Ровно неделя с того дня

      Прошла ровно неделя с того самого дня, как Константин Владимирович Тихонов понял, что влюбился. Влюбился порочной и отвратительной любовью. Он бы даже сказал вдвойне. Мало того, что он оказался гомосексуалистом, так еще и педофилом! Петров Антон, шестиклассник, что вел свое «расследование» и спас одноклассницу от жестокой смерти. Белокурый мальчик, чья душонка еще не полностью стала подвластна влиянию Пятифанова. Чистый и прекрасный ребенок…       Тихонов с силой вцепился рукой в волосы, слегка оттягивая их. Легкая боль снова возвращала трезвость ума, но, к сожалению, ненадолго. Ровно неделя…       Сначала лейтенант думал, что ему нравится Антон как человек: сообразительный и шустрый парнишка, который частично помог милиции. Смелость пацан поразила его: рассказать такой, на первый взгляд, чудовищный бред про зверей-людоедов, не побоявшись непонимания и осуждения… Тогда Тихонов ему поверил – и был прав. Маньяк – в тюрьме, поселок спит спокойно. Все это время мужчина думал, что просто рад: пацану и хорошо разрешившемуся делу.       Первый раз сердце кольнуло, когда он самолично жал руку Роме и Антону – за проявленные отвагу и смелость, и за помощь милиции. Стиснув в своей громадной руке ладошку Петрова, милиционер почувствовал невероятный жар, который тут же окутал его тело. Тогда Константин списал все на гордость. Он и вправду гордился пацаном, гордился как собой! Вырастет – в милиции ему самое место! После весь день, вечер и ночь он думал о мальчике. Тогда и закралось противное и страшное подозрение на самого себя.        И вот вчера ему приснилось как…они находились в непозволительной близости. Антон обнимал, целовал и просил о большем. Ласки его были настолько умелыми, настолько желанными, что Константин не сдержался: стал быстро сдирать одежду и жадно целовать. Мой, мой, мой!       Проснувшись, мужчина обнаружил вставший член. Хватило всего нескольких движений, чтобы обильно кончить.       Милиционер решил для себя, что будет всячески стараться не думать и не видеть юнца. Тихонов брался за абсолютно любую работу, будь то патрулирование или работа с ненавистными бумагами. Он научился не спать по две ночи, но на третью ему снились извращенные сны про их с Антоном близость.       До этого он пил от неудач на работе, от пропажи детей. Сейчас же он пьет, чтобы просто потерять на миг рассудок, забыться на несколько коротких, как ему казалось, мгновений. В это время он часто думал о самоубийстве, но животных страх не перебороть: не мог Тихонов просто так вскрыть вены, повеситься или утопиться – слишком сильно боялся смерти. Но и жизни он тоже очень сильно боялся.       Сейчас же он заполнял какие-то документы, хотя мысли о мальчике так или иначе проскакивали у него в голове. Подписав последний документ, лейтенант сел в бобик и отправился на патрулирование – своеобразную прогулку. В такие моменты он был уязвим. Да, следить за бездорожьем то еще занятие, но мысли чаще роились в голове. И тут уже не ущипнешь себя и не ударишь по щеке – заедешь в сугроб быстро.        Лейтенант не заметил, как проехал мост. Недалеко он заметил какое-то мельтешение. Что-то знакомое было в маленьком силуэте. Вдруг к дороге выскочил Петров. Мальчишка замахал руками, что-то крича. Мужчине сейчас же захотелось развернуться и на всех парах уехать, но что-то остановило. И это напугало больше всего.       Антон тут же подбежал в сторону водителя, и лейтенанту пришлось открыть окно для лучшей слышимости. — Здравствуйте, Константин Владимирович! Можно вы меня к себе в отделение отвезете? – запыханным голосом протараторил Антон.       Тихонов лишь удивленно моргнул. В отделение? С ума сошел парень? — Заболел что ли? Иди домой, не зачем шутки шутить, - раздраженно произнес лейтенант. — Ну, Константин Владимирыч, ну холодно просто, а домой не хочется. Мужчина лишь недоверчиво взглянул на мальчишку: весь съежился, трясется и жалобно смотрит. Одна часть говорила послать от греха подальше на три буквы, другая…другая не хотела похоти или чего-то подобного? Другая часть хотела обнять, согреть и успокоить, сделать все, чтоб Антону было хорошо.        Вздохнув, Константин кивнул на соседнее сидение и потянулся открыть дверь. Лучик радости появился на личике мальчишки.       Петров быстро забрался в машину. — Ну так объясни, почему домой не хочешь? – строго потребовал лейтенант. Пацан замялся, но ответил: — Надоели скандалы родителей. Не хочу слышать их ругань, вот и ухожу в лес. — А меня зачем остановил? — Холодно просто. Сначала не хотел, но, - Петров снова замялся, - да и не важно. Лейтенант лишь фыркнул, но развернул машину – все равно уже все объехал. Всю поездку они провели в тишине. Странно, но рядом с Антоном не приходили извращенные мысли. Хотелось дарить этому мальчику ласку и любовь в лучших ее проявлениях: подарки, поцелуи и объятия. Так хотелось просто снова коснуться его руки…        Доехали быстро, зашли. Никого не было видно, поэтому Тихонов пропустил Антона в свой кабинет. Сняли куртки, лейтенант поставил чайник. Странно, но так спокойно и легко ему еще давно не было. Спокойствие нес этот мальчик, что сиротливо сидит на стуле в углу и нервно играет с пальцами? Да. Трудно признать, но да. Когда мальчишка так сильно завладел им, лейтенант не хотел понимать – ему было достаточно того покоя, который есть сейчас.        Щелкнул выключатель, мужчина разлил кипяток по чашкам. Снова молчали. Тихонов был спокоен, Антон напряжен. Он все время смотрел в пол, перебирал нервно пальцы и, как будто, хотел что-то сказать.        Отодвинув подальше от стола стул, лейтенант сел на него и блаженно прикрыл глаза. Хотелось спать. Но не успел он прийти в себя, как рядом с ним оказался Антон. Тот встал, жалобно глядя в глаза, будто извиняясь. Тут же он ловко вскарабкался на колени к Константину, схватился за широкие и крепкие плечи мужчины и ткнулся ему в губы.       Не ожидав такого, первое, что захотелось сделать отшвырнуть мерзавца, выкинуть на мороз..., но вместо этого он лишь притянул Антона ближе к себе. Тихонов углубил поцелуй, проскользнув в приоткрывшиеся губы. Мужчина нежно исследовал чужой рот, касаясь языком каждого зуба, лаская небо.       Осторожно поцелуй прервался, и Антон, всхлипнув, произнес: — Вы…я думал…       Мальчик обнял мужчину, утыкаясь тому в шею. Слезы неприятно жгли кожу, но лейтенант и не был против. Отныне его Антону нечего будет бояться.