***
Стол чист, все их вещи переложены на стулья. Стоя сбоку, Лайла наблюдает, как он расстилает свой чёрный кейп на деревянной поверхности. — Будет грязно, — произносит он, и Лайла закусывает губу из-за его прагматичного тона. Ей приходится призвать крио к ладоням, чтобы охладить лицо и перестать тушеваться. Она до сих пор не пришла в себя от их предыдущего диалога, когда она спросила, почему он согласился выполнить её прихоть и какой простой оказалась его причина. («Потому что я захотел».) С того момента её сердце не переставало быстро биться, сходя с ума от смешанных чувств: страха, что их поймают, грызущей неуверенности в отношении того, стоит ли им продолжать это, и осознания больших последствий, которые могла иметь интимная связь с самим секретарём Академии в священных стенах Дома даэны. «Мы не можем делать это здесь!» — Мы бы могли пойти в общежитие или к Вам… к Вам домой, — удивительно застенчиво говорит она. — Не то чтобы я, эм… спешу, или типа того. — Я живу не один, а у тебя в общежитии только девушки. Меня там не должны видеть, — аль-Хайтам поворачивается к ней, подняв руки, чтобы снять наушники. Он откладывает их в сторону вместе с Глазом Бога. — И мы уже здесь, так что я предлагаю… Лайла поднимает руку, и его дыхание касается её челки. Её пальцы проводят по округлому хрящу, осторожно нащупывая не проколотую мочку его уха. — Они нормальные… — бормочет она, изумлённая своим открытием. — Я бы сказал, что это ожидаемо для любого физически здорового человека. — Я знаю, — Лайла тихонько фыркает. — …Эм, Вы не слышали этого от меня, но среди младшекурсников ходит слух, что Вы, должно быть, бионическая марионетка или что-то в этом роде, потому что Вы всегда в наушниках. Н-не то чтобы я тоже так думала. Аль-Хайтам хмыкает. — Ещё одна причина, по которой я воздерживаюсь от бессмысленных сплетен. Тебе тоже стоит обзавестись парой наушников. — Не думаю, что могу себе это позволить… — их взгляды пересекаются, и Лайла напрягается, готовая отпрянуть назад, но его тепло манит и подавляет желание сбежать — особенно когда он наклоняет голову ближе к ней. Кончики его ушей краснеют — неожиданный сюрприз. — О… простите. — Если я правильно помню, ты обещала больше не извиняться. Лайла подавляет улыбку и не выдерживает. — Да, господин. — Не называй меня так, — он вздыхает, снова хмурясь. Лайла никогда не видела его улыбку и ей интересно, как она выглядит — что она должна сделать, чтобы заслужить её, хотя бы на мгновение? — Моё имя аль-Хайтам. Так и обращайся, — бормочет он, и её нервозность возвращается. — Я не хочу показаться грубой… — Мне всё равно. С замиранием сердца она позволяет аль-Хайтаму усадить её на прикрытый стол, и разводит колени, когда он встает между её ног. Его присутствие становится ощутимым и неожиданно очень, очень реальным, когда он опирается руками на стол, заключая её между ними. — Без чинов. Я не… Меня это не волнует, — он говорит это так серьёзно, и в её сознании всплывает слово, которое Лайла никогда бы не связала с таким мужчиной, как он: милый. — Хорошо! Поняла, — сбивчиво выдыхает она, едва не подпрыгнув на месте, когда его ладони наконец оказываются на её бедрах. Его хватка твёрдая и тёплая — они скользят по складкам её туники, слегка сжимая их. Лайла вскидывает руки, чтобы схватить его за плечи, когда чувствует, как его большие пальцы впиваются в плоть её внутренней поверхности бёдер, и вздрагивает. — Не рвите мои колготки, пожалуйста. — Привстань, — шепчет он ей на ухо. Лайла судорожно сглатывает, приподнимаясь на столе, и позволяет ему аккуратно расстегнуть золотые кольца на её бедре и стянуть белую ткань с её ног вместе с нижним бельём. Обнажённую кожу колотит от осознания, а одновременное ощущение жара и холода усиливает нарастающее предвкушение внизу живота. — Было бы быстрее, если бы я порвал их, — комментирует он, как только он откладывает колготки вместе с её перчатками на стул. — Но это только моё мнение. — Они не из дешёвых, — она пытается заспорить — о Архонты, она даже дует губы, глядя на него. — В следующий раз я надену чулки! Неожиданно его палец приподнимает её подбородок, и