Ю Чон У не сдерживал слёзы, нет. Он сдерживал свою агрессию, что мощным потоком бурлила в его жилах, текла по венам, распространялась с головы до пят по всему телу. Его сердце словно маленький барабан отбивало быстрый ритм и отдавалось в висках. Он стискивал зубы и сжимал пальцы в попытке не сорваться.
Как бы хотелось вскочить да зарядить по роже этому ублюдку, который сейчас выставляет его посмешищем на весь класс. Никто не заступился за Чон У. Он один. Спасти себя должен только он сам.
А они смеются. Смеются прямо ему в лицо. Тыкают пальцами, выкрикивают свои идиотские шутки.
— Эй ты, открой окно шире, а то тут невыносимая вонь стоит, — крикнул какой-то мудак своей однокласснице, которая старалась оставаться лишь незаметной наблюдательницей данного циркового представления. Парень стал кивать на Чон У, закрывать нос рукой и по-актёрски изображать страдания от неприятного запаха.
Девочка исполнила грубый приказ под новую волну взрывного хохота.
Чон У неотрывно смотрел на исписанную нецензурными выражениями в свой адрес парту. Он слышал каждого. Ни одному мерзкому словечку не удалось ускользнуть от его слуха. Ю Чон У знал наизусть все издёвки, которыми его день ото дня награждали в классе.
Иногда эти мрази греши тем, что начинали повторяться. Их «шуточка» про то, что от Чон У неприятно пахнет, уже была известна всей параллели. Но это оказалось самое безобидное, чему он подвергался. Прочие шутки его любимейших соучеников выливались горьким ядом из их поганых ртов. Частенько появлялись новые ещё более интересные и, с точки зрения его одноклассников, более смешные.
Чон У терпел, да, он молчал. Всегда молчал. Учителя не защищали его, а остальные ученики скромно отворачивались, не желая вступать в бесполезные споры с хулиганами. А Чон У просто не умел бороться. Мысленно он хватал стул и бил-бил-бил эту тварь по безмозглой башке, пока весь чёртов паркет не будет залит алой кровью, пока глаза его жертвы не выпадут из орбит и не покатятся по полу к ногам Чон У, пока эта тварь не застынет в посмертной позе, не способная больше сказать ни слова.
Но разве Ю Чон У может так поступить? Казалось, он боялся самого себя. Он действительно такой человек? Чон У никогда не замечал в себе нотки жестокого бессердечного убийцы. Когда он учился в прошлой сельской школе, он не страдал от издевательств. Ему не приходилось испытывать настолько жгучую злость по отношению к кому-либо.
Его мать решила, что Чон У заслуживает получить достойное образование в Сеуле. Как это, должно быть, здорово обучаться в порядочной школе, где разные предметы ведут разные учителя, где выдаются новенькие не порванные учебники, где в классах висят умные интерактивные доски, и ученики прилежные и воспитанные. Так думал Чон У во время переезда. Он надеялся, что это решение сделает его жизнь лучше. Но розовые очки бьются стёклами внутрь. У его брата случилось обострение заболевания, так что матери не хватило средств для идеальной школы, однако Чон У было достаточно и «средней приличности».
Чон У не знал, чем он навлёк на себя ненависть одноклассников. С самого первого дня он превратился в клоуна, позволяя потешаться над собой кому как вздумается. И с каждым днём он чувствовал, что его терпение как ниточка истончается. Чон У часто ловил себя на мысли: почему не может хотя бы ответить таким же мерзкими шутками. А потому что он понимал, что на его сторону никто не встанет. Его не волнуют проблемы с учёбой, но он не хочет разочаровывать мать. Если он посмеет ответить агрессией на агрессию, то ему же будет потом хуже. Счастье мамы ему важнее своего. Он старался выкидывать из головы лишние мысли и выдумывал различные оправдания, чтобы не выглядеть в своих же собственных глазах зашуганным батаном.
Он был переполнен гневом, сыт этой хернёй по горло.
Прозвенел звонок. В класс вошёл учитель. Чон У ни разу не отвёл взгляд от стола. Унизительно. Сидит как побитый щенок, брошенный в сильный ливень у помойки или на обочине пустынной трассы. Он тяжело и медленно дышал, его ноздри раздувались с каждым вздохом. Ногти с силой впились в ладонь, но эта боль была единственным источником, что он мог сейчас принять.
Чон У сдержался. Он не схватился за стул, не придушил своего одноклассника шваброй, не толкнул его в открытое настежь окно, не долбанул того головой об парту, и он ДАЖЕ не забил его учебником.
