Личный доктор

На улице моросил на редкость отвратительный дождь. Немногие прохожие в спешке шагали по своим делам. Даже кареты запряженные лошадьми, казалось ускорились. Никому не хотелось сейчас находиться на улице, во власти неопасной но так раздражающей стихии. Я немного посмотрела на эту картину, заканчивая мыть внутреннюю сторону окон и наконец спускаясь с подоконника. Нужно было продолжать уборку квартиры. Возможно я слишком спешила – в конце концов, супруг уехал в Россию на долгий месяц. А зная, как там неспокойно, разлука обещала затянуться даже на дольшее время. Можно дать себе немного продыху, пока нет никого кто этому возмутился бы. Но я, если честно, никогда так не делала. Всегда что-нибудь, да останавливало. Ответственность, страх непредвиденных событий, скука а иногда и скорый приход гостей. В этот раз все склонялось к последнему варианту. Должен был зайти мой врач. Так, для регулярного осмотра и профилактики. К счастью мы не бедствуем, и вполне можем себе это позволить. В неравной борьбе с вездесущей пылью я на этот раз одержала победу. Тем временем, все полы, все полки, все рамы картин, поверхность мебели, даже причудливые сувениры мужа и многое другое чуть ли не блестело от чистоты. Все вещи лежали на своих местах, одежда выглажена, накрахмалена и уложена в шкаф аккуратными стопками. Даже цветы я успела полить. Наверно можно сказать, что уборка пока закончена? Немного походив и посмотрев, что еще надо поправить, я вновь подошла к окну и стала оценивать дела на улице. Несмотря на стремительно бегущий по стоку ручеек воды, на дороге то тут то там возникли лужицы, бурлящие от падающих сверху капель. Вместе с водой уходила грязь и пыль, оставляя всё чистым на короткое время. Все, кто раньше спешил в основном достигли места назначения. Поэтому создавалось чувство какого-то запустения, будто никого и нет в городе. Лишь изредка кто-нибудь пробегал, или слышался стук копыт, за которым, ненадолго разгоняя маленькие озерца, проезжала карета аль повозка. От этой пустоты чувствовалось какое-то неведомое удовлетворение, покой. Никого нет, всё хорошо. Однако, судьба похоже не хотела дать мне насладиться редким чувством. Послышался осторожный звон колокольчика у входной двери а за ним несколько тихих стуков. Вздохнув, выхожу в прихожую, приоткрываю глядя в глазок: конечно-же там мой врач. Она одета в слегка намокший плащ, а в руке несет свою неизменную сумку. — Здравствуйте, доктор. — Вежливо улыбнувшись говорю я, открывая дверь и помогаю гостье снять уличную одежду. Сразу вешаю её сушиться. — Здравствуйте, миссис Томпсон. Спасибо. — В привычной для себя немного отстраненной манере отвечает женщина, чуть приподняв уголки губ. Вдруг, услышав этот голос, посмотрев на эту полуулыбку, я сдаюсь и признаю, что на самом деле ждала этого визита всё это время. Так ждала, что отдраила всю квартиру дочиста, лишь бы не думать эти глупые, наивные и попросту неправильные мысли. И всё равно не отвлеклась до конца. — Кхм, у вас всё хорошо? — Ой, извините, задумалась! — Сильно покраснев, отвечаю я, поняв что пялюсь на человека слишком долго. Нужно хранить манеры. — Проходите, садитесь. Может чаю? — Спрашиваю, сама заходя в гостинную и выдвигая стул из под стола. — Не стоит, спасибо. Я положу сумку сюда? — Присев, спрашивает она, пока устроив инструментарий у себя на коленках. — Да, конечно. Хах, сколько вы к нам заходите, всё равно спрашиваете каждый раз. — Осторожно улыбаюсь я, занимая место напротив. — Что сказать, привычка. — Врач пожимает плечами, перекладывая увесистую сумку в то же место, куда и всегда. Есть во всех её действиях какое-то нерушимое постоянство. — Что ж, позвольте поинтерисоваться вашим самочувствием, госпожа Мари. — Наконец говорит она, сложив руки словно бы в молитве на столу. — Мистера Томпсона не видно, с ним всё хорошо? — Ох, Джон в порядке. Вчера проводила его на корабль. — Почему-то с некоторым облегчением сообщаю я, будто бы этот факт много даст доктору. — Чувствую себя нормально, болезнь кажется окончательно выпустила меня из своих цепких лап. Продолжаю принимать назначенные вами лекарства, хотя мне кажется это уже лишнее. — Чахотка – серьезное заболевание, от которого до сих пор многие люди не оправляются полностью. Не стоит об этом забывать, даже если опасность смерти уже год как миновала. — Устало напомнил доктор, осматривая внешне пациентку. — Есть ли какие-нибудь жалобы? — Ну, меня уже два дня немного мучает кашель. Но в остальном я хорошо себя чувствую, правда! — Немного смутившись, пытаюсь убедить гостью в своих словах, надеясь что мне не выпишут ничего болезненного. — Больше мне вам не о чем сказать. — В вашем случае