Случайный демон

Все это, казалось, произошло в такой вспышке, что Даки все еще думала о том, что произошло так внезапно. Ее голова была отрублена в четвертый раз и упала на землю. На мгновение Даки осознала только, что ей больно. Она была парализована болью, которая, казалось, теперь была повсюду: в голове, горле, затылке, черепной коробке. Все вокруг было в агонии, и она не могла даже закричать. Затем ее голова ударилась о землю, и все, что она знала, это голова ее старшего брата, Гютаро, лежащая перед ней. Их лица были в нескольких дюймах друг от друга, брат и сестра смотрели друг на друга в ошеломленном молчании. Мир замер. Единственный звук исходил от ветра, проносящегося сквозь обломки разрушенных зданий вокруг них, словно один огромный вздох. Прошло мгновение, прежде чем голова Даки прояснилась достаточно, чтобы понять, что только что произошло, и еще одно, прежде чем ее взгляд снова остановился на старшем брате. Он был обезглавлен. Она была обезглавлена. Их плоть медленно осыпалась. Они оба проиграли битву, и не смогли победить жалких истребителей на демонов со столпом. Все это казалось таким неправильным, несправедливым. Это не имело смысла. Нет. Гютаро нельзя было обезглавить. Он не мог проиграть. Он пообещал ей, что убьет каждого, кто посмеет прикоснуться к ней пальцем! Предполагалось, что Гютаро будет ее козырной картой, но он проиграл. Все потому, что он по глупости не убил этого вздорного сопляка, когда у него был шанс. Он все испортил! Она должна была выполнить задание мастера Музана. Она должна была убить того случайного демона. Она должна была убить того Хаширу. Она должна была победить! Так как же до этого дошло? Затем без предупреждения Даки почувствовала вспышку гнева по отношению к своему брату. Нет, это было больше, чем крошечная искра; это был разряд, взрыв, и все сомнения, которые у нее могли быть, внезапно исчезли. Она начала кричать на него, настолько разгневанная, что даже не понимала, что говорит. Но это не имело значения, потом брат и сестра по просто начали спорить, унижая друг друга всевозможными нецензурными выражениями. В какой-то момент Даки услышала, как выкрикивает самое грубое оскорбление, на какое только была способна. "Держу пари, ты мне вообще не кровный родственник! Я имею в виду, что мы даже не похожи!" Она закричала. Ее резкие слова, казалось, глубоко ранили его, когда он замолчал с широко раскрытыми глазами. Его лицо заметно дернулось, выражение, почти напоминающее физическую боль. Но Даки в тот момент было все равно; она была слишком ослеплена своими бушующими эмоциями, слишком отчаялась из-за своей потери, слишком зла на несправедливый мир. Внутри нее клокотала гневная ярость, и все, о чем она могла заботиться, - это выразить свое разочарование. "Ты такой глупый! Такой уродливый! Такой никчемный! Я..." "Да пошла ты, тварь! " Внезапная резкость в его голосе заставила Даки замолчать. Затем она увидела, как его лицо исказилось от абсолютной ярости, зрачки расширились, а вены выступили из плоти. "Одна бы ты уже сдохла! Некчемная,некчемная!" Его слова больно задели ее, и все дальнейшие аргументы замерли у нее на губах. "Это ты безнадежная дура!" В его голосе больше не было просто разочарования. Он был серьезным, обиженным и полным ненависти. "ТЫ слаба, и у тебя нет хороших моментов!" Даки открыла рот, чтобы возразить, и услышала свои собственные слова: "Но брат ..." Затем слова застряли у нее в груди, когда Гютаро перекричал ее. "Почему это я должен разгребать твой чертов беспорядок !? Если бы тебя там не было, у меня была бы другая жизнь!" "Если бы…Меня там не было? О чем он говорит?" подумала Даки. Она вздрогнула, когда левая сторона ее лица полностью распалась. Несмотря на то, что нижняя часть ее тела была отсоединена от нее, Даки клялась, что чувствовала мучительное покалывание в сердце и тошнотворное бурление в желудке. Ее последний глаз; ее правый глаз сильно моргал, чтобы зрение оставалось ясным, но в тот момент, когда она прогнала остальных, на глаза навернулось еще больше слез. От следующих слов Гютаро у нее перехватило дыхание, и слезы быстрее потекли по щекам. "Если бы только тебя там не было ...! Все было бы здорово, если бы тебя даже не было ....