Хулиган беззаботно сел на своё место. Было видно, что он как никогда чувствует себя прекрасно. Он сразу же наклонился к своим товарищам и принялся громко шептаться о всякой чепухе. Ю Чон У слушал.
— Дети, сегодня к нам перевёлся новенький ученик. Входи, — произнёс преподаватель, указывая рукой на дверь. В кабинет зашёл высокий симпатичный парень.
Девочки сразу двусмысленно переглянулись и послали друг дружке намекающие ухмылки, а мальчики равнодушно пялились на вошедшего, совершенно не проявив к нему и малейшего интереса. В особенности тот мудак, как Чон У расслышал, был куда больше заинтересован в том, чем бы вкусненьким перекусить во время обеденного перерыва. Было бы здорово вылить на него большую тарелку прокисшего супа, подумал Чон У.
— Представься, — подсказал учитель.
Парень осмотрел класс, а затем чистым бархатным голосом сказал:
— Добрый день, моё имя Со Мунджо. С этого дня я буду учиться с вами. Надеюсь, мы подружимся, — он улыбнулся уголками губ, но эта улыбка не отразилась в его глазах.
Чон У поднял голову, встретившись с новеньким взглядом. Это было неожиданно, но, казалось, новый одноклассник давно смотрел в его сторону. Даже с последней парты Ю Чон У сумел рассмотреть этого парня: одет аккуратно, чистенько, выглажено; волосы уложенные, причёсанные. А глаза… глаза как у хищника всматривались в самую душу. Он выглядел волком, пока Чон У был не то покинутой собакой, не то загнанной в угол овечкой. И почему он так странно завис на нём? Что это вообще должно означать?
В тот момент Чон У понял, что даже та сволочь за соседним столом не смотрела на него ТАК, как смотрит этот парень. Не враждебно, а просто очень-очень странно.
Зрительный контакт был отнюдь не долгим, но его мысли закружились беспорядочным хороводом. Новый ученик выбрал себе место на первом ряду за третьей партой. Чон У стушевался и со смешенными чувствами глянул на спину Со Мунджо. Почему-то он был уверен, что этот парень чувствует это. Знает, что Чон У заинтересовался им.
За весь урок Чон У принял на себя шесть снарядов скомканной бумаги и две подсунутые записки с оскорбительными высказываниями в виде банальных вопросов: «Когда ты уже помоешься, вонючка?».
После урока он застыл на месте, выжидая, когда все его одноклассники уйдут. Ю Чон У всегда уходил последним на перемены и вылетал первым в конце учебного дня.
Нарочито долго он складывал тетради в портфель и поправлял свою рубашку. Однако один его соученик так и не ушёл. Со Мунджо стоял у доски и выжидающе смотрел на него.
Чон У почувствовал себя безумно неуютно, хотя новенький ему не сделал ничего плохого. Он попытался пройти мимо и «не заметить» ожидающего, но тот остановил его, протянув свою руку.
Чон У пару секунд тупо глядел перед собой, словно ему в лицо преподнесли змею. С сомнением он вытянул свою, а мальчик крепко схватил её и несколько раз несильно потряс. Ладонь Со Мунджо была сухая и немного холодная. Чон У невольно застеснялся своих потных рук. Учитывая его дурную репутацию «вонючки», мокрые ладони лишь добавляли парню ущербности.
Но Со Мунджо не заметил подобной чуши. Он привычно улыбался, отчего любой человек тотчас покрылся бы мурашками.
— Я здесь ещё никого не знаю, — как ни в чём не бывало произнёс новенький, отпуская его, — Ты не возражаешь, если я присоединюсь к тебе на обеде?
Чон У был против, но промолчал.
— Как тебя зовут? — спросил Со Мунджо.
— Ю Чон У, — недовольным тоном сказал он. Всё равно этот мальчик не будет водить с ним дружбу.
— Будем знакомы.
Увидев, что его собеседник не настроен на праздную беседу и чувствует себя неловко, Со Мунджо не требовал с него ответа. Его губы растянулись в хищную улыбку, он похлопал парня по плечу и вышел.
Затем полдня новичок периодически докучал его глупыми монологами. Чон У не доверял ему. До этого дня с ним никогда не хотели разговаривать. Поэтому Со Мунджо пришлось постараться пять уроков, чтобы Чон У начал отвечать. Они сели вместе на обеде, и Чон У с облегчением отметил, что хулиганы заняты своими делами и не желают в данный момент над ним издеваться. Со Мунджо внимательно наблюдал, как меняется настроение Чон У при виде этих ублюдков.