это опасный знак, дорогая вы моя. — Она вздохнула от понимания что я попросту боюсь и возможно даже преуменьшаю проблему. — Нужно хотя бы профилактики ради сделать вам укол э-... — Л-ладно, я поняла, можете не говорить название препарата. Я всё равно не пойму. — Перебиваю её и вздыхаю, понимая что мне опять не удалось отвертеться от уколов. — У вас много времени сегодня? — Встаю, думая сразу поставить воду кипятиться. — Не волнуйтесь, этот шприц совсем новый и его игла еще не успела затупиться ни от варки ни от процедур. — Чуть мягче, чем обычно пояснил врач. Она каждый раз так говорила. Легче от этого не становилось. — Да, сегодняшний день я могу полностью посвятить вам. Поэтому хочу провести полный осмотр, по возможности сделав больше. Дистиллированная вода и сода дома есть? — Да, конечно, всё есть. — Хорошо, тогда подготовьте пока две небольшие кастрюли – одну с простой водой, другую с крепким раствором соды. — Почти приказным тоном сказала она, тоже вставая и отходя в уборную, чтобы тщательно вымыть руки. Чем дольше она оставалась в доме, тем уверенней становилась. Это тоже часть её постоянства. Я послушно ушла на кухню, достав две малых емкости, уже давно приспособленных под стерилизацию разного оборудования. Стоило все сделать и поставить их на огонь, вернулся врач, положивший иглу в раствор а корпус шприца в чистую воду. Теперь там они проведут около часа, но я не желая об этом думать поскорее вернулась в гостиную. Мысль о предстоящей процедуре пугала. — Снимайте верх, я послушаю ваши легкие. — Говорит она, доставая из сумки конусообразный предмет, название которого я никак не могу запомнить. — Х-хорошо. — Немного покраснев, я растегиваю пуговицы домашнего наряда и вешаю его на спинку стула. — Хорошо. Стойте ровно, дышите. — Она прикладывает широкую часть инструмента к моей груди, узкую прижимая к своему уху. Почему-то сейчас от этого хоть и опосредованного но касания, смущение мое становится все больше. — Теперь не дышите. — Перекладывает на другое место и слушает там. Так повторяется несколько раз. Затем меня просят повернуться спиной и успевший нагреться конус ложится уже там. — Ну как, все хорошо? — Поспешно спрашиваю я, быстро одеваясь обратно когда всё клнчилось. — Я слышу легкие хрипы, что может быть тревожным знаком но пока поводов для беспокойства нет. — Неожиданно, женщина улыбается. — Сколько лет я к вам хожу, а вы до сих пор стесняетесь передо мной раздеться. — Она возвращает мне мои же немного измененные слова, хихикнув. — Т-тоже верно. — От этой колкости, этого взгляда и смешка разум мой идет куда-то совершенно не туда. Голову снова заполняют глупые мысли. Далее мне меряют давление и еще несколько параметров, природу которых я слабо понимаю. Просто машинально на всё соглашаюсь, подчиняясь словам захватившей мое сознание особы. И тут случается то, чего я не ожидала именно сейчас, но чего явно очень желала. — Хорошо, всё в целом нормально. — Успокаивающе провозглашает доктор, ободряюще улыбнувшись. — Теперь я проведу пальпацию вашего тела. — Ох, мне надо раздеться полностью, да? — Эта необходимость снова вгоняет меня к краску. — Да. А еще приготовиться к тому, что я ощупаю и осмотрю всё. — П-прямо все? — Опускаю взгляд в пол, вспоминая последний такой осмотр. — Верно, всё. И даже там, да. — Гостья вздохнула. — Просто застелите диван простынкой, разденьтесь и ляжьте. Я пока выйду посмотрю не лопнул ли шприц от температуры и выключу огонь у иглы. — Попросила женщина, действительно выходя из комнаты. — Хорошо, спасибо. — Вздохнув, снова растегиваю пуговицы, теперь уже полностью снимая с себя одежду. Когда дело доходит до нижнего белья, немного мнусь, но всё же снимаю и его. Застелив диван, ложусь на спину, прикрыв пока руками своё лоно. От мысли, что меня сейчас будут везде касаться, одновременно и неуютно и как-то неожиданно тепло. Я чувствую, что такой осмотр желанен... Но черт, до чего же это неправильно! — Вы готовы? — Слышится голос из соседней комнаты, и получив подтверждение, врач возвращается. Из сумки она достает недавно ставшие одним из обязательных атрибутов врачей резиновые перчатки, что натягивает на руки и затем подходит ко мне. — Сначала я ощупаю ваш живот. Если вам будет больно или неприятно, сообщайте. Честно отвечайте на все вопросы, хорошо? — Хорошо. — Что чувствуете? — Доктор осторожно нажала на какую-то зону внизу. — Все нормально. — Я чувствую какое-то уплотнение. У вас всё в порядке со стулом? — Д-да! — Смущенно отвечаю, немного лукавя. Даже если и есть проблемы там, предпочитаю решать их сама. — Хм, хорошо. — Таким образом она прощупала всю поверхность моего туловища. Она делала всё отточенными, лишенными