***
Когда он распахивает дверь каюты в следующий раз, ему кажется, что Смит даже не поменял позы. Поэтому Нео не особенно удивляет, что тарелка тоже осталась нетронутой. Если поднапрячься, можно было почти ощутить презрительные вибрации, пропитавшие столовые приборы за всё время пребывания рядом с бывшим агентом. Еще даже не подойдя достаточно близко к кровати, Нео бросает холодно: —Хватит. Мне говорили, ты снова режешь себя. Может, ты не знал, но человеческое тело для такого не предназначено. С этими словами он выразительно смотрит на глубокие порезы, опоясывающие тыльную поверхность рук вплоть до самых плечей: точно такие же, как были у Бэйна. Нео не был уверен, был ли Смит на самом деле мазохистом - и могут ли программы вообще быть мазохистами - но предполагал, что это было достаточно болезненно. Как минимум, рваные шрамы гарантированы. Смит даже не поворачивается в его сторону, предпочитая смотреть в свою стену. Кулаки сжимаются сами собой, и Нео делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. —Это не моя вина, — обычно обволакивающий голос звучит с резкими интонациями, — Это была не моя идея. И даже не Морфеуса. Совет Зиона постановил доставить тебя на корабль с минимальными трудозатратами. В этом была суть уговора с машинами. Бывший агент все еще не смотрит на него, но Нео замечает колкий враждебный взгляд: настолько быстрый, что заметить его мог бы только очень наблюдательный человек. Нео относил себя как раз к таким. Слегка воспрянув духом от этой маленькой, но все же реакции, он продолжает: —Они думали, что ты лучше всех знаешь Матрицу. Ты был Матрицей. Они считали, тебя можно... Что ты можешь помочь в войне. В ее завершении. Нео запинается, едва не сболтнув "заставить помочь" - что, в принципе, и подразумевалось Советом. Впрочем, Смит, вероятнее всего, и сам прекрасно об этом догадывался. Возможно, воображение играет с ним злую шутку, но его положение чуть-чуть изменилось. Сейчас Смит лежит, слегка повернувшись вполоборота, и Нео решает попытать удачу еще раз. Он пододвигает тарелку с едой ближе, почти пихает ему под нос - только затем, чтобы от него снова отвернулись и упрямо уставились в стену. Может быть, там действительно было что-то невероятно интересное и неподвластное человеческому понимаю. Хотя Нео в этом сильно сомневается. Ему кажется, что Смит просто твердо намерен заморить человеческое тело голодом, лишь бы больше в нём не находиться. Решение радикальное, думает мрачно Нео, но в чём-то вполне логичное. Только машинное сознание ИИ не учло, что он тоже может быть крайне упрямым. И, если уж на то пошло, упрямее человека не было еще никого на этой земле. Его голос звучит практически с угрозой: —Ешь. Ноль реакции. Ожидаемо, но Избранный не сдается. —Если ты не будешь есть, мы будем вынуждены вставить зонд. Это неприятно, — добавляет Нео, полушутя-полусерьёзно. Просто, чтобы разрядить обстановку. Бывший агент, впрочем, шутки не оценил. Гневно покосившись на него, он неприязненно скалится куда-то в сторону, отросшими ногтями матрас царапая. Нео уже и сам понимает, что шутка вышла не то чтобы совсем неудачной - но крайне в такой ситуации неуместной. Пытаясь как-то переключить внимание, он выпаливает поспешно: —Послушай, я понимаю, что это, в каком-то смысле, нелегко... —Это пытка. Смит наконец механически поворачивает голову и смотрит на него. Подает голос: хриплый от долгого молчания, неестественно вкрадчивый и отрывистый. Он говорит, выплёвывая каждое слово; каждую букву ненавистного человеческого алфавита: —Вы и представить своим скудным умом не можете, на что меня обрекли. В этом проклятом месте, в этой клетке, — каждый звук, вырывающийся изо рта агента, пропитан отвращением, — Можете и дальше делать, что вам угодно. Если хотите мира, готовьтесь к войне - ещё одной. Мне безразлично, что с вами будет, мистер Андерсон. Нео не сомневается в правдивости этих слов. Смит вообще редко когда лгал, ему - тем более. Поэтому он просто молча стоит и слушает завершение монолога: —Но не делайте из себя святого мессию. Мы оба знаем, что это не так. Отворачиваясь к стене, Смит больше не произносит ни слова. Нео снова уходит ни с чем.***
