***
Кто же знал, что Тэхён заявится в тюрьму прямо сегодня. Не то, чтобы Чонгук не рад был видеть, но он как-то не ожидал, хотя. На самом деле, он нагло врёт и не краснеет. Знал, что Тэхён примчится сразу же после того, как узнает. И поэтому, когда паренька вводят в комнату для посещений, Чон кивает надзирателю на дверь после чего, мужчина в форме сразу же удаляется. Кажется, для того, чтобы дети не нарушали закон стоит просто сводить их на экскурсию в тюремные камеры. Если комната для посещений у них так ужасно выглядит, что тогда творится в самих камерах? Пыль въелась в стены и во все поверхности мебели небольшого помещения. Запах сырости витал повсюду, ещё немного и Тэхён начнёт задыхаться. Как здесь находится Чонгук? Чон подходит вплотную парню, сразу впиваясь в губы нежным поцелуем. Это было им необходимо. Целая неделя словно на иголках, никто не говорит, что и как, заставляя раздражаться и еще сильнее нервничать. Чонгук сам берёт нежные руки, укладывая их на свою шею безмолвно говоря «я здесь, прямо перед тобой, ты можешь меня потрогать, я не растворюсь в воздухе». Тэхён словно не верит в реальность происходящего сжимает чужую шею, сильнее прижимаясь к крепкому телу перед собой. Предательская влага, всё-таки катится из уголков глаз, стекая к вискам, пропадая в каштановых волосах. Тэхён медленно отстраняется и вжимается в горячую грудь, увлажняя ткань в районе сердца. — Прекращай, детка, — Чонгук вплетает в каштановые волосы свои пальцы, слегка массируя кожу головы, Тэхёну это немного помогает, и он перестаёт дрожать как осиновый лист. — Почему ты здесь? — голубые глаза устремляются в чёрные зеницы, что по своему оттенку напоминали бездну. — Это ненадолго, скоро я выйду на свободу, — всё также ласково прижимая к себе, переходя поглаживаниями на спину говорит Чон. — Я могу чем-нибудь помочь? — глаза вновь наполняются слезами, Тэхён знает, Чонгук, чтобы не случилось, не станет подвергать его опасности, но разве можно сидеть спокойно, когда твой любимый мужчина находится за решеткой? — Перестань плакать — это лучшая помощь из всех возможных, — руки тянутся к выбившейся кудряшке, которую мужчина заправляет парню за ушко. — Я же сказал, что я здесь ненадолго. Верь мне, Тэхён, — Чонгук наклоняется и нежно потирается кончиком носа о нос Тэхёна, заглядывая в любимые глаза. — Разве я хоть раз заставил тебя во мне усомниться? Тэхён прикрывает глаза и отрицательно качает головой. Чонгук — человек слова. И все в городе об этом знают. И поджавший хвост, Чхве, догадывается, что может ждать его, если Чонгук каким-то чудным образом попадёт на свободу, а не останется гнить в плешивой камере самой захудалой тюрьмы Сеула. Чхве много раз представлял этот момент: безжизненное тело лежит посреди пыльной камеры, холодный бетон будто по температуре сейчас теплее, чем тело лежащее на нём. Залежи тёмных синяков под глазами. Неужели это действительно, тот самый криминальный авторитет, которого боялась вся столица, молва о котором, прошла во все стороны Южной Кореи? Генерал собирает слюну во рту и обильно сплёвывает на лицо своему главному кошмару. Сгнил, как обычный человек за решёткой, и ничто и никто не смогли спасти его.***
Элитный университет Сеула, в котором учатся богатенькие дети своих не менее богатеньких родителей. Всё вокруг начищено до скрежета зубов. Высокие потолки, панорамные окна с выходом на футбольное поле. Глаза больше не сверкают при входе сюда. Тэхён, когда впервые вошёл сюда с Чонгуком, тесно прижавшись к боку мужчины, боясь самостоятельно ступить и шагу. Страх потеряться и растворится в светлых стенах. Тэхён до сих пор помнит улыбку ректора, испуганную, но очень приветливую. Чонгуку ничего не стоило устроить Кима в лучший университет столицы. У парня была цель, мужчина её уважал. Получить высшее образование, да ещё и стать настоящим высококлассным психологом, Чонгук поощрял рвение своей детки и всегда служил крепким надёжным плечом. Сейчас весь этот лоск режет глаза. Хочется обратно в