. Ничего ответить не съязвив, он не мог, а потому просто сдержано кивнул и направился прочь. Что же будет дальше... Даже подумать страшно. Итак, они стоят перед входом в объект номер 13. Толик максимально напряжён. С него уже семь потов сошло, чего Костя только ждёт?! Почему не заходит? Но тут волшебник неожиданно соблаговолил войти внутрь. Неужели. Оказавшись по ту сторону двери, Толя ринулся вперёд и просто впечатался в низкую железную перегородку, ограждавшую яму. Мишка обернулся на звук. Сзади уже подходил колдун и, заметив действия своего пленника, хмыкнул и тихо произнёс: – Ты смотри, не свались внутрь. Я не буду тратить спичку на то, чтобы тебя воскресить. Но Толик его слов не слышал. Он лишь пытался докричаться до друзей. Поговорить с ними, быть может, в последний раз. – Мишка! Мишка! Это я! Теперь точно я, Толик! Миша, пожалуйста, попроси прощения! Он убьёт вас, Миша! Волшебнику надоели эти недо-розовые сопли, поэтому он решил прервать Толю: – Мы тут немного не за этим. Конечно, слушать твой героизм и попытки спасти друзей довольно уморительно, но и скучно очень. Анатолий гневно зыркнул на похитителя, но тот безмолвный выпад в свою сторону проигнорировал. А Мишка в свою очередь, будто не слышал Костю, поэтому ответил. – Нет. Ни за что! Я не сделал ничего, за что могу просить прощения. Калинин рассмеялся: – Ох, какие же высокие морали! А какой несусветный дебилизм! Даже умереть готов, лишь бы не извиняться! – на этом моменте его улыбка расплылась ещё шире, – это было ужасно глупым решением. Михаил ничего не ответил, а только пристально взглянул на зачинщика хаоса исподлобья. – Что, дыру во мне прожечь пытаешься? Не получится. Зато я вот пришёл к вам с одной новостью! Ваше время истекло. Хотя, вы и сами это наверняка знаете, всё-таки огроменное табло рядом висит. Толик хотел было что-то сказать, как вдруг спичка в руке Кости, оказавшаяся там будто по волшебству, переломилась надвое. Глаза его расширились от ужаса. Нет... Он... Он даже не поговорил с Мишкой в последний раз! Сломалась ещё одна спичка и теперь на руке у волшебника ползают три таракана. Анатолий глядел на всё это со смятением и страхом, пока Калинин забавлялся. – Ну что, нравится? Я же говорил, что хуже будет. Вы могли бы всего лишь попросить прощения! Это же просто слова, что у сложного? Но нет, мы, видите ли, выше этого! Ну, вот, получайте заслуженное. Толя не мог вымолвить ни слова. Язык будто к нёбу присох. Сердце ушло в пятки, когда волшебник бросил жуков на пол и занёс над ними ногу. – Ч-что... Что ты... – последнее, что он успел вымолвить перед тем, как нога резко опустилась наземь с тихим треском. Толик никак не мог осознать, что произошло. От его друзей осталась... Лишь жалкая груда тараканьих внутренностей? Это были буквально самые дорогие ему люди, а теперь... А теперь их нет. Никогда он ещё не чувствовал себя так одиноко. Но это чувство исчезло и его сменило другое. Ненависть. Гнев переполнял Анатолия с головы до пят. Глаза предательски заслезились. Он упал на колени перед размазанными по полу остатками его друзей. Из его уст вырывались равные всхлипы. – Ты... Т-ты... Да ты грёбаный садист! А дальше он уже заревел навзрыд. Косте, казалось, вообще не было дела до его психического и физического состояния. Он просто усмехнулся и сказал: – Ну уж какой есть. Как закончишь рыдать, аки девчонка, можешь приходить. – и он покинул здание. Толик лишился всего. Буквально всего! А во всём виноват это чёртов волшебник. Нет, сомнений не осталось, ни о каком наличии у него совести и речи быть не может. Он бездушная, бесчувственная тварь. Он измывается над людьми исключительно ради веселья. И он уничтожил. Морально уничтожил Толю. Этот грёбаный садист...