Тело на кровати дёргается рвано. Выгибается как-то совсем неестественно и нечленораздельно рычит во сне. Согнутые пальцы комкают простынь, а рот искажается в совсем уж нечеловеческом оскале. Жутко, но Нео видал и похуже. В пару широких шагов он добирается до корчащегося ИИ и рывком хватает за плечи, встряхивая ощутимо: —Смит. Смотри на меня. Глаза последнего широко распахнуты, но Нео не видит в них осмысленности. Голос звучит твёрдо и непоколебимо, пока Избранный пытается привести его в чувство. —Это не-понастоящему. Слышишь? Ноль реакции. Только дикий, бешеный взгляд и попытки отползти как можно дальше. —Смит! — Нео старается ухватить его за запястья и прижать всем весом к кровати, но опасается спугнуть не до конца проснувшуюся программу. Долгие пару минут спустя непослушные конечности замирают под неестественным углом. Бывший агент по-прежнему рьяно пытается вырваться, но скорее по инерции. Дышит рвано, прерывисто. Затем выдыхает с потрясением, неотрывно таращась ему в лицо: —Вы убили меня. Вы... Убили меня. Сердце в чудом теле бьётся настолько сильно, что вот-вот выскочит из груди, а в глазах по-прежнему застыл шок. Ненадолго, правда: Избранный уже видит, как сквозь первоначальный ужас постепенно, капля за каплей просачивается ненависть. Какое-то время Нео непроницаемо смотрит на него, после чего ведёт плечом: —Когда-то. Сейчас это просто кошмар. —Это... Всегда так? — Смит задыхается. Делает пару глубоких вдохов и сжимает руки в кулаки, пытаясь выровнять дыхание. —Нет, — Нео пожимает плечами, улыбается криво. Горько, — У меня примерно через день. Рассказать, что мне снится? Когда ему не отвечают, щурится. Смотрит ему прямо в глаза, отчётливо проговаривая каждое слово: —А, Смит? — он выдыхает ему в ухо, тело непроизвольно склоняется всё ближе, — Рассказать тебе, сколько людей в моих кошмарах убиваешь ты? Он не прикасается к нему и пальцем, но Смит кожей ощущает, что его персональный соперник на грани. Агент желает что-то сказать - но в самый последний момент передумывает, кривясь надменно. Показывая едкой насмешкой, что его не пугает ничего, что люди могли бы с ним сделать. Нео отталкивает его от себя и выходит из каюты.***
На этот раз он решил задержаться подольше. По его примерным подсчётам, прошло уже порядка недели, как на их корабле обитал переселённый ИИ - и Нео тешил себя надеждой, что поговорить им всё-таки удастся. Не сказать, что эти надежды пока оправдывали себя, но всё же. Радовало, по его мнению, только одно: Смит все же передумал морить биологический транспорт голодом и опустошил всё, что принёс ему в тот раз Нео. Небольшая, но все же победа. Сидя у дальнего конца помещения, между столом и кроватью, Нео водит ногтем по металлической поверхности стены. Затем говорит негромко, ни к кому конкретно не обращаясь: —Я говорил с Оракулом. Она уверена, что Избранный на самом деле вовсе не я. Небольшое шевеление где-то на периферии зрения. Значит, его все же слушают. Может быть, хоть в этот раз попытки конструктивного диалога увенчаются успехом... Нео продолжает: —Это мы оба, Смит. Только в качестве единого целого мы можем исполнить своё предназначение. Она уверена, что ты способен изменить баланс сил в нашу пользу... В сторону мира между нашими цивилизациями. Снова нет ответа, как и в тот раз, и ему уже кажется, что надежды напрасны. Но затем