Pumped up kids

1 мая 2001 года.   Солнечный день не предвещал беды, сладко поющие птицы умиротворяли, а теплый, практически летний ветерок сдувал все дурные мысли из головы. В такие дни люди любят гулять по парку, поедая мороженое, спрос на которое взмыл ввысь с началом предлетнего жаркого периода. Замечательно. Но, к сожалению, есть такие индивиды, которые даже в такую погоду сидят дома, особенно школьники, совесть которых растаяла вместе со снегом и их успеваемость им стала настолько нужной, как коньки и теплая шапка. Таких людей стоит осуждать. Учеба – самое главное в жизни! Если ее пропускать, то ты упустишь ценные знания, которые помогут тебе двигаться по лестнице жизненного пути вперед и только вперед.   И твои родители, к великому сожалению, не будут горевать по их умершему в перестрелке невинному чаду в твоем лице. – Заткнись, сука! – Кричит Кэлвин на очередную девицу, которая, судя по всему, насмотрелась сопливых фильмов и старалась дешевыми манипуляциями втереться стрелкам в доверие. Габриэл недовольно фыркает и замахивается на теперь рыдающую девушку, стараясь припугнуть и заткнуть, но та лишь заверещала еще громче. – Прошу вас, успокойтесь. – Раздался очередной комментарий из телефона, который, как и все предыдущие, был проигнорирован.   В ответ раздался лишь выстрел. Мертвое и, наконец, замолкнувшее тело обмякло на холодной плитке, пачкая ее кровью. – Обращайся, – Андре повел больным от отдачи оружия плечом в сторону, разминая его. – Уф-ф, здесь так много крови. – Шатен поглядел сначала на свежий труп, а после окинул взглядом все помещение, что местами было заляпано кровью и ошметками их жертв. – Офигенно, чувак. – Блондин поправляет пушистые волосы и с нескрываемым восторгом присоединяется к просмотру. – Эта школа отстой. Я, бля, ненавижу это место. – Стрелок усмехается, выглядя явно удовлетворенным тем, что он на пару с другом наделал. Он, словно художник, закончивший кропотливо нарисованную картину, разглядывает свое творение, будто в первый раз. Он был рад, чрезмерно рад. Будь его воля, Кэлвин бы показал всем родным этих уже мертвых учеников то, что от этих бедняжек осталось. – Это все? Тут довольно тихо, слишком тихо даже для места, где есть только две живые души из нескольких сотен. – Андре кладет ствол на парту и запрыгивает на нее рядом. Он отдергивает руку, когда та наткнулась на что-то мокрое, но успокаивается и возвращает ее на место, увидев на ладони всего-лишь чью-то кровь. – Ребята, мы можем поговорить? Алло? – Можем сделать так, чтобы тут стало громче, – Стрелок следует примеру товарища и кладет оружие на парту рядом, но залезать на нее лично не собирается. – Не знаю, что там с тобой, но меня это пиздец, как заводит. – Так, – Кригман заинтересованно поворачивает голову в сторону друга. – Продолжай. – Представь, потрахаться перед трупами детей, которых мы лишили будущего. Еще и на камеру, вдобавок с ебаным полицейским на другом конце провода. – Блондин втискивается между чужих ног и трется пахом о бедро кареглазого, тем самым показывая уровень серьезности его слов. – Каков затейник. Погнали. – Шатен спрыгивает с парты и хватает друга, которого в следующее мгновение сажает на стол вместо себя, после чего жадно целует, игнорируя комментарии дамочки из телефона. Она начинает его бесить, но черт, это добавляло масла в огонь эмоций и чувств.   Кэл сразу же, не медля, приоткрывает рот и углубляет поцелуй, обнимая парня за шею и отдаваясь ему полностью – он слишком долго жаждал этого. Голубоглазый тихо охает и ерзает, когда подросток прикусывает его губу и придвигает тело ближе к себе. Блондин, кажется, выплескивает всю накопившуюся злобу на эту школу в поцелуй, потому что он так яростно впился в губы Андре, что ему казалось, словно сейчас белокурый паренек высосет из него не только слюни, а еще и жизнь.   