𖦹𖦹𖦹
Снова это нарастающее напряжение при виде хорошей добычи. Вновь затаившееся дыхание и этот дикий взгляд, заметивший в толщах воды огромный силуэт кальмара. Да, эта возвышенность, действительно, удачная. Вот он уже над Микаэре. Юноша инстинктивно ударил копьём вверх, стоило только морскому хищнику спуститься ниже. Но оружие не упёрлось в твёрдую плоть. Лишь вода была окрашена чернилами испуганного животного. Неудача. Снова. Ноздри парня гневно раздулись, копьё далеко отброшено, а лицо искажено яростью. Микаэре вскочил на ноги и начал неуклюже расхаживать взад-вперёд и нервно размахивать хвостом, думая о том, какой он всё-таки непутёвый. Юноша ведь с самого заката находился на одном месте, куда приплывало много дичи, и всё безрезультатно. Он был так угнетён своим очередным провалом, что его мысли ушли в совсем мрачные рассуждения. Неужели, на протяжении всей своей жизни, Микаэре никогда не достигнет успеха и будет несчастным? Что толку от того, что он живёт здесь, под водой, когда там, наверху, кипит жизнь? Ему правда очень нравилось здесь. Лалотай был для юноши настоящим домом и он с детства был окружён заботой любящих родителей. Но будет ли кто-то чувствовать себя счастливым, не имея жизненного смысла? Микаэре ведь пошёл уже второй десяток. Ему стоило задуматься об этом. Единственное, чего парень боялся — сам мир. Как он будет уживаться на большом свете с людьми? Ведь твой общественный статус — залог хорошей жизни. А как он его добьётся, если единственный человек, с которым он общался — его мама? Хотя родители очень поддерживали своего сына. У отца Микаэре была поистине особая способность — замечать красоту во всём. Таматоа сходил с ума от всего, где, по его мнению, было за что зацепиться глазу, а когда у него появился сын, то вовсе потерял голову. Для краба было восхитительным осознание того, что он создал со своей любимой идеал. Плод их безумной (во всех смыслах) любви был совершенен: мускулистое тело, прекрасные волосы, гармоничные черты лица. Но насколько Микаэре был прекрасен внутри? Его мама говорила, что он очень внимательный, добрый и такой же щедрый, как отец. Но когда родители скажут что-то плохое про своё дитя? Откуда парню знать, насколько хороши качества его характера, если он никогда не взаимодействовал с другими людьми? А ему ведь очень хотелось общаться. Что, если Микаэре покажется другим не таким уж совершенным, как считают его родители? И сможет ли он научиться быть хорошим, если будет для людей изгоем? Может быть ему стоило найти правильного человека? Его отец, по рассказам мамы, сильно изменился после обретения семьи: скачки в настроении стали не такими безумными и он стал очень щедрым — Моана буквально купалась во внимании и заботе Таматоа так же, как и в золоте, которое он ей дарил. Микаэре ведь был очень схож со своим отцом: тоже просидел практически всю жизнь в подводной пещере, разговаривая только с рыбами. Было бы хорошо, если юношу постигнет та же судьба, что и Таматоа. Из-за ужасного настроения неоновые рисунки на коже парня слепяще пульсировали в такт бешенному сердцебиению и резко приняли свою первоначальную биолюминесцентность, когда Микаэре услышал пронзительный крик. Юноша остановился. Это не было похоже на вопль какого-нибудь чудовища или громкое верещание птиц. Это… крик человека? В Лалотай? Это точно не его мама, так как звук был в противоположной стороне от дома, а женщина ни за что бы не покинула пещеру. Да и кто, в принципе, мог осмелеть и пробраться в логово гигантского краба, который готов моментально лишить жизни каждого, кто тронет его семью? Только безумец, идущий на смерть, мог сотворить такое. Крики усиливались. Микаэре сорвался с места, направляясь к месту, откуда исходил шум. Он с быстрой ловкостью перепрыгнул поваленную пальму, кора которой уже давно перестала светиться из-за отсутвия жизни в дереве, и так же легко пересёк озеро, подсвечивающееся со дна биолюминесцентными водорослями. В голове только и роились мысли о том, что он будет говорить человеку, которого впервые повстречает. И… не напугает ли он его? Мама рассказывала, что люди довольно пугливы ко всему, что для них не знакомо. Микаэре же легко мог вызвать у человеческой расы, пусть не ужас, но ступор точно. Нужно действовать осторожно и следить за своим поведением, чтобы ненароком не показать агрессию. Пусть люди довольно слабые, но достаточно умны, поэтому умеют изобретать способы защиты. Микаэре оказался на широком просторе пальмовой рощи, где крики теперь были слышны очень громко. Это здесь. Маскировка парня тут же слилась с атмосферой синих флюоресцентных пальм: биолюминесценция на его частях тела стала голубой — нужно быть скрытным. Юноша напряжённо озирался по сторонам, пытаясь заметить хоть какое-то движение. Внезапно он уловил сзади шелест кустов. Парень быстро повернулся на звук и вдруг почувствовал, как его хвост ударился обо что-то твёрдое. Перед ним предстала картина: крохотный человечек барахтается на земле прямо у его ног. Какой же он неаккуратный! Микаэре при первой же встрече сбил девушку из-за своей неуклюжести! — Мне так стыдно! Извини пожалуйста! — бросился юноша помогать ей встать. Установив зрительный контакт с чужеземкой и прикоснувшись к ней, Микаэре почувствовал ноющую боль в лобной части головы. Но, видимо, это ощутил не только парень. Девушка вырвалась, хватаясь руками за голову, и с ужасом посмотрела на незнакомца. Её губы задрожали, глаза заблестели, и, плача, она быстро убежала в заросли, которые начали мерцать неоновым синим от контакта с девушкой. Микаэре не мог пошевелиться. Голова раскалывалась, а в горле застрял тяжёлый ком из-за подступающих слёз. Что произошло? Что он только что увидел? Когда он посмотрел в глаза чужестранки, то в голове всплыли ужасные образы… Он даже не хочет вспоминать этого! Опомнившись, Микаэре вскочил на ноги. Девушка пропала. Только не это. Он ведь впервые увидел человека и тут же потерял его из виду. Даже здесь удача обошла его стороной. Что теперь делать? Как найти девушку? И что делать с тем, что он сейчас испытал? Из-за этих раздумий лоб заныл ещё сильнее, а глаз на нём больно запульсировал, ярко мерцая белым сиянием. Нужно срочно вернуться домой.𖦹𖦹𖦹