он слышит голос: —Я очень польщён, мистер Андерсон. Передайте Оракулу, что она может идти к чёрту, — на этот раз Смит спокоен. Он сидит на кровати, прислонившись спиной к стене, и делает какие-то наброски в блокноте. Специально принесенном для такого случая Нео - после того, как он заставил ИИ клятвенно пообещать, что тот не будет никому протыкать глаза карандашом. Кончик карандаша Нео всё же максимально затупил, насколько смог. Просто на всякий случай. Он не очень доверял не только людям, но и программам. —Смит... В ответ ему безразлично делают вид, будто не замечают. Ничего нового. Он закатывает глаза и слегка щёлкает ногтем по стене, лишь слегка выказывая свое раздражение. Голос это никоим образом не выдаёт, когда он снова обращается к ИИ: —Ты ведёшь себя, как ребёнок. Нео тоже спокоен. Чуть прищурив глаза, он наблюдает за тем, как бывший агент тщательно что-то там штрихует у себя в блокноте. Может быть, Смит разозлен, но вида предпочитает не подавать, чтобы, видимо, не доставлять Нео такого удовольствия. Именно поэтому ему неспеша отвечают: —Вы тоже можете идти к чёрту. Я в своем праве. В конце концов, я здесь гость. —Для гостя ты слишком привередлив. —Напоминаю, что я тут не по своей воле. Следовательно, я могу вести себя так, как посчитаю нужным... Вам так не кажется, мистер Андерсон? Нео стискивает зубы. Он уже выучился определять, инстинктивно, как чёртова собака Павлова, когда Смит расслаблен, а когда намеренно выводил его из себя. Равнодушное и небрежное "Мистер Андерсон" использовалось больше для первого случая. Зато притворно-вежливое, глумливое "Мистер Андерсон" относилось уже ко второй категории. Он в два шага достигает постели и склоняется над программой: —Ты сейчас жив только благодаря ей, — он рычит, — Если бы она не вытащила твою резервную копию из Главного Компьютера, тебя бы стёрли, как любое другое вредоносное ПО. Если бы не её заступничество, тебя бы не существовало не только здесь, но и в Матрице. Впервые за всю беседу Смит поднимает взгляд. В глазах у него, замечает Нео, пляшут не то полыхающие отблески настольной лампы, не то собственная глухая злоба. —Я знаю. Именно поэтому повторю еще раз. Специально для вас, если до нейронных узлов человеческого мозга с трудом доходят элементарные вещи: Оракул может катиться в ад вместе со своим миром и пророчествами. Я не желаю быть чьей-то пешкой в грандиозном плане, — тут ИИ кривит губы в презрительной гримасе, — Больше нет, мистер Андерсон. Мне вполне этого хватило, благодарю. Я не оценил её прекрасного замысла, так и передайте. Смит прерывается на какое-то время, вдруг резко растеряв страсть к язвительным монологам. А потом говорит - еще тише, чем до этого: —Оставьте меня в покое. Очень-очень тихо. Нео даже кажется, будто ему это послышалось, если бы не повисшее в воздухе после этих слов усталое напряжение. Какое-то время они молчат, каждый в своих мыслях. Нео не видит смысла прерывать размышления программы, как не видит его и в том, чтобы пытаться его в чём-то переубедить. Но все-таки одна вещь внезапно привлекает его внимание, и Избранный вскидывает внезапно голову. Он интересуется, любопытство пробивается сквозь деланно-раздраженный тон: —Что ты рисуешь? В ответ на него удивленно смотрят парой небесно-голубых глаз. Похоже, Смит успел забыть о блокноте на коленях, сплошь покрытом неровными штрихами и удивительно гармоничной (бледно-серой) цветовой гаммой. Подобравшись поближе, Нео заглядывает ему через плечо. —Это то место, где мы сражались в последний раз, — немного удивлённо замечает он. Вглядываясь внимательно в черно-белые полосы дождя, в мрачноватую стену из небоскрёбов и застывших в окнах фигур, Нео слегка приподнимает брови. Недоуменный. Растерянный. В смятении. —Это место, где