пыльную комнату для встреч в горячие руки своего мужчины. В аудитории уже шумно, Тэхён садится рядом с Юнги, который продолжает спать лёжа на парте: — Эй, Ким! — Чхве Мингю — самая главная заноза. — Какого это иметь мутки с уголовником? — гадкая ухмылка и презрительный взгляд, хочется пустить пулемётную очередь в это наглое лицо, чтобы вместо надменной физиономии увидеть кровавое месиво. — Куда лучше, чем трахать шлюх, оплаченных отцом, либо тихо дрочить в туалете третьего этажа, — Мингю закипает, Тэхён уверен в своей правоте. Назойливая трель звонка, слегка снимает напряжение, и Чхве идёт на своё место.***
— Господин Чон, — парень из его охраны заходит в камеру быстрыми шагами. Чонгук поднимает нечитаемый взгляд на вошедшего, в ожидании продолжения реплики. — Хосок звонит, — мужчина передаёт телефон заключённому и также быстро покидает помещение. — Уже соскучился, хён? — приторно милым голосом тянет Чонгук. — Не дождёшься, Чонгуки, а если серьёзно, — тон становится более твёрдым. — Чхве у нас, пакуй вещички, через пару дней тебя освободят. — Приятно слышать, братец, — ладони растирают кожу лица, и тяжёлый воздух спирает лёгкие. запах плесени и пыли въелся не только в стены и мебель, но кажется и в собственную кожу. Не отель пять звёзд, но могло быть и хуже. — Ещё будут просьбы? — Пока нет, — мысли вновь уходят не в то русло. — Спасибо, Хосок. Ближе братьев никого нет. И это совершенно точно про братьев Чон. Пусть Хосок и не принимает столь активное участие в преступных делах, предпочитая более легальный бизнес, но если брату потребуется помощь, землю руками рыть будет — поможет. Таких же принципов придерживался и Чонгук. Они у друг друга последние кровные родственники, поэтому предпочитают держаться вместе.***
Юнги и Тэхён движутся по светлым коридорам. Взгляды липкие, словно поедающие, можно почувствовать по всему телу. Юнги держит Кима за руку, понятно и без слов, кто именно стал причиной распространения слухов. Чхве Мингю. Знакомый номер высвечивается на дисплее телефона. Парни заходят в столовую, когда Тэхён отвечает на звонок, прикладывая телефон к уху, зажимает его плечом, в руках находится любезно поданный Юнги поднос: — Да, Чонгук? — на поднос опускается апельсиновый сок и обычные сэндвичи. — Ты в университете? — мягко, как и всегда. В ответ положительное мычание. — Ты покушал? — и нет ничего странного в том, что твой мужчина звонит из тюрьмы, чтобы узнать покушал ли его мальчик. — Вот сейчас как раз собираюсь, — губы расплываются в мягкой улыбке. — Я приеду вечером и привезу тебе что-нибудь вкусненькое. Будут какие-либо пожелания? — Ким! — ну не может везти так по жизни. Фамилия Чхве заставляет семью Чон закипать в ярости. — Ты какой-то напряжённый, освежись, — стакан воды, что находился в руках этого идиота, теперь скатывается прозрачными каплями с лица Кима на одежду. — Сука, — тихо говорит Тэхен, слизывая воду с губ. Глаза бегают из стороны в сторону под гробовую тишину во всей столовой. Резко с соседнего столика Ким хватает суп незнакомой девушки. Телефон теперь лежит на подносе, который забрал Юнги. — Освежись, мразь, — суп выливается на голову шокированного Мингю, который до последнего был уверен, что Тэхён не решится на это сумасшествие. — Сходи подрочи, вдруг легче станет, а ещё позвонить папочке и попросить заказать шалаву, чтобы помогла тебе помыться. Мингю выскакивает из столовой, словно ошпаренный, суп-то холодный был, с чего бы? Тэхён забирает телефон у Юнги, быстро скидывая вызов, вода уже впиталась в одежду, и теперь она некомфортно прилипает к телу. — Свалим с последней пары? — риторически спрашивает Ким, точно зная ответ на свой вопрос. — Погнали, я как раз сегодня взял у Хосока машину, — подбрасывая ключи в руках, ухмыляется Мин. Юнги отвозит Тэхёна домой и уезжает к Хосоку, который уже заждался, и не известно кого больше машину или Юнги. В доме непривычно тихо. Каждый день на протяжении недели, Тэхён вспоминал это место счастья и уюта, будучи в своей квартире. Ким проходит на кухню, сразу же оставляя пакеты с продуктами на столе. Чонгук так и не сказал, что хотел бы покушать вечером, поэтому на всё фантазия Тэхёна. Контейнер с Мак-гуксу с маслом периллы, лапша, которую Чонгук учил его готовить. Никогда, конечно, не получится так же вкусно, как у Чона, но ему должно быть приятно. В термосумку Тэхён кладёт контейнер, палочки и одну из обычных домашних тарелок.***
