По следам RPWP

В сияющем Кантерлоте, столице, окутавшей склон одного из высочайших пиков страны, царил погожий летний денек. Множество пони стремились по своим делам, общались, совершали сделки, в своем особенном, столичном ритме. И лишь одной из них, в этот день не было дела до привычной суеты. Принцесса Селестия, а это была высокая и утонченная пони, словно окутанная покровом света и доброты, всегда предпочитала устанавливать собственный ритм. Но этот день был особенным, сегодня она и вовсе не собиралась выполнять не единой из своих обязанностей. Разве что, случиться что-то совсем невероятное, вроде падения небес. В таком случае, вероятно, придется пренебречь этим, совершенно особенным днем, и пойти за гвоздями и молотком. По крайней мере, именно этого ожидают от нее подданые. Сегодня её не будили слуги, и даже преданная секретарша, никоим образом не беспокоила монарший покой. Замечательные пони, знающие свои обязанности, хотя последний выходной их принцессы пришелся на жизнь их пра-пра. Что же, сложно винить во внимании и почтении тех, для кого ты ежедневно поднимаешь солнце, и являешься символом процветания и благополучия! Принцесса, как никто другой, знала, насколько такое отношение заслужено, и как никто другой была непримирима в том, чтобы не принимать слепого поклонения. Крайности всегда опасны, тем и важна гармония! В любом случае, сегодня просто необходимо было стряхнуть с себя накипь жизни во дворце, избыточного этикета, мишуры титулов и подчас удушливого почитания. Принцессе понадобилось лишь несколько минут, чтобы скрыть заклинанием трансформации свои крылья и впечатляющую радужную шевелюру, чуть изменить окрас шерстки, и ощутимо уменьшиться в росте. Подхватить полупустые седельные сумки хватило и мгновения, в конце концов, она не собиралась сегодня на пикник, лишь немного побродить по своей стране. В следующую секунду солнечные лучи уже не встретили свою повелительницу в опустевшей опочивальне.

***

Прогулка по площади ста фонтанов Майнхеттена, любуясь бессчётными парочками, милующимися среди этой красоты. Попасть в случайный уличный матч хуфбола, где-то на окраинах Эпплузы, на час став пегасом, пролететь среди арок и радужных водопадов Клаудсдейла, помочь молодой провинциальной учительнице присмотреть за жеребятами на очередной экскурсии в Кантерлоте. Перекусить в закусочной, близь железнодорожной станции, провожая уходящий поезд взглядом. Полететь вихрем над полями и травами и лесами, когда душе захотелось свободы, соревнуясь в проворстве и скорости с самим ветром. Прогуляться, едва касаясь копытами воды по кристальному озеру, и плясать безумные танцы, отдающие чем-то туземным, посреди широкого поля луговых трав, как будто тебя никто не видит. Чувствовать, буквально поглощать удовольствия и мимолетные события, пьянея, безнадежно пьянея от щемящей свободы. И вновь круговорот: случайное выступление фокусницы-единорога, чуть высокомерной, но доброй в душе. Придержать повозку, пока в ней меняет колесо обстоятельный и могучий жеребец. Небольшой спор о том, кто быстрее, закончившийся совершенно необидным поражением. Яркие огни, и круговерть клубов и баров, непривычных, новомодных ритмов, и коктейлей. И все кончается. Юная единорожка бредет по запутанным улицам Кантерлота, прекрасного, вычурного. Вечернего. Пустого. Нет, по улицам все еще спешат провинциалы, и ступают никуда не спешащие аристократы. Манящие вывески кругом, и не станет сложностью и здесь найти какое-нибудь развлечение, пустяковое дельце, или, чем небеса не шутят, краткую интрижку. Но угасают вихри непокорства, усмиряются порывы души. Это в безумие нужно нырять с головой, к обычной жизни надо возвращаться, шаг за шагом. Вот и походка стала грациозной и неспешной. Вернулась идеальная выправка телу, и шкурка, сама собой, возвращается к идеально белому, словно отталкивающему грязь цвету. Растрепавшаяся грива, по волшебству, распрямляется и разглаживается, готовая в любой момент воспарить, под невидимым никому эфирным ветром. Все движения исполнены спокойной величественности, и встречные аристократы перестают замечать откровенно плебейское пренебрежение одеждой. Пока что её выдают только глаза, но это уже не на долго. Глаза, с ними всегда тяжело. Помниться, почти полтора года, после инцидента, самые отважные подданые отдергивали голову, стоило им встретиться с ней взглядом. Сегодня я веселилась, радовалась, неслась вихрем и проливалась дождем. Смеялась и плакала, чтобы завтра, не треснула моя идеальная маска, обнажая то, что подданым видеть вовсе не следует. Да и нипони, если на то пошло. Но вот и кончается этот день, и стены привычной уже игры, вновь разделят меня и моих маленьких пони незримой, но несокрушимой стеной. Что же, пусть так. Возвращается и мысль, что вовремя веселится моя обязанность. Ведь ужасен правитель, забывший радость, чей смех стал едким и презрительным. А я не могу такого допустить. Но и выбраться из-под вороха, по большей части необязательных, дел мне не под силу. Не просто так, я спряталась за ними, работая до изнеможения в свое время. И каждый раз, бросаясь в пьянящее безумие свободы, вспоминаю об этом. Кончается отпущенное на веселье время. Тихо опускается за горизонт солнце, под взглядом стоящей на балконе своих покоев принцессы. Видят это и слуги, и горожане. И редкие визитеры, не внявшие информации о том, что сегодня королевский прием закрыт. Видят свой символ, свою принцессу. Это делает их счастливыми, а их счастье мой долг и радость. Их счастье, мой подарок сестре, когда она вернется, ведь осталось совсем не долго, не пройдет и десятка лет, как мы вновь встретимся. И пусть уж этот напоенный спокойствием и радостью мир встречает её, никак не напоминая о наших ошибках.