я вас уничтожил. Снова, — эхом откликается Смит. Поджав под себя согнутую в колене ногу, он вертит меж длинных пальцев карандаш, и грифель, такой тонкий и невероятно крепкий одновременно, вдруг - совершенно невовремя - напоминает Избранному о Тринити. Единственном человеке, который был для него по-настоящему важен, что бы там не говорил Морфеус со своими вдохновленными проповедями о "спасителе человечества". Значение всегда имела только она одна. У полубезумных, с макиавелливскими замашками действий Смита, как он предполагал, был хоть какой-то смысл... А у него после её гибели не осталось ничего. Он невидяще смотрит куда-то сквозь стену, словно где-то вдалеке слыша чужой голос: —Я знаю, о чем вы думаете, мистер Андерсон. Смит пристально вглядывается в его лицо. Обманчиво расслабленный, продолжает спустя краткую паузу: —Её смерть не была напрасной. Во всяком случае, для кучки идиотов, верящих в благую цель и самопожертвование. Любовь - ужасный недостаток... Для того, кто влюблён. Нео не знает, говорит Смит серьёзно - или, по своему обыкновению, издевается. Но сейчас ему это не важно. Ему интересно другое. Подняв глаза, так, чтобы они оказались на одном уровне с программой, он медленно спрашивает: —Ты её не убил. Почему? Длинная пауза. —Прошу прощения? Кажется, сейчас Смит по-настоящему в замешательстве. —Тогда, на "Хаммере". В теле Бэйна. Ты угрожал мне её смертью, но так и не убил. Ты позволил ей выжить, сбросив в люк. Почему? Нео настойчив. Он наклоняется ближе, пока ИИ с отвращением не отодвигается подальше, стремясь увеличить дистанцию. —Я...— бывший агент отвечает с задержкой. "С подвисанием", хмыкает про себя Нео, — Я не видел в этом смысла. Вы сдержали свое слово. Вы были безоружны. Мне не было необходимости убивать мисс Хантерс. —Ты мог убить её уже после того, как я положил оружие, — давил Избранный, — Некоторые люди так и поступили бы. —Зачем?.. Смит непонимающе смотрит на него. Похоже, он действительно озадачен таким простым вопросом. Напряжённый, Нео замирает и вглядывается пристально в чужое лицо. Отмечает про себя искреннее недоумение при этих его словах, будто Смит и правда не понимает, в чем дело. А затем Нео усмехается. Разворачивается и идет ко входу, бросая уже у самой двери: —Ты действительно не человек. Может, хоть это тебя утешит. На этот раз Смит молча смотрит ему в спину, пока Избранный удаляется все дальше.***
С того раза Нео больше не приходил. Поначалу это не слишком напрягало: Смит даже успел испытать нечто вроде катарсиса, когда понял, что его больше не донимают бессмысленными разговорами. Но потом вдруг стало немного обидно. Нет, он, разумеется, не использовал для описания своего состояния конкретно это слово - но суть оно передавало идеально. Никто не смеет его игнорировать. Особенно люди. Особенно он. Только спустя время ему удалось выяснить из обрывочных диалогов экипажа, что люди отправили своего мессию на какое-то задание в скрытых сегментах Матрицы. Менее досадно от этого не становилось, но совершенно иррациональное облегчение Смит все же почувствовал. В основном, от осознания того, что мистер Андерсон был просто занят, чтобы удостоить его своим избранным вниманием. Вовсе не потому, что не хотел. Это смутное облегчение, впрочем, длилось недолго. Выбравшись в очередной раз на главный мостик - чтобы, по своему обыкновению, понаблюдать высокомерно за людьми - Смит улавливает в воздухе напряжение. Это ощущение было ему прекрасно знакомо, и он умел распознавать его задолго до того, как сам человек поймет, что с ним такое. Паника. Именно это испытывали каждый раз повстанцы при встрече с ним лицом к лицу, и именно этот же смрад страха и отчаяния витал сейчас в воздухе. Неощутимый и неосязаемый, но оттого не менее удушающий. В