Железное и осознанное

– Ну что, отец, рассказывай, как ты докатился до такой жизни, – начал Григорий Стрельников, остановившись у порога кухни в квартире Инженера, прежде, чем неосознанно передумал снимать перчатки. Железная выдержка, уверенное беспокойство. Учёный, как ему полагается, был немного растерян и явно не ожидал позднего визита Главаря. Не позднего, пожалуй, а того самого, что «вовремя». Потому что, наконец, ученый всё осознал и его начало постепенно отпускать. По происшествии времени с того очередного интересного денька, когда призрачная Особа якобы вышла с электрички на станции, уронив букет красных роз. Кажется, гравитация всегда приземляла всех, всё и буквально в том числе. Лидер не следил с того момента за жизнью Инженера, недавно ставшего ему другом, после стечения многих странных обстоятельств, нет, точно не следил, машина случайно могла проехаться в нужное место, в нужном времени. Григорий, узнав как-то ученого получше, всегда внутренне поражался неимоверной силе этого человека. Возможно, это не железная выдержка, поскольку он очень, еле сдерживающе, иногда даже испуганно ведет себя перед Главарем, когда они в соответствующей привычной обстановке. Но не сейчас. Инженер подозрительно спокоен, сквозь толстые линзы очков, излучается едва уловимое сожаление. Железо холодное, спокойное и степенное, такая выдержка устойчива лишь со временем, которое невозможно расплавить, вернее, не так просто. – П-понимаешь, Главарь … Ой… Как теб... Вас м-м-можно называть, по имени лучше, да? – Да, отец. Главное, чтобы лучше стало тебе. – Мне не так... с ч-чего ты взял вообще? – Инженер своей нервозностью и едва понятыми жестами проходя мимо Главаря, приглашал пройти с ним в зал и присесть. – Ни с чего, ты сам всё прекрасно понимаешь. Перестань и забудь. А не то я… насильно затащу тебя к специалистам, – ровно и аккуратно сказал Григорий, садясь рядом на диван. Ты заслуживаешь большего и лучшего. Оставь, забудь и прекрати. – П-п-почему ты обо мне заботишься так… Пришёл ко мне, ну-у, я рад гостям, конечно, после всего странног… интересного, что мы прошл… пережили. Нет, ты не подумай… Главарь, ощущая в теле свою уверенную, но тяжесть, едва смог удивленно вскинуть брови, что черные очки чуть дрогнули на его переносице. – Ну-у, всё равно я призн… рад, что ты для меня делаешь. С-с-спасибо. – Я совсем ничего не сделал, отец. Одна из разновидностей – сталь, тарахтит и дребезжит, но пока не раздражает своим воспроизводящим звуком в голове. Григорий со скрипом дивана поворачивается вопросительно к Инженеру. – Как же… ну, т-ты чего? Видел, как прекр... хорошо стало вокруг, в нашем городе?.. Меня не обиде… не обошёл стороной. Ты же такой, на самом деле… – Вернемся к теме, – негрубо оборвал Лидер. – Скажи тогда мне это, чтобы ты сам в это верил. Меня не бери в учёт. Как говорят американцы, иногда лучше сказать вслух, чтобы... отпустило. Но много не надо, слов и так слишком много. Потому есть холодный, может, и неживой, устойчивый, сильный, всё выдерживающий металл. Он всегда молчит, также уверенно, как и существует в своём изобилии, пользы во всех отношениях. – Говори, – спокойно, негромко просит Лидер, но ученый его не боится, он позволяет себе потому, что слишком много всего уже было. – Её нет. Никогда не было… Т-то есть б-была, но… Сейчас нет, не существует. Я сош... я у-умалишенный, мне во-о-о-бще нельзя ничего… вери… доверять. – Всё, молодец, достаточно, – Григорий поднял руку с жестом прекратить, а потом опустил её в сторону на спину учёного. Инженер замер. Рука мягкая, но сильная, защищенная достаточным слоем кожаной перчатки, осторожно перемещалась верх-вниз. Ты справишься. Ты уже справился. Почти. – М-м-можно я тебя... – Главаря из мыслей вывел снова рядом заговоривший Инженер. – Да? – ещё более внимательно и более уверенно, ближе, Главарь повернулся снова к ученому, искренне, в глубине заинтересованного, что же, всё-таки, «можно», чуть опустил голову и очки больше не выдержали и с грохотом в этой напряженной тишине, упали на пол. – Обниму?.. Земное притяжение… пластмассы к полу. Железо расширяется при нагревании, может, и способно что-то удержать таким