бор ..." Мозолистая рука прикрыла ему рот. Даки медленно подняла голову, чтобы посмотреть в лицо внезапному присутствию поблизости, и встретилась с нежными красными глазами молодого истребителя на демонов, склонившегося над ними. "Это ложь ..." Мальчик говорил тихим, задыхающимся голосом. "Это все ложь…ты действительно не думаешь, что..." Танджиро .... она верила, что это его имя. Она даже мало что знала об этом мальчике, но то, что она знала, промелькнуло в ее голове сейчас. Человеческий мальчик, с которым она впервые столкнулась во время своего похода на поиски Хаширы. Несколько мгновений назад у него был спарринг. На первый взгляд, мальчик ничем не отличался от многочисленных незапоминающихся Истребителей Демонов, с которыми она сражалась на протяжении веков. Тщедушный мальчик с широко раскрытыми глазами, заметно нервничающий, в его дрожащих руках дрожит хрупкий меч ничирин. Еще одна свеча со слишком коротким фитилем, которой суждено погаснуть из-за мощи Восходящей Луны. Но Танджиро был другой; мальчик доказал, что бросил ей законный вызов. Он был удивительно ловким и умелым, и поэтому грозным по сравнению с другими. И вот он здесь; окровавленный и победоносный, закрывающий рот Гютаро, чтобы заглушить его слова. На мгновение Даки задумался, когда Танджиро отомстит им за их прошлую битву. Отталкивать отрубленную голову Гютаро, выколоть им глаза осколком стекла на расстоянии вытянутой руки или просто смеяться и высмеивать их жалкое положение. Почему бы и нет? В конце концов, он мог практически делать с ними все, что ему заблагорассудится. Но все, что он сделал, это сказал. "Все, что у вас осталось в этом мире, - это вы сами". По какой-то причине спокойный, нежный тон голоса мальчика заставил гнев и печаль Даки утихнуть, и этот смутный, скрытый ужас внутри нее пробудился вновь. "Это отстой ... это отстой….Я не хочу ... умирать ...!" Она закричала. Приступ боли сжал ее горло, и она стала хватать ртом воздух. Ее последний глаз расширился от ужаса, когда она почувствовала, что теперь покидает этот мир быстрее. "Ммммм". Даки услышала, как кто-то пробормотал рядом с ней. Сквозь завесу растрепанных и грязно-белых волос Умэ встретилась взглядом с другим знакомым лицом; розовоглазой черноволосой девушкой, одетой в розовое кимоно и с намордником на рту. Случайный демон. Отродье, которое несколько минут назад подожгло ее. Она вернулась к своей миниатюрной форме, больше не возвышающийся, устрашающий демон, с которым она сражалась раньше. Черт возьми. Как смеет это отродье приближаться ко мне ... после всех мучений, через которые она меня заставила пройти ... Даки стиснула челюсти в безмолвной ярости. "Ммммм ... Ммммм ..." Девушка продолжала бессвязно болтать, ее слов было не разобрать. "Как ... ты смеешь..." - пробормотала она сквозь стиснутые зубы, каждый слог звучал как проклятие. Она бросила убийственный взгляд своим единственным глазом. Горькая обида, скопившаяся в ее зеленых глазах, отразилась в сверкающих лужицах нежно-розового цвета. Ее безупречная красота, простое чувство невинности, исходящее от ее кожи, ее огромная сила… Все, что касалось этого демона, заставляло кровь Даки бурлить. Но прежде чем она успела произнести свои проклятия, она задохнулась, тяжело дыша и морщась от своей рассеянности, но на ее лице была написана глубокая ненависть. Даки