конце концов Смит понимает и причину этого: предсказуемо, но скрытые сегменты в системе были крайне опасны. Даже будучи агентом, он не рисковал туда соваться - слишком велик был риск остаться там навсегда. Смиту без того никогда не нравилась Матрица, и эта участь была бы похлеще любой другой известной ему пытки. Лицо против воли кривится, стоит ему взглянуть на мельтешащих товарищей мистера Андерсона. Как тараканы, они расползались по всему пространству, беспокойные и суетящиеся, пытались отсрочить неизбежность. Кричали и огрызались друг на друга, и за всем этим даже упустили из виду тихо появившегося в поле зрения ИИ. Который сейчас расслаблено прислонился к стене и с интересом наблюдал за происходящим. Смит сообщает с ленивой издёвкой: —Если его оттуда не вытащить как можно скорее, ваш Пророк умрёт. Он не то чтобы сильно сожалеет. Ему было бы интересно взглянуть, как умирает мистер Андерсон. Еще раз взглянуть. Но все же грудь колет беспокойство: одно дело убивать его самостоятельно, голыми руками слабую плоть разрывая - и совсем другое знать, что что-то убьёт человека без него. Это было бы по меньшей мере несправедливо. Смит снова подаёт голос. Во взгляде - ледяной интерес, словно любопытство учёного, наблюдающего за насекомыми в террариуме: —Вы оставите его там умирать? Он выискивает глазами Морфеуса, как самую ближайшую к Избранному собачку. Тот напряженно хмурится, по-видимому, даже не замечая его, занятый отслеживанием кардиограмм жизненных показателей на мониторе. Тогда Смит обращается непосредственно к нему: —Атмосферное давление в скрытых зонах Матрицы в пятнадцать целых три десятых раза больше, чем в реальном мире. Для человека это равносильно смерти от удушья. А когда умирает мозг, умирает и тело. Так, к слову. Раздраженный взгляд в его сторону - и снова капитан переключается на экран. Но Смит твёрдо намерен обратить на себя внимание: —Если бы хоть кто-нибудь здесь не был бесполезной позвоночной обезьяной, можно было бы... —Сам попробуй, раз такой умный! — судя по виду, Морфеус изо всех сил борется с желанием двинуть заносчивому агенту между глаз. Но, к своему достоинству, сдерживается, пускай и с огромным трудом. Смит моргает. —Только ради того, чтобы в очередной раз продемонстрировать скачок эволюции, — уголок губ надменно приподнимается, когда он кивает головой в сторону главного управления, — Прочь. Брезгливый, он кидает взгляд на оператора. Линк, сидящий за управлением кораблём, неуверенно смотрит на своего капитана. Ему явно очень не хотелось вставать на пути когда-то всесильного искуственного интеллекта, но и перечить прямым приказам он тоже не смел. Поэтому сейчас он в нерешительности смотрит на своего капитана. И на него же с выжидательным прищуром уставился Смит. Слегка помедлив, Морфеус кивает. Когда ему уступают место у мониторов, бывший агент пристально окидывает взглядом примерный фронт работ. На первый взгляд бессмысленно, но если изменить несколько строчек в коде, появится брешь. Маленькая лазейка, однако Смит слишком долго просуществовал в Матрице, чтобы не знать большинство выходов из неё. Которые, к сожалению (или всё-таки к счастью) подходили лишь для человека. Он хрустит шеей и склоняется над управлением. За напряженным переписыванием кода он как-то упускает момент, что суетящихся до этого людей вокруг него больше не слышно. Весь экипаж "Навуходоносора" замер, чуть приоткрыв рты и наблюдая странную картину. Смит не обращает на них никого внимания. Смит фокусирует его только на одном конкретном представителе их проклятого вида. Со все наростоющей злобой он подходит к подключенному Нео. Наклоняется над ним низко-низко: —Вставайте, мистер Андерсон, — Смит рычит. Смит хватает его за корни волос и тянет назад, вторая