Начался рассвет. Микаэре, уже давно позабыв свой ночной провал на охоте, оказался в родной пещере, которая сияла драгоценностями от падающего дневного света на них. Обычно отец спал с приходом солнечных лучей, как и все монстры Лалотай, но сегодня он начал разбирать украшения для ежегодного подсчёта, боясь, что какое-нибудь пропало. — Пап, произошло кое-что странное. — Я тебя слушаю, mon trésor. — глухо разнёсся голос Таматоа по сияющей пещере. — В общем, я кажется видел человека. — начал Микаэре. — Человечек в Лалотай? Ты точно не ошибся? — вновь раздался голос, перемешанный со звоном украшений, в которых копался Таматоа. — Нет-нет, она была такой же, как мама. — А-а-ай! Так это девушка? — вдруг перебил блестящий демон. — Да, я уверен. Это была девушка и точно человек. Но это не самое сумасшедшее. Когда я прикоснулся к ней, то увидел кое-что неприятное. — продолжил парень и прикоснулся к своему лбу: — Голова до сих пор болит. Звон драгоценностей оборвался. Грузное тело Таматоа развернулось, от чего по стенам пещеры начали кружить солнечные зайчики, отбрасываемые сияющим панцирем. Отец с беспокойством смотрел на своего сына. — Скажи, что ты конкретно видел. — с холодной опаской потребовал краб. — В моём видении было много мужчин. Я будто находился на месте этой девушки… Мне было очень страшно. Краб теперь придвинулся вплотную к Микаэре и, сфокусировав глаза на нём, теперь мог рассмотреть с ног до головы. — Ой-ой-ой, ты плакал?! Там всё было так ужасно? — забеспокоился Таматоа, заметив красное распухшее лицо парня. — Я догадываюсь, что это было. — хриплым голосом сказал Микаэре, опустив голову. — Изволь извинить нас с мамой за то, что не рассказали тебе раньше. — серьёзно начал Таматоа. — Ты знаешь что это? — с надеждой выпалил парень. — Да. Твой глаз на лбу… — замялся краб, подбирая нужные слова в этом непростом разговоре. — Он у меня всю жизнь ведь был? — Это так. — вновь замолчал Таматоа. — Я должен тебе рассказать… — его длинные усы нервно передёргивались, и Микаэре знал, что отец очень переживал. — Это дар. Дар видеть страдания других. Хотя, как по мне, это проклятие. Так вот, что это было… Микаэре теперь всё понял. Чувства сожаления и горечи больно кольнули его сердце. Получается, то, что он увидел, вовсе не видения? Весь тот ужас происходил с этим бедным человеком наяву? Что эта девушка пережила… — Пожалуйста, пойми нас. Мы не хотели забивать твою красивую голову подобными вещами, так сказать. — начал оправдываться отец. — Нет-нет. Я всё понимаю, правда. — задумался юноша, устроившись в родной клешне краба. — Как вы с мамой это поняли? — Ты ведь знаешь, как ma perle попала ко мне. — начал рассказывать Таматоа, зло щёлкая зубами. — Её насильно заставили выйти замуж для союза островов. Ну, она и сбежала. Потом случайно попала в Лалотай. А съедать человека, у которого горе, как-то не правильно. Хотя очень хотелось… — откровенно признался краб без доли стеснения. — Затем родился ты, mon trésor. Через время случилось то же самое, что и сегодня: ты увидел, как твоя мама была несчастна. С того момента я стараюсь как можно больше отдавать заботы и внимания вам обоим, чтобы никто не был несчастлив и чтобы ты не видел мамино горе. Но, похоже, ты всё-таки увидел горе другого человечка. — Спасибо, что рассказал. Теперь я знаю, что делать. — поблагодарил своего отца Микаэре, слезая с клешни. — Пожалуйста. Это было моей обязанностью, так сказать. — радостно сказал краб с заметным облегчением. Теперь это больше не нужно держать в тайне. Раздалась громкая возня на панцире Таматоа. — Ладно. — начал шёпотом Микаэре. — Сегодня неудачная рыбалка. Я пойду наловлю хотя бы мелкой рыбёшки и не буду мешать. А то мама проснётся. — показал он на спину отца. Парень покинул пещеру, перед этим дружественно пожав усы Таматоа. Юношу сейчас волновал не его дар, который, спустя столько лет, смог рассказать отец. Принять такое конечно нелегко, но пережить вполне возможно. Той девушке намного хуже, чем ему. И сейчас у него только одна задача: найти человечка и помочь ему во что бы то ни стало. Он будет искать её, когда наступит ночь. Днём, когда следы чужеземки не видны, искать смысла нет. Вот только Микаэре нужно постараться обнаружить девушку первее голодных монстров.𖦹𖦹𖦹
Микаэре затачивал наконечник своего копья, когда ночь вновь взяла в свои тёмные лапы бразды правления. Под звенящее щебетание птиц и оглушительный стрекот гигантских сверчков, парень закончил работу. Теперь он готов. Микаэре быстро нашёл то место, где последний раз видел девушку. Он тут же принялся искать след. Вот здесь она, испачкавшись в пыльце неонового цветка, оставила отпечаток своей ладони на стволе пальмы. Микаэре прислонил свою руку к следу для сравнения — такой крохотный на фоне его огромной ладони. Люди все такие маленькие? Как они тогда выживают? Или на суше нет таких же хищников, что и в Лалотай? Побродив ещё немного, ему удалось обнаружить целую цепочку фосфоресцирующих во тьме следов от человеческих стоп, которые вели прямо в полипы гигантских фиолетовых коралл. Всё, казалось бы, просто. Вот только осталось завоевать доверие человека. Для подводного пришельца, который никогда не общался с людьми, это было непосильной задачей. — Ты здесь? — спросил Микаэре, близко приблизившись к кораллам. Послышалось мешканье, а затем тишина. — Я знаю, что ты здесь. В этих кораллах никто не живёт. Ты только умрёшь от голода, если останешься здесь. Ну, или до тебя доберётся хищник. «Молодец! Только напугал её!» — укоризненно пронеслось в голове юноши. — Я помогу тебе, слышишь? У меня есть еда, поэтому мне незачем тебя съедать. Хочешь я поделюсь припасами? Ты точно голодная. Микаэре вынул из походной сумки приготовленную на костре рыбу и аккуратно просунул еду через отверстия полипа. Если девушка всё равно будет бояться, то ему придётся придумывать новый способ, чтобы вытащить её оттуда. — Хорошо. Я выйду. — через время послышалось из коралл. Правильно родители юноши говорили, что хорошей трапезой можно наладить любые отношения. Девушка легко пролезла через маленькую щель полипа и уже с любопытством рассматривала Микаэре, а парень — чужеземку. Он прежде никогда не видел женщин, кроме своей мамы, а девушка заметно отличалась от Моаны: была ещё меньше и казалась слабее. Из-за долгого пребывания в жестокой природе Лалотай, девушка полностью была покрыта биолюминесценцией, какую оставляли на ней водоросли, пыльца цветов и другие красящие компоненты. Да, видимо она долго блуждала по царству монстров в поиске защиты. — Меня зовут Аратаки. — представился человечек. — Я Микаэре. — в ответ сказал парень. — Как ты оказалась в Лалотай? — Меня принесла сюда гигантская… птица? Это существо было с крыльями. — говорила Аратаки, смотря большими карими глазами на Микаэре снизу вверх — она едва доставала макушкой до грудной клетки гуманоида. — «Это существо» охотится в верхних водах, а потом приносит добычу для потомства в своё логово. — объяснил юноша. — Ты ведь понимаешь, что здесь опасно? Как ты вообще смогла здесь так долго находиться? Тебе нужно покинуть Лалотай немедленно. Глаза девушки стали больше от сказанного. — Мне нужна помощь. — вкрадчиво сказала она. — Я здесь, чтобы помочь тебе выбраться наверх. — искренне говорил Микаэре. У него пока что хорошо получалось налаживать контакт. — Мне нужна другая помощь. Я