безбрежность

— только не это, — выдыхает сацуки и поднимает взгляд на входную дверь. сердце говорит: «пора», но разум просит — нет, умоляет — остановиться. она опоздала и без того достаточно сильно. чужие поцелуи всё ещё ментально ощущаются в области шеи. ключи вставляются в замочную скважину. два поворота влево и дверь с тихим скрипом открывается. с кухни тянется запах чего-то вкусного, уже приготовленного мамой на ужин. сацуки оттряхивает обувь и наконец ступает за пределы прихожей. — сацуки дома! — кричит иранами и получает в ответ столь же громкое «ага». очень, конечно, странно приходить домой позже матери, но сегодня и день весь какой-то неправильный. не такой, как обычно. только мысли в голове ничем не отличаются от тех, что бывали до. а мысли зачастую странные, нервные, тревожные. чаще всего просто глупые и наивные, перемешанные с воспоминаниями и волнениями. — как день прошёл? — спрашивает почти с интересом, когда сацуки двигает стул и шумно на него приземляется. — чем занималась? сацуки перебирает воспоминания, в каждом из которых непременно фигурировала каната: радостная, задумчивая, хмурая и смущенная. довольная и не очень. смеющаяся с глупых шуток сацуки. самая лучшая. каната милая, очаровательная. лучше неё нет, пожалуй, никого. сацуки накручивает на палец локон и сдвигает брови, когда натягивает волос слишком сильно, что становится больно. ответить на вопрос хочется честно, но сердце в страхе сжимается, вынуждая сказать не всю правду. сацуки правду хочет рассказать, но не может. с канатой они делят этот секрет на двоих, оставляют его на губах в пустующих кабинетах школы и на задних рядах кинотеатров. — сацуки же говорила уже, — сацуки раздражённо закатывает глаза; мать повторяет за ней. — гуляла. мы там… с девчонками по магазинам походили, в кино зашли… — снова с акане? — ага, — вздох. — и с канатой. — ох, да, эта твоя каната — такая хорошая, — мама довольно улыбается, в то время как сацуки хмыкает: она об этом факте осведомлена лучше всех. — всем бы таких подруг, как она. сацуки о такой подруге всю жизнь мечтала, но жизнь редко идёт так, как ты этого хочешь. но такие изменения в планах сацуки вполне устраивают. мама отвлекается — на пришедшее сообщение, закипающий чайник и кота, требующего внимания. сацуки подавляет грустную улыбку и едва сдерживает саркастичное «да-а-а, всем бы таких подруг». в то время как каната , вообще-то, самая лучшая девушка, в которую сацуки влюблена до беспамятства. о которой ей хотелось бы рассказать родителям правду, если бы только была возможность. но сацуки делится не любит. если каната положила глаз именно на неё, то пусть так и будет. их обеих это устраивает. сацуки завидует всем знакомым — и не очень — гетеро парочкам. душит это в себе, заставляет себя улыбаться в ответ на их милые рассказы, а сама внутри копит яд, потому что она, черт возьми, хочет также. каната , вроде как, тоже. каната — хорошая, невероятная, восхитительная. но для всех вокруг — всего лишь подруга. ведь не каждому следует знать о нежных чувствах, теплящихся в сердце не один месяц. сацуки хотелось бы, чтобы им завидовали тоже. и умилялись. говорили о том, что они — красивая пара, а не «такие хорошие подруги». сацуки это слово терпеть не может, особенно, когда каната говорит о ней так при ком-то. а после целует, выбивая из головы последние здравые — слегка агрессивные — мысли. рядом с сацуки оказывается ароматный чай в любимой кружке, пока в голове крутится бесчисленное количество «блять», а мама пилит ожидающим взглядом. хочется сжаться в комочек и спрятаться далеко-далеко или — хотя бы — в кармашке канаты, которая точно знает о тех эмоциях, которые сацуки не хочет нести в мир. хотя иногда, наверное, стоило бы. — мам, слушай, — сацуки тянется через весь стол, чтобы взять маму за руку. — хочу тебе сказать кое-что… время тянется до невозможности медленно. в соседней комнате тикают настенные часы, которые, кажется, отстают на целую вечность. мама вопросительно поднимает брови, ожидая продолжения, в то время как сацуки внутри ломается и понимает — ещё не время. а когда оно вообще настанет? не завтра, не сегодня это точно. фальшивая улыбка для матери выглядит как самая что ни на есть искренняя и красивая — так и хочется сказать: «вся в меня». — хочу сказать, что сегодня очень хороший день, и я тебя очень сильно люблю. мама выдыхает и верит — такая глупая и наивная. сацуки сдерживает слезы и нарастающую в груди печаль, осознавая одну простую истину: время для признания не наступит никогда. потому что мир к такому ещё не готов.