Скажи привет Дьяволу

Однажды они пришли в собор, вечером, когда посетителей не было. Ещё тогда они были одеты прилично, в обычные серые костюмы. Восточный парень задал невинный вопрос о начале воскресной службы, затем началось нечто странное. Пока они разговаривали, блондин, который стоял за ними, потянул священника за четки, и те выпали из его руки, потому что он сжимал их не слишком сильно. Они грохнулись на пол, рассыпавшись на части, круглые бусины разбежались по белой плитке. Священник обернулся на звук. — Упс, простите, я нечаянно. — вздрогнул плечами блондин, уставившись на него мертвым взглядом. Хотя Грегор не понял, как такое вообще могло произойти случайно. — Ничего. — кротко произнес священник, улыбнувшись, чтобы хоть немного ободрить неловкого гостя. Он присел на пол и принялся быстро собирать бусины, пока они не раскатились слишком далеко. Блондин ухмыльнулся. Увидев, как парень в черной мантии стоит на четвереньках прямо задницей к нему, он наступил ботинком на его поясницу. Священник затравленно опустил голову. Это совсем не случайность… Они пришли по его душу. — Какая прелесть. — захихикал этот мерзкий человек. — Ты специально так встал, чтобы подразнить нас, да? — Ох, брат. Он такой миленький. — хмыкнул длинноволосый араб, присев на корточки рядом. Грегор в ужасе смотрел на расплывшегося в довольной улыбке мужчину. — Не поверишь, но мне открывается ещё более интересный вид. — прищурился очкарик, нажав каблуком на позвоночник, заставляя парня лечь, прогнувшись в спине и оттопырив задницу. — Ах. — вздохнул Грегор, заерзав под острым каблуком. Ему было больно. — Прошу, отпустите, пожалуйста. Я должен подготовиться к завтрашней службе.        Два приятеля явно были не согласны с таким исходом. — Ну уж нет! — возмутился смуглый. — Общаться с нами куда веселее, чем молиться! Верно ведь, брат?.. Блондин внезапно жестоко пнул его, заставив парня свалиться на бок. Освобожденный Грегор вскочил, попытавшись убежать, но был пойман в охапку длинноволосым. Священник закричал, пытаясь привлечь внимание случайных прохожих. Его крик усиливался, эхом отражаясь от деревянных стен. На улице стояла глубокая ночь, и вряд ли кто-то прогуливался мимо стен храма. — Куда ты покидаешь свое служебное место? — фыркнул араб, сжимая паренька в объятиях. — Бог тебя точно не простит за это. — Какого дьявола вы тут творите? — закричал Грегор, как только оцепенение спало. — Вы что, не знаете, кто я?! Отпустите меня! — Тихо, тихо. Не кричи, здесь тебя все равно никто не слышит. — засмеялся усатый араб, пока Грегор барахтался в его руках. Широкоплечий незнакомец схватил брюнета за талию, прижимая к себе. Грегор упёрся руками в его плечи, пытаясь вырваться, но его сил явно не хватало. Беспомощно уткнувшись носом в его шею, брюнет все больше понимал, что шансы спастись у него небольшие. — Кто вы такие и что вам от меня нужно? — спросил Грегор, поняв, что сопротивляться уже бесполезно. — Ты нас не узнаешь? — проворковал араб, смуглый мужчина лет 35. Похоже, богатый и известный человек, но Грегор никогда его раньше не видел. Он был очень статным и ухоженным, от него пахло дорогим парфюмом, и по нему точно нельзя было сказать, что он задействован в каких-то преступлениях. Он держал Грегора за талию, сжимая его маленькую ручку в своей, и поглаживая ее. От его движений веяло добротой и мягким спокойствием, которых никогда не бывает у маньяков. — Нам многое о тебе рассказывали. — продолжил он. — Твои слова о войне с Черным кругом оказались такими пламенными и вдохновляющими, что мы были от них в восторге.        Грегор мигом похолодел в горячих объятиях мужчины. Конечно, это были они. Когда-то люди из Черного круга должны были прийти за ним. Но он не думал, что это случится так скоро. — Мое темное колдовское сердечко уже трепещет от страха. — прошептал смуглокожий сквозь черные волосы парня — И кое-что в моих штанах тоже, если уж мы говорим об этом, брат. — ухмыльнулся кудрявый блондин. Судя по низкому прокуренному голосу, ему было около 40, но худоба и модная одежда знатно молодили его. Сквозь наглое высокомерное лицо с острыми чертами, которое тоже было не лишено изящества, пробивалась какая-то болезнь. Он был бледен и все время казался смертельно уставшим от чего-то, и лишь изредка мелькавшее на его лице выражение извращенного удовольствия на миг оживляли образ, после чего он вновь впадал в свой бесконечный сон. Их лица сами по себе не внушали ничего хорошего. Но Грегор не мог даже предположить, что им от него нужно. Для убийц они были слишком изнеженными, для насильников — слишком привлекательными. На таких, должно быть, толпами вешаются девушки. Что им могло понадобиться от невзрачного священника из бедной церквушки? — Что вы собираетесь делать со мной? — глухо