сбежала. — вдруг шёпотом призналась Аратаки. И снова эта боль во лбу. Но пока терпимо. — Я не понимаю тебя. — перенял Микаэре тихую речь девушки. Аратаки замялась, а лоб юноши заныл ещё сильнее. — С тобой всё хорошо? — увидела она перемену в лице парня и утешающе положила свою ладонь на его руку — единственное, до чего девушка могла дотянуться. Голову Микаэре пронзила острая боль, а глаз на лбу вновь замерцал. В сознании юноши проносились тысячи чудовищных образов. Самое ужасное, что этими чудовищами были люди. Такие отвратные, что казалось, будто любой уродливый демон из Лалотай намного приятнее глазу. Отчаяние. Страх. Боль. Безысходность. Все чувства разом невыносимо пульсировали в голове и мучительно отдавались в сердце. Будто парня и девушку соединял мощный разряд, проходящий через их переплетённые пальцы, и связывал разумы. В этот момент юноше казалось, что ещё чуть-чуть и они оба отключаться из-за ужасного напряжения, сплющивающего их головы. Они резко отпрянули друг от друга, тяжело дыша. — Остров Мангаиа. Нет… Ты оттуда. — озарённо бормотал Микаэре с напряжением в голосе. — Поэтому тебе нельзя возвращаться туда. — Я не очень люблю говорить об этом. Извини… пожалуйста. — подавленно сказала Аратаки, избегая взгляда. Ей нужно было прийти в себя. — Здесь, неподалёку, есть озеро. Там приведёшь себя в порядок. — с пониманием в голосе проговорил юноша.𖦹𖦹𖦹
Микаэре, оперевшись на ствол пальмы, погрузился в мысли, пока девушка находилась на водоёме. Сейчас ему не нужно было переживать за Аратаки, так как озеро посещали только безобидные травоядные гиганты с длинными шеями, чтобы утолить жажду. По рассказам мамы про мир на суше, остров Мангаиа — это не просто место с дурной славой. Это остров, где люди не знали о слове «человечность». Место, наполненное лишь грязными животными инстинктами. Женщины, мужчины — все были лишены здравого смысла. Они только бесцеремонно сношались друг с другом, порождая всё больший хаос. Очень жаль, что это коснулось Аратаки, и очень хорошо, что всё закончилось. Однако сможет ли человек отпустить в своей душе подобные мучения, произошедшие с ним? Понадобится очень много времени на реабилитацию… Но сейчас, первым делом, нужно было думать, куда определить Аратаки. Дома больше у неё не было, а на суше такой юной девушке опасно находиться одной. Стоило обсудить данный вопрос с самой Аратаки. — Микаэре. — позвал тонкий голос, выведя парня из раздумий. — Да, я здесь. — отозвался юноша. Аратаки сделала себе новую одежду из листьев, так как старая была полностью пропитана липким неоновым нектаром. После водных процедур все биолюминесцентные следы пропали с девушки и теперь её едва ли можно было увидеть в кромешной тьме. Аратаки нужна маскировка, чтобы Микаэре не терял её из виду, а обитатели Лалотай принимали за свою. — Нужно поработать над твоим внешним видом. Простому смертному опасно разгуливать по царству монстров. Сорвав с ближайшего дерева цветок, юноша провёл пальцами по его тычинкам и приблизил руку к лицу Аратаки, чтобы поставить на её носу точку. Девушка сильно отклонилась назад от Микаэре. — Я только нарисую «боевой раскрас», чтобы здешняя фауна не трогала тебя. Больно делать не буду. — улыбнулся он и оставил след подушечками пальцев на коже человека, мягко прикоснувшись. Вскоре всё тело девушки было покрыто яркими голубыми пятнами и полосами, которые фосфоресцировали в темноте. Окинув Аратаки взглядом, Микаэре ещё раз подметил, какая она очаровательная. У неё такие аккуратные контуры её хрупкой фигуры, мягкие черты лица и очень проницательные глаза, заглядывающие так глубоко в душу, что казалось, будто девушка тоже умела видеть людей насквозь, как это делал Микаэре. «Adorable!» — сказал бы отец. Юноша смущённо улыбнулся, поймав себя на подобных мыслях, и ощутил жар на щеках. Хорошо, что в ночи не было заметно, как он покраснел. — Что будем делать? — задала вопрос Аратаки. — Ты сама не знаешь? — во взгляде Микаэре хорошо читалось удивление. — Мне будет страшно наверху. Думаешь меня кто-то примет? — грустно спросила она, смотря на парня. — Не все люди такие. Мне рассказывали, что на суше довольно много островов с достойными жителями. — Ты никогда не был там?! — громко воскликнула девушка. Казалось, будто от её крика, на миг перестала звучать природа Лалотай из-за нарушения гармонии. — Конечно нет… но хотелось бы посмотреть на солнце, поговорить с людьми. — задумался юноша. И вдруг Микаэре осознал, что его мечта рассыпалась, словно хрупкая ракушка в огромных клешнях. Парня осенило: ему не место в мире людей. Сейчас он впервые начал серьёзно размышлять над своей способностью. Как юноша будет жить среди людей с даром видеть боль в их душе? Он ведь сам будет от этого страдать. У парня до сих пор мигрень из-за долгого пребывания с человеком, а установить своеобразный контакт, чтобы полноценно увидеть горе другого — дело ещё более неприятное. Приносит как душевные, так и физические муки. — Мне тоже страшно. — признался Микаэре. — Боишься совсем сойти с ума из-за своей причуды? — точно угадала Аратаки. — Не до конца понимаю её истинную пользу. Это ведь очень больно ощущать во всех спектрах страдания своего друга. Безумие какое-то. — Не знаю… Моим родителям тоже не нравится. — Кто твои родители? — вдруг поинтересовалась девушка. — Хах, они прекрасны. — искренне выпалил Микаэре. — Тебе точно понравится общение с ними. Как раз мама с папой подскажут совет, что с тобой делать.𖦹𖦹𖦹
Они пришли в пещеру ближе к рассвету. Родители ещё не спали. Колеблющиеся отблески, отражаемые сверху водной толщей океана, забавлялись в горе украшений, среди которых располагался Таматоа. Моана нежилась в клешне краба, поглаживая его опущенные к ней длинные усики. — У нас гости! — воскликнула мама, увидев своего сына и девушку. Женщина, звеня украшениями, которыми была обвешана с головы до ног, тут же подбежала к Аратаки, разглядывая её. Девушка отметила роскошь Моаны — драгоценности на ней буквально слепили глаза: на голове женщины сияла изумрудная диадема, в золотых серьгах играл блеск бриллиантов, а позолоченные браслеты украшали большие камни рубинов. — Я уже и забыла как выглядят люди! — со смехом сказала Моана и мягко взяла гостью за плечи. — Как тебя зовут? — Аратаки. — ответила девушка. — Славное имя. Тебе подходит. — разглядывала женщина в своих ладонях личико Аратаки, вдумчиво рассматривая каждую осевшую песчинку на коже девушки. — Мама! — позвал её юноша. — Да, извините за мою некультурность. — вдруг осеклась Моана. — Не каждый день видишь людей в Лалотай. Однако для Аратаки было удивительным не то, что женщина, просидевшая большую часть жизни в царстве Лалотай, так обрадовалась человеку. Как бы это невежественно ни звучало, но тот факт, что мама подводного существа была простой