***
Ким идёт по улице в отличном настроении, сегодня ему удалось разгадать один из фокусов великого Гуддини. Но вот реализовать самостоятельно не получилось: слишком широкие плечи не позволяли поместить себя внутрь, а просить свою ассистентку о таком опасном трюке, он попросту не мог. В эти игры со смертью он должен играть самостоятельно. Неожиданно с противоположной стороны улицы раздаётся крик, Сокджин оборачивается и видит потасовку, в которой один паренёк лет четырнадцати уворачивается от удара, а его обидчик больно врезается кулаком в кирпичную стену угольного завода, оставляя на ней кровавые разводы. Парень же, ухватив момент, проезжает меж его ног и удирает, что есть мочи. — Этот беспризорник совсем от рук отбился! — орёт крепкий парнишка, прижимая руку к своей груди. Джин, тут же откинув все мысли прочь, пускается на поимку ловкого мальчишки. В его голове зреет план — взять себе на попечение нового ассистента, который смог бы выполнить ужасающий фокус и вылезти сухим из передряги. Он теряет мальчика из вида, но, пробежав лишние несколько метров, возвращается в переулок: ну не мог же ребёнок убежать далеко и вот так испариться. Ким внимательно рассматривает наличие возможности спрятаться и натыкается взглядом на маленький деревянный ящик. В голове упорно бьётся мысль, что мальчуган при всём желании не поместился бы внутрь, но, не найдя других вариантов, он скидывает крышку, и о, чудо! Свернувшись в неестественной позе и занимая всё пространство, лежит тот самый удирающий прочь от обидчиков парень. — Они не гонятся больше за тобой, можешь вылезать, — сообщает Джин. Испуганный мальчик с лёгкостью и необыкновенной грацией выворачивается из деревянного сооружения и с опаской рассматривает мужчину. — Я не причиню тебе вреда, но предложу работу и кров над головой. Думаю, от такого ты не откажешься, — с улыбкой на пухлых губах Ким протягивает руку ладонью вверх, в знак полной открытости. — Ким Сокджин, рад знакомству, а тебя как зовут? Парень продолжает изучать внезапно возникшего и дружественно настроенного незнакомца. — Вы что со мной сделать хотите? — буркает мальчик. Джин громко смеётся и прикрывает рот ладонью. Из глаз брызгают слёзы, кажется, он действительно нашёл то, что искал. — Если считать обучение искусству иллюзий и фокусов чем-то плохим, то да, считай, я кладу тебя на алтарь сцены и оваций, готов? — Вы чего, фокусник? — поглядывая исподлобья, но уже более расслабленно, уточняет мальчишка. — Да, и не самый плохой. Как раз искал того, кто сможет воплотить одну мою задумку, а твоя проездка между ног того парня меня впечатлила, как и то, с какой лёгкостью ты смог поместиться в этом ящике, — указывает головой на рядом стоящую деревяшку. — Думаю, ты мне подходишь. — Пак Чимин, — тянет руку. — А вы правда возьмёте меня к себе работать и дадите место, где можно спать? — Ещё и кормить буду, — отвечает Ким, пожимая протянутую ладонь. — Идём со мной. Нас ждут великие дела! Так началась их история, длиною в несколько долгих лет, которая позволила Чимину стать не просто ассистентом, а самым настоящим партнёром, не уступающим в изворотливых чудесах, которые они создавали.***
Сокджин всегда был ласковым и особенно нежным. У него тёплые руки, которыми он массировал спину, натруженную после репетиций. Он также любил гладить Чимина по волосам, когда они сидели и вместе придумывали очередной фокус. Несмотря на разницу в возрасте в двенадцать лет, Пак в свои шестнадцать безумно привязался к своему наставнику, за которым бегал, словно хвостик. А в восемнадцать осознал, что это больше, чем привязанность — он влюбился. Беззаветно и безответно, как он считал. Но случай, когда Чимину пришлось переодеваться для одного из номеров в девушку, расставил всё на свои места. Они сделали это тогда на свой страх и риск, ведь узнай кто бы о таком, их могли бы с лёгкостью осудить в одном из штатов, или вовсе казнить. Отношения не просто к гомосексуальным парам, но даже переодевание в женскую одежду могло караться законом и осуждаться. Только вот ассистентка тогда свалилась с ужасным кашлем и температурой, а отменить выступление значило потерять