Последняя капля

             В свете ламп поместье выглядело куда старше, чем было на самом деле. По местным меркам, здание считалось совсем новым – его построили около десяти лет назад. Скорее всего, предыдущий жилец был ценителем антиквариата и винтажа, а потому наказал добавить благородного возраста мебели и декору. Тебя это устраивало – ваш с Леви портрет идеально вписался в окружающую обстановку.       Ты приблизила лицо к изображению мужчины. Даже здесь он выглядел болезненно, а ведь художник наверняка постарался придать облику хоть сколько-нибудь свежести. Прямая чёлка частично прикрывала лоб, кожа на точёном лице была будто прозрачной, веки – с темноватым оттенком, ну а уж выражение недовольства и брезгливости сильно доминировало над всеми эмоциями. Возможно, потому, что мастер макал кисточку в рот, прежде чем набрать краску и нанести мазок. Ты до сих пор не могла забыть, как на тебя косился Леви в те моменты.       «Ты пожалеешь, что затащила меня сюда, соплячка.»       Ты не пожалела. Ни дня не пожалела, что однажды тронулась умом и полюбила этого ворчуна-чистоплюя с колкими холодными глазами. И он, наверное, тоже не жалел. Частенько закатывал глаза, чуть прицокивал при разговоре, раздраженно приподнимал уголок рта, но совершенно точно не жалел. Ему бы не составило труда от тебя избавиться.       Но он не избавлялся.       Половицы почти не поскрипывали под твоими ногами и совсем не издавали ни звука под ногами Леви. Горничная же топала так, что её слышно было на втором этаже, и дощечки всякий раз заунывно трещали. Интересно, зачем Леви держит горничную, если всё равно переделывает за ней всю работу?       Ты всё-таки миновала длинный коридор, погруженный в полумрак, и добралась до столовой. Леви не любил, когда ты нарушала свой режим дня, но его бурчания не сильно тебя задевали.       –Почему ты здесь, соплячка?       Он всегда говорил, немного приглушая звук «с». Из-за этого его глубокий, но резковатый голос казался принадлежащим какому-то деду с несладким характером. Ты любила издеваться над ним, высоко передразнивая каждое слово, но затем наступала ночь. И Леви выходил победителем.       Он сидел за маленьким столиком перед чайником с чайной парой. Твоё сердце на секунду сжалось. Леви всегда заваривал свой любимый напиток и на тебя, хоть ты и не каждый раз могла присоединиться. Если мужчина оставался в конечном итоге один, терпко пахнущая, но остывшая жидкость отправлялась в утиль.       –Не могу без тебя уснуть.       Со стороны могло показаться, что Леви проигнорировал это замечание. Однако блеск глаз на пару мгновений стал мягче, а пальцы, накрывающие чашку, дрогнули. Через секунду она оказалась у рта, чтобы скрыть крошечную полуулыбку в его уголках.       Ты уселась рядом, прижалась к подтянутому поясу и твёрдой груди. Пришлось самой отвести мужское плечо немного назад, чтобы поудобней устроить голову у основания шеи.       –Ты бы ещё в сорочке сюда выперлась, – проворчал он, косясь на твои голые щиколотки. Поза, которую ты приняла, была твоей любимой – опереться на Леви, закинуть голени на сиденье обитой тканью скамьи так, чтобы одна стопа оказалась под ягодицами. Мужчина же всегда держал ровную осанку, локти прижимал к корпусу. Словно находится на приёме у самой королевы. И, что самое пугающее, ему действительно было так удобно.       –А что такого? – притворяешься дурочкой, запрокидывая подбородок, чтобы заглянуть в его безразличные серо-синие очи. Леви ни на миллиметр шеей двигаться не желает, но глаза на тебя скашивает. –Я у себя дома. Как хочу, так и хожу.       Он едва различимо хмыкает, пригубляя чай. Тебя окутывает чувство защищенности, уюта; сердце, размеренно бьющееся под безукоризненно-белой рубашкой, будто убаюкивает своим тактом.       Ты знаешь, что Леви бросает беглый взор на приоткрытую дверь, ведущую в кухню. Там, на противоположной стороне помещения, есть вход для персонала. Через него в поместье проникают повар и садовник. Леви ревнует тебя даже к мусорщику, которому за шестьдесят, и ревнует в той же степени, что и к юным офицерам с залихватской причёской. Он никогда не говорил этого вслух, но не все вещи нужно обозначать словами, чтобы сделать их очевидными.       Леви возвращает чашку на блюдце, в одно движение сбрасывает со своих плеч пиджак из грубой ткани, чуть поворачивается, чтобы прикрыть им твои голые икры. Ты мимолётно трешься носом о подбородок, оставляешь лёгкий поцелуй на уголке челюсти. Леви вдыхает едва-едва глубже обычного.       –Подай чай, пожалуйста.       Мужчина неодобрительно хмурится на блюдечко с чашкой, что стоят у дальнего края стола.       –Он уже остыл, – тон такой, словно в этом виноват сам напиток и Леви его осуждает. –Придётся тебе встать, выплеснуть и налить новый. Я заварил вторую партию в чайнике, но почти выпил и её тоже.       –Да ладно. Ничего страшного.       Ты знаешь, что будет дальше, но именно это тебя и забавляет. Лицо Леви кривится, словно он съел лимон. Даже скулы немного розовеют, а прямая чёлка-шторка, кажется, подпрыгивает от возмущения.       –Холодный чай – ослиная моча, соплячка, – назидательно сообщает, по его мнению, самую важную информацию на свете. Ты слышала это изречение примерно раз в два дня. –Не прикасайся к нему. Я сделаю тебе новый.       –О, Леви, – прижимаешься крепче, затрудняя вставание. Ваше положение такое умиротворяющее, согревающее… Совсем не хочется менять что-либо. –Не стоит.       Рука хватает фарфоровое ушко молниеносно – Леви не успевает среагировать. Миг – и горячий ароматный напиток обжигает губы, обволакивает горло. Леви рассерженно шипит.       –Это мой чай, соплячка!       –Угу… – ты довольно причмокиваешь, словно невзначай отводя согнутый локоть подальше от цепких пальцев мужчины. –Вкусно.       –У тебя есть своя посуда…       Ты смеешься. Леви так холодно обсуждает убийства и катастрофы, и так пылко – то, что ты прикоснулась ртом к его чашке. Ртом, от которого он, между прочим, каждую ночь не может оторваться.       –Прости, – делаешь последний глоток и спешишь вернуть всё на свои места. –Мне так хорошо с тобой, что совсем не хочется вставать.       В качестве извинений ты быстро прижимаешься к его губам своими – делишься последними капельками, что на них осели. Ладошка привычно устроилась на гладко выбритой щеке, немного огладила бледноватое, перманентно недовольное лицо. Мужчина выдыхает тебе в губы, отвечает на ласку жадно и сердито.       –Соплячка, – тихо-тихо продолжает ругаться он, но в нотках голоса звенит сладкая му́ка. Ты привстаешь, упираешься коленями в скамью. Теперь удобно обнять шею обеими руками, потереться носом о нос, разглядеть мельчайшие морщинки.       –Я соскучилась, – шепчешь в самое ухо. –Очень.       Целый день он весь в работе. Освобождается поздно и старается тебя не тревожить – вдруг спишь? Но спать без Леви сложно. Поэтому такие ночные чаепития уже в каком-то роде стали традицией. Он всегда отчитывает тебя за непослушание, но сам же и прижимает крепко-крепко к своему боку.       –Это взаимно, соплячка.       Совсем крошечная – хоть под лупой разглядывай – улыбка делает Леви не таким болезненным на вид. Сердце пропускает удар; ты разглядываешь каждую чёрточку и подозреваешь, что в твоих радужках сейчас по кругу написано слово «люблю».       –О, – ты перекидываешь чуть онемевшую ногу через его бёдра, пытаясь сесть верхом. –У тебя сегодня хорошее настроение?       –У меня всегда хорошее настроение.       –Соплячка.       –Что?       –Ты забыл добавить «соплячка». «У меня всегда хорошее настроение, соплячка.» Вот как ты должен был сказать.       –О, – Леви снимает тебя с себя и встаёт из-за стола. –Прекрасно. Выдудела мой чай и теперь поучает, как мне говорить.       –Ты куда это? – тоже встаешь, успевая поймать пиджак Леви, что прикрывал твои голые ноги. Он бы не простил тебя, если бы его вещь упала на чистейший пол.       –В спальню. Подальше от твоего общества.       –У нас с тобой одна спальная, Леви…       Он морщится. Притворно – слишком сильно выражена эмоция. Настоящая мимика Леви и в половину не такая живая.       –Вот чёрт.       Забирает у тебя элемент гардероба, быстро разглаживает складки рукой и накидывает тебе на плечи. В доме тепло, но ты подозреваешь, что Леви просто нравится видеть тебя в его одежде.       Шаги Леви идеально выверены – умеренно-быстрые, не широкие и совсем-совсем не заставляют половицы скрипеть. Ты стоишь, улыбаясь ему вслед. Слизываешь то ли чай, то ли слюну мужчины с уголка рта, ожидая, когда наступит последняя капля.       Он оборачивается в дверях. Глаза потемнели, словно грозовое небо перед бурей. Нужно совсем немного времени вместе, чтобы Леви потом сложно было остановиться.       –Не отставай, соплячка.       Ты никогда не отставала.       Боже, ну почему под твоими ногами всегда поскрипывают половицы?