аль-Хайтам снова оказывается между её ног. Его рука обжигает голую кожу её бедра. — Ловлю на слове, — произносит он, и Лайла распахивает рот, осознавая, что она только что сказала. — Надеюсь, следующий раз пройдёт в более комфортной обстановке, с кроватью вместо стола. С почти неверящим хихиканьем Лайла придвигается к нему ближе, но он не отстраняется, и тогда она подаётся вперёд, чтобы осторожно прикоснуться к его губам своими. Нежный и осторожный первый поцелуй, похожий на вкушение ледяной воды. Лёгкое давление его губ в ответ на её ласку заставляет Лайлу хмыкнуть. Её глаза распахиваются, когда они отстраняются друг от друга — когда она успела закрыть глаза? Вблизи он ещё красивее. — Ещё, пожалуйста, — Лайла шепчет, ободрённая тем, как пристально смотрит на нее аль-Хайтам. Она обхватывает рукой его шею и снова притягивает к себе, громко чмокая, когда его хватка на её колене становится крепче. Проникая всё глубже в эту ледяную воду, Лайла проводит языком по его губам, облизывая и посасывая их, и радуется, когда он выдыхает в её приоткрытый рот. Её колени упираются ему в талию. — Можете присесть ненадолго? — произносит она, и он утягивает её за собой, усаживаясь на ближайший стул. Лайла двигается, усаживаясь на его колено, и её сердце колотится как никогда раньше, когда он приподнимает её, словно она ничего не весит. — Позволь мне, — он кивает, прижимаясь к её ключице и проводя пальцами по бедру. Лайла стонет, долго и протяжно, а затем наклоняется вперёд и снова пылко целует его. — Постарайся не шуметь, — напоминает ей аль-Хайтам, крепко удерживая её, пока она охает и извивается на нём в поисках столь необходимого трения, которого так жаждет её тело. Впервые за долгое время её мысли состоят из похоти и чистой погони за нужными ощущениями, пока она елозит промежностью по его бедру, как по подушке, которую просовывает между ног по ночам, и так заводится, что с ужасом обнаруживает, насколько уже близка к разрядке. — Прикоснитесь ко мне здесь, — требовательно просит она, потянув его за запястье, пока его рука не обхватывает её грудь, и хнычет громко, когда он скользит дальше по её шее. — А… ч-что…? Он расстёгивает её тунику, и завязки, удерживающие лиф, падают с её шеи. Оу. Аль-Хайтам оттягивает вырез вниз, обнажая её грудь под своим пристальным взором и прохладным воздухом библиотеки. Лайла выгибает спину, напряжённо вскрикивая, когда он обхватывает одно полушарие и касается губами, обводя её сосок языком, дразня. — Ещё… чуть-чуть, — шепчет она, беспомощная перед ощущением надвигающейся эйфории. Она двигается на нём ещё несколько раз, и её нутро наконец разбивается на миллион крошечных осколков льда. Лайла всхлипывает всего раз, кончая, обессиленно падает на него и хихикает, задыхаясь. О, это именно то, чего ей не хватало всё это время. — Спа… спасибо, — её трясёт, пока она утыкается носом ему в шею, пытаясь прийти в себя. Её сердцебиение успокаивается, туман в голове рассеивается, и она ощущает, как его руки пробегают по её бокам, несмотря на поблёскивающий пот, покрывающий её кожу. Это согревает её больше, чем она ожидала. — Мне правда это было нужно… — Уже закончила? — аль-Хайтам цедит ей на ухо серьёзно и грубо: — Я ещё даже не развлёкся с тобой. По коже пробегают мурашки. Лайла оттягивает его воротник и прижимается губами к пульсирующей вене, осторожно прикусывая кожу, чтобы оставить след своих зубов. Она чувствует, как он сглатывает, а мышцы на его шее перекатываются, когда она слегка проводит клыками по его горлу. Чувствителен ли он здесь? Не будет ли он возражать, если она укусит его ощутимо? — Хорошо, — она хмыкает, осторожно перебирая руками по его плечам, когда он говорит: «Держись за меня». Он переносит её обратно к столу и опускает, нетерпеливо переворачивая её, наклоняя над деревянной поверхностью и задирая тунику до талии. Аль-Хайтам прижимается к ней сзади, придерживая за спину, а ей в ягодицы определённо упирается его твёрдый член. Лайла чувствует себя почти единым целым с облаками — такая невесомая, лёгкая, испытав всего один оргазм. Она оказывается в опасной близости к своей мечте, даже