доход. Сокджин сорвался в тот вечер и лишил девственности Пака, даря настоящее наслаждение, которое возносило к небесам. Шептал ласковые слова и целовал пухлые губы, на которые уже не первый год заглядывался. Чимин всегда чувствовал себя спокойным и защищенным в присутствии Джина. С каждым днём они становились всё ближе. Но когда пришло осознание, что оба влюблены друг в друга, их затопил страх. Отношения мужчины с мужчиной всячески порицались обществом. И та их безысходность, которая заставила посмотреть на парнишку другими глазами, привела к таким последствиям. Они прятались по углам и в кулисах, украдкой позволяя себе трепетные поцелуи. В надежде, что их никогда не заметят. Было удобно скрываться, работая вместе: ни у кого не возникало вопросов, почему двое мужчин почти постоянно вместе и рядом нет никаких женщин. Выступление в доме крупного владельца заводов на дне рождения его дочери привело к необратимым последствиям. Девушка влюбилась в высокого, статного и красивого иллюзиониста. Бегала за ним везде, не давая прохода. Именно тогда её отец непрозрачно намекнул, что готов выдать свою душеньку за Сокджина, и при этом материально поспособствовать его делу и продвинуть дальше в столицу. Его связи это позволяли, а финансы — обеспечить безбедное существование ему и ей. Джин понимал, что отказать в этом случае — сродни тому, что обрезать себе все пути на большую сцену. Он не мог отказаться, его мечта стать известным и прославленным фокусником, которого знает весь новый свет, а дальше и Европа, маячила прямо перед глазами, ощущалась на кончиках пальцев. Только сердце противилось и отказывалось идти на этот шаг, виной тому — некогда подобранный в переулке беспризорник. Он вырос в прекрасного юношу, на которого заглядывался противоположный пол, но был предан только ему. Глаза всегда смотрели с искрами и любовью. Это давно была уже не просто привязанность, и Джин знал. Он согласился на предложение мужчины и сообщил всем, что они с девушкой встречаются. Изольда была вне себя от радости. Она и так постоянно мешала ему наслаждаться уединённым обществом Чимина, а теперь стала приходить каждый день. Таскала Кима на прогулки, по магазинам, устраивала званые ужины, на которых ему постоянно требовалось присутствовать. Чимин тогда заметно поник и стал тихим. Он превратился в тень, которая появлялась когда того требовала совместная работа и только, всё остальное время он незаметно ускользал. Джин пытался объяснить, что это необходимость, которая позволит им выйти на новый уровень. — Где ты был сегодня весь день? — спрашивает уставший Сокджин, растянувшись на стуле в их небольшой нью-йоркской квартире. — За юбками бегал, — шипит Пак. — Я уже не раз говорил тебе, что вовсе не люблю её, — с выдохом отвечает Ким. — Ага, поэтому у вас была сегодня помолвка? — приподнимая бровь и кидая свой пиджак на кресло, злится Чимин. Джин тут же подскакивает со стула и подходит обнять Пака, но тот упирается ладонями в широкую грудь. — Не надо мне рассказывать о перспективах, я в курсе. Я всё помню, — Чимин стоит с головой опущенной в пол. — Я искал те крючки для очередного трюка, а потом наткнулся на газету, когда гулял по парку. Думал, у меня сердце разорвётся от новости о вашей помолвке. — Первые за день слёзы скатываются по красивому молодому лицу. В груди — тяжёлый камень, в горле — ком. Неужели они не заслужили счастья? Почему он должен мириться с таким положением? Он хочет Сокджина только для себя. Столько лет вместе, старательные намёки, которые возымели действие не сразу. Почему им нельзя быть счастливыми просто вдвоём? Отчаяние разрывает на мелкие кусочки, заставляя злиться. Чимин перебрал уже кучу вариантов: собрать вещи и бесследно пропасть, напиться и забыться с другим, придушить Изольду, врезать Джину за решение, которое принял без него. Но он понимает, почему тот сделал такой выбор. Их мечта о славе, ставшая общей, была настолько близка, что хотелось взлететь. Если бы не эта дурацкая девчонка влиятельного человека, они были бы вместе и дальше. — Посмотри на меня, пожалуйста, — просит Ким и поднимает лицо напротив двумя руками. Ему больно видеть заплаканные