спросил Грегор, в воротник сцепившего его похитителя. — Ничего. — буркнул темноволосый. И неожиданно предложил. — Будешь вискарь? Морозный холод стремительно пробежал по его позвоночнику. Грегор понял, что скоро его ждёт нечто неизбежное, и сполз на пол. — Нет. — прошептал Грегор. — А тебя никто и не спрашивал. — злобно буркнул очкарик. Он отобрал у приятеля бутылку и приставил ее ко рту парня, сжав его челюсть. Грегор послушно открыл рот, подозревая, что ему выбьют все зубы этой самой бутылкой, если он не согласится. Волны обжигающей жидкости хлынули в его рот, насквозь пропитывая внутренности спиртом. Сильный запах ударял в нос, даже глаза щипало от слез. Его едва не стошнило. — Ну-ну хватит, дружище, он же совсем откинется. — остановил своего друга длинноволосый. — Ты что, не в курсе о смертельной дозе? Оставь лучше мне. — он забрал у него бутылку. Грегор тяжело дышал, раскрыв рот. У него кружилась голова, ему казалось, он сейчас умрет. Худощавый блондин с невероятно злобным, одержимым выражением лица вцепился в него. Он долго целовал его, прокусывая его нежные губы, и оставляя на них рваные раны, истекающие кровью, затем снова вливал в него виски, заставляя пить алкоголь перемешанный с его собственной кровью. Что было дальше, Грегор плохо помнил. Они тащили его за руки, и звали на какую-то вечеринку, но парень только мотал головой и умолял их оставить его в покое. В итоге двое незнакомцев ушли, оставили его лежать на каменном полу. Грегор лежал так ещё пару часов, не в силах пошевелиться, и только потом, пошатываясь, смог встать, чтобы подготовить зал к завтрашней службе. Его голова раскалывалась весь день после этого. А потом они нагрянули снова. Когда все уходили, мужчины подошли к нему притаившись, как шпионы, и смуглый здоровяк, жадный до объятий, опять широким жестом прижал его к себе. — Опять вы?! — воскликнул Грегор, обернувшись и увидев эти довольные морды. Он думал, это галлюцинация после прошедшего вечера. — Вы преследуете меня… — вздохнул он. — Скажите сразу, что хотите убить. Только ходите вокруг да около. — Мы не убиваем священников. — прелестно улыбаясь, сказал темнокожий незнакомец. — За некоторым исключением. — В тех случаях, когда они старые, обрюзглые и насилуют маленьких мальчиков, но это уже другая история. — сказал блондин. — Вообще-то мы пришли по делу. Грегор понимал, что сейчас любое предложение Черного круга будет звучать как ультиматум, от которого он будет не вправе отказаться и жить дальше нормальной жизнью. Как и жить в целом. Он один в городе, кто противостоит им. Как армия, так и власти по прежнему продолжают игнорировать проблемы целого города. — Тогда отпустите меня. — потребовал Грегор. — Я никуда не убегу, и, так уж и быть, выслушаю вас.        Мужчина очень неохотно выпустил Грегора из своих объятий. Вероятно, ему очень нравилось, когда он был в них. — Ах. С чего бы нам начать, отец?.. — длинноволосый в замешательстве уставился в сторону. — Для начала представьтесь. — велел Грегор. Пока что в его мыслях они фигурировали как два богохульных пьяницы-дебошира, ворвавшихся в церковь. — Я брат Бальтазар, а это брат Вергилий. — длинноволосый араб показал на своего друга. — Как ты уже понял, мы ученики Черного круга и подданные госпожи Мейстер. Прости за грубый визит. Мы ведём образ жизни, отличный от простых обывателей и почти забыли свое прошлое до Культа. — Так что вам от меня нужно? — устало произнес Грегор, вытирая пот со лба. Если у Чёрного круга такие ученики, то что представляет собой его главенство?.. Он уже терялся в догадках. — Ничего особенного. Всего лишь небольшой культурный обмен знаниями. Мы хотим показать тебе, как на самом деле живут адепты Черного круга. — улыбнулся брат Бальтазар, его белоснежные зубы мелькнули в темноте. — Чтобы у тебя было гораздо больше представлений, и ты мог получше информировать горожан. А то ты скрестил нас в своих проповедях с маньяками и детоубийцами на совершенно бездоказательной основе! — возмущенно произнес он. — Нам хочется верить, что церковь стала справедливее за это время. — нахмурился брат Вергилий. — Но, честно говоря, верится с трудом. — И что я должен сделать, чтоб заслужить ваше доверие? — насмешливо вскинул брови Грегор. — Снять с вас вину за те ужасные бесчинства, что ваш Культ устраивает в городе? Только потому что вы такие хорошие? Хотя, смотря правде в глаза, вы ещё хуже, чем я думал! — негодовал священник. — Думай что хочешь. — подмигнул Бальтазар. — Мы не вправе владеть твоей волей. — Даже если мы очень этого хотим. — страстно продолжил за него Вергилий. — Мы здесь только затем, чтобы развлечь тебя. — кротко произнес Бальтазар. Грегор знал, что он не должен бояться. Они ведь даже не маги. Эти двое — обычные богатые придурки, пользующиеся