ладонь в это время крепко обхватывает чужое горло, — Вставайте. Дыхание с хрипом вырывается из лёгких. Смит не знает, его или мистера Андерсона, но сейчас его это не сильно волнует. —Я знаю, что вы меня слышите. Не смейте умирать. Мы еще не закончили. Слышите меня?! Не смейте. Пальцы на горле сжимаются сильнее. Линк подрывается было к неподвижно лежащему Нео, но оказывается остановлен рукой Морфеуса. Вырывающийся изо всех сил член экипажа шипит яростно: —Он его угробит! —Подожди. Капитан "Навуходоносора" по-прежнему удерживает оператора от столкновения с программой. Тело напряжено до предела, но Морфеус смотрит не на него. Он смотрит туда, где, коротко мигнув, показатели жизни на мониторах вновь приходят в движение. Нео пытается сделать вдох. Мотая головой из стороны с сторону, кончится в агонии, но железная хватка удерживает тело от падения. Нео кричит. Пальцы машинально хватаются за чужие плечи, а широко раскрытый рот глотает воздух. Смит просто ждёт: спокойно и вроде бы даже равнодушно. А потом Нео открывает глаза.***
—Спасибо. —У вас потрясающе высокое самомнение, если вы решили, будто это было сделано ради вас. —А разве нет? Пауза. —Нет. —Тогда просвети меня. Внезапно проснувшаяся привязанность к человечеству или желание продемонстрировать собственные навыки программирования? Я весь внимание. —Ни то, ни другое. В ваше весьма длительное отсутствие я пришел к выводу, что в случае вашей гибели моё существование потеряет всякую цель. А следовательно, всякий смысл, — Смит впервые за весь разговор смотрит на него каким-то странным, непонятным взглядом. Он продолжает говорить с какой-то совершенно лёгкой, непринужденной грацией и в то же время напором (Нео всегда удивляло, как ему удаётся сочетать несочетаемое): — Видите ли, мистер Андерсон... Вы убили меня - дважды - но на третий раз ставки стали еще выше. Намного выше. Теперь ваша смерть не сделает моё существование хоть сколько-нибудь приемлемым. Теперь ваша смерть - последнее, что мне нужно, к моей величайшей досаде. И это всё, — короткий взмах рукой вокруг, — тоже ваша вина. —Да. Я заметил. Нео зевает. Моргает медленно, заворачиваясь поудобнее в одеяло, и добавляет совсем уж сонно: —К слову, ты меня тоже убил дважды. Не думай, будто это какое-то достижение. Они смотрят друг другу в глаза не моргая очень долго. Так долго, насколько вообще человеческая сетчатка может обходится без увлажнения за закрытыми веками. Смит первым разрывает зрительный контакт. Кидает последний пренебрежительный взгляд на лежащего на кушетке Нео - а затем направляется к выходу, бросая вполоборота: —Лежите, мистер Андерсон. Человеческое тело слишком слабое, чтобы выдержать столько нагрузки разом. Отвратительно. Молчание. —Видели бы вы себя. Такой жалкий. Снова нет ответа. —Безрассудный. С глупой страстью к постоянному самопожертвованию. Удивлён, как вы вообще дожили до своих двадцати восьми. По человеческим меркам это достаточный возраст, чтобы заручиться поддержкой хотя бы малой толики интеллекта. Не услышав ничего и на этот раз, Смит останавливается у двери в каюту. —Мистер Андерсон?.. Он оборачивается - втайне радуясь, что в одиночной каюте, кроме них, нет никого. Никого, кто мог бы увидеть проблеск страха в его глазах. Он не боится, но все же вглядывается внимательно в полутьму помещения. Затем лишь, чтобы увидеть, как Нео безмятежно спит, положив под голову ладонь и слегка приоткрыв рот. Какое-то время он просто стоит на месте, отчего-то ошеломленный этой картиной. Потом наконец приходит в себя и фыркает. Чувствуя смутное разочарование от того, что его посмели не слушать, Смит стискивает зубы. Впервые в жизни он не знает, что делать: оставить его в покое или попытаться растолкать человека, чтобы высказать все, что он о нём думает. А высказать было, справедливости ради, много чего. Смит прекрасно умел доносить свои мысли до окружающих. ...в конце концов он принимает решение молча уйти, перед этим тихо прикрыв за собой дверь.***
