Не поздно

Мир.

Сидя за большим, заставленным колбочками столом, Виктор закашливается. Кровь стекает по ладони, пара капель ударяются о дерево. Это не пугает, не заставляет отпрыгнуть или, как минимум, отшатнуться. Он умирает. Давно. Безродный калека из нижнего города. Медицина бессильна в его случае. Организму, что напитан токсинами Зауна, уже не помочь. Что делать? Что он может сделать? У него нет контроля ни над чем. Даже над своей физиологией. Он имеет власть лишь над лабораторией и хекстеком. Неполный. В дверь стучат. Виктор по началу не замечает монотонных стуков, будучи слишком погруженным в мир грез, свои мысли. Затем резко отшатывается, стуки становятся сильнее, раскатистей. Неужели Талис решил почтить своим присутствием? — Зачем надо было закрываться? Вот скажи мне. Я ведь переживал, — подходя к столу, Джейс проводит рукой по каплям крови без толики брезгливости, обеспокоено спрашивает: — Вик? Стало хуже? — Нет. Джейс, я умираю. День ото дня мне становится хуже. Этого не исправить. Пока ты развлекался с Медардой, я работал над общим проектом, — Виктор, опираясь на костыль, пододвигает к Джейсу чертежи и зарисовки. — Взгляни, если интересно. — Я могу как-то помочь? — Виктор не совсем понимает, что именно Талис предполагает этим вопросом. С болезнью? С Ядром? — Уже помог. Спасибо. Что с тобой стало, Талис? Ты погряз в политических играх, забыв о науке, — забыв обо мне. Это злит. Злит и безынтересная забота, безынтересная с обеих сторон. Игра в заботливого партнёра. Что же случилось с рабочей этикой? — А что мне оставалось делать? Я лоббирую свои интересы, наши интересы. — Наши? Не знаю насчет твоих, но в моих интересах, чтобы ты продолжал заниматься изобретениями, а не превращался в политикана. Ты не заходил в лабораторию уже больше месяца. Больше месяца, Джейс. — Я принес тебе кое-что, — сверху стелется письмо, аккуратно завернутое в конверт. — Это от мисс Янг. Просила передать, ибо не решилась беспокоить, — Джейс одаривает его самой самодовольной усмешкой, на которую только была способна его мимика. Кажется, на зубах скрипит сахар от ее приторности. Внутри же коробки стеклянные ампулы с лекарством на основе мерцания, чтобы хоть чуть смягчить ощущения в ноге. Оно уже не лечит, но обезболивает. Джейс спускался за ним в Заун. Приятно знать, что ради него Талис поступился свойственными жителям Пилтовера высокомерием и презрением. Правда, все, что касалось Виктора, никогда не вызывало у советника омерзения. Ручки и кружка с напыщенным лицом прямиком с выступления Джейса на Дне Прогресса также покоятся внутри. Самовлюбленный придурок. Но самовлюбленный придурок Джейс не раздражает, его не хочется поскорее выпроводить из комнаты. У Виктора было не так уж много людей, которым тот мог доверять. Ворох уважаемых, но не доверительных лиц. Практически полное отсутствие связей преследовало его на протяжении всей жизни. Виктор находился в Академии на птичьих правах. Его лишь позвали. За малейшую оплошность могли выставить за двери. — Спасибо. — И еще кое-что. Лично от меня, — Виктор на Джейса не смотрит. Скучающе переводит взгляд с названного подарка на стол с кровавыми подтеками, чертежами и таблицами. — Посмотри на меня. Вик, мне жаль. — Мне тоже, — и Виктор, наконец, осмеливается взглянуть на Талиса. — Сейчас послушай меня очень внимательно, — все также, не моргающе смотря глаза в глаза, произносит Джейс. — Я сделал кое-что, что может тебе помочь. Ортез, с помощью которого, я надеюсь, ты сможешь ходить без трости. — Ты серьезно?! — Джейс распахивает перед ним вторую, более внушительную коробку, которую раньше держал на весу. Виктору предстает удивительно проработанный ортез. Ручная работа. Это заметно по неаккуратным стыкам, которые вероятнее всего будут едва царапать ногу. Вылито грамотно. Со знанием техники. В районе коленной чашечки синим пламенем сверкает хекстек. — Я ковал его несколько месяцев, — не без гордыни заявляет Талис, внимательно наблюдающий за реакцией оппонента. — Здесь хекстек, он закреплен плотно, также как и в винтовке Кейт. — Я мог бы вставить туда самоцвет, если бы Совет дал согласие, — что же стало с: «Если хочешь изменить мир, не спрашивай разрешения»? Страх парализовал? — Сейчас это может быть слишком опасным. Винтовка и ортез все же разные вещи. Малейшее повреждение и он взлетит на воздух вместе со мной. Спасибо за помощь. Я это ценю. — Это же сможет помочь? — Джейс, ты должен понимать, что это не продлит мою жизнь, лишь облегчит. Мне необходимо забраться внутрь своего тела, излечить себя изнутри. Стать совершенным человеком. Я долго думал над этим, над тем, что мне нужно сделать, чтобы избавить своё тело от страданий. Я мог бы преобразовать хекстек. Взгляни, — Виктор резко хватает измятый серый лист со стола, передавая Талису. На нем расчерчена малая часть итогового проекта. Почерк у Виктора кружевной, мысли нелогичные, путающиеся. — Ты меня пугаешь. — Я сам себя пугаю, — тератофилия, не иначе. Виктор вновь отхаркивается. На этот раз крови меньше, но легкие болят ощутимее. Что-то в груди сдавливает, сжимает их тисками. Больно до крика, но на крик не остается сил. Тот медленно оседает на пол, пока заботливые руки Джейса не подхватывают под поясницу и бедра. У Виктора размывается мир перед глазами, одна картинка калейдоскопом перетекает в другую. Он чувствует, как его безвольное тело куклой укладывают на кровать. От страха и невозможности сконцентрироваться его, кажется, колотит. Ощущает укол. Мерцание тёплым мёдом разливается по телу. Тот позволяет себе на секунду прикрыть глаза и почувствовать расслабление тела. Препаратное марево поглощает разум, заставляя забыться. *** Голова раскалывается. Зрение не фокусируется. Виктор не находит в комнате Джейса.