«В комнату для встреч с заключенными как к себе домой» — пронеслось в мыслях и Тэхён горько усмехнулся. Чонгук сидел на стуле, широко расставив ноги. Взгляд поднимается на запыхавшегося парня. Ким оставляет сумку на столе, быстро подходя к Чонгуку и заключает его в свои объятия. Наконец-то дома. И пусть дом здесь весьма абстрактен, но как же уютно и тепло рядом с этим человеком. Чон садит парня на свои колени: — Я принёс Мак-гуксу, — тихо говорит Тэхён, зарываясь пальчиками в смолянистые волосы, массажируя кожу головы. — Если бы ты просто приехал, я всё равно был бы очень счастлив, — прикрывая глаза, Чон кладёт голову на хрупкое плечо. — Что там с Чхве Мингю? — получается слегка грубовато, но как есть. — Не обращай внимание, ему просто нечем заняться, — всё также массируя кожу головы мужчины, успокаивающе говорит Ким. — Я убью этого щенка вместе с его отцом, — Чонгук так просто это говорит, будто убийство это как за хлебом сходить. — Это Чхве тебя засадил? — руки начинают подрагивать, человек, что упрятал его мужчину за решётку, в надежде по-быстрому от него избавится, слишком глуп и самонадеян. — Не забивай свою голову ненужным, малыш, — успокаивающие поцелуи-бабочки рассыпаются на молочной коже шеи. На местах поцелуев словно выжигается клеймо, тело горит, Чонгук всегда слишком точно выбивает почву из-под ног.***
Темно. Вокруг слишком темно и тихо. Когда человек лишается одного из чувств восприятия, обостряются другие. Руки связаны за спиной и слегка затекли. Чхве Пан Рю сидит, как ему кажется, в одиночку. Мужчина прокручивает голову, слышится громкий хруст костей. Слышится звук, который скорее всего был совершён по неосторожности. Генерал устремляет взгляд прямо, словно может смотреть сквозь плотную повязку: — Да вы хоть знаете кого похитили? — орёт во весь голос Пан Рю. — На пожизненное загреметь хотите? — о, как же смешно наблюдать за этим клоуном в погонах. — Я — генерал! Генерал полиции, — чётко произносит «подаренное» звание. — Чего вы хотите? Денег? Давайте я позвоню. — быстро тараторит Чхве, пока кто-то сзади быстро снимает с него повязку. Генерал быстро оглядывается назад в надежде увидеть своего похитителя, но там никого. Мужчина, вновь осматривается, недалеко в темноте можно разглядеть силуэт, и только генерал открывает рот, чтобы, что-то сказать прямо над «силуэтом» загорается свет. Чон Чонгук. Человек, смерть которого он представлял миллионы раз, человек, который должен гнить в тюрьме. Но один факт Чхве Пан Рю предпочел забыть: Чон Чонгук — человек, который даровал ему власть, который помог ему. Лицо искажается в гримасе ужаса. — Так смешно было слушать твои крики, — Чон выглядит с иголочки: чёрные брюки обтягивают крепкие бёдра, такая же чёрная рубашка, что расстёгнута на пару пуговиц, рукава которые были закатаны до локтей, образ дополняет чёрная жилетка и лакированные туфли. На голове укладка — он точно из тюрьмы вышел? — Знаешь, генерал, мне стоило убить тебя, до того, как ты попытался посадить меня, — акцент на звании заставляет поёжится, Чхве сейчас одет в свой парадный китель, звёздочки на погонах сверкают от света лампочки, что висит над Чонгуком. Чон достаёт из кармана портсигар Mackintosh, узловатые пальцы по отточенному движению вынимают одну сигарету, быстро подкуривая. — Зачем я здесь? — как можно больше твёрдости вкладывая в свой голос спрашивает Чхве, хотя взгляд чёрных глаз давно подметил дрожащие колени, люди так боятся смерти, того, что наступит неминуемо с каждым. — А ты не понимаешь? — долгожданная доза никотина разливается по крови, медленно обогащая