действительно не понимала, почему девушка сидит рядом с ней. Каковы были ее намерения? Злоба? Назло? Издевательство? Или она пыталась скопировать своего брата-человека? По простодушному выражению ее лица Даки не мог понять. Если у девушки и были добрые намерения, это не сработало. Она определенно не давала ей никакого источника комфорта или умиротворения. Все, что сделало присутствие Случайного Демона, это вернуло все ужасные воспоминания об их предыдущей битве. Кровь, отвратительные внутренности и ее собственные крики, когда мучительное пламя сжигало ее плоть. Все было еще свежо в ее памяти. Резкий хрип привлек внимание Даки, и она с радостью оторвала взгляд от Случайного Демона и вернулась к своему кричащему брату и тяжело дышащему охотнику на демонов, склонившейся над ним. "Уходи, дерьмовое отродье! Иди куда-нибудь еще! Не читай нам нотаций!" Гютаро свирепо посмотрел на мальчика, его приглушенный голос пронзил воздух. В разгар своей боли Даки не могла понять, что происходит, она была совершенно ошарашена и могла только смотреть на Танджиро в полной тишине.Почему его это так волнует? Почему он вмешивается после всего, что произошло? Это не имело смысла. Мы все равно умираем. Она была уверена, что нанесенные ему серьезные травмы, должно быть, сильно сказываются на нем. На его лице застыло страдальческое выражение. Его темно-каштановые кудри прилипли ко лбу от пота, черты лица были полны муки, и они на мгновение сжались, когда сильная дрожь сотрясла его тело. Тяжело вздохнув, мальчик слегка приподнял голову, чтобы посмотреть на обоих брата и сестру. Даки мельком увидел блестящие глаза мальчика. Было что-то особенное в его темно-красных глазах, некая теплота, от которой у нее перехватило горло. Она не могла не быть очарована ими. Никогда раньше она не видела пары человеческих глаз, которые были бы такими выразительными, выражающими доброту и доверие сами по себе, даже после всего, что она сделала. Это было действительно странно. Даки была уверен, что мысль о том, что ей будет читать нотации какой-то незнакомец, вызвала бы у нее еще больше отвращение. Но вместо этого ее просто поразило это сюрреалистическое чувство замешательства. В конце концов, этот мальчик ничего не знал о несчастье ее и братом. Они прожили проклятую жизнь, испытывая только эмоции тревоги, ярости, ненависти — эмоции, которые они никогда не могли сдержать и просто приняли это. Какое право этот мальчик имеет давать им советы, когда он ничего не знал о нашей прошлой жизни? Не его дело осуждать нас. Затем то, что сказал Танджиро дальше, сильно поразило ее. "Просто постарайся поладить. Никто не простит тебя за то, что ты натворил. Тебя ненавидят и презирают все те, кого ты убил, и теперь они унижают тебя ..."- Мальчик испустил долгий, прерывистый вздох, который прозвучал так, будто это причинило ему слишком сильную боль. "Ни один человек не будет твоим союзником. Вот почему ... вам двоим не следует проклинать друг друга прямо сейчас". Его слова были настолько убедительными и многозначительными, что лишили дара речи обоих. Даки моргнула, пытаясь рассеять туман в голове, который опустился на нее. Лица, имена и события, казалось, слились воедино в ее голове в пылу момента. Гютаро ... Мать .... бесчисленное множество женщин и мужчин, которых она поглотила в первые десятилетия своего демонического существования… ее клиенты из прошлого и настоящего .... все красивые женщины, которых она похищала и убивала на протяжении многих лет, чтобы сохранить свою красоту и статус.