покровительством своих колдовских господ и позволяющие себе слишком много. Все, что они хотели, это сломить его дух, разрушить последний столп надежды людей, чтобы вершить свои законы на чужой земле. Они хотели поработить население города, и все, что им для этого оставалось — преодолеть последний барьер. Храм Айзенмунда. Осквернить и уничтожить. Грегор с гордостью принял это как собственное испытание, в конце которого, он знал, что будет убит, ведь у них ничего не выйдет. Не получится сломить того, чьими устами говорит Всевышний, и им придется горько раскаяться, признав поражение. Он будет даже счастлив умереть вот так, почитаемый народом. — Я согласен. — произнес Грегор, в его карих глазах полыхала ярость. Культисты переглянулись. — Ты согласился слишком быстро… для священника. — пораскинул мозгами Бальтазар и довольно заулыбался. — Ты что, ждал нас все это время? — А как ты хотел, Баль. — фыркнул Вергилий. — Должно быть, скучная работёнка. Под конец этого диалога они попросили извинения у священника за вчерашнее непристойное поведение, встали на колени и поцеловали его в обе руки. Грегор покраснел. Он не знал, что и думать. Так начались эти встречи. Они приходили с какими-то распутными девицами, похоже, взятыми сразу из публичного дома, не иначе. На голове одной был красный расписной платок, а ее лицо было вымазано в такой тонне косметики, что она напоминала русскую матрёшку. Она была в белом платье с глубоким декольте, через которое были видны ее огромные груди. Наверное, это ужаснее, чем если бы она была просто голой. — Познакомься, это наша подруга Ольга. — сказал брат Бальтазар, хлопнув девушку по пухлой заднице. — Я … хотеть трахать твой член себе в ротик. — распахнув длинные ресницы, произнесла красотка, показывая характерный жест рукой. — Она ещё не очень говорит по-немецки, ну и ладно. — весело произнес Баль. — Зато она знает универсальный язык всех времён и народов. Эй, булочка, покажи, за что тебя выгнали из Большого. — он ущипнул ее за бок. Блондинка, все с теми же широко раскрытыми глазами, принялась прыгать на одном месте, отчего ее сиськи запрыгали вместе с ней, трясясь, словно желе. В этот день Грегор ехал в кабриолете с откинутой крышкой, навстречу сквозному ветру, который свистел в его ушах. Вокруг сидели другие девушки, худые, пухлые, рыжие, блондинки и шатенки, непонятной национальности, они даже говорили на разных языках, похожих на чешский, русский или польский. Они даже не понимали, что он говорит, когда он просил их остановиться. Незваные дамы настойчиво прижимались всеми своими прелестями к вжавшемуся в сиденье парню, пахли дешевыми духами, целовали его и оставляли следы помады на одежде, гладили его по коленкам. Грегор зажмурился, сведя ноги. Ему было ужасно жарко и хотелось пить, но у его спутниц не было при себе ничего, кроме водки и шампанского. Стояла середина лета, а он даже не успел переодеться из черной робы во что-то другое. Брат Бальтазар вытащил его прямо из церкви, под удивлённые взгляды прихожанок и настоятельницы монастыря из Швайген-Бри. Грегор лично вызвал ее к себе, дабы обсудить вопрос с Черным кругом. Он так боялся за безопасность монахинь, до которых могли добраться ведьмы, что забыл про свою собственную. Он поплатился за это. Вскоре в Швайген-Бри оказался он сам, вот только не в монастыре со смиренными монахинями, а в деревенской таверне со шлюхами и геями. Полуголый усатый здоровяк, похожий на гомосексуалиста, с розовыми щеками и шальным взглядом разливал всем пиво. Его окружали девицы в коротких платьях, некоторые из них весьма развратно танцевали и всячески пытались усесться на коленки к Грегору. Девушек одолевало любопытство, что же городской священник забыл в этой обители разврата. Грегор был настолько пьян, что у него даже не оставалось сил оттолкнуть их от себя. Вокруг было слишком много женщин… те, что ехали вместе с ним, никуда не ушли. Иностранки принялись раздеваться, пытаясь перещеголять селянок в своем непотребстве, а те, не желавшие оставлять доминирование в этой области, тоже обнажились и начали танцевать на столе под пьяные выкрики посетителей таверны. Во всем этом хаосе потерялся брат Бальтазар, который, похоже, уже не управлял ситуацией. Но Грегор ничуть не желал его искать. В его глазах двоилась упитанная тетка, которая щедро поила его пивом, и вторая, в стельку пьяная девка лет 16, которая лежала на его коленях и пускала слюни прямо на ширинку. Он хотел сбежать отсюда как можно скорее, но был слишком слаб, чтоб пройти пару десятков километров до города. Шофер, что вез их до деревни, тоже никак не мог помочь. Он заперся в комнате с тремя девицами и просить у него помощи вообще не имело смысла. Внезапно к нему подскочила иностранка в розовой шляпе, любовно щебеча какие-то