Stars Before Sunrise

      Есть что-то захватывающее в сиянии звезд перед восходом солнца. Последний припев мерцающих огней, прежде чем их заглушит гораздо более близкая сила.       Сидя перед зеркалом, Питер чувствовал себя подобно звездам за окном. Вскоре, возможно через час или меньше, в его покои пришлют слуг. Они поднимут его с постели и оденут в платье, висевшее в шкафу. Традиционное свадебное платье омеги.       Чуть повернув голову, Питер мог почти увидеть сверкающий белый атлас, блестки, мерцающие в тусклом свете единственной свечи. Эта была свеча высотой всего лишь в один дюйм и догорела за бессонную ночь. Питер в своем отражении легко мог видеть темные круги под глазами. Он также мог видеть свою одежду — это был не тот халат, который он должен был носить в такой час.       Вместо него он надел дорожный плащ и самую простую одежду, которую смог найти в своем шкафу. В этом наряде он прождал в будуаре несколько часов. А возможно и всю ночь. Определенно достаточно долго, чтобы рассвет подтвердил его подозрения.       В его дорожном плаще не было необходимости. Не было нужды и в сапогах, которые он надел, и в штанах для верховой езды. За всю ночь никто даже не прошел мимо двери его спальни. Не было суетящихся служанок, несущих тюки белья для стирки. И уж точно не раздавались уверенные, тяжелые, знакомые шаги главного советника короля, его светлости, герцога Энтони Старка.       После нескольких недель тщательного планирования казалось маловероятным, что герцог забудет свое обещание. Как торжественно он поклялся своим сердцем, своей жизнью и самыми яркими звездами на небе, что спасет Питера от его участи. Какова была жестокая судьба — быть выданным замуж за сына мелкого виконта. Если бы упомянутый виконт не шантажировал короля столь сильно, Питер не женился бы на Квентине из дома Беков. Если бы не хрупкая гордость короля Вениамина, которую так легко сломить, что впоследствии превратилось в придворные сплетни, Питер был бы в безопасности. Те, кто осведомлены об истинных причинах помолвки Питера, не скоро забудут это. Так что, конечно, была только одна причина, по которой герцог Старк еще не пришел в покои Питера.       Его светлость герцог Энтони Старк (Тони, — прошептал мужчина добрым голосом, — когда мы останемся наедине, я буду звать тебя Питером, а ты будешь звать меня Тони) не забыл своего обещания. Вместо этого герцог просто передумал. Питер, конечно, слышал истории о непостоянном сердце своего Тони. Почти все во дворце знали, что мысли этого человека могут меняться так же быстро, как направление ветра. Однако никогда прежде сам молодой принц не получал такого удара по душе.       Встав из-за стола, Питер перевел взгляд на дверь. Всем своим сердцем он желал, чтобы она открылась или чтобы из нее раздался тихий стук. Это, кажется, уже сотый раз за ночь, когда Питер делал подобное, он должен был знать, что это ни к чему не приведет. Однако беспощадная, гнусная надежда укоренилась в его сознании. Таким образом, он не мог думать ни о чем другом.       Несколькими часами ранее, отослав служанок на ночь, Питеру показалось, что он услышал стук в дверь. Он остановился, все еще склоняясь над шнурками ботинок, и напряженно прислушивался к тишине. Когда его взгляд наконец скользнул к нижней части двери, там не было света свечи. Не было даже слабой тени, заслонявшей лунный свет, струившийся из каждого окна. И больше не было даже звука.       Тишина, его верный спутник, окутала его. Подобно влажному летнему дню, она наполнила его легкие и затмила силуэт. Питеру хотелось испустить дикий крик отчаяния. Хотя какая польза от этого? По правде говоря, что вообще хорошего мог сделать Питер? Вскоре прибегут служанки, спеша подготовить его к этому дню. Его обольют благовониями, затем украсят драгоценностями. Затянут платье так, чтобы оно плотно прилегало к его телу. И тогда… Тогда он будет готов стать замужним омегой.       