…На всех их лицах было знакомое выражение ужаса в глазах. Крики людей, вызванные фантомной болью… Стеклянные глаза на их лицах… Кровь и неузнаваемые трупы, которые дождем посыпались на территорию… Воспоминания обо всем были все еще так отчетливы в ее сознании. Вместо чувства знакомой гордости, все, что почувствовала Даки, было приливной волной раскаяния, захлестнувшей ее. Даже будучи демоном, Даки всегда сохраняла подобие своих человеческих эмоций, но у нее отсутствовала большая часть человеческих воспоминаний. Но это было только внутренне, часть ее, которой ей пришлось овладеть, чтобы подавлять свои эмоции, которые она даже как демон не должна была испытывать по отношению к людям. Она всегда знала об ошибках своего поведения, но всегда отказывалась признавать их. Казалось, в этом никогда не было смысла. Не предполагалось, что в природе демона так сильно сожалеть; это была слабость, сказал бы мастер Мудзан. Демоны не обладают симпатией или сочувствием. Предполагается, что демоны - первобытные хищники, лучшие из лучших, могущественные, эффективные и совершенно безжалостные. И все же, казалось, впервые в жизни, в ее сердце расцвело чувство вины, и сожаление начало заполнять ее сердце. Все действия, которые она совершила за последние несколько столетий, теперь казались ей сюрреалистичным сном. Даки вздрогнула, когда симфония воспоминаний прорвалась сквозь белый шум в ее голове. Она вспомнила полуразрушенный бордель, где она когда-то обслуживала своих клиентов. Она вспомнила своего нового клиента, известного самурая, который заплатил солидную цену за ее услуги. Он оскорбил ее старшего брата, прошептав ей на ухо, что перекошенное лицо ее брата вызывает у него отвращение, и она должна быть благодарна за то, что он нашел ее такой милой. Что такой красивой девушке, как она, должно быть стыдно быть связанной с грязью шлюхи. Долгое время Даки приходилось напоминать себе прислушаться к предостережениям старшего брата придержать свой острый язычок и просто слушать. Самурай заплатил за нее большую цену, выше, чем любой из ее клиентов, и эти деньги могли, наконец, позволить брату и сестре выбраться из сточной канавы. Но чем дольше Самурай говорил, тем жестче становились его слова. Он продолжал угрожать, что откажется от оплаты и заберет ее после этой встречи. Увези ее подальше от грязного района проституции и голода и сделай ее красивой, послушной женой. И что она должна быть рада, что освободится от этого отвратительного монстра в лице брата. Даки вспомнила, как быстро она пыталась выползти из-под него. Мужчина попытался подняться и протянуть руку, чтобы схватить ее, но не раньше, чем Даки вытащила из волос маленькую шпильку и воткнула ее концом в глаз самурая. Корчась в агонии, мужчина упал на пол со сдавленным криком, опустившись перед ней на колени. Даки выдернула кончик булавки, и мужчина начал кричать. Кровь хлынула из глаза мужчины, когда он рухнул на бок. Даки стояла над ним, трясущаяся и разгневанная, крепко сжимая в руке красную шпильку для волос. Она медленно попятилась к двери, не смея ни на секунду отвести взгляд от мужчины. "Никогда не говори так о Они-тян, уродливый ублюдок! Я никогда не выйду замуж за такую мразь, как ты! Надеюсь, ты умрешь!" Даки услышала свой собственный писклявый голос, разносящийся по крошечной комнате. "Мой брат лучше тебя! Он лучше вас всех вместе взятых. Никогда—" Прежде чем Даки успела отреагировать, истекающий кровью мужчина навалился на нее сверху, вытягивая из нее жизнь. Она брыкалась изо всех сил, но это было бесполезно. Самурай был намного сильнее и крупнее ее, и не щадил ее, продолжая бессмысленно избивать. Неоднократно бил ее головой об пол и стену, пинал по ребрам и обзывал всеми ужасными словами, которыми только можно назвать человека. Избиение наконец закончилось, когда мужчина ударил ее ногой по голове и она потеряла сознание. Когда она снова открыла глаза, то увидела две высокие фигуры Самурая и Менеджера, стоящих над канавой, в которую она была сброшена. Самурай, избивший ее до