слова на своем шипящем нескладном языке. По выражению ее лица Грегор понял, что все ее реплики состояли из какой-то пошлятины. Она потащила его за собой в комнату, попутно стаскивая с себя блузку и оставшись в одном кружевном бюстгальтере. Она втолкнула его в комнату, убедившись, что никто не наблюдает за ними, и щелчком заперла дверь на замок. Встретившись с ней лицом к лицу, Грегор отчего-то понял, что эта дамочка сумасшедшая. Ее лицо исказилось в неприятной усмешке, кроваво-красные от помады губы смазались набок, оставляя жуткий след. Обрамленные густыми черными тенями глаза сверкали бешенством. Она схватила нож из-под полы юбки, и, ухмыляясь, исподлобья посмотрела на Грегора. Женщина смотрела на Грегора. Грегор смотрел на нож застывшим взглядом, словно загипнотизированный кролик. — Пошла вон, тварь! — не сдержавшись, закричал священник и ударил ее по лицу. Женщина упала на пол, выронив нож. Воспользовавшись ситуацией, Грегор попытался выдернуть щеколду из двери. Та никак не поддавалась. Девушка поднялась, и поглядела на него, тупо моргая ресницами. Внезапно губы растянулись в дьявольской усмешке. — На помощь! — прокричала она, в самый ненужный момент она отчего-то вспомнив немецкий. Грегор пытался вырваться из комнаты. — Он хотеть изнасиловать меня! Грегор наконец-то вырвался в коридор, пока дама вслед ему кричала, что он насильник, что он избил ее, и чтобы его срочно поймали. Все удивлённо оглядывались на черноволосого парня, но к счастью, большинство были слишком пьяны, чтобы понять, что происходит. Выскочив в переполненный суматохой зал, Грегор в панике принялся искать выход. Повсюду были орущие пьяницы, дебоширы и голые девки. Пробежав глазами по толпе, Грегор случайно встретился взглядом с Бальтазаром, которого здоровенный официант прижимал к барной стойке. Судя по встревоженному взгляду восточного принца, тот сам его заметил. — Эй! — зычным голосом крикнул Баль своему мнимому приятелю. Он отпихнул усатого немца в сторону и направился сквозь толпу прямо к священнику. Тот, изо всех сил моля Бога, чтобы этот кутежник и дальше погрязал в своем разврате и не обращал никакого внимания на несчастного Грегора, побежал дальше, пытаясь смешаться с наполнившими зал людьми. Благо, во время жары он снял с себя черную робу, и успешно потерял ее где-то, оставшись в одной рубашке и брюках. Бальтазар догнал его, растолкав всех мимо пробегающих девок и притащил к столику. — Гюнтер, налей-ка ему ещё пива. — приказал официанту Баль. — Не дело это. Все вокруг веселятся, а он до сих пор стесняется. — Никто не должен стесняться. — весело подхватил его идею официант, и ушел на кухню за новыми напитками. Вскоре здоровяк вернулся с пятью огромными кружками пива, и поставил их на стол прямо перед Грегором. Тот нервно сглотнул. В его организме было меньше воды, чем сейчас стояло перед ним пива. — Не уходи, крепыш. — промурлыкал Бальтазар, глядя на озадаченного Гюнтера. — Возьми кружку и напои моего застенчивого друга. Он обожает, когда большие мальчики поят его с руки. — Эмм, ладно. Как скажете, сударь. — радостно кивнул Гюнтер, поняв его пожелания. Он положил руку на плечо Грегора (которое едва не сломалось от этого) и поднес кружку пенного напитка к его губам. Грегора уже мутило от любого запаха алкоголя, но делать было нечего. Он вздрогнул и принялся маленькими глотками поглощать пиво. — Смелее, дружище. — скомандовал Баль, видя сопротивление Грегора. — Хотя ты все равно станешь смелее, если выпьешь чуть больше… — хохотнул он. — Давай! Я верю в тебя. Бальтазар с хитрой улыбкой показал какой-то знак официанту, после чего тот сильнее прижался к нему через столик. Грегор почувствовал прикосновение упругой мужской груди к своей голове, и едва не поперхнулся пивом. У этих людей совершенно нет стыда. Им недостаточно было женщин?.. Они решили подключить к этим пыткам еще и особей мужского пола. — Что фы находиться здесь. — из ниоткуда появилась та самая истеричная особа в розовой шляпе. Она даже не потрудилась одеться, так и стояла, в чем была, в кружевном белом белье. — Он быть с я! — Вали-ка домой, Эльза. — со смехом послал ее куда подальше Бальтазар. — Перебрала, так веди себя прилично. — Я проткнуть твой член ножик. — безэмоционально заявила Эльза, покручивая в руках свой маленький кинжал. — Крашеный педик. — Внезапно она кинулась на Бальтазара. — Э, э! Никаких драк в нашем заведении! — схватил ее поперек груди Гюнтер. Девушка вырывалась, глядя на всех бешеным взглядом и воткнула ножик в его руку. Официант, с полностью спокойным лицом, точно его укусил комарик, вынул нож из руки и выкинул его на улицу вместе со скандальной особой. — Иди кромсай сосиски в другом месте, мымра! — заржали ей вслед девки в коротких юбках. В итоге официант вместе с Балем