смертной, уже вводил в недоумение. Как оказалось, на этом странности не заканчивались. Огромная тень, отбрасываемая гигантским крабом, нависла над большей частью логова. Таматоа приблизил свои глаза-стебельки к девушке, от чего та отпрянула. Он придирчиво осмотрел Аратаки, потом пошевелил усиками, раздумывая над чем-то, и затем хвалебно заявил: — Ох, очень забавный человечек! Если бы она не была твоей подружкой, я бы её съел. — обращался Таматоа к Микаэре. Да, отец был очень сложным. Для него комплимент и угроза были одним и тем же, из-за чего мог ненароком напугать. Обычно, он говорил те самые «красивые слова» исключительно на французском, на котором общался со своими сородичами, когда был ещё маленьким крабом. Лучше бы Таматоа сказал данную фразу именно на этом языке. — Он так шутит! — начал выгораживать его Микаэре, заметив замешательство Аратаки. — Почему это? Ни в коем разе! Смотри какая она очаровашка! Наверняка не плоха… — Папа! — приструнил его юноша. «Боги! Он не сносен, но демонски прав!» — прыская со смеху, думал Микаэре. Всё-таки своеобразные комплименты Таматоа по-своему точны. — Да-да! Не буду смущать человечка. А то они такие чувствительные! — горделиво сказал он. — А сейчас, извольте, я утекаю. Подсчёт украшений конечно приятное занятие, но оно выбивает из сил. — кивнул Таматоа в сторону драгоценностей, часть из которых он снял со своей брони для ежегодной проверки. — Прекрасного сна, ma perle и mon trésor. — пожелал краб Моане и своему сыну, после чего залез на гору украшений и скрылся под своим панцирем. Поразительно то, что на спине Таматоа всё равно было внушительное количество драгоценностей, хотя он снял с себя большую их часть. Мама, юноша и Аратаки прошли дальше, в центральную часть пещеры, куда падали солнечные лучи. При естественном освещении Микаэре теперь смог детальнее разглядеть Аратаки. У неё тоже была загорелая кожа красивого бронзового оттенка, как у мамы, и были такие же тёмно-каштановые волосы, которые прекрасно дополняли прелестные черты лица девушки. Главное не покраснеть, иначе при свете будет хорошо видно его смущение. — Папа рассказал мне, что случилось. — начала разговор Моана после того, как расположилась около костра, чтобы поужинать. — Да… довольно необычные ощущения. — только и сказал Микаэре. — Не сильно переживаешь? — спросила женщина, раздавая всем приготовленную рыбу. — Ну, я думаю, что теперь нет смысла стремиться в мир людей. — с грустью сказал парень, садясь на циновку и приглашая Аратаки к трапезе. — А если вы с Аратаки поселитесь на отдалённом острове? — вдруг задала вопрос Моана. От такого предложения парень с девушкой одновременно поперхнулись рыбой, удивлённо смотря на женщину. — Ой, вы ещё не обсуждали это? — стало неловко маме. Кажется папа не правильно понял смысл, когда его сын рассказал ему про девушку. — Пока нет. — ответил Микаэре и со смущённой улыбкой посмотрел на Аратаки, щёки которой уже пылали красным. — Ничего. Потом решите. Но мы с папой тебе вот, что скажем: какое бы решение ты ни принял, мы всегда будем на твоей стороне. Умом тебя не обделили, поэтому мы спокойны. — искренне произнесла женщина, продолжая есть рыбу. На фоне танцующих языков костра, мама сейчас походила на мудрую шаманку, чей образ дополняли золотые украшения. — Живите там, где желают ваши сердца. — обращалась она уже к Микаэре и Аратаки. После ужина девушка с парнем покинули логово, так как мама Микаэре тоже отправилась спать. Довольно-таки необычный опыт для Аратаки. Это пугающее величие, далёкое от неё, и такое тёплое семейное отношение, совершенно не знакомое девушке. Их диковинная семья вызывала много вопросов, но как Аратаки могла об этом думать, если у неё никогда не было настоящей семьи? Только эгоистичный завистник может негативно обсуждать быт, в котором жил Микаэре. — Ну, как тебе моя семья? — спросил вдруг парень, когда они оказались в пальмовой роще. Сейчас, когда днём сквозь океан проходил свет, флюоресценция деревьев была не так эффектна. — Чудесная. — коротко сказала девушка. — Ты хотела сказать чудная? Да говори, я не обижусь! — улыбнулся Микаэре. — У тебя, и правда, прекрасная семья. Таких родителей, которые живут в гармонии — ещё поискать. — правдиво ответила она. И, не выдержав, со смущением выпалила: — Просто в голове не укладывается… Как было возможно твоё рождение?! — Ну… Природа ещё та шутница. И, кажется, с юмором у неё явные проблемы. — с улыбкой ответил парень. — Слушай, а, может быть, ты останешься в Лалотай? — В Лалотай?! — задумалась она. — Ну, а что? Родители не против нашего с тобой союза. Пока что будем находиться здесь, если ничего не придумаем. — предложил Микаэре, но вдруг заметил оторопевшее лицо Аратаки: — Ты хочешь наверх? — Нет-нет, мне всё нравится. Просто всё происходит слишком… быстро. «Хотя чего ожидать от пришельца, который впервые увидел человека, не считая своей мамы? — думала она. — Ему многому придётся научиться». — Ой, правда? — стало неудобно юноше. — Я был уверен, что нравлюсь тебе. — сердце гуманоида из-за сомнений начало биться чаще, громко отдаваясь в висках. В груди у девушки затрепетало. Нет! У неё были чувства к Микаэре. Просто она боялась быстрого развития отношений с ним. Вдруг дойдёт не только до поцелуев… Аратаки не хотелось вновь пережить те же ощущения, что и на острове, откуда она сбежала. Нужно сказать парню правду, но при этом не создать впечатление, будто у неё нет симпатии к нему. — У людей не так происходит. Ты мне правда нравишься, — искренне говорила Аратаки, — но лучше не спешить в таком деле. — Хорошо. — с облегчением сказал Микаэре, ликуя, что его чувства оказались взаимными. — Ну что? Куда пойдём? — предвкушающе сжала девушка руки в кулаки. Ей так хотелось осмотреть все места Лалотай.𖦹𖦹𖦹
Остальные долгие дни и ночи Аратаки с Микаэре проводили за разговорами о мире на суше. Девушка рассказывала про природу, про животных, а также говорила про быт людей. — Океан — это бескрайний водный простор, который вдалеке соединяется с небом одной линией. Мы называем эту линию горизонтом. — объясняла Аратаки, разглядывая красоты царства монстров. Сейчас парень с девушкой остановились в очень красивом месте. Это была самая глубокая точка в Лалотай, куда никогда не проходил свет. Всё пространство закрывали гигантские лианы с голубыми цветами, и был волшебный вид в толще воды, которая окутывала это место, как купол, со всех сторон: миллион тёмно-синих медуз освещали океанскую бездну своей жёлтой флюоресценцией. Аратаки нравилось прогуливаться по Лалотай, изучать магические растения и смотреть на необычных существ. Да и к Микаэре она уже привыкла. Девушка больше не чувствовала скованности рядом с ним, не боялась, что юноша сделает ей что-то не приятное. Свободно вела себя. Единственное, из-за чего