глаза и боль, которая в них отражается. — Я люблю тебя, ты знаешь. Она — лишь необходимость. — Вы поженитесь, и ты забудешь обо мне. Переедете в новый дом, а я останусь тут один, — горько отвечает Чимин. — Я никогда тебя не брошу, ни при каких обстоятельствах, запомни это. Сегодня её отец пообещал мне организовать выступление в Вашингтоне, на котором будут присутствовать не последние люди государства. Большую сцену, ты слышишь? Мы почти у цели, — шепчет Джин на ухо, притянув к себе Пака. — Тогда давай покажем на что мы способны, а потом ты её кинешь? — в надежде предлагает Чимин. — Ты же понимаешь, что так не получится? У нас отберут всё сразу же. Наша репутация скатится вниз до кабаков в маленьких городах. Не уверен, что даже тут, в Нью-Йорке, мы сможем спокойно оставаться, — поглаживая тёмную макушку, тихо объясняет Сокджин. Удар кулака в плечо. — Ненавижу тебя! Ненавижу наше положение! Ненавижу, что не могу открыто заявить на тебя свои права! — отчаянно рыдает Пак, изливая свою боль, всё ещё уткнувшись в грудь своего любимого. — Жизнь сложная штука, но мы вместе, и я не отпущу тебя. Джин, не размыкая объятий, ведёт Чимина к кровати. Опускает на неё и нависает сверху. Оставляет поцелуи на припухших мокрых щеках, собирая боль, которую тот оплакивает. Спускается к шее и продолжает прокладывать дорожку к ключицам. Пак начинает мелко подрагивать и тянется за поцелуем. Ким не отказывает и дарит всего себя в этот момент. Он нежно обхватывает нижнюю пухлую губу и втягивает. Запускает язык в рот и обласкивает каждый миллиметр внутри. Сегодня хочется подарить ласку и успокоить Чимина. Руки расстёгивают льняную рубашку и гладят медовую кожу. Пальцы зажимают сосок, а губы ловят первый стон. В этот вечер они принадлежат лишь друг другу, и плевать на всё, что происходит за пределами этой комнаты. Ладонь Чимина накрывает бугорок на брюках Сокджина. Ему необходимо доказать, какой он замечательный и как отчаянно с ним может быть хорошо. Пуговицы мешают, но он ловко с ними справляется и запускает руку под нижнее бельё, трогая уже вставший горячий член. Джин отрывается от своего мальчика и с вожделением смотрит на него. — Позволь мне… — просит Пак. Ким не сопротивляется — пусть делает что хочет, лишь бы чувствовал себя счастливым и желанным. Чимин снимает с себя брюки с трусами, укладывает Сокджина на спину на кровать, стягивая его штаны вместе с бельём, и встаёт меж разведённых ног. Наклоняется и лижет орган, проходясь языком снизу вверх, оставляя тонкую нитку слюны между ними. Сокджин заворожённо смотрит на картинку, которая открывается перед ним. Чимин, стоя на коленях, с расстёгнутой рубашкой и стоящим членом, смотрит на него, как на самое драгоценное в его жизни. Он излучает желание, любовь и страсть, только для него. Губы обхватывают головку, рука ложится на основание и помогает протолкнуть член глубже. — Ты прекрасен, — выдыхает Ким. Пак старательно вбирает естество и голодным взглядом рушит все предрассудки. Кто сказал, что такие отношения запретны, никогда не видели вот такого Чимина. Он, как самое развратное произведение искусства, на которое можно смотреть сутками. Втягивает щёки и медленно водит головой вверх-вниз. Джин сжимает покрывало в руках, ему до боли хочется уложить руки на голову мальчику и опустить её ниже, но он сдерживается и не позволяет себе этого. Чимин выпускает член изо рта и причмокивает своими и без того пухлыми губами. Проводит языком по коже от лобка в сторону пупка и вниз. Дует на головку и тут же погружает её в тёплый рот. Скользит языком по всей длине и наслаждается произведённым эффектом. Джин тихо скулит и стонет, если так продолжится, он позорно кончит, даже не прикоснувшись к Паку. А тот словно мысли его читает, выпускает орган из тёплого плена, тянется к тумбочке за вазелином, разворачивается, выставляет зад и, смазывая пальцы, медленно проталкивает их в анус. Это представление сегодня только для Сокджина. Податливый, нежный, жаждущий и прекрасный. Он, тяжело дыша, постепенно растягивает себя, к счастью, ему на это не требуется много времени, секс у них был позавчера. Джин заворожённо смотрит на