***
А вот и последний урок. Голова Чон У была полноценно забита мыслями о Со Мунджо. На самом деле он оказался довольно неплохим парнем. Он умел располагать к себе. Ю Чон У почти проникся к нему симпатией, а в данной ситуации это великое достижение. Вдвоём они говорили о неважных вещах, но в целом он не выглядел плохим человеком. Чон У тихонько обрадовался, что, кажется, нашёл здесь хотя бы одного адекватного одноклассника. По крайней мере остальные вызывали у него моментальное отвращение одним своим видом. А вот Со Мунджо отчего-то казался совершенно другим. Имелось в нём какое-то явное отличие. Всё, что новичок ему сегодня рассказывал, для Чон У было не ново. Они как по волшебству сошлись интересами и идеально подходили друг другу.
Летая в облаках, Чон У не сразу услышал обращение учительницы. Та уже давно звала нерадивого ученика.
— Ю Чон У, встань.
Он поднялся.
— Ребята, — обратилась она к классу, — задайте ему вопрос по пройденной теме.
Сердце Чон У укатилось куда-то в пропасть. Вот же дрянь! Эта тётка никогда ему не нравилась!
Подростки зашептались, а затем главный задира (если быть точнее петушара) вызвался озвучить свой нереально интеллектуальный, как и он сам, вопрос. Разумеется, ответ на него был совершенно дебильный и очень сложный, Чон У с трудом формулировал предложения. Взгляды его одноклассников были словно ножи, что резали гордость и самоуважение Чон У. Хотя он не обладал этими качествами вовсе.
Преподавательница поинтересовалась у класса, на сколько баллов ей следует оценить Чон У. Ребята с радостью принялись выкрикивать самые низкие варианты.
Чон У дальше и слушать не желал. Он пересёкся с безмолвным Со Мунджо. Ю Чон У не искал в нём защиту. Он лишь гадал, о чём тот думает.
Опозоренный, Чон У с усилием воли усидел на месте до звонка, собираясь стремглав умчаться отсюда восвояси. Но его остановила староста, чтобы услужливо напомнить о дежурстве по кабинету.
Чон У уже убирался на этой неделе, потому опешил от её заявления. Девочка-староста невозмутимо взяла свои вещи и ушла, сделав вид, что она не услышала звук открывающейся бутылки с газировкой у последних парт. Чон У молча смотрел, как хулиганы разливают на пол какую-то противную, наверняка приторно-сладкую жидкость. Он уверен, что после своего высыхания она оставит огромные липкие пятна.
Агрессия опять стала подниматься со дна его души. Как бы хотелось вымыть пол рожей этого мудака. Окунуть того лицом в ведро с грязной водой и держать до тех пор, пока эта сволочь не начнёт захлёбываться. Затем позволить ему сделать один глоток воздуха и вновь опустить поглубже в воду. Да, в его руках он будет выдираться, отчаянно вырываться из захвата. Каждый раз он будет отплёвываться и стараться поглотить как можно больше кислорода, но Чон У снова и снова будет опускать голову вниз и наслаждаться его потугами. Он будет держать его так долго, пока тот не утопится окончательно.
Чон У почувствовал себя несчастным. Он не сможет так поступить. Это неправильно.
Сбоку он услышал смешок, хотя это прозвучало как лёгкий выдох. Чон У повернулся на Со Мунджо, который, вероятно, нашёл в этом инциденте нечто забавное. Новичок закинул сумку на плечо, подарил Чон У многозначительную короткую улыбку и направился на выход из кабинета. По пути он с хитрым прищуром наблюдал за тремя одноклассниками, что баловались с напитком. Скотина! Этот Со Мунджо весь день напрашивался к нему в друзья, а теперь сам его высмеивает!
Парни, продолжая громко гоготать, тоже удалились. Чон У остался в гордом одиночестве посреди всего этого беспорядка.
***
Прошло около получаса, и Со Мунджо внезапно показался в дверях. Чон У заканчивал уборку и, не ожидая кого-то увидеть, сильно уткнулся ему в грудь. Атмосфера как-то странно изменилась.
— Лапуля, — нежно прошептал новичок, — осторожнее.
Чон У вздрогнул и попятился назад. Как… Как его сейчас назвали???
— Я хочу тебе что-то показать, — продолжил он.
Чон У растерянно поморгал, а Со Мунджо терпеливо стоял в коридоре. Вид его был до того таинственный и заговорщицкий. Ю Чон У что-то совсем не хотел за ним идти. Этот парень его начал пугать. Разве новичок не ушёл домой? Школа давно уже опустела, так что он здесь забыл? Если Чон У последует за ним, то не приведёт ли тот его в тёмный и сырой подвал, чтобы избить и запереть. У Чон У богатое воображение и серьёзные проблемы с доверием. Ну а как иначе, если за один день не узнаешь всю подноготную человека.