нежности но и не жестокими действиями. Где-то был дискомфорт, но в целом ничего серьезней щекотки я не чувствовала. Только вот мне хотелось большего. Не просто чувствовать тепло рук сквозь резину, с деловитым осмотром, а... Не знаю. — Э-это все? — Вдруг, под конец осмотра, я почувствовала между ног тепло и поняла, что мой организм от чего-то среагировал на все эти мысли не совсем пристойно. Запунцовев, я чуть сдвинула друг к другу бедра, надеясь что врач не заметит этого. — Да, всё нормально хотя меня смущает твердость кишечника. Однако если жалоб нет, то это можно принять за норму. — Сказала свой вердикт женщина, помогая мне сесть. Я тут же закрыла руками пах. — Теперь, позвольте ощупать вашу грудь. Это делается для диагностика возможного рака молочной железы и некоторых других заболеваний. — Ох. Хорошо. — Вздохнула, постаравшись расслабиться и убрав руки за спину, чтобы не мешать. — Оставайтесь расслабленной. — Попросила доктор. А затем, она стала дюйм за дюймом сминать мягкую кожу и мышцы, выискивая уплотнения или другие неправильности. При этом я почувствовала, что меня бросает в жар. Эти действия врача почему-то были очень приятными, хоть та порой давила слишком сильно. Стоило ей дойти до сосков, я сама не заметила как между ног у меня стало уже ощутимо влажно. Сосредоточенный на другом специалист и не заметил этого, однако в краску меня это вогнало еще больше. Я одновременно понимала греховность своих ощущений, того что делало мое тело, но сделать с этим не могла ничего. Мне снова хотелось большего, и продлись это еще хоть секунду, я обязательно бы сделала какую-нибудь глупость... Но женщина уже закончила. "Никаких аномалий не выявлено", — лишь дала ей сказать я, прежде чем перебить тем, что мне нужно в уборную и убежать. Там я несколько раз умылась холодной водой, после чего тщательно вытерла все следы греха с промежности. Еще примерно минута понадобилась, чтобы собраться с мыслями и немного отойти от эмоционального возбуждения. "Что это было? — думала я, — Просто нашла в этом спасение от страха укола и стыда? Или мне уже не хватает Джона, так как иногда рассказывают юные барышни? Д-даже если так, Джанет ведь женщина, так же как и я! Что со мной творится?.." Еще немного постояв в задумчивости, я поняла что задерживаюсь тут слишком долго. Особенно долго в глазах врача, почувствовавшего, что у меня проблемы по этой части и знающего что я нередко её обманываю. Вздохнув, выхожу и возвращаюсь в гостиную. Женщина заканчивает что-то писать в тетрадке и меняет перчатки. — Хорошо, теперь я проведу поверхностный осмотр половых органов. — Мягко говорит она, помогая мне лечь как нужно напротив окна, чтобы свет был как можно лучше. — Если потребуется более тщательный осмотр, я направлю вас в больницу, где есть лучшее оборудование. — Х-хорошо. — Немного сжалась, надеясь что тут организм меня не подставит. Если до этого гостья или не замечала, или тактично молчала, то теперь мое странное поведение будет еще и мешать ей. — Расслабьтесь, всё хорошо. — Спокойно говорит она, касаясь моих половых губ руками и сначала осмотрев снаружи, раздвигает их осматривая и щупая внутри. — А ч-что можно найти во время такого осмотра? — Тихо чуть ли не пищу я, чувствуя, как от каждого касания доктора по телу расходится приятное тепло. Хочется хоть как-нибудь отвлечься. — Ну, самое простое – я могу оценить, насколько хорошо вы справляетесь с гигиеной и дать советы по этому поводу. В вашем случае всё хорошо. — Пробормотала без особого интереса доктор, доставая из сумки и протирая смоченной в спирте тряпкой инструмент. Он напоминает ножницы, но лезвия которых выпуклой полукруглой формы и повернуты под прямым углом к ручкам. Внутри он блестит. — Это гинекологическое зеркало. Я введу его внутрь, чтобы оценить насколько это возможно ваше внутреннее состояние. — Хорошо. — Это может быть неприятно или смущающе для вас. Если вы почувствуете реакцию, кажущуюся вам неправильной, не волнуйтесь. Если я молчу, значит это нормально. — Л-ладно. — Немного покраснела, всё же чуть успокоившись я. Доктора всегда говорят подобное перед осмотром, но мне и в голову бы не пришло, что с кем-то может происходить то, что сейчас происходит со мной. — Если вам будет больно, сообщайте. — Доктор вводит прибор внутрь. — Это дискомфортно. — Тихо шепчу я, стараясь не думать о том на что похожи эти ощущения и сам процесс. Все же, я не могу контролировать всё внутри себя, и на введенный предмет капает немного белесой жидкости. — Это нормально. Сейчас я открою расширитель. Это может вызвать спазмы и боль. — Всё так же спокойно отвечает врач, делая то, что сказала. И тут я невольно вскрикнула, от