Проблемы в штанах активно напоминают о себе, принося болезненные ощущения, но стрелки ни в какую не хотят отлипать друг от друга, продолжая целоваться, практически не отвлекаясь на восстановление запаса кислорода. Женщина, все еще в надежде услышать дельный ответ, сидела в немом шоке и понятия не имела, как ей реагировать и что делать. Еще никакие стрелки не обжимались на другом конце провода, перед этим безжалостно расстреляв всю школу. – Быстрее, иначе полицейские испортят нам всю малину. – Кэлвин, на удивление, первый отлипает от чужих губ. Он быстро расцеловывает лицо друга и тянет того на себя, поближе, чтобы в следующий миг покрыть всю его шею легкими поцелуями. Юноша так много контактировал с телом товарища, словно умолял ответить тем же, а также продолжением. Шатен на это действие лишь тихо стонет, подставляясь под ласки, пока его руки неряшливо, не слушаясь, избавляли обоих от ненужных тряпок с ремнем, именуемых штанами. Сердце быстро колотилось от факта, что: Во-первых, он только что, блять, расстрелял школу. Во-вторых, он пососался со своим другом. Другом... В-третьих, его друг его хочет. Друг. Хочет. В-четвертых, за ними сейчас приедет полиция, их слушает женщина-полицейский, записывает камера наблюдения, а может, даже несколько... В-пятых, боже, ему похуй, он просто хочет выебать своего кореша. – А-андре! Ебаный в рот, – Стонет Кэл, когда тот нагло просовывает свою руку в его нижнее белье, обхватывая пальцами возбужденный орган. – Постойте, постойте! Габриэл сейчас растает от такого напора. Он знал, что его дорогой товарищ может быть жестким типом, но в таком плане... Блондин сладко стонет и выгибает спину, когда чужая рука начала быстро ему дрочить, сразу давая то, чего он желает, но не совсем до конца – парню нужно намного, намного больше, чтобы кончить. Голубоглазый извивается, хватается за чужие руки и плечи, тяжело дышит и стонет, но ему слишком мало, и его это убивает. Стрелок жалобно стонет от нетерпения и вновь впивается в губы Андре, желая отвлечься на поцелуй, но тот, прямо как на зло отстраняется. – Ребята, послушайте меня! Андре облизывает только что поцелованные парнем губы и задирает его черную футболку, припадая ртом к бледной и худой груди, на что первый вновь впивается в его плечи, тяжело втягивая воздух носом. – Эй? – Андре!... – Шатен немного грубо стаскивает штаны и нижнее белье с товарища, а после и с себя, сбрасывая все ненужное на пол к мертвым детям разных возрастов. – Ребята!!! В ответ раздается лишь громкий стон, в котором можно было услышать нотки благодарности и зверской похоти. Кригман глухо рычит, впиваясь ногтями в бледное тело стрелка. Он начинает двигаться, уже неизвестный ему десяток минут игнорируя бедную женщину, что никак не могла до них докричаться. Кареглазый сосредоточен лишь на своем и чужом возбуждении, делая все новые толчки. – Давайте погов– – А-АХ, сука, Андре, быстрее! – Блондин откидывает голову назад и возбужденно бормочет какие-то фразы, добрая половина которых осталась непонятой тем, кому она была адресована. Парень обнимает чужую талию ногами и тяжело дышит. Каждый толчок заставляет его стискивать пальцы в кулак все сильнее, не сдерживая стоны, неконтролируемо срывающихся со рта. – ... – Женщина уже смирилась с тем, что ее не слушают. Она просто оставалась на связи, пиля взглядом стену, слушая происходящее на другом конце линии. Темп итак был довольно быстрым, стол ходил ходуном от каждого толчка, но когда послышался первый вой сирен, Андре стащил парня со стола и заставил облокотиться на него руками. Прижавшись к чужой спине грудью, шатен вцепился в талию блондина и начал грубо и быстро буквально долбить его, никак не сдерживая поток еще большего количества громких стонов, что эхом раздавались в пустом помещении. Оба были близки, поэтому никто не сдерживался – это привело к довольно быстрому и, честно сказать, сильному оргазму, во время которого Кригман практически вдавил стрелка в поверхность стола. Тот, кажется, был вовсе не против этого. Парни дали себе лишь пару минут на отдышку, после чего начали быстро приводить себя в порядок. Они знали, какой финал их ожидает, но уходить на тот свет в таком виде было, как минимум, неприлично. *** – Ну что? Наша миссия выполнена. Все убиты. А мы окружены. Раз, два, три, бум? – Подросток берет в руку давным-давно отложенное оружие. – Раз, два, бум. – Второй делает то же самое и приставляет ствол к своей голове. – Почему раз, два? Я думал, раз, два, три. – Раз, два. Бум. Все. Выстрел. Еще один. Еще два мертвых тела падают на светлый пол, присоединяясь к своим жертвам. Полицейские заходят внутрь ныне совершенно безжизненного здания, в котором несколько часов назад активно кипела жизнь. Жалеет ли Армия Двоих о том, что натворила и как закончила свою историю? Хотела бы предотвратить это все? Начать жизнь с чистого листа? Это неважно. Мертвых такие вопросы не волнуют.