Ending they deserved.

У Нанами прохладные руки и горячее сердце, которое он надёжно спрятал за тоннами стен изо льда. Так лучше и проще. А у Хайбары руки тёплые, а сердце большое-большое, способное уместить в себе, кажется, всю любовь мира. Хайбара не прячется, он лучисто-солнечно улыбается и смеётся так, что захватывает дух. Ему хочется в ответ рассмеяться. Его хочется оберегать всегда и никому не позволять причинить ему хоть толику боли. Нанами приходится впиваться ногтями в свои ладони до крови, когда что-то расстраивает Хайбару и молча сжимать зубы, когда он ничего не может с этим поделать. Он прекрасно знает, что потом Юу будет аккуратно-нежно обводить следы-полумесяцы на его ладони и говорить, что ему, Нанами, нужно поменьше переживать. Иногда он правда не понимает как, ну вот как может Хайбара быть таким? Как может быть добрым и энергичным будто ребёнок, который готов влюбиться в этот мир? Как может так нежно смотреть огромными оленьими глазами прямо в душу, да так, что у Нанами ноет в груди и сжимается сердце? Как может так слепо верить в магов и людей, в особенности в тех, кто рядом с ним? Нанами серьёзный и закрытый, с вечным непроницаемо-скучающим выражением лица и синяками под глазами. О его скулы и черты лица можно порезаться, но Хайбара лишь хихикает, когда проводит пальцами по линии челюсти. У Нанами уставшие глаза с какой-то непонятной эмоцией в них, но когда Юу о чём-то увлечённо рассказывает, в них мелькает искра. Хайбара солнечный и трогательно-милый когда бросается к Нанами с широченной улыбкой на лице, вереща о том, что у него получился очередной магический трюк, а Кенто, в свою очередь, слушает с лёгкой улыбкой на посветлевшем лице. Нанами периодически задерживается допоздна, читая какой-то материал при свете лампы, пока на заднем фоне Хайбара терпеливо ждёт, свернувшись на кровати калачиком, и накрывшись тяжелым одеялом. Он не против, чтобы Юу спал с ним, у них это уже давно. Все друзья знают, но не шутят. Годжо пытался когда-то, но поймав пару уничтожающих взглядов Нанами и тычков от Шоко, перестал. Когда Нанами поворачивается, чтобы размять шею, он ловит поблескивающие в полутьме глаза Хайбары и невольно находит всё больше сходства между ним и котами. А стоит ему устало выдохнуть, закрыть книгу и выключить светильник, как Юу тут же вскакивает, усаживаясь на кровати, и тянет руки к нему. Нанами садится на кровать, вовлекая Хайбару в мягкие обътия, а после и вовсе ложится с ним в обнимку, чувствуя кожей, как бьются в унисон их сердца. Хайбара всегда утыкается носом Нанами куда-то в шею, щекоча размеренным дыханием, пока тот ласково вырисовывает круги у Юу на спине. А иногда Хайбара берёт его лицо в свои ладони и любовно гладит пальцами каждый изгиб, прежде чем начать покрывать поцелуями. Нанами морщится и едва слышно смеётся, обвивая талию Юу, пока тот вовсю пытается поймать его поцелуй. У Хайбары поразительно много терпения и когда он, наконец, ловит губы Нанами, тот даже не сопротивляется, лишь напирает совсем немного, прижимая его к себе. Юу Хайбара — сердце Нанами и… И у него это сердце забрали. Вырвали со всеми аортами и артериями, сломав рёбра и порвав кучу связок. Вырвали грубо, резко и беспощадно, оставив давиться кровью. Вырвали без остатка, не зашив, подарив огромную зиящую дыру на его месте. Глаза Нанами такие же две глубокие и пустые чёрные дыры, неотрывно смотрящие на исцарапанный труп перед собой. В свете холодных белых ламп морга лицо Юу как фарфоровое, только исперещённое страшными увечьями, на которые Нанами больно смотреть. На мёртвого и бледного Хайбару смотреть невыносимо плохо и тяжело, но Нанами упрямо не отводит остекленевшие глаза. Тихо просит Шоко выйти, позвать Годжо и Гето, но она понимает, что ему просто нужно немного времени наедине. И как только дверь захлопывается, на металлическую поверхность стола капают слёзы. Кап-кап. Беспрерывно бегут по белому, словно бумага, лицу, разбиваясь тысячью мелких капелек. Кап-кап. Нанами тихо всхлипывает, прислоняясь лбом к ледяной руке Хайбары. Кап-кап. Быстро просит прощения, ещё раз, ещё и ещё. Кап-кап. Хочется выть от боли, хочется лечь рядом с Юу и остаться, хочется ещё хотя бы один раз взглянуть в его искрящиеся глаза, хоть раз ощутить мягкие губы на своём лице, хоть раз услышать звонкий голос. Кап-кап. Когда приходят Годжо и Гето, Нанами уже сидит на стуле с мокрой тряпочкой на глазах, с ядовитой тихой злостью пересказывая события, виня себя. Вместе с Хайбарой умирает частичка его души и это перехватывает дыхание, сжимает спазмами горло и… И заставляет в ужасе распахнуть глаза, резко садясь на кровати. Нанами чуть дрожит, озираясь по сторонам так резво, что начинает колоть в шее. Сердце бешенно колотится, а дыхание срывается, пока его ладонь не накрывает другая. Он сглатывает и разворачивается, встречаясь взглядом с обеспокоенным Хайбарой, смотрящего на него слегка сонными глазами. — Плохой сон? — негромко, но Нанами всё прекрасно слышит. Сейчас у Хайбары голос успокаивающий и спокойный, а в глазах искреннее беспокойство и любовь так и плещутся через край. — Да. Извини, что разбудил. — Эй, эй, Нанами… Руки перемещаются на его лицо, а тонкие пальцы осторожно вытирают выступившие слёзы, пока Юу что-то успокаивающе бормочет. Нанами судорожно вздыхает, притягивая Хайбару к себе, и зарывается пальцами в чужие волосы, а носом в плечо, как будто кто-то отнимет Хайбару у него. Живой. Живой и рядом. Его ласковый и солнечный Юу. — Я люблю тебя, Юу, — тихо говорит Нанами, вдыхая ставший давно родным запах. Хайбара пахнет чем-то приятным и не бьющим в нос, чем-то спокойным и домашним. — Ох! Я тоже люблю тебя, Нанами. Очень-очень, — отвечает Хайбара, крепко обнимая в ответ. Нанами пахнет чем-то лесным, лёгким и освежающим. И перед Хайбарой маска Нанами спадает, его тонны льда тают, открывая напоказ горящее пламенем сердце. И Хайбара не пугается, ведь его сердце горит точно так же.