резкой вспышки боли внизу, но тут же стиснула зубы. Дальнейшие действия с зеркалом тоже были отнюдь не приятны, даже болезненны но сейчас это даже немного успокаивало меня. Наконец, давление внутри пропало, после чего прибор был вытащен и отложен обратно в ящичек, похожий на те что были для других инструментов из сумки. — Это всё. Свои замечания я запишу, но в целом-... — Начинает было объясняться врач, но вдруг я повинуясь какому-то странному порыву поднимаюсь целуя ту в уголок губ. — Ох, п-простите! — Лишь через несколько секунд себя поняв говорю я, густо покраснев и отстранившись от доктора. — Мари... — С её лица на секунду слетела маска безразличия, отразив что-то неопределенное. — Вы соскучились по мужу, да? — Вдруг спокойно спрашивает она. — Я не знаю. — Почему-то честно отвечаю я, потупив взгляд. — Честно говоря, я ни на секунду не вспомнила о супруге, за всё время что вы проводили осмотр. — Ох, Мари. — Она задумалась, снимая перчатки и записывая в книжку что-то. — И давно так? — Ну, я часто думаю о вас. И сегодня почему-то особо сильно ждала вашего приезда! — Вы замужняя госпожа. — Отстраненно бормочет врач, думая. — Да и... Даже без этого есть проблемы. — П-почему вы думаете в таком ключе? — Удивленно спрашиваю, глядя на врача. Я ожидала осуждения, отвращения, злости, безразличия, насмешки но никак не холодного анализа. Будто бы... — Я тоже думаю о вас, Мари. — Немного напряженно шепчет женщина, совершенно выбивая меня из колеи. — Вы сами знаете, я давно овдовела, да и брак тот был мне навязан. А вот о вас по разному думала с самого момента как впервые встретила вас. — Правда? Она кивнула. — И что делать? — Не знаю. — Джанет пожала плечами, откладывая книжку в сторону. — Но вы хотите от меня сейчас отнюдь не разговоров, ведь так? — Её дыхание чуть сбилось, глаза прищурились. — Когда вы поцеловали меня, вами двигал не разум и желание думать. Вами двигала страсть. Неожиданно, словно хищник, она бросается на меня, прижимая к дивану и целуя в губы. Я сначала сомневаюсь во всем, не знаю что делать но отдавшись чувствам, касаюсь своим языком языка женщины. Отвечаю на поцелуй. И этим показываю своё самое явное согласие. Неожиданно, гостья опускает голову ниже, касаясь языком недавно так тщательно осматриваемого места. После растяжения оно немного побаливает, однако нежные действия языком вызывают волну удовольствия, перебарывающую боль. А от плавных движений снаружи, знакомая переходит к более активным действиям внутри, подключая к делу пальцы. Резкость движений нарастает и копившаяся во мне всё это время возбуждение наконец-то выливается в прекрасный пик удовольствия. Врач слизывает все выделения, что я так желала скрыть недавно, после чего устало кладет голову мне на живот. — Как же давно я этого хотела... — Довольно проворковала женщина, явно ни о чем больше не думая. — Господи. — Я тяжело дышу после этого резкого контакта. Да, это конечно было хорошо но... — Это же грех! — Вы верите в Бога, госпожа Мари? — Спокойно интерисуется врач, с некоторой насмешкой. — А вы? — Я? Нет, не верю. И похоже вам тоже придется разувериться. — Привычным спокойным тоном говорит она, будто выписывая рецепт. — Чтобы не страдать муками совести и не бояться Ада. — Э-это не так работает, Джанет! — Возмущаюсь я. И почему атеисты так любят говорить подобное? — Только так и работает. — Она пожала плечами, приподнимаясь к моему лицу. — Если бы от вашей ошибки скончалось несколько человек, а вам не хотелось бы остаток жизни провести под монастырем, вы бы тоже разуверовали. Хотя эта ситуация и сложнее, но-... — В этот момент она заключает меня в объятья, снова целуя в ответ. Я сначала пытаюсь отстраниться, затем нехотя отвечаю и наконец сплетаю её язык со своим, проигрывая борьбу. — Может вы и правы, мисс. — Сдержанно отвечаю я, самостоятельно отстраняясь. — И все же, у меня есть не самый плохой муж и, я не знаю, это так странно! — Я не знаю куда плывет ваш муж, но со всей этой войной, где угодно задержаться меньше чем на месяц ему не удастся. Так что у вас достаточно времени для раздумий. — Она отвела взгляд в сторону. — Кстати, вы ведь соврали мне про работу своего пищеварения, не так ли? — Вдруг усмехнувшись спрашивает она. — А это тут при чем?! — Сбитая с толку резким возвращением к моему здоровью, возмущаюсь я. — Я хотела следующей провести пальпацию вашей прямой кишки, чтобы убедиться в правдивости тех слов. Но учитывая сложившиеся обстоятельства, теперь вы должны быть со мной откровенней не так ли? — На её лице расплылась довольная улыбка. — Ч-черт, ну, есть у меня некоторые проблемы да. Сегодня третий день всего, поэтому не хотела говорить. — Дорогая