это действо и очень хочет коснуться себя, но не делает этого, иначе и правда кончит. Хотя, ему кажется, при виде такого Чимина и этого может не потребоваться. Округлые упругие ягодицы поглощают маленькие пальчики. Пак прекращает, оборачивается, и на его ресницах повисли слёзы, щёки покраснели, и это точно не из-за того, что ему плохо. Он скидывает рубашку и, подползая так же задом, самостоятельно насаживается на член, широко разведя ноги и расположив их вдоль тела Кима. Опускается до основания и стонет негромко, выгибаясь в спине. Начинает плавно двигаться, приподнимается и снова садится. Джин укладывает ладони на пышный зад и помогает Чимину чуть ускориться, но тот упорно мучает его медленными движениями. Спустя несколько толчков Сокджин всё же не выдерживает, поднимает Пака, встаёт и нагибает его, входя сразу на всю длину. Тянет его за плечи к себе, заставляя приподняться, поворачивает голову и целует, а бёдра раскачиваются в быстром темпе. Член наконец чувствует нужную силу трения и скорость. Руки Кима поддерживают Чимина под рёбрами, держа вплотную к себе, нос зарывается в кромку волос. Вот так правильно — родной запах Чимина и его тело. Сейчас всё на своих местах, Сокджин принадлежит ему, что бы ни думал этот мальчишка. Толчки ускоряются, а пот бежит по телам обоих. Кровать поскрипывает в тон, и вот тот самый долгожданный крик, сперма выплёскивается из Пака прямо на одеяло, и тот опадает в сильных руках. Джин опускает его лицом в постель и продолжает двигаться, доводя себя до пика. Гладит спину, целует острые лопатки и с глухим стоном кончает внутрь. После ванны оба укладываются спать нагими, прижимаясь телами. — Обещай, что всегда будешь выбирать меня, — просит Чимин, тихо шепча в плечо. — Я уже давно тебя выбрал, — поцелуй в макушку. — Спи.***
День грандиозного выступления наконец настал, и парни сильно волнуются. За кулисами суета. — Джинн-и, желаю тебе удачи, — радостно щебечет Изольда и целует. — Да, спасибо, дорогая, — нервно отвечает Ким. Он старается оградить Чимина от того, как он с ней взаимодействует, но это не всегда получается. Пак уже не раз видел, как они держатся за руки, и ему всегда кажется, что Джин даже счастлив рядом с ней, ведь невозможно так хорошо играть. — Хочу подбодрить тебя, думала сказать после выступления, но решила, лучше сейчас… — Говори и беги уже в зрительный зал, — с улыбкой пытается выпроводить её. — Я была сегодня у доктора, и он подтвердил, я беременна! Джин, представляешь?! У нас будет ребёнок! — выкрикивает Изольда. Ассистенты вокруг подходят, поздравляют и хлопают по плечам Кима. Пак Чимин готов прямо сейчас в петлю залезть. Он, конечно, догадывался, что Сокджин не просто с ней милуется, но никогда не видел и не слышал подтверждения их близости. «Беременность… Значит, вот он конец? Теперь всё? Я больше не буду нужен? Брак, ребёнок и новая жизнь… Но он же говорил, что любит меня… А любит ли? Или ему просто удобно держать меня рядом? Он часто говорил, что я давно и сам мог бы залы собирать… Боится конкуренции и держит при себе? Пак Чимин, ты такой идиот…» — разрозненные мысли сжирают Чимина. Он чувствует себя пустым местом в этот момент, прямо как в их финальном номере, когда он исчезает и появляется в другом месте за несколько секунд. Только вот надо ли появляться? Ему больно и тошно смотреть на это притворство и то, как Джин обрадовался новости, стал кружить свою невесту, приподняв над полом. Перед глазами воспоминания о счастливых ночах и времени вместе. Словах любви, кажется, фальшивых. Или нет? На глазах наворачиваются слёзы, но надо себя держать в руках, скоро на сцену. Собрать как-то себя по кускам и включить мозги. Но получается с трудом. У них много непростых фокусов, которые требуют предельной концентрации и внимания. «А что, если сыграть по-своему? Опасно, но, кажется, у меня нет других шансов…» — оправдывает Пак свои планы в голове. Началось представление, фокусы с картами для первых рядов на разогрев, разрезание женщины в коробе — всё, что делают многие. И вот тот самый знаменитый фокус Гуддини, который в своё время смог повторить Чимин. Сокджин выходит на край сцены, пока