каким-то образом умудрились влить в него все пять чаш, отправив и без того плохо стоявшего на ногах Грегора в ещё более бессознательное состояние. Он лежал головой на столе, пока Гюнтер и Бальтазар сидели возле него, воркуя о чем-то своем и одаривая друг друга комплиментами разной степени пошлости, в красках описывая детальные особенности друг друга, в сантиметрах, времени рабочего состояния, и количестве пользователей, которых данный инструмент может осчастливить. Грегор отчётливо слышал каждую их реплику, и с каждым словом неприличные образы возникали у него в голове, но он не мог даже встать и уйти. Вскоре к ним присоединились и другие мужчины и с великим интересом принялись наблюдать сцену, которая разворачивалась перед ними. — В смысле маленький?.. — Бальтазар ошалевше поднял голову. — То есть, ты соврал мне по поводу 20 сантиметров, так получается?! — Прости, детка. — смеясь, бархатистым баритоном произнёс Гюнтер. — Я просто хотел тебя впечатлить. Но решил не оставлять сюрприз напоследок… — Кретин! Не подходи ко мне больше. — обозленный Бальтазар оттолкнул смеющегося мужчину, но тот, словно скала, почти и с места не сдвинулся. — Но я же официант… — попытался восстановить справедливость горе-любовник, от греха подальше удаляясь в глубины кухни. — Значит, я весь вечер остаюсь трезвым! — заявил Бальтазар, впитавший в себя, по общей сложности, уже 2 пинты пива, отчего его немного укачало. Он встал из-за стола, едва не обрушив его и все стоящие на нём напитки на пол. — ЭЙ! МУЖИКИ! — прокричал он красивым, звучным голосом, который был настолько певучим, что достиг самых дальних столов. — Я ТРЕБУЮ МИНУТКУ ВНИМАНИЯ! Все посетители таверны затихли, оборачиваясь на их столик, не только мужчины, но и женщины, одолеваемые любопытством. — Если в этом зале найдется хоть один мужчина, — гордо прорекламировал Баль. — чей член превышает 20 сантиметров, клянусь, можете вжарить мне здесь, прямо на этом столе! У Грегора аж сердце застыло в груди, отдаваясь холодом по всем частям тела. Он замер, точно заяц в укрытии, ожидающий хищника. Что, черт возьми, здесь затевается?.. Тем временем в питейном заведении повисла загробная тишина. Бальтазар уверенности, впрочем, не терял. — Мужчина, юноша, или даже старик, мне вообще не важен твой возраст! — весело произнёс восточный аристократ; он знал, что за всем этим молчанием все пристально следят за ним, испуганно вжавшись в стулья. — Все, что мне интересно, это твоя штучка между ног!        Бальтазар вздохнул. Вряд ли вся мужская половина этого огромного села обратилась какой-то неведомой силой в гетеросексуалов. Все же местные слишком остерегались учеников Чёрного круга, чтобы подходить к ним, да еще и по таким поводам. Даже если кто-то и хотел его, он слишком боялся неминуемого гнева господ-колдунов. Бальтазар пригубил ещё немного из кружки и продолжил. — Мне плевать, есть у тебя деньги или нет! Мне плевать на твою внешность или знатность! Будь ты благородный дворянин, или фермер, или бывший крестьянин, или последний пьяница… или, уж если так совпади, сельский жиголо, услаждающий толпы дам своим неустанным орудием! Сегодня ты мой! Если твой агрегат будет достаточно длинным. — он немного смягчил голос.        Один пожилой мужчина с сальной головой и плешью посреди нее усмехнулся, повернувшись к ним. — И как же вы будете измерять сей предмет, милостивый господин? — произнёс этот наглец. — Должно быть, вам понадобится линейка, чтобы вычислить желаемый размер. Желаете, чтобы я принёс её, для чистоты эксперимента? — Господин профессор. — усмехнулся Бальтазар, облизнувшись. — Эксперту подручные средства не нужны. — … Нет-нет, что вы! — поспешил разуверить всех Бальтазар, начав слышать гневные возгласы в свой адрес. — Я все-таки доктор, и видел многое за годы практик. Вот что я имел в виду. Так что оставьте свои неприличные мысли при себе… и перейдите уже наконец к неприличным действиям! Сидящие по соседству посетители таверны переглянулись между собой, пытаясь прочитать в глазах друг у друга похожие мысли. Но никто по-прежнему не решался проявить инициативу. Со всех столов слышались сдавленные смешки и перешептывания. Даже известный предприниматель, Рудольф Моргенштерн, искоса поглядывал на странного гостя, заливаясь краской до ушей. «Эй, Руди, давай. Ты вроде как давно запал на этого парня.» «Я?.. Ни за что. Ты хоть знаешь, кто его отец?! Я слышал, он какой-то богач с востока, который может купить тысячу таких таверн, как моя! Он убьет меня, как только я его сыночка пальцем коснусь. Да еще и эта братва с Чёрного круга! Нет, ребята, я думаю это очень дурная затея…» — Хорошо. — усмехнулся Баль, даже и не думая сдаваться. Представление только начиналось. — Тому счастливчику, что решит сегодня сблизиться со мной, я