моя, а вы знаете что следует делать при запорах? — Вам что, доставляет удовольствие меня смущать? — Ну, есть такое. Вы чертовски красивая, когда краснеете. — Она отходит к столу. — А еще мне просто очень хочется сделать вам промывание. Чтобы затем все же провести особую пальпацию. — Д-Джанет! — От такой пошлости я не сдержалась, запустив в неё подушкой. — Нет, я вам не позволю! — С давних времен одним из важных инструментов в сумке у любого врача была веревка. Что-то перетянуть, что-то зафиксировать. А порой и кого-то. — Доктор достал из сумки моток веревки. Её улыбка пропала, сменившись привычным безразличным выражением. — Обычно её используют с особо непослушными мальчиками, которым надо сделать что-то не очень приятное. Понимаете, к чему я клоню? — Вы же это не серьезно сейчас? — Мое лицо залилось краской, при мысли что вот сейчас, давняя подруга зафиксирует меня, промоет а затем еще и-... — Нет конечно! — Она вдруг совершенно несвойственно для себя засмеялась, убирая на место "инструмент". — Ну то есть да, меня учили и я в целом способна зафиксировать человека в каком-то положении. И да, это даже иногда применяется когда мало людей чтобы держать больного, но вообще она в сумке не для этого. — Ох. Ну и шутки у вас. — Облегченно выдохнула я, почувствовав при этом какое-то даже сожаление. Да, та мысль смущала но в тоже время в ней было что-то привлекательное. — Ладно, клизму вам сделать всё же придется. — Мх, как скажете, доктор. — Вздохнув, отхожу ко шкафу и достаю из коробки наш клистир. Он представляет из себя большой шприц, как для укола, но полностью металлический и с толстым тупым наконечником из слоновой кости вместо иглы. Сейчас врачи такие стали заменять изделиями из каучука. Скорее всего такое есть в сумке Джанет. Но я все же предпочитаю при возможности, чтобы во мне не бывало предметов, что уже прошли через других людей. Даже после варки. — М-м, хорошо. Теперь, Мари, посидите тут. С этими словами она взяла прибор и ушла на кухню. Я не сомневалась в том, что Джанет без труда найдет всё, что ей потребуется. В конце концов это не первый её визит сюда, а в свое время, когда я умирала от болезни, ей пришлось сюда чуть ли не переехать. До чего же все таки хорошо иметь такого доктора... Но ведь мне в жизни не выпало б такой привилегии, если бы не Джон! Да, может он и бывает груб, может часто исчезает надолго без единой весточки, может пьет и курит опиум, но ведь он любит меня. Даже если и как трофей, который не хочется терять. Да и ведь это попросту правильней, разве нет? Женщина должна быть с мужчиной. Можно понять, почему Джанет может тянуться ко мне, но разве правильно будет мне... — Все готово, Мари. Ложитесь как нужно, пожалуйста. — Вдруг вырывает меня из мыслей доктор, вернувшийся с уже полным прибором. — Мх, а это точно обязательно, мисс? Может я все же сама? — В последний раз пробую разжалобить подругу, смущенно отведя взгляд. — Мари, вы хотите чтобы я все же привела в исполнение свою шуточную угрозу? — Недовольно спрашивает та. — Н-нет мэм. — Сначала лепечу я, но немного подумав меняю мнение. — Вообще-то хочу. — Порой вы поведением напоминаете дите малое. — Вздохнув, замечает Джанет, откладывая в сторону клистир и доставая веревку. Далее, уже вопреки любым моим словам и действиям, она с неожиданной силой прижимает меня к кровати, укладывая на бок. Загибает руки за спиной, после чего фиксирует веревкой и схожим образом поступает с ногами. По итогу я лишь слегка могу шевелиться. — Вот и всё. — Неожиданно, по моей ягодице прилетает увесистый шлепок. — Знаете ли, нередко дети после процедуры подвергаются порке за непослушание. Имейте это в виду. — Н-ну доктор... — Я густо краснею, чувствуя что-то странное от того, что я связана по рукам и ногам, не способная что либо сделать. Черта с два я бы позволила кому-либо угрожать мне поркой, но сейчас я ведь беспомощна! Даже если закричу и кто-то придет, тот во-первых увидит мой срам, а во-вторых поймет, что связывание оправданно. Могут вообще за полоумную посчитать. Значит я абсолютно беззащитна перед доктором. При чем по собственной воле. — Мари, вы мне симпатичны. Однако я не потерплю от такой взрослой леди баловства. — Она вновь взяла прибор с уже намыленным наконечником. Затем, когда я с трудом расслабилась сама, ловко ввела его на всю длину так, что в кожу снаружи уперся теплый металлический корпус. — Дышите глубоко. Расслабьтесь и получайте удовольствие. — С тенью насмешки добавила она, надавив на поршень. И вот я чувствую, как в стенку кишечника бьется струйка жидкости, а внутри при этом начинает расти давление. Вода постепенно заполняет меня изнутри, с немного щекотным ощущением. Вскоре