выносят большой бидон. Сверху на верёвке спускаются большие часы, которые будут отмерять время. — Уважаемые зрители, смертельный номер! В случае неудачи, его ждёт смерть! Кто хочет проверить, нет ли подвоха? Ким вытаскивает на сцену мужчину и даму с первых рядов, позволяет осмотреть им всё и отпускает, говоря, что всё по-настоящему. По залу разносятся взволнованные перешёптывания. Чимин в полосатом купальном костюме встаёт на маленькую лесенку рядом с резервуаром и погружается внутрь. — Задержите дыхание на время исполнения трюка! Только прошу вас, без фанатизма, кому на сколько позволит объём лёгких. Бидон наполнен водой до отказа, так что при погружении она выплёскивается на сцену. Сверху Чимина обматывают железными цепями и вешают увесистый замок, демонстративно дёргая тот со всей силы, чтобы дать убедиться в надёжности. Бидон ненадолго прикрывают маленькой ширмой. На первой минуте зал добропорядочно не издаёт ни единого вдоха, но с каждым движением стрелки энтузиазм спадает. К концу второй минуты даже самые стойкие выдыхают, а по залу вновь прокатывается нешуточное волнение. Человек не в состоянии так долго находиться без воздуха. — Остановите шоу! — выкрикивает женщина. — О, будьте спокойны, всё под контролем! — уверяет Сокджин. Помощники отодвигают ширму, и за ней оказывается мокрый, сидящий на бидоне, Чимин, он машет зрителям. Зал взрывается овациями. Фокусники удаляются за кулисы, чтобы подготовиться к финальному трюку. Пак подсушивает волосы и переодевается в костюм. Сейчас тот самый фокус с исчезновением, после которого он планирует совершить нечто невообразимое… Зрители ликуют, когда из одного конца сцены спустя несколько секунд иллюзионист перемещается на другой, и так несколько раз. В финале Чимин должен появиться через чуть большее время со стороны зрительного зала, но он возникает вовсе не там, а за первой кулисой, рядом с Сокджином. Тот удивляется, но думает, что, возможно, что-то не получилось и радостно восклицает: — Ох, напугал! Снова неуловимый Пак Чимин удивляет! Поприветствуем! Пока громкие аплодисменты не смолкают, Чимин близко подходит и встаёт на одно колено перед Джином. В зале тут же воцаряется тишина. Ким ничего не понимает, он с распахнутыми глазами смотрит на своего мальчика. — Будь только моим, стань моим мужем, Ким Сокджин. Я люблю тебя. Эти слова обрушиваются, как гром среди ясного неба. Джин шокирован действиями Чимина, он не понимает, как ему сейчас поступить. Как только Пак додумался до такого? На самом важном концерте, среди множества людей вот так признаться?! — Педики! — слышны выкрики в зале — Осудить! Одинокая слеза скатывается по щеке Кима. — Я же сказал тебе, что выбрал тебя… — шепчет Сокджин так, чтобы слышать мог только Чимин. — Не рви мне сердце… Я хотел остаться с тобой… Пак шокировано смотрит на него, а Сокджин наклоняется и приобнимает парня. В попытке исправить ситуацию, на сцену вылетает отец Изольды и откидывает будущего зятя от мальца, который наглым образом учинил подобный стыд на сцене. — Пак Чимин намеренно подставляет сейчас Ким Сокджина. Он завидует его таланту и таким образом пытается разрушить благочестивый образ Ким Сокджина! Этот молодой человек помолвлен с моей дочерью, в августе запланирована свадьба. Не верьте этому мальчику — это клевета! А вам, Пак Чимин, грозит обвинение в публичной демонстрации гомосексуальных чувств! Уведите его со сцены! Джин стоит столбом посреди сцены и не пытается даже двинуться. Сердце просится к своему мальчику, но строгий взгляд бизнесмена пригвождает к полу. Он понимает, что, кинься сейчас за кулисы, отмыться от подобного потом будет невозможно. Заголовки газет гудят о двух иллюзионистах-геях, но власть и деньги помогают быстро решить эти вопросы. Чтобы разогнать глупые слухи, пришлось ещё раз во всеуслышание публично объявить о помолвке и беременности. Они, на удивление, даже помогли Сокджину взлететь. Теперь все хотели пригласить его выступить, чтобы лично убедиться в том, что он обычный парень. Девушки приставали к нему, благо Изольда постоянно присутствовала рядом и всячески обозначала их будущий союз, не давая никаких поводов