Микаэре так переживал — его головная боль рядом с Аратаки. В душе девушки практически с самого рождения поселился страх от довольно-таки приятного дела. Просто ассоциации Аратаки напрочь испортились из-за травмирующих манипуляций её соплеменников. Не сказать, что сам парень чётко представлял удовольствие от занятий любовью, но ему рассказывали родители про то, как зарождается жизнь. Разве то, что творит природные чудеса, должно приносить страдания? У существ, находящихся в здравом рассудке, конечно же нет. Может ему стоило поговорить на эту тему с девушкой, когда они уже достигли доверительных отношений? Тогда ей не будет так страшно. — Расскажи про хороших людей, которые жили на твоём острове. Такие ведь были? Аратаки замешкалась. — Да. Моя мама. Она мне рассказывала сказки, легенды. — ностальгирующе протянула девушка. — А она рассказывала про близость между мужчиной и женщиной? — аккуратно начал он. — Нет. Нас только предупреждали, что в десять лет мы станем взрослыми, когда у нас произойдёт это с опытным мужчиной. — объяснила Аратаки, нервно сцепив пальцы в замок. — То же самое было и с мальчиками. Только у них была женщина. — Какое-то издевательство над детьми. — с ледяным отчуждением сказал Микаэре, ещё раз осознав насколько позорным был остров Мангаиа. — Ты думаешь, что с твоим любимым будет то же самое? — спросил он, но девушка лишь пожала плечами. — Я уверен, что это не так ужасно. — и наконец-то нашёл в себе смелость произнести то, что хотел сказать очень давно: — Хочешь я докажу, как это приятно? — Ты предлагаешь… — Я знаю, ты бы хотела, но боишься. — Ты знаешь? — покраснела она. — В твоём желании ничего такого нет. Это же когда-то должно будет произойти между нами. Сегодня подходящий день? — с надеждой посмотрел он на девушку. Аратаки поджала губы. Не смотря парню в глаза, она оказалась очень близко с ним и робко взяла его за руку. В большой ладони юноши так контрастно смотрелись её тонкие пальчики. Микаэре с нежностью поцеловал их, приблизив к своему лицу. — Обещаю, тебе понравится. — прошептал он, очень низко наклонившись, и оставил мягкий поцелуй на лбу девушки. Микаэре приобнял человечка за узкие плечи, оглаживая мягкую кожу. Парень целовал пылающие щёки девушки, её губы и прикрытые веки глаз, которые доверчиво смотрели на него из-под ресниц. «Что-то очень красивое нуждается в бережности». — вдруг вспомнил Микаэре слова своего отца и нагнулся ещё ниже, чтобы покрыть лёгкими поцелуями хрупкие плечи девушки. Аратаки шумно выдохнула от нахлынувшего блаженства, которое вызвало сковавшее её смущение. Удивившись сколько в подводном гуманоиде нежности, девушка ещё раз убедилась в том, что парень был первым, с кем она чувствовала себя в безопасности. Даже когда он её целовал, Аратаки было приятно и вовсе не страшно. Она хотела, чтобы он с любовью прикасался к ней, чтобы он с нескрываемым удовольствием смотрел на неё. Расположив лицо Аратаки в своих ладонях, Микаэре страстно поцеловал девушку, постепенно погрузив свой язык в глубины её рта через приоткрытые губы. Она широко раскрыла глаза от удивления, насколько длинным оказался язык юноши. Настолько длинным, что легко мог обвить её собственный несколько раз. — Всё хорошо? — отстранился Микаэре, заметив перемену в её лице. — Да-да. Всё в порядке. Мне очень приятно. — шёпотом призналась Аратаки и сама потянулась за поцелуем к юноше, встав на носочки. Язык парня, мягко надавливая на нёбо, медленно скользил во рту девушки, вычерчивал кончиком невидимые узоры на внутренней стороне щёк. Даже вытворял сумасшедшие трюки: заключал язык девушки в ласковый капкан из многочисленных круглых звеньев и полностью заполнял полость рта Аратаки, вытягиваясь во всю длину. Парень поднял девушку на руки, продолжая её целовать, когда Аратаки чуть не упала от головокружительного удовольствия, а она обхватила ногами сильный торс Микаэре, прижавшись к нему всем телом. Теперь их лица были на одном уровне и девушка чувствовала желание ещё больше от максимального соприкосновения с любимым. Её маленькие ладони гладили крепкие, круглые плечи парня, его мощную грудь и стальную шею, чем она сильнее распаляла Микаэре. Парень медленно освободил Аратаки от топа, так и норовя полюбоваться девушкой без одежды. От вида её красивых округлостей он заметно покачнулся из-за стремительно появившегося жара внизу живота, но твёрдо устоял на ногах. Она была изумительна. Примкнув к впадинке на шее Аратаки, Микаэре со вздохом опустился ниже к аккуратным грудям девушки. Пройдясь влажным языком по одной из них, он бережно опустил разомлевшую Аратаки на траву, которая в тот же миг начала фосфоресцировать голубым от контакта с кожей, освещая красивые тела возлюбленных. Язык юноши продолжил ласкать девушку, спирально обвивая и сжимая образовавшимися кольцами её груди, чем заставлял их часто вздыматься вверх и тут же опускаться вниз. На мгновение Микаэре прижался к разгорячённой Аратаки, закрыв глаза и слушая быстрое биение человеческого сердца. «Я сейчас обезумею». — одновременно подумали они и с улыбкой посмотрели друг другу в глаза, которые во тьме Лалотай у обоих горели наслаждением. Продолжая покрывать мокрыми поцелуями извивающееся тело девушки, он спускался всё ниже и ниже. Микаэре аккуратно стянул юбку с Аратаки и устроился в её ногах, от чего девушка смутилась так сильно, что закрыла красное, как кораллы, лицо руками. Парень своим длинным языком начал оглаживать внутреннюю сторону дрожащих бёдер Аратаки, оставляя на нежной коже влажные следы, блики которых подсвечивались зелёным неоном от волос юноши — из-за сильного возбуждения флюоресценция гуманоида была ослепительно яркой настолько, что девушка, даже сквозь закрытые ладонями глаза, ощущала его свечение. Когда голова Микаэре оказалась ниже и бархатистый язык, приятно обжигая, проник во влажное лоно, парень почувствовал, как девичьи пальцы мягко сжали его волосы, приятно массируя затылок, а ноги девушки обвили его шею, притянув Микаэре ещё ближе к себе. Его гибкий язык внутри делал медленные ритмичные движения, извивался, проскальзывая ещё глубже. Периодически Микаэре, переводя дух, жадно припадал губами к мокрым от выделений складочкам девушки. Аратаки уже без всякого стеснения выгибалась ему навстречу, сильно прижимала его голову к себе за волосы и, дрожа, сдавливала виски юноши бёдрами — это всё возбуждало парня ещё больше. Вдруг тело девушки сильно затрепетало, дыхание стало прерывистым, и она выгнулась, замерев на мгновение в одной позе, а после приникла к земле, расслабившись. Микаэре продолжал гладить её изящные бёдра и собирать губами выступившую влагу на девичьем лоне, пока Аратаки приходила в себя. Он наблюдал за девушкой снизу вверх и сейчас, на фоне плавающих в океане медуз и светящихся голубых лиан, она