к нему начинает прибавляется еще и жжение. Врач явно добавил в воду соль и мыло, чего я никогда не делаю для себя. И именно за такое я ненавижу давать другим людям промывать меня. Еще в моем раннем детстве считалось полезным добавлять в раствор разные кислоты, бычью желчь, скипидар, иногда даже перец и еще много других раздражающих веществ. А сами процедуры проводились весьма часто, по нескольку раз на неделе. Просто так, профилактики ради. С тех пор осталась привычка не жаловаться и самой решать такие проблемы максимально гуманно. Сейчас же, хоть раствор и был более-менее щадящим, к жжению и пощипыванию прибавлялось это странное чувство беспомощности. Я в полной власти доктора. Давление жидкости растет, а мыло только сильнее начинает дратьизнутри. Не выдержав, начинаю ворочаться. — Мх, много там еще? — Жалобно спрашиваю, ерзая. — Почти закончился первый шприц. — Спокойно отвечает Джанет, немного сильнее нажимая на поршень под конец. От этого я вздрагиваю. — И сколько мне терпеть? — 20 минут минимум, юная леди. Так что рекомендую успокоиться, если хотите чтобы единственной пунцовой частью вас оставалось лицо. — Безжалостно отрезал врач. Послышался звук набирания воды, а затем я вновь ощутила ввод наконечника внутрь. — Эй, куда?! Я же еще не слила! — Возмущаюсь, особо сильно дернувшись в сторону, не давая вставить объект. Тут же нежную кожу обжигает боль от удара, слышится хлопок. — Я же сказала. Первый шприц закончился, сейчас пойдет второй. — Спокойно объяснилась гостья, вновь раздвигая мои ягодицы и возвращая внутрь наконечник. — Одного литра мало такой большой девочке, как вы. — Мх, ты хочешь чтобы я два литра удерживала 20 минут?! — Отчаянно взмолилась я, задумываясь не является ли Джанет на самом деле моей особо хорошо сохранившейся няней. Та так же любила и большие объемы, и долгое терпение и жгучие смеси. И так же нередко грозилась выпороть. — Это вполне возможно, Мари. — В чуть большем темпе вливая всю воду, уверяет садистка. — Дыши глубже и не напрягайся. — Мх, во мне целое море воды!— Жалобно шепчу, вдруг чувствуя касание моих половинок сзади. Сначала пугаюсь, думая, что меня будут воспитывать, но женщина лишь сжала их между собой одной рукой помогая держать воду. — Ну, если захочешь чаще играть со мной, тебе придется привыкать. Ведь тогда сегодняшнее промывание станет лишь каплей в море. — Усмехается полностью держащая под контролем ситуацию женщина, вдруг касаясь моей груди второй рукой и поглаживая соски. — Тебе так понравился их осмотр, хи-хи. Мне тоже понравилось, знаешь ли. Всегда нравилось тебя осматривать. — А ты до этого позволяла себе что-нибудь не необходимое? — Стараясь отвлечься от урагана из спазмов и позывов внутри, спрашиваю я. — Нет, за кого ты меня принимаешь? Профессиональная этика на первом месте. — Вдруг даже излишне серьезно говорит она. — Она кончается только тогда, когда меня о чем-то просят или дают согласие на то, чего я хочу. — А тебя просили раньше? — Ну, временами бывало. — Она улыбнулась, слегка покраснев. — Часто мальчики благодаря мне открывали то, что их половой орган не только для мочеиспускания нужен. И некоторые просили дать почувствовать приятное. — И ты соглашалась? — Удивившись, даже забываю на секунду о воде. — Обычно нет. Но... Скажу так. Ты целовала губы, которые далеко не только другие губы трогали. — Загадочно объясняется Джанет, поглядев что творится у меня между ног. — Ого сколько натекло. Не зря простынку постелили. Стало быть, тебе нравится? — В-вовсе нет! Просто ты меня всю облапала, вот и течет. — Оправдываюсь, смутившись еще больше хотя казалось бы куда там. — С-сколько времени осталось?! — Хм, вот как. — Доктор убрала руку от моей груди. — Еще целых 15 минут, дорогуша. — Всего пять минут прошло? Мне казалось мы полчаса проговорили! — Возмущаюсь, снова заворочавшись. Живот недовольно урчит, чувствую как все внутри сводится спазмами. Желание облегчиться нестерпимое. — Ну, если пять минут как тридцать, значит тебе еще полтора часа терпеть. — Пожав плечами, пошутила мучительница. — И кажется ты всё же не понимаешь по хорошему. Ну, что ж... — Она вдруг встала, после чего переложила меня к себе на колени животом вниз . Так же как, многие отцы и матери укладывают детей, чтобы отшлепать. — Х-хей, не надо! Я буду послушной! — Взмолилась я, надеясь избежать позора и только больше заворочалась. Вдруг без помощи извне, моя дырочка расслабилась. Немного раствора не удержалось внутри и с характерным звуком и пролилось, скатываясь вниз. — Мне кажется как раз таки надо. А то кое-кто тут ничего в себе не держит. — Отрезает Джанет, за чем следует первая серия из десятка ударов попеременно то