Когда настанет "после"

Все время их пребывания в Пентосе Джейме ощущает себя львом в клетке. Мечется из угла в угол, рычит и срывается на слуг. Они с Серсеей устроены с комфортом и даже роскошью — Тирион позаботился, чтобы брат с сестрой ни в чем не нуждались. Но все же Джейме нуждается. Отчаянно. До судорог в мышцах и боли в его черном сердце. Как когда-то он стремился из плена Робба Старка к Серсее, так и сейчас все его мысли далеко от нынешнего их с сестрой дома — там, где Бриенна с мечом, который он однажды подарил ей, с ее наивной верой в рыцарскую честь и ее бесконечно синими глазами оплакивает бесчестного клятвопреступника и Цареубийцу. Он уезжал из Винтерфелла умирать, но выжил. И в этом несоответствие. Если смерть с сестрой виделась ему чем-то понятным и естественным, то жизнь свою Джейме представляет совсем иначе. Не здесь. Не с Серсеей. Они почти не разговаривают. И встречаются разве что за трапезами. Серсея всегда молчалива и задумчива. Возможно, пытается пережить свое поражение. Возможно, строит планы. Или оплакивает потерю их нерожденного ребенка. Существовал ли этот ребенок когда-то — Джейме не знает. Временами ему кажется: сестра обманула его. Но бывают и другие моменты. Когда она, стоя у окна, замирает с тоской глядя вдаль, отдаваясь мрачным мыслям. Взор ее подернут грустью, чего раньше Джейме в ней не замечал. Ярость, исступление, ненависть, боль — отблески этих чувств сверкали в ее прекрасных глазах, когда она хоронила Джоффри, Томена и Мирцеллу. Но никогда грусть. Будто она смирилась с судьбой. В такие моменты он верит, что дитя она потеряла, и это лишало ее сил жить дальше. Прежний Джейме сделал бы все, чтобы Серсея вновь обрела свою силу. Он бы проводил с ней в кровати ночи и дни в надежде зачать еще. Он шептал бы ей, что убьет всех ее обидчиков, объявит войну Вестеросу целиком и каждому из семи королевств по отдельности. Но Джейме давно уже не тот. И не желает им становиться вновь. Когда он приходит попрощаться, она знает это — Джейме еще и слова не успевает произнести. Серсея чувствует его. Все-таки они были единым целым. Когда-то. — Ты покидаешь меня? — Красиво изгибается ее изящная бровь. — Я сделал достаточно. Здесь тебе ничто не угрожает. — Может, передумаешь? — Мурлычет она, подходя ближе. Ее пальцы касаются его груди, пробираются под завязки рубахи, лаская кожу. Он лишь качает головой, отстраняясь. Она не воспринимает это всерьез, продолжает настаивать… Он мягко убирает ее руку, целуя изящные пальчики. — Так ты не хочешь меня? — Глаза ее вспыхивают удивлением. В последний раз они были близки еще до его отъезда на Север. И вдруг приходит осознание: — Ты что, трахнул эту белесую корову? Ее идеальные губы кривятся в презрительной ухмылке. Но заметно, что она до конца не верит в озвученную ею же мысль. Джейме лишь на мгновенье отводит взгляд, но этого оказывается достаточно, чтобы Серсея поняла, что не ошиблась. Нежная рука отвешивает звонкую и увесистую пощечину. — Не ожидала от тебя столь низкого падения, братец. — Сейчас она похожа на себя прежнюю. — Ты оскорбил этим не только себя, но и меня, выбрав самую уродливую бабу в Вестеросе. Любая шлюха была бы лучше этой твоей кобылы. Ярость охватывает Джейме мгновенно. Он порывисто подается вперед. Челюсть его напряжена, желваки перекатываются под кожей. Левая рука сжимает горло Серсеи, пригвоздив ее к стене. — Вы друг другу подходите: уродина и калека, — хрипит она, задыхаясь. — Не тебе судить. Ты не достойна даже имя ее произносить, — выплевывает Джейме, разжимая хватку. Серсея едва не падает, держась за шею и судорожно глотая воздух. — Ты… ты… Никогда не прощу тебе. — А мне это больше и не нужно. — Джейме разворачивается и выходит из ее покоев.