усомниться в их ориентации. Одни хлопали Сокджина по плечу и сочувствовали предательству от партнёра, другие благословляли их будущий брак и желали успехов, а кто-то, напротив, так и смотрел на него, поджимая губы в подозрении. Чимина в тот вечер увезли в участок и кинули за решётку до дальнейшего разбирательства. Для него признание оказалось крахом, но всё то время, что они провели на сцене, ревность сжирала его и не прекращала подкидывать различные варианты того, как можно привлечь внимание Сокджина. Но выбрал он самый неординарный. Он ждал, что Джин кинется за ним, скажет, что любит, и они будут вместе справляться со всеми трудностями, только, похоже, ему хватило мозгов и возраста, чтобы не творить такие вот глупости. «Ну что, Пак Чимин? Добился своего? Все мечты умудрился профукать? Сцена. Любовь. Впредь только решетка, перед глазами и в сердце. Только его слова тогда… Он сказал, что выбрал меня… Может ли быть такое, что он собирался разорвать помолвку? Но беременность? Джин так бы не поступил… Это его ребёнок… Я-то ему родить никогда не смогу…» — грыз себя Чимин, сидя в камере. Ким сумел выторговать своему мальчику свободу. Долгими уговорами и просьбами в сторону отца Изольды. Объяснял, что парню всего восемнадцать — глупый, эмоциональный, вот и перепутал привязанность с любовью. Приревновал, побоялся, что с появлением жены Ким забудет про него. Пака удалось выпустить и отделаться лишь штрафом. Но главным условием отца за эту помощь было — никогда больше не выступать и не видеться с Пак Чимином. Джин пошёл на эту сделку, лишь бы его мальчик остался жив и свободен.***
Спустя четыре года Сокджин получает письмо от известного в Европе иллюзиониста «Карла Чимана». «Доброго здравия, уважаемый Ким Сокджин. Вы, скорее всего, уже слышали обо мне. Я перебрался в Европу два года назад и взял себе псевдоним, дурацкий правда, но не судите строго. Долго решался вам написать, но не находил повода. А сегодня меня позвали выступить в Нью-Йорке, а вы, как я понял, по-прежнему там и проживаете. Ой, простите, я не представился, как полагается. Пак Чимин, ваш верный ученик. Очень хотелось бы с вами увидеться, если это возможно, и лично поблагодарить за освобождение. Тогда мне не дали такой возможности. Что я на вы к тебе?.. У меня всё прекрасно сложилось, как видишь… Я стал известным фокусником в Европе, теперь есть своё жильё, заработок и ещё… Любимый человек. Он меня спас в своё время. Когда я приехал во Францию, не знал куда податься, спал на улице, там же показывал фокусы. А у него своя пекарня небольшая была. Он меня заприметил и предложил рядом с его магазинчиком развлекать народ, так и познакомились. Потом разрешил мне жить у него, сдавал комнату за гроши, вот и завертелось. Теперь мы вместе. Я счастлив. Правда, часто вспоминаю тебя. Особенно, когда выхожу на сцену. Сглупил я тогда конечно, но что сделано, то сделано. Ревность взыграла, когда услышал о беременности твоей Изольды. Прости, что доставил тебе хлопот, надеюсь, ты счастлив. Интересно, как ребёнок, как твоя жена? Всё ли у вас хорошо? Давно не слышал ни о каких новых трюках от великого иллюзиониста Ким Сокджина. Но хочу верить, что ты по-прежнему выступаешь и твой ум, как и раньше в нашей маленькой квартирке, постоянно генерирует новые идеи и фокусы. В такие моменты ты был таким живым. Искрился и излучал энергию. Я не мог не влюбиться тогда. Такой красивый, умный и талантливый. Ты дал мне всё. Кров, еду, знания и себя. А я всё разрушил. Надеюсь, мы оба в итоге приобрели больше, чем могли бы вместе. С любовью, в самый последний раз, твой мальчик Пак Чимин». — Паап, — в комнату вбегает мальчишка лет четырёх и хватается за руку отца, — ты чего плачешь? — Всё в порядке, сынок, получил письмо от старого друга, — ответил Сокджин и прижал голову ребёнка к себе. Он думал, что уже никогда в жизни больше не увидит своего мальчика. Отпустил, постарался простить и забыть. Сохранил все лучшие воспоминания и убрал в самое потаённое место в своём сердце. Смог полюбить свою жену и построить хорошую семейную жизнь. Сокджин счастлив, что они оба смогли обрести своё место, даже вдалеке друг от друга.