по одной то по второй ягодице. Чтобы больше ни капли не выпустить, приходится зажиматься, что делает каждый удар больнее. Но мне не столько больно (больше просто теплее стало), сколько стыдно и дискомфортно. Как бы я не изворачивалась, веревки крепко-крепко меня держат. Поэтому нельзя ни в туалет убежать, ни избежать этой позорной пытки. Приходится лежать, постепенно успокаиваясь под натиском грубой силы. У меня даже немного становится в глазах влажно, хотя обиды я не чувствую. Разве что на себя, разрешившую сделать себя беспомощной. Мне очень жарко, прямо как после осмотра груди или того первого срыва Джанет. Я чувствую, что в самом деле мне это нравится. Неужели я правда такая грязная, что не против изменять мужу с подругой и при этом хочу, чтобы меня связывали и били?.. — Чтож, время вышло. — Наконец слышу я заветные слова, после чего подрываюсь было убежать, но вот проблема: веревки не пускают. — Эм, развяжешь меня пожалуйста? — Ну уж нет. — Спокойно отвечает она, после чего берет меня на руки и уносит в ванную, усаживая на унитаз. — Если тебе что-нибудь понадобится, зови. Я всё сделаю. — Джанет, ну это совсем перебор! — Возмущаюсь я, однако ничего не могу поделать. Подруга лишь с дьявольской ухмылкой уходит, даже не закрывая двери. Действительно, я же ничего не могу сделать, так зачем ей спорить? И я снова остаюсь одна. Вся грязь под давлением выходит из меня вместе с раствором, обжигающим на последок узкое отверстие. Сливать при этом очень неудобно: чувство заполненности проходит, но вот желание облегчиться не покидает. Невольно удивляюсь тому, как вообще во мне накопилось столько. А еще задумываюсь, сколько ж мыла настругала в раствор гостья, что даже слив всё, я чувствую внутри чертово жжение! — Я всё! — Недовольно кричу, когда последние капли покидают мое тело. Сделать с веревкой ничего не удалось, приходится продолжать играть по её правилам. — Моя парализованная больная закончила? — Смеется Джанет, заходя в уборную и дергая рычаг слива. Затем, намочив тряпку, она тщательно протирает мне всё, что запачкалось. И от этой жестокой заботы мне снова одновременно и дискомфортно и хорошо. — Мх, мисс Джанет, умоляю я буду хорошо себя вести! Развяжите меня пожалуйста. — Жалобно прошу я, надеясь что это закончится хотя бы сейчас. — Извини малышка, но мое доверие – такая штука, которую сложно получить и очень легко потерять. — Она поднимает меня, помогая встать и осматривает всё еще красные после порки ягодицы. — Болят? — Чуть-чуть. — И внутри небось от мыла щиплет? — Д-да. — Краснею, от такого допроса. А еще больше вгоняет в краску довольное лицо женщины. — Тогда чего ждем, пошли промоемся! Далее меня переносят обратно в гостиную, снова укладывая на бок. И к своему ужасу, помимо самого клистира, я вижу целое ведерко чистой воды, на поверхности которой блестит немного масла. — Это всё в меня?.. — Спрашиваю, надеясь на отрицательный ответ. — Да, дорогуша моя. Это всё тебе. После мыла нужно промывать в полтора раза большим объемом чистой воды, а иначе ничего не вымоется! — Врач окунает наконечник в каплю масла с поверхности и размазывает этот жир по всей части, которой предстоит войти в меня. Затем слышится звук набирания воды в шприц, женщина постепенно поднимает поршень. — А можно я как-нибудь частями? — Что частями? — Ну, вливать. Хотя бы наполовину поделить этот объем, дав слить после первой части. — Ну ты даешь, подруга. — Удивленно говорит доктор. — Значит она меня не слушает, фонтаны тут устраивает, а я ей должна процедуру облегчать? — Недовольно спрашивая, женщина вводит наконечник и начинает нажимать поршень. Теперь из неприятного остается только чувство давления внутри с нестерпимым желанием. Жжение же наоборот постепенно уменьшается, пока вовсе не пропадает. В этом всем начинает проявляться даже что-то приятное. Теплая вода, медленно текущая внутрь и мягко очищающая меня от последствий недавнего варварского вмешательства... Да и в очищенный мылом живот новая порция жидкости проходит проще, меньше сдавливая внутренности. Однако это только первый шприц. А ведь есть еще и второй и даже третий! От мыслей об этом меня немного сковывает страх. Я и два литра выносила так, что меня по детски выпороли в итоге. А тут три. — Второй заход. — Шутит врач, и подтверждая мои опасения меняет шприц. Начавшая было мне нравится вода, постепенно все больше давит, начиная приносить дискомфорт. — Мх, мне больно! Можно остановимся? — Жалобно прошу я, надеясь обмануть Джанет где-то на половине шприца — Тебе правда больно, или ты опять филонишь? Тут меньше того, что ты уже терпела. — Проницательно подмечает она, все же остановив поток. — Н-ну... Нет, я