вручу столько бабла, что хватит до самой его смерти, а по необходимости, добавлю еще! И в довершение: я буду трахаться с тобой здесь, каждую неделю, мой сладкий. Можешь иметь меня в любых позах, пока тебе не надоест. — он понизил тембр, что повергло в дрожь представителей всех полов сразу. — Ну, что теперь скажете, кучка ссыкунов?! — довольный собственной идеей Бальтазар нетерпеливо оглядывал зал. Бальтазар, стоя у барной стойки, увидел, как с самого дальнего края зала молодая светловолосая девчушка вытаскивает из-за стола своего упирающегося друга. Затем, к нему присоединяется вторая, и они вдвоем тащат его, пробираясь сквозь столы. Этому до смерти перепуганному парню с торчащей блондинистой челкой на вид было не больше 20. Когда он поравнялся с Бальтазаром, тот внимательно оглядел его с головы до ног. — Оу… Похоже, аномальный урожай пшеницы за прошлые годы не сильно сказался на состоянии местного фермерства. — сочувствующе произнёс Бальтазар. — Родной, ты ведь даже для анатомического музея не годишься. Тебя можно только в гербарий запихнуть.        Девицы мерзко захихикали, комментируя это заявление. — Да ладно вам. — произнесла одна, коварно сверкая глазками, как бесенок. — У него и правда… хм, есть то, что вам нужно. Именно столько. Честно-честно. — Охотно верю. — прискорбно заметил Бальтазар. — Похоже, именно этот предмет поддерживает в нём центр тяжести, чтобы остальное тело не снесло ветром. Как тебя зовут, малыш? — А-Андерс. — заикаясь, проговорил парень. — Так вот, Андерс. — усмехнулся Баль. — Если я отстегну тебе немного деньжат, эти дуры отстанут от тебя? — Нет… — произнёс парень, его щеки дико порозовели. — Я и п-правда… люблю вас. — Да-да. Вам лучше прислушаться его словам, господин. — писклявым голосом убедила его вторая. — К тому же, то, что она сказала по поводу его волшебной штучки — правда. — Ой, а ты-то откуда знаешь? — бросил на неё небрежный взгляд Бальтазар. — Ты что, его жена?.. — Вообще-то я его сестра. — надула губки девушка. — Жена — вот эта! — она показала на вторую особу. — Но вы же близняшки… — растерянно оглядел их Бальтазар. — А, к черту. У тебя правда есть то, что я хочу, Андерс? — он улыбнулся, оглядывая смущенного юношу. Длинноволосый мужчина уселся на колени, стаскивая с него штаны. Увидев желаемое сокровище, длинная тень от которого упала на его лицо, Бальтазар облизнулся, подняв сияющие глаза. — Ни слова больше. Баль улегся на стол, стягивая с себя штаны и обнажая толстые ягодицы. Мужчина улыбнулся, поглядев на нерешительного Андерса сверху вниз. Его длинные волосы вместе с шёлковой лентой соскользнули на плечо. Андерс растерянно смотрел, как мускулы напряженно поигрывают под его рубашкой, и мужчина, лежащий на животе, тяжело дышит от вожделения. Что происходило дальше, Грегор не решался вспоминать. Он закрыл глаза, слыша только движение стола, взволнованные вздохи юноши и протяжные стоны Бальтазара, но и этого оказалось достаточно, чтобы картины сразу же всплыли перед его горящими от стыда глазами. Картины, возможно, ещё более внушительные и развратные, чем то, что происходило на самом деле, и Грегор каялся, что был слишком слаб остановить это безумие. В его паху подозрительно затвердело, и его член, несмотря на недомогание парня, нашел в себе силы восстать под чёрной тканью. Грегору пришлось перевернуться на живот, прижимаясь предательским бугорком к дивану. Так он и пролежал, как ему показалось, всю вечность. Остальные же посетители его трактира постепенно стали расходиться по домам. Некоторые же мужчины остались, и будто немного осмелев от выпивки и от увиденного, подсели к их столику. Бальтазар, сияющий от счастья, продолжал травить какие-то байки о своих похождениях — от прошедшего акта он не только не потерял силы, но и успел каким-то образом восстановить их, точно питался мужской похотью. Его лицо раскраснелось от чудовищного веселья. Он был похож на сатира, на бога Диониса, окруженного толпой заинтересованных пьянчуг, которые уже, ничуть не стесняясь, вовсю трогали его загорелое тело. Грегор на миг подумал, что мужчина прекрасен, как звездная ночь, прежде чем его мысли начали опять проваливаться в пустоту. Вскоре к ним присоединились и другие странные посетители. Некоторые из них трогали неподвижного Грегора за плечи, играли с его прической, но на большее никто не решался. Когда им надоело беседовать, Бальтазар осторожно поднял парня за плечи и повел к комнатам. Грегор шел, едва переставляя ноги и почти полностью оперевшись на плечо мужчины. Он хотел, чтобы Бальтазар был рядом с ним, его присутствие внушало чувство безопасности, несмотря на то, что он был единственным, кто стоял за всеми его страданиями. Пока они шли, к Грегору пристал какой-то престарелый мужчина. Он навалился прямо на