казалась ему по-особенному красивой. Была по-прежнему такой желанной в загадочной полутьме и оставалась очень соблазнительной от сильно мерцающей биолюминесценции юноши, яркий свет которого вырисовывал тонкие контуры тела Аратаки и очерчивал её изящные изгибы. Оставив поцелуй на мягкой коже живота девушки, Микаэре приблизился к лицу Аратаки и глубоко поцеловал, растягивая момент. Он осторожно двинул бёдрами, медленно войдя в девушку, и наконец-то ощутил, как давление в его паху спало. Аратаки утробно простонала прямо в губы парня и сильно обняла его, ощутив пылкость юноши глубоко в себе. Микаэре чувствовал её внутренне влажное тепло, сильно сжимающее его возбуждённую плоть со всех сторон. В этот интимный момент парень ощущал необыкновенную близость с Аратаки. Будто он был с ней одним целым не только духовно, но и физически. Хотелось и дальше чувствовать эту приятную тяжесть вокруг своего естества, когда он скользил в ней, и продолжать ощущать, какая девушка внутри тёплая и мягкая. Они двигались друг другу навстречу, увеличивая темп, целовались, переплетая языки во рту, крепко обнимались, прижимая возлюбленного к себе и чувствуя каждую клеточку его обнажённой кожи. Наконец торс парня сильно подался вперёд, а всё тело пробила крупная дрожь. Микаэре упал на спину, ловя ртом воздух и чувствуя, как Аратаки, оперевшись локтями на его широкую грудь, легко коснулась своими губами губ юноши. Обняв девушку, парень зарылся носом в её кудри и прикрыл глаза. Теперь он перестал чувствовать напряжение в голове. Ничего не было. Все ужасные воспоминания из памяти Аратаки ушли, уступив место моментам этой ночи. Теперь девушка обрела спокойствие в своей душе.𖦹𖦹𖦹
— Получается… твой дар — это вовсе не проклятие. Его можно использовать во благо! — утверждала Аратаки, взяв ладони Микаэре в свои. Они с самого своего пробуждения обсуждали способность парня. — Представляешь сколько ещё людей там, на островах, ждут твоей помощи? — Но я не хочу со всеми заниматься этим! — запротестовал Микаэре. — Это ведь как-то неправильно! Любовь должна быть только между определёнными людьми, а не сразу с несколькими! — Нет-нет! — замотала головой девушка. — Я не про это. У людей бывает и другое горе. Ты только будешь видеть их настоящие страдания и помогать. — объяснила она. Юноша очень задумался, смотря уже в глубины опустевшей толщи воды, где больше не плавали медузы. То, что ему казалось безумием, было единственным решением. С Аратаки ведь у него получилось. Она, действительно, больше не боялась. И таких людей, которые мучаются из-за своих страданий, очень много. Они нуждались в помощи Микаэре. — Пойдём к родителям. Я им скажу, что покидаю Лалотай. — сказал юноша, тепло смотря на Аратаки, которая, спустя долгого времени, смогла открыть Микаэре все его три глаза. Как хорошо, что он повстречал эту девушку. На радостях они быстро покинули глубинный ярус царства монстров, освещаемый только неоновыми голубыми лианами, и оказались на верхнем, взбежав по крутому склону. Оказывается уже был день, поэтому нужно было как можно быстрее вернуться в дом парня, пока его родители не уснули. После того, как мама с папой выслушали Аратаки и Микаэре, Моана только и сказала: — За нас с папой не волнуйся. Мы точно найдём нескучное занятие. — женщина хитро посмотрела на краба, который весело зашевелил усиками. — Ещё много сокровищ, которые папа не пересчитал. — Вы не заплачете… заплакали. — смотрел Таматоа на своих плачущих родных. — Ну что же вы у меня такие сентиментальные! Он же, так сказать, не умирать идёт! — Таматоа утешающе коснулся своими усиками Моаны и Микаэре, которые крепко обнимались, плача друг другу в плечо. — Я очень за тебя рад, mon trésor. Ты, всё-таки, нашёл своё совершенство. Хотя, как я изволю произносить этот бред… Ты всегда был для меня совершенством. — искренне проурчал сияющий краб с ноткой грусти. Микаэре попрощался со своими родителями. Он в последний раз посмотрел на родную сияющую пещеру, запоминая каждую деталь гигантской перламутровой раковины, и мельком окинул взглядом окрестности Лалотай, который так по-родному мерцал своей прежней биолюминесцентностью. «Я обязательно вернусь». — пообещал сам себе Микаэре. А сейчас, впереди, мир людей. Юноша подошёл к Аратаки, которая уже ждала его около гейзера. — Ты точно готов? — спросила девушка, с тревожностью смотря на Микаэре. Она, всё-таки, заметила многозначительный блеск в его глазах, наполненные тоской. — Да. — твёрдо сказал Микаэре. Аратаки увидела, как взгляд юноши тут же стал полный решимости без намёка на слёзы, которые совсем недавно проблёскивали в уголках его глаз. Парень с девушкой шагнули в мощный водный поток, бьющий из недр земли царства монстров, и тут же оказались в толще океана, от чего они тут же задержали дыхание. Их резко выбросило на песчанный освещённый берег. Прокашлявшись, Микаэре встал на ноги. Парня встретил свежий морской бриз, который отдавал терпкой солёностью океана, и приятный шелест волн, накатывающихся на скалистые выступы Лалотай — юноша впервые увидел свой родной дом снаружи. Повсюду был бескрайний простор бирюзового моря, которое вдалеке соединял тот самый горизонт с небом. Но… что это за неприятное ощущение внизу? Ха-ха! Это крохотная версия отца Микаэре потревожила его — маленький крабик, который ползал по мягкому белому песку, щипал гуманоида за палец на ноге. Парень вскинул голову высоко вверх, устремив взгляд в голубое небо, где в вышине пролетала кричащая чайка. Тёплый ветер растрепал его фиолетовые локоны и вызвал мурашки на бледно-сиреневой коже. Непривычные к свету глаза юноши ослепил большой жёлтый диск. Такой тёплый, такой яркий и такой необычный для подводного пришельца. Именно так парень его и представлял, однако оно оказалось даже лучше всех его ожиданий. Наконец-то Микаэре увидел настоящее солнце. — Смотри! Вот моё каноэ! — подбежала Аратаки к лодке, которую чудом вынесло на берег. — Как хорошо сохранилась! Я думала она совсем пропала после того, как меня чуть не съело то чудище. — говорила она, проводя рукой по вырезаным узорам на деревянном основании каноэ. — Направимся на запад. Там много островов. — скомандовала Аратаки, залезая в лодку. Микаэре последовал за ней. Их ждут люди.𖦹𖦹𖦹