Его судьба, почти такая же жестокая, как и надежда, от которой он не мог избавиться, наконец одолела его. Решив прилечь, чтобы хотя бы симулировать отдых перед смертью своей независимости, Питер забрался на кровать. Он сделал только один шаг, как дверь распахнулась.       В дверях, не решаясь войти дальше в спальню, стоял его Тони. Тони, который таким образом предал его, наверняка сыграл злую шутку с молодым принцем. Было слишком поздно бежать за город, потому что солнце уже показалось в небе.       — Ваше Высочество, — начал Тони, глаза его расширились, а на лице появилось нечитаемое выражение, очень похожее на то, которое он принимал во дворце. — Я сожалею, что разбудил тебя… что на тебе надето? Почему ты не в постели?       Питер прищурился, надеясь, что это действие сдержит слезы, которые он уже чувствовал. — Вы прекрасно знаете, почему я в плаще и сапогах для верховой езды. Был ли это план моего дяди, чтобы править мной? Чтобы окончательно сломить меня и заставить подчиниться судьбе?       — Мой принц, — прошептал Тони, заботясь о том, чтобы закрыть за собой дверь. — Питер. Я пришел предупредить тебя. Клянусь, я был бы здесь на несколько часов раньше, но у меня были дела, и я не мог подвергать тебя опасности своими действиями. Моя любовь...       — Не называйте меня своей любовью, — прошипел Питер, слова были острыми, как шипы, и сочились ядом. — Вы ясно дали понять мне свои намерения. Вы поклялись звездами на небе, что спасете меня, и теперь Вы пришли, когда уже слишком поздно. Теперь они погасли, потому что солнце уже взошло! Вы не имеете права находиться здесь, в день моей свадьбы с человеком, который мне безразличен. Свадьбу Вы могли бы предотвратить, если бы хоть немного заботились обо мне!       Тони отпрянул от холода в речи Питера. Тем не менее, он выпрямился и сказал настолько ровным тоном, на который был способен. — Вот почему я здесь, Ваше Высочество. Я пришел по приказу Его Величества Короля сообщить Вам, что свадьбы не будет ни сегодня, ни завтра. Похоже, Ваша помолвка была отменена.       — Отменена? — повторил Питер, внезапно не в силах пошевелиться. Его голос дрогнул, а руки начали дрожать. — Что Вы имеете в виду, Ваша светлость?       — Молодой лорд Бек был… Ну, похоже, кто-то случайно наткнулся на него в объятиях молодого омеги вчера вечером в розарии, — мягко объяснил Тони, и… вот тут-то и появилась эта ухмылка. Эта его улыбка была такой дьявольской и красивой, что не могла не склонить чашу весов в его пользу.       — Розарий находится как раз между моими личными и гостевыми покоями, — выдохнул Питер. — И король не стал бы отменять помолвку по словам простой горничной. Значит, обвинение должно было быть выдвинуто человеком с хорошим социальным положением, который… который шел из своих покоев в мои посреди ночи.       С этими словами молодой принц бросился вперед, крепко обняв герцога. И в этих объятиях Питер обнаружил, что больше не может сдерживать слезы.       — Я так на тебя злился, — всхлипнул он, чувствуя, как его слезы пропитывают плечо камзола Тони. — Я думал, ты бросил меня! Что ты нарушил свое обещание!       — Моя любовь, — прошептал Тони, так же крепко обнимая Питера. — Вчера вечером у меня было полное намерение забрать тебя. Я только шел к тебе, когда увидел Бека с его любовником. Я знаю, что твой дядя хороший и справедливый человек. Я знал, что он поверит моим словам, и… я также знал, что он простит тебе это гораздо легче, чем наш запланированный побег.       — Мой Тони, — задыхался Питер. — О, моя дорогая любовь. Ты спас меня. Как я смогу отплатить тебе за это? Что я мог бы подарить своему спасителю, что не поблекло бы по сравнению с твоей добротой ко мне?       Тони поцеловал Питера в макушку, прижавшись щекой к темным локонам. — Не беспокойся об этом. Держать тебя в своих объятиях до конца моей жизни более чем достаточно.