Сон или с Ковровым тепло

В лабораторию Виктора Петровича Коврова вбегает, чуть ли не спотыкаясь, Фома Остапович Брыль. — Фома, ну что случилось? Ты обычно ко мне так не влетал в кабинет. Или тебя скатерть самобранка опять оскорбила, зато что ты громко по столу стучал?) — опять Ковров издевается, подумал Брыль, но выдохнув, он начал свой монолог, в котором объясняется, что произошло, и что сопутствовало его заходом сюда. — Вить, извини что без стука, но нужно сообщить важнейшее известие: наша многоуважаемая Алёна Игоревна выходит замуж, причем не за абы кого, а за Москвича, Ивана какого-то. — Для Фомы это явно было «поражением в самое сердце», потому как Алёна их ближайшая подруга, и вопрос заключался в том, не уедет ли она? — И что в этом тебя так поразило? Она же не на тебе женится, и ты никуда не уезжаешь, а она обещала вернуться вроде… А что если нет? Вдруг ей в Москве понравится, и она не захочет обратно в Китежград ехать? Впрочем, эти мысли прочь, у Фомы еще одно крайне важное известие. Знал, что Алёна уезжает, только вот время хотелось оттянуть, чтобы главного не говорить. — Вить, ты же чародей? — Чародей, ну и ты такой же — в недоумении продолжает Ковров, — а что такое? — ты умеешь сны разгадывать? Мол, что они значат, и плохи иль хороши они, — просьба весьма неожиданная. — Ты что, Фома, головой ударился? Или в ведьму-речку нырнул? С чего бы у меня такие познания? — Ну мало ли… — Фома Остапыч уже хотел было уйти, как его за лямки комбинезона поймал работник НУИНУ. — Так, никуда ты не пойдёшь, пока не расскажешь, что случилось, — Фома долго трепался, и не хотел сознаваться в чем дело, ведь не спал же уже дня три из-за этого, и работать нормально не мог. — Ты мне снился, ты! — естественно Ковров опешил от этих слов, но и промолчать не мог, нужна какая-то реакция. — И что? Хоть в хорошем обличии снился? — опять шутит Брыль тут к нему с крайне серьёзной проблемой, а ему лишь бы посмеяться! — Я к тебе на полном серьёзе, а ты смеёшься. — Ну я виноват что ли, что не могу видеть смысл снов? — Виноват! — Брыль вспылил и ушел, хотя в действительности, и сам виноват, и друга обидел. Через некоторое время Фома уже скрылся в домике-музее волшебных предметов. Обидно ему было, очень, причем не за то, что его проблему не решили, а за то, что отнеслись несерьёзно. Извиниться, конечно, надо было бы перед Ковровым, но Брыль же упёртая натура, не пойдет первым. Ждать долго не пришлось, в здание забежал Виктор Петрович и облегчённо выдохнул, когда увидел за столом Брыля. — Фома, ну ты и напугал меня, я уж не знал где тебя искать, может ты с дуру в реку сиганул? — Ну ты совсем? Я конечно обиделся на тебя, но тонуть не собираюсь, а то фразеологизм «на обиженных воду возят» приобретёт другой смысл… — Тьфу на тебя, я действительно переживал за твою жизнь! Ты же у нас такой взбалмошный, кто знает, что тебе в голову взбредёт? — долго мог Ковров причитать, да только Фома подскочил к нему, и крепко обнял, прижимаясь к груди. По спине пробежался холодок из-за перепада температуры, Брыль-то молодец, согрелся уже, а Витя еще холодный после улицы. В самом деле, с Ковровым тепло.