организм. Сизый дым плавным потоком скользит вверх. Чонгук встаёт с насиженного места надвигаясь на Пан Рю. Мужчина становится вплотную к Чхве, указательным пальцем левой руки оглаживая погон на правом плече. — Пятиконечная звезда, — задумчиво обводит одну такую на погонах, Чонгук. — символ офицерского звания, она олицетворяет дух офицерского корпуса, его традиции. Жаль, конечно, что теперь у этих безделушек грани гладкие, — Чон дёргает за погон наглухо отрывая его от кителя. Чхве морщится, а Чон отрывает второй погон. — Генерал-полковник, по три незаслуженные звезды с каждой стороны, — холодный взгляд проходится по звёздам на погонах. — двадцать два миллиметра каждая, средний диаметр горла человека двенадцать сантиметров. Как думаешь проглотишь все? Чхве гулко сглатывает. Он же пошутил? Да? По одной разжимая лапки звёздочек, Чонгук неспеша вынимает их из погон. Шесть золотистых звёздочек в крупной ладони красуются перед хозяином. Губы генерала сжимаются в тонкую полоску. Чонгук хватает мужчину за щёки сжимая их до боли, с садистским наслаждением наблюдая за тщетными попытками избежать своей участи. Звёздочки засыпаются в насильно распахнутый рот. — Хоть одну выплюнешь, я тебе колени пристрелю, и ты всё равно все проглотишь. Мужчина жалобно мычит, махая головой из стороны в сторону в попытке избавится от крепкой хватки. Чон достаёт из кобуры пистолет и приставляет дуло к ширинке мужчины. — Глотайте, генерал, вы же так хвастали количеством звёзд на погонах, — холодная ухмылка озаряет каменное лицо. Дуло сильнее нажимает на член, и мужчине ничего не остаётся, кроме как проглотить. Вершины звёзд режут горло, провоцируя рвотные позывы. — Вот так, хороший генерал, — издевательская похвала срывается с губ. Пистолет отдаляется от органа, который от страха сжался. — Заносите. В комнату заносят пугающую куполовидную конструкцию, и клетку с крысами. — Знаешь, в средневековье было очень много интересных пыток, — Чонгук отходит чуть дальше, садясь обратно на свой стул, пока сопротивляющегося Чхве кладут на кушетку, привязывая конечности, так словно на распятии. — И сегодня тебе посчастливилось испытать одну на себе, — Чон кивает своим людям на Чхве и те без колебаний всё понимают. Куполовидная конструкция крепится к низу оголённого живота. Маленькая дверца в куполе открывается и туда по очереди садят крыс, которые сейчас слегка щекотят кожу. Сверху на конструкцию засыпаются горячие угли, и сама клетка начинает нагреваться. Животные начинают суетиться, активно двигаясь по маленькой площади оголённой кожи. — Как только купол нагреется эти причудливые животные начнут искать выход из западни, и их выход в тебе, генерал. Эта клетка из поликарбоната, температура плавления которого более трехсот двадцати градусов Цельсия. Первый укус приходится над пупком. Мужчину выгибает дугой. Боль пронизывает живот от второго укуса, которые теперь сыпятся по небольшой площади живота. Первые капельки крови тоненькими ручейками стекают по рёбрам. Истошные крики разносятся по помещению, отражаясь от стен. Больно. Температура клетки достигает предела, обжигая кожу живота, а крысы начинают работать усерднее. Крови всё больше: — Ты будешь гореть в аду, — хрипит Чхве из последних сил. — Нет, генерал, дьявол не горит в аду, дьявол в нём правит, — последний истошный крик вылетает изо рта. Крысы всё-таки нашли выход. Чонгук отряхивает руки от невидимой пыли, склоняясь над остывающим трупом. — Не волнуйся, Чхве, самое дорогое я отправлю с тобой в ад.***