образом. Что-то здесь не так, грохот показался оглушительным, притяжение – довольно сильным. Что-то не сходится, ничто не расширяется, чтобы можно было удержать. Только не сейчас, и только не сейчас Лидер хорошо думает, прежде, чем сказать и сделать, а просто поднимает глаза на Инженера. Григорий был готов произнести «да» и позволить. Металл действительно начал нагреваться. Слёзы от непривычки яркого (без темных линз) комнатного света застыли в глазах. – Ого… ну, то есть… Я н-н-никогда раньше… У тебя даже глаза… твои такие красив… хорошие, я же говорил и б-буду так говорить… Слишком малая температура, чтобы началось плавление; истина, цель – всегда сохранять форму. – Вообще… как сталь, ну… их цвет. Р-разве ты железный? У лучш… хороших людей всегда красивые глаза. – Что за странная философия, – сохраняясь и выдерживая себя, Лидер обратился к ученому, но и помнил его просьбу. Оставив напускное замешательство, с того самого момента, не убирая руку со спины, выпустив вторую и притянул сам Инженера к себе. Спокойный размеренный горячий выдох в плечо своего… своему… – Всё будет хорошо, отец. Я помогу, дам всё, что тебе необходимо, – после плавного разъединения, снова начал Григорий. – Что тебе нужно сейчас? – Ой, ну, что ты… Ты и так, прям вообще… – Инженер, – более мягко, отрезвляюще потому, что не по имени, остановил Главарь. – Перестань. Ты не будешь один. Будешь, если сам того захочешь, будешь уверенным в этом и действительно чувствовать себя гораздо лучше, чем с кем-либо. – Н-не уходи так сразу... ещё чуть-чуть побудь со мной, – внезапно попросил ученый и возобновил объятие. – Разумеется, отец, – только успел сказать Стрельников и получил едва уловимый поцелуй в щёку. Сталь, чистое железо, что угодно, больше не совсем выдерживают. Лидер замирает и на мгновение перестает дышать. – Как говорят американцы: клин клином вышибает, но я с ними не совсем согласен. – Нет, конечно, чего-ты… Я уверен, что м-мне намного лучше. Только не уходи, прошу… Ты как обо мне з-заботишься, ты так м-меня л-любишь, хотя ты заслужил с-самого лучшего… – конечно, Инженер понимал, о чём речь. Ты сильный, ты справишься. Но он сильнее потому, что и умнее. Никакой жалости, сожалений и прочего. – Ты ч-ч-то, думал, что я не замечу, Гриша, прости меня… за с-себя… за это. Главарь передумал подрываться и вскакивать с дивана, перевернув рядом стоящий столик, убегая прочь. Железо, то, что из него выходит, всегда уверенно стоит, едва заметно расширяется и сжимается от перемен температуры. Лидер всего лишь выпрямляется, замечает руку Инженера, лежащей возле его ноги на диване и накрывает своей, решившись на этот раз снять перчатку. – Не уйду, не переживай, отец. Не оставлю больше. Учёный заглянул в глаза Григория ещё раз. Лидер понял это как запрос, и сам себе позволил притянуться к часто подрагивающим в своей жизни губам. Чуть задержавшись, ощутив накал внутренней дрожи от повышения температуры, менее, чем сам от себя ожидал, резко отстранился. – Ты всё сам понял, отец. Мне нечего добавить. Если не так, не правильно, то прости. – Н-нет, правильно... Ничего страш… ничего не случилось ведь н-ну такого. А что вообще сейчас правильно? Действительно. Не оставлю. – Т-только ты меня, ну, хорошо знаешь, знал, н-не боишься меня? – чуть дальше отстраняясь снова спрашивал Инженер, аккуратно и уверенно проводя рукой по волосам Стрельникова. – Нет, что ты, отец. Я ничего не боюсь, – чуть взглядом окинул ученого, и подумал, что и ему немного «можно», в том числе и разрядить обстановку. – Разве, что кислоты. Учёный слегка и искренне улыбнулся, возможно, поняв как-то для себя этот посыл. – Ты ч-чего? Ну, в самом деле я… Я же тебе говорил, ты н-не такой, совсем... – Я не шучу, это твоя сфера деятельности и ты меня будешь собирать обратно в форму. Пусть не прямо сейчас, всё только впереди и то, что когда-то было – давно ушло это время. «И я… я тебя тоже», – было сказано совсем немного позже. Нагретое железо не дребезжит, а отдается тому, кто пытается немного изменить его форму, но не суть. Намагниченное притягивает больше, чем положено и обычное. Инженер снова и теперь физически притягивает Григория к себе.