когда лениво трётся задом о его эрекцию. Аль-Хайтам резко выдыхает. — Стой спокойно. — Мм, я чувствую себя немного… сонно сейчас, если честно… — Лайла зевает, опускает лицо на костяшки пальцев, облокачиваясь на стол. Она прижимается грудью к столешнице и расставляет ноги так широко, что при каждом толчке её клитор касается поверхности стола, а тазовые косточки упираются в край. Но неожиданно чужая рука хватает её за челюсть и поворачивает её голову набок, вынуждая Лайлу вернуться в реальность. Она широко распахивает глаза, уставившись на него, и замирает. — Аль-Хайтам..? — Не спи, — предупреждает он, другой рукой стискивая изгиб её талии. Синяков не останется, но это заземляет её. — Будь в сознании, со мной. Аль-Хайтам отодвигается, его давление ненадолго ослабевает, и Лайла напрягается, чувствуя горячую длину его эрекции между её бёдер. Он заставляет её снова свести ноги вместе, пока она не обхватывает его, и её тело содрогается от мягкого скольжения его члена, касающегося её плоти. «Архонты, — шепчет она в мыслях, — он большой». Во что она только вляпалась? — Я… я не сплю, — заикаясь, пролепетала Лайла, закусив губу и краснея. Кажется, он сказал «хорошая девочка» или что-то в этом роде, но Лайла не может думать ни о чём другом, кроме как о том, как он двигается взад-вперёд между её бёдрами. Он не наращивает темп, просто неторопливо скользит между её складок — эти мучительные ощущения, несомненно, предназначены для того, чтобы подразнить её и не более того, но Лайла никогда не чувствовала себя настолько мокрой, что её выделений было достаточно, чтобы покрыть его член и стечь по бёдрам. Она не может не двигать тазом в такт его движениям, поджимая пальцы ног, когда головка его члена проникает в неё. Лайла тянется к клитору в попытке потрогать себя. — Прошу, я сейчас умру, — стонет Лайла и издаёт жалобный стон, когда он наконец проникает в неё полностью. Воздух из лёгких словно вытесняется, и Лайла задыхается, приподнимаясь на носочках и беспомощно корчится, неловко наваливаясь на него. Слишком большой. Она тянется, чтобы липкими пальцами коснуться места соединения их тел, и хнычет от последовавшего за этим неглубокого толчка. У неё появляется ощущение, будто он мог сломать её пополам. Лайла пытается перевести дыхание, но это трудно, когда от каждого толчка у неё перед глазами пляшут звёзды. — Расслабься, — говорит он откуда-то сквозь туман. Его поза меняется, и он подхватывает её бёдра, чтобы глубже войти в неё. Она сжимается вокруг него, сама того не желая, и аль-Хайтам стонет. — Узкая… — шипит он, проталкивая в неё свой член. — Надо было сначала поработать языком. Мысль об этом заставляет её снова затрепетать, сжимаясь и расслабляясь с каждым толчком, только чтобы услышать, как он снова издает этот звук. Снова, снова, снова. Ей требуется время, чтобы привыкнуть к нему, но всё это ощущается приятно, и он чувствует себя лучше, когда она это делает. Когда он опирается на её спину и притягивает её лицо к своему для поцелуя, она с готовностью принимает его, позволяя ему накрыть её губы и проглотить стоны, которые она не могла сдержать. Он просит её постараться не шуметь, но в этом крошечном пространстве, где нет никого, кроме них, все звуки кажутся слишком громкими: их дыхание в унисон, шарканье ткани по дереву и скользкие, влажные звуки от соприкосновения двух тел. О, если бы кто-то стал свидетелем странных пошлых звуков, доносящихся из укромного уголка Дома даэны, и увидел бы их, Лайла бы наверняка провалилась под землю от унижения. Но ей уже угрожала гибель иного рода, пьянящая, стремительно растекающаяся внизу живота. У жителей Фонтейна, вроде, для этого есть даже какое-то слово. Изворачиваясь, она выбирает угол, под которым его член просто невероятно прижимается к её самым чувствительным точкам, и тянется к нему сзади, цепляясь ногтями за бедро. — Да! Это — о-о… — стонет она, закусывая костяшки пальцев, когда он выходит из неё почти полностью, а потом снова подаётся вперёд в идеальном темпе. Его пальцы скользят по её пальцам там, где она нежно обводит свой клитор, и Лайла задыхается, когда он