feelings

      «Чувства — эмоциональный процесс человека, отражающий субъективное оценочное отношение к реальным или абстрактным объектам.»       И кто их только придумал. Сожаление, радость, гнев… Любовь. Последнее Вокс бы точно давно уже выкинул в урну, как пустой фантик из-под конфетки, если бы мог. Ох, и правда — если бы он мог, то точно, ещё годы назад вырвал бы прямо из груди это давящее чувство, что вызывало большой спектр эмоций. Вокс не из тех, кто хранит ненужный хлам на балконе — он чистюля, но этот блядский хлам с улыбкой во все его тридцать два острых, словно лезвия, зуба и в малиновом пиджаке он никак выкинуть не мог. Вокс кричал, срывал голос, порой закрывался и не выходил на улицу сутками — «да, Валентино, я точно просто занят работой. Нет, я не хочу развлечься по крайней мере с тобой». Мужчина засыпал под громкую музыку чтоб хоть что-то могло заглушить последний их с радио-демоном диалог. «- Небо сегодня как будто ближе чем обычно. — непринуждённо изрекает Аластор, как будто не его сейчас зажали у стены, пытаясь убить. — Да завались ты уже! — теле-демон давит сильнее рукой на горло его врага, игнорируя дурное предчувствие пробежавшее мурашками по спине. — Оно определённо сегодня ближе, и я даже вижу звёзды. — тише добавляет радио ведущий, но смотрит в этот момент прямо в глаза напротив. Где-то в грудной клетке что-то больно кольнуло, будоража чувства что раньше казалось были мертвы. Вокс ослабляет хватку. — Ты сильно вырос, — рука Алого ужаса в миг оказывается на мониторе, что приходился телеведущему головой, — Выживи до нашей следующей встречи. — Да иди ты нахуй! — кричит Вокс в стену перед собой, где ещё пару секунд назад был Аластор.» Ещё тогда мужчина почувствовал, что будто потерял что-то. Он даже пытался найти это. Но не через месяц, ни через год шоумен так и не мог понять, что ищет. Радио-демон с их последнее встречи исчез как будто никогда его и не было: ни одного эфира, не мелькает на улицах, не раздражает белым шумом и дебильным смехом как в блядских доисторических ситкомах. Не появляется в жизни Вокса. Конечно, принять страшнейший факт того, что чувства, испытываемые теле-демоном к его испарившемуся конкуренту, это любовь было как минимум сложно, но за семь лет самобичевания и не такое признать можно. Шоумен почему-то думал, даже был уверен, что сделай он что-то по-другому в их последнюю встречу, то Аластор бы не ушёл. Кто из них и где допустил ошибку которая привела к тому, что теперь есть? У Вокса, на самом деле, так много вопросов ответы, на которые он получит, вероятно, уже никогда. И это заставило бы его рвать волосы на голове, будь они у него, но волос нет, зато есть работа на которой он должен выглядеть подобающе своему статусу. Приходилось стиснув зубы держать лицо. — Ох, дорогой, ну ты совсем раскис! — повисая на плечах телеведущего наиграно печально тянет Валентино, — Ну расскажи, что случилось? — Вал, отъебись. — выворачиваясь хмурится демон. — Ну же, сладенький. — перекрывая выход из комнаты, куда так стремительно рвался Вокс требовал мотылёк. Вокс тяжело и раздражённо вздыхает, и так в голове дичь, смеющаяся помехами, а тут ещё этот докопался. — Аластор. — желая побыстрее избавиться от, бесящей больше обычного, компании ответил бесцветным голосом теле-демон, — А теперь, будь так ласков, съеби. — Так ты уже в курсе, что радио-демон вернулся, — расстроился Вал и подкурил сигарету, — А я хотел тебе это сюрпризом преподнести. Сюрприз выдался на славу, спасибо, дружище, то что нужно. Вокс аж заискрился от количества эмоции переполняющих его. — Аластор вернулся? — почти крикнул шоумен, улыбаясь как безумец, и Валентино на всякий случай отошёл подальше — отхватить от своего телевизионного друга 220 вольт как-то не сильно хотелось. — Так