Пауза затянулась, и Со Мунджо, догадавшись о мыслях другого, сказал:
— Это хороший сюрприз. Ты не пожалеешь. Дам тебе подсказку: парень, который здесь вёл себя по-свински.
Ему удалось подогреть интерес Чон У. Новичок прямо упомянул того ублюдка, значит его вряд ли поджидают за поворотом. Иначе подарок в виде избиения не состоится, если жертва будет знать о засаде.
Он несмело поплёлся за Со Мунджо, желая следовать в отдалении, но тот нарочно не ускорял шаг и подстроился под темп Чон У. Мучительно медленно они спустились в холл и направились к выходу на улицу.
Парень привёл его на школьный задний двор, подвёл к кустам и раскрыл цветущие веточки.
Глаза Чон У расширились. Голова мигом опустела, и он бездумно упёрся взглядом на жуткую картинку перед собой. Ноги подкосились. Он покачнулся, но Со Мунджо заботливо подхватил его за плечи.
На земле расположился труп.
Он был совсем свежий и… раздавленный. Почва нежно обволакивала лежащее тело, впитывая в себя кровь. Человек лежал на животе, так что наверняка разбил себе лицо после падения. Чон У покосился на крышу школы и его пробила мелкая дрожь. Конечно, он опознал убитого. Точнее, это было самоубийство, не так ли? Эта тварь ведь сама свалилась? У кого хватило бы смелости столкнуть кого-то на верную смерть?
Желудок Чон У скрутило, и он с трудом сдерживал рвотные позывы. Он не обратил никакого внимания на ласковые поглаживания Со Мунджо по спине. Способность мыслить к нему возвращалась с задержкой. Да, Чон У был просто в дикой панике!
Как он должен себя ощущать? Этот отброс издевался над ним каждый чёртов день, и каждый, сука, раз Чон У мысленно убивал его самыми разными и изощрёнными способами. Но разве он хоть раз по-настоящему совершил все эти помыслы? Думать одно, но сделать — совсем другое.
И вот он просто стоит над трупом своего ненавистного одноклассника.
Чон У сфокусировался на Со Мунджо. Тот выглядел абсолютно спокойно:
— Сюрприз, — сказал он, растягивая буквы.
Теперь Чон У откровенно затрясло. Он задышал часто и поверхностно, с немым ужасом смотря на довольного новичка.
— Он… он сам себя убил? — спустя время спросил Чон У.
— Возможно, — уклончиво ответил Со Мунджо. Он не стал дальше продолжать, а Чон У страшно было расспрашивать.
— Лапуля, что ты чувствуешь?
В полной тишине ветер унёс эту фразу куда-то вдаль мимо Чон У.
Что ты чувствуешь?
Как это чувство называется? Неужели это было злорадство? Облегчение? Радость? Мудак это заслужил. Он давно должен был сдохнуть!
Пусть они все просто пойдут и где-нибудь сдохнут! Все! Эти твари не имели право на счастливую жизнь, пока Чон У из-за них каждый день варился в котле страданий!
Это ли он чувствует?
— Я… — хрипло произнёс Чон У, — Это было самоубийство. Какая мне разница.
Он отогнал от себя жуткие мысли и все пугающие сомнения насчёт своего нового друга.
— Лапуля, — позвал Со Мунджо, — Пойдём домой?
Чон У скривился от подобного обращения, но новичок, должно быть, просто привык так ко всем обращаться. Странная фишка. Странный Со Мунджо. Однако его присутствие почему-то придавало уверенности. Чон У бросил последний взгляд на труп и развернулся к раскрытой калитке. На улице уже стемнело, и мать скоро начнёт переживать и трезвонить на мобильник.
Чон У решил поспешить вернуться. Нет, он не поможет этой твари. Со Мунджо тоже не позвал охранника.
Странный парень усмехнулся и догнал уходящего Чон У.
— Удивительный день, да? — невзначай сказал Со Мунджо.
— Ты не выглядишь удивлённым, — заметил Чон У, — Сегодня твой первый учебный день. Почему ты не ушёл домой?
— Мне стало любопытно, куда направился парень-подстрекатель, главная заноза в той компании.
— И он пошёл на крышу?
— Ага.
— И сам с неё сиганул?
Со Мунджо лишь молчаливо улыбнулся.
Странный!