Мингю прикован к бетонному столбу, во рту тряпка, и громкие крики превращаются в глухое мычание. Перед ним на стуле стоит открытый ноутбук, на котором транслировалась смерть его отца, горькие слезы обжигают побледневшие щёки, резко экран потухает, и все звуки стихают. Отдалённо слышатся глухие шаги, парень ворочается сильнее, в попытках освободится от тугих верёвок. Чонгук огибает столб, во всей красе представая перед испуганным взором младшего Чхве. — Чхве Мингю, — с улыбкой осматривает лицо ребёнка Чон. — Уже видел тот интересный фильм, который я подготовил для тебя, — Чон хватает дёргающегося парня за подбородок. — Как тебе такие способности обычного уголовника? Может мне стоит тебя тоже как-то интересно казнить? — чёрный взгляд впивается в растерянные карие глаза. — На Руси была такая казнь, когда виновнику вспарывали живот, вытаскивали кишку и прибивали её к столбу. А затем заставляли ходить вокруг этого столба, пока его внутренности полностью не окажутся на столбе, — тяжёлое дыхание опаляет кожу лица, и Мингю морщится. Воображение слишком чётко рисует реконструкцию такой казни с собой в главной роли. Чонгук вытягивает «кляп» изо рта парня и тот сразу начинает истошно кричать. И это Чон ещё ничего не сделал. Слёзы с новым потоком капают с подбородка. Словно маленький ребёнок, которого бросили родители. — Ну-ну, перестань плакать, — мужчина стирает чужие слёзы тыльной стороной ладони. — Мы сделаем все гораздо быстрее, — хищный оскал, следом за которым слышится выстрел. Карие глаза широко распахиваются, и тонкая струйка крови вытекает изо рта. Чонгук знает куда стрелять, чтобы сделать всё быстро. Мужчина вытирает дуло пистолета от чужой крови, и кивает своим людям на труп. А ему пора. Пора домой. Его там уже заждались.***
Тэхён сидит на диване, ожидая Чонгука, который уехал вместе с ним рано из тюрьмы и лишь просил не ждать и ложиться спать без него. Звук, открывающейся двери, отнимает сон, и Ким подрывается с насиженного места, выбегая в прихожую: — Почему ты всё ещё не спишь? — строго говорит Чонгук, даже не поворачиваясь к своему мальчику — Решил дождаться тебя, чтобы лечь вместе, — тихо делится планами, не рискуя подходить ближе. — Я же говорил ложиться без меня, — Чон проходит мимо парня, двигаясь к своему мини бару. Тэхён поджимает губы, глубоко вдыхая и резко выдыхая. Спокойствие, только спокойствие. Парень движется вверх по лестнице, в их спальню, где быстро берёт необходимые вещи и уходит в душ. Одежда неаккуратной кучей валится возле душевой кабинки. Горячие струи воды бьют по телу, которое мгновенно покрывается мурашками. Тэхён неспеша сначала моет голову, затем приступает к телу. Мочалка мягко скользит по гладким икрам плавно поднимаясь к бёдрам. Крепкое тело, что прижалось сзади, не пугает, скорее даже не вызывает никакой реакции. Рука с мочалкой скользит выше к животу, когда её перехватывает крепкая загорелая мужская рука. — Прости, малыш, я погорячился, — поцелуи-бабочки обжигают шею, плавно спускаясь ниже. Губы ласкают лопатки и мягкие изгибы поясницы. Тэхён чуть выгибается в спине, когда поцелуи доходят до ягодиц, Чонгук оставляет по одной на каждой. Горячее дыхание опаляет расслабленное колечко мышц, легко приходясь языком по дырочке. — Твои извинения, слегка, — звонкий стон обрывает продолжение фразы. Чонгук добавляет больше слюны, активнее вылизывая, кончиком проникая внутрь. Стоны беспорядочно вылетают из распахнутого рта, в попытках за что-нибудь удержаться, Тэхён хватается за смолянистые волосы, Чонгук проникает кончиком языка в горячую узость. Чонгук обхватывает чужой член плотным кольцом из рук. Надрачивая в такт толчкам языка. Тэхёна словно ломает, тугой узел скручивается внизу живота. Густая сперма тонкой струёй прыскает из уретры. Кончик чужого языка сжимается мягкими мышцами ануса. — Чонгук, — парень чуть ли не валится с ног, мужчина вовремя успевает подхватить разнеженное от долгожданных ласк тело. — Я здесь, малыш, — нежно целует в висок Чонгук. Мужчина подхватывает своего мальчика на руки. Худые щиколотки скрещиваются на крепкой спине, и парень утыкается носиком в мокрую шею, слегка потираясь об неё. Чонгук кладёт маленькое, по сравнению с ним, тельце, которое словно утопает в белых простынях. Чонгук сразу же целует мокро и глубоко, больно кусая нижнюю губу. Тэхён не уступая своему мужчине, прикусывает его кончик языка. — Мой мальчик показывает зубки? Не забывайся, детка, — резко отстраняясь от губ, переходя на шею, оставляя на ней