ты не знал? Тогда почему ты сказал… Стой, куда ты? — изумлённо крикнул в след почти убегающему Воксу мотылёк, — И что это всё такое…       Теле-демон сейчас всем своим видом распугивал всех работников компании и думал лишь о том, как жаждет отлупить Аластора. Желательно до того состояния в котором телеведущий будет уверен, что тот исчез по причине смерти. Уходит, когда хочет, приходит, когда хочет — да насколько же высокого мнения о себе эта оленья рожа?! Вокс ему его излюбленный микрофон в такие места засунет, в которые любимой сучке Валентино ничего не пихают. Шоумен стал ещё сильнее чем был, так что как встретит так сразу и убьёт — даже «привет» не скажет. Телеведущий семь ебучих лет жил в своём персональном Аду, как бы абсурдно это не звучало: ни спал, ни ел, почти на стены лез, лишь бы то, что на месте сердца, перестало изнывать. Проглатывал ком в горле, сидя в полной темноте своей квартиры, надеясь увидеть во тьме блеск красных глаз. Вокс жил в ожидании радио эфира, звучащего на весь Ад. И даже рассказать об этом никому не мог, потому что знал, что никто не поймёт, что его осудят и высмеют. Аластор тоже не поймёт этого всего, потому что у Алого ужаса нет души, нет сердца — иначе бы не исчез. Поэтому Вокс спрячется за наигранной злостью и нахальной улыбкой и вернёт тому все страдания, что он испытал, и даже бонусом накинет сверху. Да, так и будет. Точно так и сделает. Не сжалится, даже если олень будет молить о пощаде.       Заметив в толпе знакомую фигуру во всё том же малиновом пиджаке, телеведущий сорвался с места, приближаясь к объекту ненависти любви. Время отмщения пришло. Но вовремя замечает что тот вовсе не один. Аластор вальяжной походкой шёл бок о бок с дочерью Люцифера и шлюхой Валентино — Энджелом, который почти приклеился к Алому ужасу. Раздражает, да так сильно, что телеведущий снова заискрился. Такими темпами у него материнская плата перегорит раньше мести. Напасть со спины будет неприлично, хотя какие манеры в Аду, но Вокс всё равно хочет видеть все эмоции на лице радио-демона в момент их встречи, поэтому просто следует за компанией. Через пару кварталов радиоведущий что-то говорит своим спутникам, и они разделяются: Аластор уходит в проулок, а Чарли с Дастом уходят дальше теряясь в толпе. Сейчас. Вокс влетает в проулок в который завернул Ал готовясь к величайшему их сражению, но его встречает тупик. Никого. Закипая до предела шоумен бьёт кулаком о стену, да чем он вообще занимается?! С какого счастья он, как верный пёс, гоняется за тем, кто даже не вспоминал о нём? Как же Вокс ничтожно и жалко сейчас выглядит. Закусывая задрожавшую нижнюю губу телеведущий старается не сорваться на слёзы. Давай же дурацкий вставший в горле ком — уёбывай туда же куда и тот, кто является причиной твоего появления. — Меня ищешь, Вокс. — раздаётся за спиной в непростительной близости, и теле-демон замирает боясь даже вдохнуть лишний раз. Нет, нет, нет. Не сейчас. Ни тогда, когда он уязвим больше чем когда-либо. Стоящий позади спокойно ждёт, шоумен знает, что Аластор всё ещё там, он чувствует его взгляд направленный на него. На счёт пошли не минуты, секунды, а унять дрожь так и не выходило. Да и будь что будет, пусть горит всё синим пламенем — Вокс слишком устал от этих чувств и эмоций, что и так льют через край. Он оборачивается, смотря печальным взглядом, в котором океан боли плещется о скалы отчаяния. Аластор выглядит так же, как и семь лет назад: прямая осанка, руки убраны за спину, горящие глаза и широкая улыбка. Впервые она кажется Воксу настолько искренней. — Спасибо, что не умер до нашей встречи. — мягко, с помехами произносит Аластор и расставляет руки приглашая обняться. — Да иди ты нахуй. — Вокс обессилено падает в руки своего врага и отключается. — Я тоже скучал.