парня, обдавая его кислым запахом вина изо рта. — Ох, куколка… какое же у тебя милое личико. — протянул он, хватая Грегора поперек талии. — Глазки пуговки, кожа чистый шелк. Дай мне, ну хоть разочек. — он прислонился губами к его шее. — Я заплачу сполна. В следующую секунду Грегор почувствовал, как его тащат и прижимают к стене, ловко запустив руки под его штаны и лапают голую задницу, его член трётся об колено незнакомого мужчины… Грегор закричал, и его крик потонул в еще более громких визгах толпы. — Э! А ну верни! — как гром среди ясного неба взревел голос Бальтазара. — Он со мной! — Ты чё-то попутал, расфуфыренный. — старик с хитрой рожей обернулся к нему. — Это местный жиголо, я давно его знаю. Каждую неделю ему плачу. — Ты чё, с дуба свалился, дед?! — разозлился Бальтазар. Он появился в гуще толпы, со смазанной тушью, следами помады на щеках, словно боевой раскраской. Кусок его рубашки был порван. — Посмотри на его воротник, дубина! — заорал он. Грегор робко поднял голову. — Он же священник! — Аррх… тебе че, жалко что ли. — огрызнулся старик и в сию же секунду исчез в толпе. Бальтазар схватил парня, прижимая к себе за талию, и поволок дальше в комнату, где он и его друзья улеглись на постели и уложили Грегора с собой. Свернувшись на краю кровати, черноволосый закрыл глаза, надеясь, что никто его во сне не потревожит. Сквозь сон он слышал, как двое мужчин принялись ублажать друг друга. Кажется, с ними ещё была какая-то женщина из местных проституток. Он был настолько пьян, что даже не мог понять, сколько именно людей находится с ним в комнате. Они ещё долго возились под одеялом, издавая странные звуки и через пару часов наконец умолкли. На комоде тускло горела лампа, слабо освещая все, что происходило в помещении. Грегор внезапно почувствовал прикосновение к нему и открыл глаза. Он лежал на спине, а прямо над ним маячило лицо юной девушки. Ей было всего около 13. Как она вообще проникла в эту обитель разврата?.. Она улыбнулась, увидев, что Грегор проснулся, и принялась расстёгивать ширинку его штанов, ловко работая маленькими пальчиками. — Ты милый, ты очень мне понравился. — покраснела она, начав разговор. У Грегора сжалось сердце. Она что, приняла его за подростка? У него была миловидная внешность, и он часто нравился маленьким девочкам. Грегор не знал, что ему делать с этой способностью, но сейчас это переходило все допустимые границы. — Разрешишь мне переспать с тобой? — попросила она. — Пожалуйста… я это уже делала много раз, и знаю, как сделать хорошо парню. Несмотря на то, как ему было плохо, под прикосновения этих шаловливых ручонок Грегор сразу же очнулся и готов был проклясть все на свете. Это явно не то, как маленькая девочка должна выражать свою любовь! Но похоже, все в этом месте было испорчено навсегда… хотя, кто знает, быть может, это была его вина. Они с настоятельницей монастыря так и не добились постройки новой школы в этом селе. Когда маленькие девочки не учатся, они занимаются именно тем, чем эта особа, просто от скуки. Он почувствовал себя персонально причастным к трагедии этого ребенка, и от этой мысли ему сделалось дурно. — Подожди. — прошептал Грегор, выбираясь из-под складок простыней, которыми его заботливо укутали Бальтазар с проституткой. — Не трогай меня. — он убрал ее руки от своего пениса. — Мне нужно в уборную… — он оттолкнул испуганную девчонку, и выбежал во двор. На улице была ночь. Вся таверна спала мертвым сном, и никто его не заметил. Его живот уже болел от накопившейся жидкости в мочевом пузыре. Зайдя за высокий куст, Грегор стянул с себя штаны, и почувствовал, как у него темнеет в глазах. Панический прилив бодрости закончился, и он неожиданно начал терять силы, падая на колени. Его резко затошнило, и он принялся блевать, всем, чем его напоили за прошедшие сутки, и даже больше. Ему казалось, что из него изверглось целое море, не иначе. В темноте лужи рвоты казались черными, и к Грегору опять вернулось непреодолимое, грустное чувство, что он проклят, что он скоро умрет. Он не мог перестать блевать, и ужасно устал от этого, он не мог остановиться, даже когда чувствовал, что его желудок уже вывернут наизнанку. Он простоял так на четвереньках несколько минут, после чего отключился, свалившись на грязную землю. Он проснулся, почувствовав тяжелый взгляд на себе. Грегор вздрогнул, не желая открывать глаза. Он боялся проснуться в грязной, пропахшей телами, комнате таверны, в одной постели с мужиками, проститутками и малолетними девицами. И очень удивился, обнаружив себя на улице, посреди густого серого тумана. Стоял влажный холод, небо заволокли тучи. Кажется, было уже утро. Посреди серых облаков стояла молодая монахиня и сверлила его взглядом. Грегор понял, что он прямо сейчас лежит в грязной одежде, луже