Они много путешествовали по разным островам. Микаэре с Аратаки повидали очень много красивых местностей. Были острова с пальмовыми джунглями, чью пышную зелень видно раньше, чем сушу, на которой росли эти мощные деревья. Были целые аттолы с прекрасными голубыми лагунами, в прозрачной воде которых отражались величавые белые облака. Яркие коралловые рифы, разные морские обитатели, экзотичные растения… Аратаки познакомила пришельца из царства монстров с миром на суше во всех его ярких красках. Именно этой девушке, которая вытащила Микаэре из подводных земель в мир людей, парень обязан не только своим сердцем, но и собственной жизнью. Аратаки поставила его на правильный путь, который юноша долго не мог найти. И теперь, после долгого пребывания в других природных условиях, Микаэре был больше похож на сухопутного гуманоида, нежели на уроженца Лалотай: его кожа, опалённая солнцем, стала совсем бордовой. Происхождение парня выдавали только хвост и ещё один глаз на лбу, благодаря которому Микаэре многое повидал. Как оказалось, у людей, действительно, очень много страданий, причём самых разных. Из-за их обилия третий глаз парня больше не болел от контакта с человеком — он многое узрел в этом мире и познал все людские страдания. Микаэре видел хороших и плохих людей, но все они нуждались только в одном — чтобы их выслушал кто-то мудрый. Парень ставил на путь исправления тех, кого мучила совесть, и утешал всех, кто был невинным в своих бедах. Микаэре больше не был импульсивным и неуверенным в своих возможностях юношей. Он превратился в спокойного и рассудительного мужчину, знающего свою истинную цель — избавлять мир от страданий и делать его совершеннее, как и хотели его родители. Аратаки с Микаэре, кстати, не раз посещали Лалотай, где рассказывали маме и отцу мужчины свои достижения и каких людей они повстречали на своём пути. Мужчины и женщины, старики и дети — все просили Микаэре о помощи. — Уверен, mon trésor, что ты познал ещё не всё разнообразие людей. — задумчиво произносил Таматоа, гордо глядя на родного сына. И отец был прав. Однажды люди рассказали Микаэре и Аратаки про один остров. Его совсем недавно населили островитяне, которые покинули родные земли из-за ужасной болезни, вспыхнувшей в том месте. Они потеряли родителей, детей и целые семьи. Говорят, что там до сих пор не могут оправиться из-за тяжёлой утраты. То, что нужно для Микаэре. На острове оказалось, действительно, очень много работы для мужчины. В лицах островитян невооружённым глазом можно было разглядеть отчаяние и скорбь. Им с Аратаки требовалось жильё для временного проживания, так как за один день здесь точно нельзя было справиться. — Мне необходимо тёмное, прохладное и влажное место для восстановления. — объяснил Микаэре вождю острова свои привычные пожелания. Всё-таки у пришельца из Лалотай остались особые пристрастия, напоминавшие его родину и благодаря которым он чувствовал себя комфортно. — Есть одно. — тут же сказал старик с глубокими морщинами на лице и со множеством татуировок по всему телу, что говорило о его высоком статусе. Этот человек, действительно, был хорошим вождём. Пожилой мужчина, хромая, повёл Микаэре и Аратаки за собой. Все трое оказались в самой отдалённой точке острова. Это было у подножия скалы, где в её расщелине образовалась большая глубокая пещера. Зайдя в неё, мужчина с девушкой почувствовали воду под ногами. Оказывается это была не просто пещера, а целый пресный водоём, который брал своё начало из глубин горных пород. — Это ещё один наш родник, но им никто не пользуется. Люди побаиваются. — объяснил вождь и его голос глухо разнёсся по пространству пещеры. — Здесь живёт проклятое дитя. — Дети могут быть проклятыми? — недоумевала Аратаки. — К сожалению, да. До меня дошли слухи, что его рождение вызвало всё это чудовищное бедствие, из-за которого мой народ заживо начал разлагаться. Но этот малец безобидный. Его можно прогнать. — продолжал раздававаться эхом старческий голос. — Он живёт где-то в глубине пещеры? — спросил Микаэре и, после утвердительного кивка вождя, сказал: — Тогда спасибо Вам огромное, дальше мы сами справимся. — Всегда пожалуйста! Если нужна будет помощь — Вы знаете, где меня искать. Мои люди, как и я, очень рады Вашему прибытию. — искренне произнёс пожилой мужчина и, ковыляя, неспешно удалился, оставив пару наедине. — Я не верю, что ты прогонишь этого ребёнка! — начала возмущаться Аратаки. — Конечно же нет! Вздор! — воскликнул Микаэре. — Я найду его и поговорю с ним. Ты можешь пока обустраиваться снаружи. Я тебя потом обязательно познакомлю с этим мальчиком. — успокоил он любимую и зашагал вглубь пещеры. Здесь, действительно, было очень темно. Чем дальше Микаэре шёл, тем всё меньше становилось освещение, проникающее во вход, который был уже далеко позади мужчины. Флюоресцентные узоры на теле Микаэре вспыхнули оранжевым, а волосы стали светиться зелёным. Теперь он видел пространство вокруг. Влажные скалистые своды расщелины переливались от источаемого мужчиной света, и в воде, скрывающей ступни по щиколотки, Микаэре видел собственное отражение. Тишина, только слышна музыка водных капель. Вдруг мужчина заметил быстрое движение слева. Направившись туда, Микаэре обнаружил, что путь пещеры резко сворачивает. Мужчина замедлил шаг. Нужно быть тихим. Пройдя ещё немного, Микаэре увидел тупик из небольшого скопления камней, среди которых что-то промелькнуло. Ребёнок там. — Я твой друг! Не нужно меня бояться! — заговорил мужчина спокойным тоном, подбираясь ближе к камням. Микаэре заглянул под небольшой валун, и ему предстала весьма удивительная картина. В щели между камнями прятался мальчик лет десяти. Его кожа и волосы имели необычный белый цвет. Особенно выделялась, на этом абсолютно белоснежном фоне, красная радужка его испуганных глаз. — Всё хорошо, я не обижу тебя, честно. — шёпотом начал уверять Микаэре и аккуратно приближать свою руку к плечу мальчика, при этом не теряя зрительного контакта с ним. Наконец-то пальцы мужчины коснулись белой, словно перламутр, кожи, и третий глаз Микаэре тут же засиял. Мужчине показалась вся боль этого маленького человечка: предательство, страх, обида, одиночество. Проникнув в память мальчика, мужчина увидел причину его страданий. Так вот в чём дело… Из-за глупых суеверий родители посчитали его порождением демонского колдовства. По их мнению, рождение такого ребёнка знаменовало разруху на острове. Потом люди начали мучительно умирать от болезни, а старейшины обвинять во всём рождённое дитя. Однако и так понятно, что это лишь совпадение. Из-за такой ненависти, ребёнка игнорировали взрослые настолько, что он даже не знал на что ему откликаться. Дети обижали, избивая и называя его монстром. Хм, по поступкам, настоящими монстрами были только они сами. Микаэре убрал руку с плеча мальчика, который всё это время доверчиво смотрел своими необычными глазами на гуманоида, оказавшегося человечнее любых людей, которых за всё время повстречал ребёнок. — Ты выглядишь, как прекрасная белоснежная жемчужина. Я люблю жемчужины, а ты? — ласково произнёс мужчина. Из-за этого сравнения Микаэре сразу вспомнил свою маму, так как его папа называл её своей жемчужинкой на французском. — Давай я тебя так и буду звать? Макарета? Тебе нравится? — спросил он, и мальчик закивал головой. — Хочешь я познакомлю тебя с