полусмерти, выкрикивал непристойности и проклятия, завязывая толстую марлю вокруг кровоточащего глаза. Он называл ее настоящим именем, Уме, снова и снова. Умэ испытывала невыносимую боль, ее кожа была ободрана и кровоточила, руки и ноги были связаны толстой тканью, рот заткнут кляпом. Несмотря на то, что она боролась, адреналин, казалось, горел в ее венах, как жидкий огонь. Она кричала так сильно, как только могла, несмотря на свои оковы. Несмотря на то, что Гютаро был в отъезде, собирая долги, она надеялась, что он каким-то образом услышит ее крики. Но в конце концов, ее крики и борьба оказались бессмысленными, когда мужчины подожгли ее. Золотое пламя, поцелованное ветром, опустошило ее мир, как будто прыгающее пламя ужасно разгневалось на нее. Все было раскалено от агонии. Воздух пах и был на вкус как дым, поскольку весь ее мир был затемнен тенью смерти. Умэ всегда была твердо убеждена в существовании рая и ада. Говорили, что добрые, невинные, хорошие люди попадают в блаженный рай, наслаждаясь вечной, мирной загробной жизнью. В глубины ада отправились осужденные, грешные и развращенные. Однако Уме с железной уверенностью знала, что в этом мире есть ад. Она родилась в нем, была свидетелем этого, жила в нем, выросла в нем, даже была его причиной. Почему? Она спрашивала себя много раз на протяжении всей своей жизни. Много раз ей хотелось проклинать того, кто или что стало причиной отчаяния нее и ее брата, кричать и проклинать небеса за то, что они обрекли ее на такую жизнь. Это было совершенно несправедливо! Она никогда не хотела быть такой. Быть вынужденной бороться зубами и ногтями, чтобы выжить в районе бедности и проституции. Затаить такую сильную ярость, негодование и ограничивающую время агонию против тех, кто был благословлен счастьем, которого ей и ее брату так и не дали постичь. На протяжении всей своей жизни она никогда не хотела убивать, она никогда не хотела ненавидеть, и она никогда не хотела жить в аду. Все, о чем она просила, это мира, счастья и чувства принадлежности. Мирное, идиллическое будущее для нее и ее брата, в котором они будут процветать. Однако казалось, что все эти желания были далеко за пределами ее досягаемости. Все, что она знала сейчас, - это непростительно ледяная тяжесть смерти, давящей на нее. Обугленная до неузнаваемости, ослепленная, парализованная мучительным страхом смерти, Уме цеплялась за истончающуюся нить жизни. В ее желудке ощущался постоянный кислотный ожог. Она слышала, как стучит ее сердце в ушах, чувствовала, как горячие, влажные слезы текут по ее щекам. Все ее чувства были обострены, и слезы, казалось, обжигали кожу, как будто постоянно напоминали ей о ее несчастной судьбе. Она была беспомощна перед смертью. Совершенно беспомощна. Избитая, сломленная, умирающая... когда это вообще закончится? "Умэ .. останься со мной!" Знакомый звук мужского голоса пронзил ее барабанные перепонки. Это был хриплый, жесткий голос ее старшего брата. Он нес ее и бежал. Его дрожащие руки обхватили ее, как тиски, прижав к груди. Она слышала, как он задыхается и отдувается, кричит и визжит. Его голос звучал так по-другому, что она не могла поверить, что это он. Ее бесстрашный, закаленный брат казался испуганным, как маленький ребенок. Он умолял о помощи, отчаявшийся, испуганный и истеричный. Он пытался спасти ее жизнь, спасти свою младшую сестру. "Танджиро...ты прав....все эти слова были ложью….Гютаро никогда бы меня не бросил ..."-Этого простого осознания было достаточно, чтобы успокоить ее разум, нежные воспоминания о ее заботливом старшем брате вернулись к ней и наполнили нежным теплом. И теперь все, чего она хотела, - это чтобы ее старший брат спас ее в последний раз. "Спаси меня! Я не хочу умерать!" Мольбы Уме смолкли, когда она растворилась в ничто.