крупные красные метки. — Я так скучал по тебе, малыш. — Чонгук, милый, прошу, — хнычет Тэхён, зарываясь в смолянистые волосы своими тонкими музыкальными пальчиками. — Чего ты хочешь, малыш? — поцелуи переходят на чувствительную грудь, сначала поцелуи проходятся вокруг ореолов, а затем вбирают по одному соску, мокро обсасывая и покусывая. — Чонгук, ты знаешь. – хрипит Тэхён, мило алея щеками. — Скажи это, детка, — не унимается мужчина оставляя пару ярких отметок возле пупка. — Сделай мне приятно, — прикрывая глаза руками шепчет Ким. Чонгук обхватывает губами красную головку, среднего по размеру, члена. Чонгук пускает больше слюны, так что она начинает течь по всей длине. Тэхён выгибается дугой, открытым ртом глотая воздух, словно выброшенная на берег рыба. Чон толкается языком в дырочку уретры, массажируя шовчик машонки. — Чонгук, Чонгук, Чонгук, — томно шепчет Тэхён оттягивая мужчину за волосы, но Чонгук лишь сильнее заглатывает орган, делая вакуум, этого с лихвой хватает Тэхёну, которому было совсем немного до второго оргазма. Ким сильнее выгибается в позвоночнике, кончая глубоко в рот, ухмыляющемуся мужчине. Колени младшего дрожат от пережитого удовольствия. — Мы можем на этом остановиться, малыш, — Тэхён сам притягивает мужчину для поцелуя. — Ты издеваешься? Я слишком долго ждал тебя, чтобы ты так просто отделался от меня, — сквозь поцелуй, говорит парень, царапая отросшими ноготками крепкие плечи. Чонгук тянется к прикроватной тумбочке, вынимая оттуда презервативы и смазку с клубничной отдушкой. Поцелуи-бабочки обжигают скулы, щеки и линию челюсти. Водянистая субстанция выливается на сжатое колечко мышц, обильно его смачивая. Сразу два пальца, проникают в манящую узость, фаланги чётко ударяют по простате, вызывая мурашки. Тэхён тихо хнычет и извивается под крепким телом мужчины. Когда два пальца свободно двигаются внутри, Чон добавляет третий палец двигая ими грубее. — Чонгук, войди уже, чёрт тебя дери, — хнычет Ким, царапая ноготками смуглые плечи. Чонгук тихо посмеивается, надевая презерватив, смазывает член, Чон приставляет бордовую крупную головку к разработанному колечку мышц. Член мягко раздвигает эластичные стенки, проникая лишь головкой: — Чонгук, прошу глубже, — в этот раз хныканье сопровождается слезами. От накатившего удовольствия и ощущения горячего члена внутри, от двух пережитых оргазмов. Мокрые дорожки слёз теряются в волосах. — Как скажешь, детка, — член резко входит до упора, идеально задевая простату. Чонгук сразу задаёт быстрый грубый темп из раза в раз попадая по простате. Мокрые соленые дорожки скатываются по щекам, а пальчики впиваются сильнее в кожу. — Ты так хорошо принимаешь мой член, малыш, — нависая сверху продолжая таранить чувствительное нутро. — Сожми меня, детка, — хриплый стон срывается с уст Чонгука, когда горячие стеночки сжимают плоть, покрытую синими и голубыми венками. Хватает ещё пары глубоких толчков, чтобы наполнить презерватив, а Тэхёну кончить в третий раз. Оргазм выходит слегка болезненным, и Кима потрясывает. Он жмётся к сильному телу тихо всхлипывая. — Ты мой самый любимый, самый ласковый малыш, я безмерно люблю тебя, — Чонгук тянется к той самой прикроватной тумбочке, вынимая из неё бархатную коробочку. — Я хочу, чтобы ты был первым и единственным кому я скажу эти слова, — Чонгук всё ещё голый прикрывает пах одеялом. — Ким Тэхён, ты станешь моим мужем? — красивое кольцо из белого золота, в середине которого красуется сапфир. — Ты говорил, что незаменимых нет, — всхлипывает Тэхён, вспоминая фразу, которую сказал Чонгук не по отношению к нему, а одному из своих охранников. — Но ты же передо мной, — Тэхён ладонями закрывает глаза. — Я люблю тебя и хочу, чтобы мы обвенчались в Риме, пусть здесь, в Корее наш брак не получится узаконить, но в Европе это сделать проще простого. — Ну так, что Ким Тэхён, ты согласен стать Чон Тэхёном? — ласково улыбаясь говорит Чонгук. — Согласен, — губы сталкиваются в нежном поцелуе. Они вместе. Навечно. Бесконечно.