усиливает трение — давление значительно влияет на стимуляцию. — Аль... Аль-Хайтам, — задыхается Лайла, переполненная ощущениями, — слишком много. Я не знаю, смогу ли я… Колени подгибаются, она цепляется за его кейп и беспомощно извивается, пытаясь вырваться, но аль-Хайтам крепко держит её, другой рукой подтягивая её правую ногу к краю стола, и задирает, не останавливаясь ни на секунду. — Постарайся, — приказывает он, а Лайла, в конце концов, студентка, и в душе она пытается избавиться от чувства стыда за то, что она оказалась обнажена в таком положении… за то, что ей на самом деле нравится, как она ломается под гнётом удовольствия, сладко крича, плохо заглушая свой голос. Она никогда не чувствовала себя так хорошо: всё тело напряжено до предела, когда она приподнимается на носочках, всё ещё стоя на одной ноге, его жёсткие толчки и её смазка, бесконтрольно стекающая по её бёдрам, позволяющая его члену легко и глубоко проникать в неё. Она жалобно стонет, не в состоянии нормально дышать. — Я кончу в тебя, — говорит он, проводя пальцем по её вспотевшемву плечу и касаясь губами покрасневшего изгиба шеи. — Давай не будем устраивать ещё больший беспорядок. Его зубы царапают кожу над бешено пульсирующей веной так же, как это делала она. Податливая Лайла дрожит на столе, принимая всё, что он даёт ей. Он может делать с ней всё, что захочет, а она даже не будет сопротивляться, но мысль об этом должна пугать, а не возбуждать, не так ли? Её плоть пульсирует вокруг него, когда она кивает, и ему этого оказывается достаточно, чтобы вогнать в неё член в последний раз и затаить дыхание, заполняя её горячим семенем. Как и ожидалось, аль-Хайтам не задерживается, а медленно выходит из неё, осознавая, как она себя должна чувствовать. Но Лайла ничего не делает, лишь лежит в оцепенении, тяжело дыша, чувствуя, как ноют её мышцы и как внутри всё трепещет. «Архонты, — горько сокрушается она, — кажется, он испортил меня». — Лайла. — Ещё… ещё минутку, — хрипло отвечает она. Если она будет двигаться слишком резко, то наверняка потянет мышцу, и это будет в бесконечное количество раз более неловко. Несмотря ни на что, она не очень хорошо знает аль-Хайтама, поэтому не ждёт от него ничего особенного, но ей любопытно, что он будет делать после, когда он вдруг проводит рукой по её боку, ладонью огибая изгиб бедра, опускаясь к ягодицам, пока не раздвигает их. Пальцы аккуратно оглаживают её складки, и Лайла взвизгивает, когда его большой палец погружается внутрь неё. — Эй, что… что Вы делаете? — хнычет она, сжимая его палец, пока он проводит по её стенкам. Неужели он хочет ещё..? — Перевернись, — говорит он, и она, пошатываясь, перекатывается на спину. Он неожиданно целует её, оказываясь с ней лицом к лицу, грязно и грубо, словно изголодавшийся мужчина. — …Спасибо, — вырывается у неё, когда он наконец позволяет ей отодвинуться хотя бы на сантиметр, чтобы отдышаться. Их дыхание звучит в унисон, и Лайла краснеет, стоит ему снова притянуть её к себе, снова прижимаясь к её влажным бедрам. — Мне очень… эм, понравилось. — Хорошо, — он поглаживает её по бокам, как в первый раз. — Мне тоже.***
— Колготки ещё нужны? — спрашивает аль-Хайтам уже гораздо позже. Он приводит себя в порядок, и ни один волос не выбивается из его причёски. Ничто не указывает на случившееся, кроме раскрасневшегося лица и отметин на шее. Лайла наблюдает за ним из-под ресниц, собирая свои разбросанные вещи. Его кейп, мокрый и испачканный их выделениями, теперь нуждается в чистке. Лайла прочищает горло и ёжится неловко. Он дразнит её, да? С неё же вытечет всё, если она будет без них. — …Да, пожалуйста. — Такая вежливая, — аль-Хайтам хмыкает, подбирает её колготки и направляется к ней. Она не может понять выражение его лица: он всё ещё смотрит пристально, пока протягивает ей колготки и, немного смущаясь, даже помогает надеть их обратно. Она смотрит на него широко раскрытыми глазами, когда его пальцы бесстыдно проходятся по быстро намокающей ткани. — Не вздумай проронить ни капли, — говорит он, и на его лице появляется едва заметный намёк на улыбку, а Лайла замирает в шоке и изумлении.