«Нас учит философия - пойми ты, Что мы должны в природе уважать Божественного разума начало С его искусством; можно доказать По книгам, что искусство подражало
Природе всей: так робкий ученик, Изведавший науку слишком мало, Копировать учителя привык.» Данте Алигьери Божественная комедия
Последний вздох её молодого тела. Розовые волосы совсем растрепались, грозная морщинка, залегшая между бровей, стала медленно разглаживаться. Яркие зеленые глаза, что не так давно смотрели с вызовом, погасли. До того болезненное выражение лица приняло совсем расслабленный, отстраненный вид. — Дерзкая девчонка, — хмыкнул Сасори, протягивая свои кукольные пальцы к вздёрнутому девичьему носу, — теперь я тебя подправлю. Мастер прочертил аккуратную линию, спустился ниже, к губам, подбородку. Он и сам не знал, что вызвало в нём это беспричинное желание коснуться. Нежный румянец, гладкость кожи, которую не выйдет ощутить искусственным подушечкам пальцев... Её тело никогда не повергнет старость. Этот вид завораживал. Настолько, что ненавистный ход времени, захотелось остановить даже больше обычного. Сломать, разобрать на части и собрать заново так, как хотелось самому, подчинить. Должно быть, это желание овладело им, как только он увидел её — такую храбрую самоуверенную девчонку шестнадцати лет. Надо же, решила дать отпор преступнику S-ранга, легендарному кукловоду... Подумать только, она и в правду на что-то рассчитывала?.. Какая самонадеянность, или, что скорее, то была глупость, бестолковый юношеский максимализм. Сасори не сдержал издевательской усмешки, предназначенной отныне навеки безразличному телу. О, она взбесила его с самого начала. И всё же, было в ней что-то такое... такое твёрдое, несгибаемое... А от того обманчивое. Чёртова девчонка, на мгновение он ведь даже поверил ей. Красивая могла быть точка его бесконечной жизни. Смерть вечного перед новым. Внутри кольнуло нечто неожиданное, невозможное... чувство? Нет, скорее его далёкий заглушённый отголосок, что горьким комом поселился в горле. Разочарование? Предательство? Тоска? Сложно было сказать, спустя эмоциональную паузу длинной в десятилетия. Позволив себе в последний раз пробежаться взглядом по трупу поверженной куноичи, кукольник раскатал свиток по изломанному в сражении полу и с осторожностью запечатал тело.***
Омывая мертвенную кожу, делая аккуратный разрез внизу живота, Сасори размышлял, каким смертоносным оружием будет лучше заменить её — теперь уже совсем бесполезные — органы. Мастер рукой, засунутой по локоть в отверстие, поочередно вытаскивал кишечник, печень, селезёнку, лёгкие... Работа тонкая, кропотливая... И кровавая. Всё должно быть идеально. Девчонка станет новым светом кукольной коллекции. Когда с внутренностями было покончено, тело предстояло обработать бальзамирующей жидкостью. Он двигался плавно и даже с нежностью, натирал ноги, руки, ложбинку между грудей... женские тела никогда не вызывали в нём ничего кроме равнодушия и сухого научного интереса. В этот раз было не так. Всё не так. Это ужасно злило и раздражало. Девчонка с самой их встречи вызывала в нём странные желания. Рука, словно сама являясь чьей-то управляемой марионеткой, стала выводить беспорядочные рисунки на обнаженном теле, гладить, ласкать, исследовать. Он сам не заметил, как губы потянулись к приоткрытым мертвенным женским, потом, мажущим движением скользнули к упругим выпирающим холмикам, ещё нежным соскам... Интересно, что ощутил бы сейчас, если б... был способен? Сасори взобрался на секционный стол, улегся поверх тела и уместил голову в ямке девичьих грудей. Не хватало. Он подчинил нитям чакры чужие ладони и укрыл ими собственную голову.***
Казалось, техническая часть работы проделана в точности, но... Нет, что-то всё же было не то. Чего-то отчаянно не доставало. Только подумать, эта наглая девчонка смела выводить из себя даже после смерти. Можно ли назвать это талантом? Гадкое чувство провала не переставало преследовать Мастера. Всё, за что бы он ни брался в ней, выходило сносным, но не идеальным. Что значит пустым и никчемным. Повторить прижизненную остроту глаз на стеклянном фрагменте оказалось труднее всего. Десятки неудавшихся протезов летели в стену, разбиваясь осколками. Никогда ещё это не вызывало такой проблемы. Привыкшая к перфекционизму хозяина мастерская теперь погрузилась в хаос и больше походила на кукольный склад, переживший войну, погром и набеги мародёров. Разобранные конечности валялись по всему периметру помещения, пропитанное ядом оружие, разбитые склянки... Минуты стали часами, дни — неделями, а может и месяцами, Мастер не растрачивался на передышки. И правда, искусственное тело ведь не тронет усталость. Сотни неудачных попыток, испорченные экземпляры — он закончит работу. Доведёт её до ума. По-другому и быть не может. А потом он начал слышать его... Девичье звонкое хихиканье. Было ли это реальным?.. В минуты просветления трудно сказать. Но когда то являлось, сомнений не оставалось. Она смеялась над ним. Злорадно и беспощадно кукла насмехалась над собственным создателем. Работать становилось всё труднее. Не прекращаемый звон её голоса не давал сосредоточиться на процессе. Мысли путались, цеплялись одна за одну... И всё же он справился. Работа наконец обрела свою идеальность. Мастер не понимал в чём дело: удовлетворение будто и не собиралось наступать. Он присоединил нити чакры, заставил её повертеться, продемонстрировать оружие... Ничего. Оставшиеся свитки и склянки полетели со стола, шкаф опрокинут, вываливая содержимое на пол. — Но почему? — попавшая под ногу табуретка полетела в стену, — ПОЧЕМУ?! Сасори упал на колени. Он не понимал, он ведь сделал всё правильно! Правильно!.. Мастер ощутил небывалую тоску, а на глаза навернулось что-то мокрое... Мокрое? Но это не возможно! В кукольном теле не было предусмотрено протоков! В неверии он коснулся век. Быть не может. Это действительно была жидкость, так походившая на обыкновенные слёзы! Сердце сжалось железными тисками. Больно... Ему стало больно! И страшно. Неподалёку раздался скрип. Это заставило Мастера поднять взгляд: новоиспеченная кукла встала на ноги, сделала неуверенный шаг. Сасори в неверии уставился на собственные руки — нитей не было. Тело пробила неясная дрожь. Девчонка приблизилась, неуклюже опустилась перед ним на колени, чтобы быть на одном уровне. Протянула руку к его щеке, провела большим пальцем, всмотрелась. Мастер затаил дыхание. — Я... наконец стала идеальной?.. — донесся ломанный кукольный голос. И правда... Этого ли он хотел? Такого результата добивался? Сасори оглядел своё творение придирчивым взглядом: неестественное выражение лица, безразличие во взгляде... Его впервые одолели сомнения перед содеянным. Осознание накатило внезапно. Ошпарило собственной догадкой. Кукла наклонилась к его лицу, сухие губы вернули неумелый поцелуй. Боль душевная неожиданно обрела более конкретную форму. Стала физической. Мастер опустил взгляд: вакидзаси, встроенное в предплечье марионетки, пронзило коробочку с кандзи "скорпион". — Нет. Ты всегда... была... иде.. аль.. ной. — со всем старанием прохрипел кукольник. Алая струя крови закапала на плитку.