ещё одним хорошим человеком? Ей тоже нравятся жемчужины. Микаэре и ребёнок вышли из тьмы пещеры. Их снаружи уже ждала обеспокоенная Аратаки. — Это Макарета. — представил мужчина мальчика своей любимой. — Привет! Я Аратаки. — девушка присела на корточки и заключила ребёнка в долгие тёплые объятия, на которые Макарета тут же взаимно ответил. Микаэре так и думал, что мальчик с Аратаки прекрасно поладят. Уже стемнело. Микаэре развёл костёр рядом с шатром, который обустроила девушка. В нём Аратаки сейчас укладывала Макарету спать. Греясь тёплым пламенем, мужчина наблюдал за искрами, улетавшими от костра высоко в тёмное ночное небо. Микаэре так задумался, что не заметил Аратаки, которая села рядом с ним на циновку. — Ты догадываешься, что я хочу предложить? — хитро улыбалась девушка. — Я не против, если мы его воспитаем. — с улыбкой посмотрел мужчина на Аратаки, угадав её мысли. — Отлично! Я всегда хотела детей. — вдруг выдала она фразу, которая больно ударила по ушам Микаэре. — Но у нас ведь могут быть и свои. Разве нет? — забеспокоился он, развернувшись всем торсом к девушке. Она тут же отвернулась. В голове мужчины появилась знакомая ему мигрень. — Аратаки! — Я не могу родить ребёнка. — холодно произнесла она. — Если мы не пытались, это не значит, что не можем. — мягко начал мужчина. — Ты переживаешь из-за нашего образа жизни? Океанские воды, конечно, опасны, да и очень рискованно путешествовать с младенцем. Но так будет не всегда. Мы поселимся на острове и начнём жить спокойно. — Я не из-за этого. — замялась девушка. — Я ведь ну… мной пользовались мужчины. Холодные мурашки прошлись по спине Микаэре, а грудь пронзила тяжёлая боль. Мужчина во все глаза смотрел на Аратаки. — Я был уверен, что ты это давно отпустила. Аратаки, — слёзы горечи предательски выступили на его глазах, — это происходило не по твоей воле, понимаешь? Я знаю твои чувства. Но ты от пережитого не стала неполноценной. Это всё только в твоей голове. Тебе ведь нравиться быть со мной? Ну, наедине. — Аратаки кивнула и Микаэре и так знал, что это правда. — Вот видишь. Не нужно переживать из-за каких-то чудовищ, которые жестоко издевались над тобой в прошлом. Ты из-за них не должна лишаться счастья. Сейчас ведь, в настоящем, этого не происходит. И никогда больше не произойдёт. — шёпотом говорил Микаэре, приобняв девушку за плечи. В свете костра мужчина видел, как одинокие слезинки медленно скатываются по её лицу. — Я уверен, что ты будешь прекрасной, достойной мамой для наших детей. Аратаки кое-как уснула в успокаивающих объятиях мужчины. Микаэре понял, что нужно что-то менять. Нужно подумать не только о совершенстве мира, но и своём собственном. Ему, действительно, нравилось помогать людям, однако Аратаки была у него на первом месте. Он не хотел, чтобы девушка, которая смастерила не только сильную личность Микаэре, но и их жизнь, чувствовала себя несчастной. Он и не был против пополнения, ведь какой мужчина не захочет детей от любимой женщины? И кто захочет видеть, как твой возлюбленный страдает? «Это наше последнее перемещение по свету». — твёрдо решил Микаэре, и его глаза, посмотрев в последний раз на танцующее пламя костра, закрылись.𖦹𖦹𖦹
Время на острове протекало незаметно. К пещере Микаэре приходило такое количество народа, с каким он раньше не сталкивался ни в одном месте. Отчаявшиеся люди доверяли мужчине, позволяя ему доступ к своим чувствам. Они сами рассказывали Микаэре о наболевшем и выслушивали его советы. Из-за такого объёма работы, Микаэре сильно уставал в конце дня и уходил в пещеру, которую он уютно обустроил: мужчина разобрал скопление камней в конце расщелины и выложил ими по водной глади дорожку, которая вела к огромному валуну, находившемуся в самой отдалённой тёмной глубине. Там, сидя в позе лотоса на большом камне, мужчина медитировал и собирался с мыслями, источая своей биолюминесцентностью спокойный мягкий свет. Макарета очень много времени проводил вместе со своим новым папой. Его глаза и кожа были чувствительны к солнцу, поэтому мальчик находился большую часть дня в пещере с Микаэре, отдыхая и наполняясь энергией вместе с ним. И очень часто Микаэре замечал, как из глаз ребёнка лились слёзы. Макарета, как оказалось, к сожалению не умел говорить, поэтому они с папой придумали свой язык жестов. Микаэре как-то спросил причину его грусти во время медитации, и мальчик, прожестикулировав, сказал, что в этот момент он просто отпускает прошлое. Мужчина объяснил, что не нужно думать и о чём-то размышлять когда медитируешь. Голова и мысли, наоборот, должны очищаться. Именно тогда по-настоящему отпустишь свои страдания. После этого Макарета перестал плакать и начал жить настоящим, радуясь новой семье. Вскоре, остров преобразился: люди стали дружелюбными, образуя семьи. Утраты, как будто, и не было. Хижины преумножались на глазах от новых жителей, а земледелие и рыболовство процветало. Так же укреплялись отношения между островами — со всех концов света люди приплывали к Микаэре, чтобы избавиться от страданий. Его почитали не только островитяне, но и жители с дальних земель, признавая своим Божеством. Поэтому вся семья так и осталась жить на острове, который даже назвали в честь Микаэре. И, очень скоро, Аратаки родила двух девочек с сиреневой кожей, какая раньше была у их папы, и с такими же кудрявыми тёмными волосами, как у неё самой. «Нужно будет всем впятером навестить бабушек и дедушек». — весело думал мужчина. Хотелось побыстрее познакомить детей с их родственниками. Так, Микаэре с Аратаки создали совершенство и для себя, образовав собственную семью и начав воспитывать всех троих детей, как они и хотели. Если бы Микаэре представлял свою жизнь в более юном возрасте, то она бы выглядела иначе. Не такой насыщенной и счастливой. Ведь само его появление было безумием. Мужчина бы и никогда не подумал, что найдёт своё предназначение со способностью, которая чуть не разрушила его мечту. Он, выходец из царства монстров Лалотай, сын гигантского краба и простой смертной, смог достичь совершенства. Люди признают Микаэре своим Божеством, благодаря дару, который казался безумным. А если бы Аратаки тогда не сбежала с ужасного острова, находясь в безрассудстве, и не попала в Лалотай? Что бы было, если бы она не предложила мужчине сумасшедшую идею, которая была очень рискованной, но, в итоге, оправдала все ожидания? Микаэре бы так и сидел под водой, продолжая думать, как пуста его жизнь? А если бы родители Макареты не бросили его в детстве, тем самым доказав, насколько они были умалишёнными? Мальчик бы так и продолжал жить с этими чудовищами, которые были готовы предать собственного ребёнка в любой момент? Оборачиваясь на прожитые годы и лицезрея настоящее, Микаэре с улыбкой думал: «И когда это безумие порождало совершенство?»