Нео определенно поторопился, решив, что человек и машина в кои-то веки пришли к консенсусу. Потому что яростно шипящее нечто, отдалённо напоминающее бывшего агента, явно намерено твердо стоять на своём. —Отстаньте от меня! Смит раздражен. Он практически в отчаянии и хочет убраться отсюда подальше, Нео это прекрасно видит. Именно поэтому он цепко хватает его за плечи и пригвождает к месту, не давая ни малейшего шанса сбежать: —Перестань. Это всего лишь выступление перед людьми. Не дёргайся, это ведь даже не полный состав населения Зиона. Чувствуя, как тело в его руках изо всех сил пытается вывернуться из хватки, Избранный вздыхает. Продолжает с заметной мольбой: —Пожалуйста, Смит. Возьми себя в руки. Они верят в нас. —Они верят в вас, мистер Андерсон! Сильно сомневаюсь в рациональности этого убеждения, но даже оно разумнее, чем то, что предлагаете вы! Хватка Нео по-прежнему фиксирует программу на месте. —Они верят в мир между машиной и человеком. Мы не можем их подвести. —Вы не можете их подвести. —Нет, Смит. Мы. Теперь уже нет никакого "я" или "ты". Есть только "мы". Одно целое, помнишь? Ты понял это в тот момент, когда спас меня, не так ли? — Нео усмехается, — Оракул, кстати, и это предсказывала. Я просто не стал портить тебе сюрприз. На секунду Избранному кажется, будто его порвут на тысячу мелких мясных кусочков. Чуть поумерив пыл (но не до конца, судя по всему) Смит цедит презрительно: —Иногда я жалею, что не оставил вас там умирать в одиночестве. Мёртвым вы были бы куда покладистей. —Мне почему-то кажется, что я уже это говорил - но из тебя отвратный лжец. —Нет. Не говорили. —Значит, всё бывает в первый раз. Не давая ИИ опомниться, Нео хватает его за руку и тащит за собой. Поначалу сопротивляющийся агент вскоре осознал тщетность попыток, и теперь покорно позволял увлекать себя всё дальше. Все дальше к главной площади, где собралась толпа людей, веривших в своё скорое освобождение. Как недальновидно, фыркает про себя Смит. Но додумать мысль не успевает: внезапно ему кажется, что перед тем, как он совершит нечто непоправимое (и неизбежное), ему следует кое о чем уведомить человека. Он дёргает его за руку и настойчиво смотрит прямо в глаза: —Мистер Андерсон... —Я уже кучу раз просил называть меня "Нео". —А я множество раз говорил, что не буду этого делать. Иногда Избранному казалось, что бывший агент выводит его из себя просто так, от нечего делать. Забавы ради. Посмотреть, что будет: прямо как коты сбрасывают своей мягкой лапой всякие вещи с края стола. Наблюдая с умиротворенным котовьим прищуром, как эти всякие вещи разбиваются вдребезги - будто терпение Нео каждый раз после таких выходок. Только вот даже коты понимали, что постоянно так делать не стоит. В отличие от Смита. Тот, к слову, уже снова выдал запрограммированное: —Мистер Андерсон. Нео вздыхает. —Да? На какой-то краткий миг их взгляды пересекаются. И на зеркальной поверхности чужой, пронзительно-синей радужки Нео видит собственное отражение. Чуть помедлив, Смит продолжает: —Я делаю это не ради них. —Я знаю. Ладонь Смита в его руке - грубая и немного шершавая. Может быть, так было изначально. А может быть, ИИ стёр кожу сам во время их совместных спаррингов. Нео сомневается, что это так уж важно: ведь через пару секунд они выходят к площади последнего оплота человеческого сопротивления. Туда, где тысячи людей Зиона ждут, что скажут двое Избранных - вестников скорого мира и последующих за ним перемен. Нео так и не выпускает из хватки его ладони. А Смит больше не пытается ее вырвать.