вру. — Вздыхаю, поняв что врача не обмануть. Да и не хватало мне, чтобы она подумала, что что-то внутри повредила. После такого мне перед ней будет по-настоящему стыдно. — Что ж, молодец что призналась сама. — Она резко нажала на поршень, от чего вся вода в один миг вошла внутрь. Живот свело спазмами. — Ай-ай-ай, ну хватит! — Жалобно застонала я, заерзав и получив еще несколько шлепков в догонку. — Теперь знаешь, что такое боль во время клизмы? — Напоследок, женщина потянула на себя поршень шприца, не опуская его в в воду. А затем, вдруг резким движением ввела в меня весь воздух, что многократно усилил неприятные ощущения. — Д-да, простите меня, умоляю! — Заерзала, уже реально держась на грани плача. — То-то же. — Она отошла к шкафу взяла увесистый ремень и сложив его пополам, несколько раз ударила мои и так пострадавшие ягодицы. Теперь это уже было похоже не на игру, а на настоящую порку. — Больше чем капризы я не люблю только ложь о здоровьи солнышко. Намек тобой понят? — Д-да, извините, я больше так не буду. — Тихо всхлипнула я. Чувствую себя максимально пристыженной. На простынку тем временем натекает всё увеличивающаяся лужа выделений. Хочется провалиться под землю. — Хорошо. Рада, что ты всё понимаешь. — Она мило улыбнулась, наполнив шприц последней порцией воды. — Мх... — Принимая в себя столько воды, мне казалось что это уже не просто сверх нормы а натурально перебор. Желание облегчиться стало невыносимым, но зная теперь своего врача со злой стороны я молчала. — Какая хорошая девочка. — Проворковала Джанет, введя остаток жидкости, отложив шприц и став поглаживать и масировать мой живот. — Больше не ерзает, прилежно терпит. От этих действий я вдруг почувствовала, будто бы внутри исчезла какая-то преграда и теперь вода свободно разошлась повсюду. Чувство заполненности стало сильнее, но при этом давление немного уменьшилось. После этого, доктор вдруг ввела пальцы туда, где минуту назад был наконечник а лицом приложилась к моей промежности, наконец-то утоляя опять накопившееся уже её стараниями возбуждение. Довести меня до пика ей удалось намного быстрее, будто бы это сдавливание всего водой помогало. Я думала, что меня наконец отпустят, но оказалось, что осталось еще целых 10 минут. Эту пытку оказывается надо терпеть тоже дольше, чем первую. Я неловко закапризничала, но теперь меня уже без предупреждений просто уложили на колени и стали бить ремнем. Детские игры явно кончились, и тепло внизу перерастало в самую настоящую боль. В один момент я поняла, что больше не выдержу, однако рука врача безжалостно наносила удар за ударом, показывая что я могу больше, чем думаю. Весь дискомфорт клизм забылся, на фоне растущей боли. В конце, доктор вновь взяла меня на руки и унесла в туалет. Когда я смогла слить всё, вновь сама вытерла и уложила на диван животом вниз. Однако прибора рядом видно не было. — М-может развяжете меня? Пожалуйста. — Немного смущенно спросила я, приняв правила игры и стараясь не разозлить девушку. — Пока рано, солнышко. — Неожиданно, она легла позади меня, положив свою голову прямо на мои пылающие от порки половинки. Вдруг, я почувствовала нежное касание раздраженной кожи. Это Джанет поцеловала мою ягодицу. — Знаешь, как меня манит эта часть? — Ох, т-ты серьезно хочешь попробовать? — Я покраснела. Почему-то тот факт, что она начала с поцелуя казался каким-то лестным, что ли. — Ну, если ты позволишь. — Неожиданно говорит она, немного нарушая устоявшеся чувство беспомощности. — Ох, эм, ну. Я-я не против! — Поспешно выпалила я, не думая сейчас ни о чем кроме того поцелуя и близости подруги. И хотя всё теперь было добровольным, хуже от этого не стало. Джанет осторожно массировала мне спину, в это время продолжая осыпать ягодицы поцелуями. Казалось, она снова обследует их так же, как недавно ощупывала мою грудь. При этом несколько раз я почувствовала касание не только мягких губ, но еще и мокрого языка. Казалось, для неё во мне не было вообще ничего грязного и запретного. От этих действий вся боль от порки переросла в возбуждение и наслаждение. В один момент, я почувствовала такое же влажное прикосновение уже и к самой многострадальной дырочке, что сначала сжалась а затем постепенно впустила в себя вторженца. Эти действия было сложно назвать столь уж приятными, но в них чувствовалось что-то особое. В тот же день я и сама успела коснуться некоторых сокровенных мест врача, а затем она таки принесла шприц и сделала мне укол. Джанет решила остаться у меня на ночь и мы до вечера проболтали о разном, почти не возвращаясь к крамольным действиям. Этот день закончился на хорошей ноте, но как закончится вся эта история остается лишь гадать...