собственной рвоты и мокрых штанах. Он лишь понадеялся, что она не узнает в этом грязном оборванце священника из Айзенмунда. Но, судя по ее взгляду, она все уже давно поняла. Монахиня помогла парню подняться с земли, казалось, полностью игнорируя собственное чувство брезгливости. Не промолвив ни слова, она повела его за собой, через густую рощу. Грегор покорно следовал за ней, озираясь по сторонам. Девушка ни разу не обернулась, продолжая идти своим путем, будто не беспокоясь, что Грегор, слабый после прошедшего дня, споткнется или где-то потеряется. Она привела его к каменному зданию конюшни, и зашла внутрь. Через пару минут она вернулась с черным лоснящиеся конем, ведя его за уздечку. Красивое животное встряхнуло черной гривой, приветствуя незнакомца. Монахиня с неким чувством гордости помогла Грегору забраться на коня, после чего села на него сама спереди, и они помчались вперёд. Грегор держался за талию юной особы, не проронившей ни слова за все время их поездки до города. Он будто знал, что именно так и должно быть, и больше ни о чем не думал. Он только не знал, зачем она спасла его, и за какие заслуги. Он правда хотел стать лучше, и сделать лучше жизнь города… но ради чего стараться, если все уже бессмысленно. Он хотел сказать это юной леди, но понял, что это вызовет у нее отвращение куда большее, чем его непотребный вид. Она не задавала по поводу этого вопросов, а по поводу его мыслей могла. Так он и сидел, обняв ее сзади. Бесполезный хлам… грязный отброс. Она ведь наверняка думает, что его просто напоили и изнасиловали, но на деле все было намного хуже. Спустя несколько дней Грегор полностью оправился от этого проклятого дня. Унылые мысли почти перестали посещать его, и он по-прежнему с радостью общался с прихожанами, вселяя надежду на светлое будущее в их сердца. Но по ночам… он сомневался. Каждый раз все больше и больше. Лёжа в постели, к нему вновь возвращались мысли о бесконечном количестве девушек, которых он встретил тем днём, их прелестные округлости и милые лица; о мужчинах того дня, с их изящными и извращёнными лицами, и тонкими пальцами, трогающими его за плечи. Он представлял, как эти пальцы, мужские, женские, детские спускаются все ниже и ниже. Грегор был возбуждён каждую ночь после того дня. Опасная зависимость прилипла к нему, как зараза. Он не мог представить себе ночь без самоудовлетворения, не мог уснуть, если бы не кончил. Парень лежал, поджав ноги, и сжимая ткань штанов, пытаясь не трогать себя, надеясь, что возбуждение пройдет само собой и демоны, посещающие его каждую ночь, наконец-то оставят его измученное тело в покое. Его пристрастие начинало набирать все большие обороты, и это пугало молодого священника. Он чувствовал, как собственная плоть делает его слабым и зависимым. Война уже наполовину проиграна, осталось встретить победоносного врага, который схватит и потащит за собой его пустую оболочку. «О Боже» умолял его Грегор. «Прошу… не позволяй мне исчезать… не позволяй мне умирать. Помоги мне справиться с этой напастью. Я не хочу быть единым с теми, кто совершает зло.» Но никакие молитвы не могли сопротивляться его возбуждению. Было бы наивно полагать, что он сможет вновь вернуться к высшим мирам. Демоны, что откусывали его душу по кусочкам, ликовали, ведь его семя изливались каждую ночь только для них, и они хотели большего. Грегор всхлипнул, дрогнув плечами, он почувствовал, как от одних этих мыслей в его штанах становится узко, и по тесной комнате распространяется пошлый запах. Он кончил, терясь об собственные руки, даже забыв снять одежду. Ему никогда не приходилось раньше стирать белье и штаны каждую ночь, и проклинать свою несдержанность. Он должен был думать, как спасти жителей Айзенмунда от Черного круга, но все, о чем он думал, это свой возбуждённый пенис, который раздражённой точкой торчал под черной одеждой. Ему снились сны, как безликие фигуры забираются ему под мантию, когда он стоит на коленях и совершает молитву; и лижут его, оставляя на его дрожащей коже следы из белой слизи; как он стоит посреди парней-гомосексуалистов на ночной улице и предлагает прохожим свое тело; как работает в борделе с распутными девками, одетый также, как и они, в пышное короткое платье с декольте, и поднимает юбку, в то время как обрюзгшие старики гладят его ноги; как его насилует толпа горожан посреди улицы, и он в голос стонет, развратно изгибаясь и раскрыв красные горячие губы. Когда он просыпался в холодном поту, его член был твердым, словно камень. Он думал, что будет с ним, если это случится на людях, но изолировать себя от них сейчас было просто уму непостижимо. Даже если Черный круг и поработит город, он первым приползет к ним на коленях. Плевать. Даже если он никогда не станет таким, как прежде, он все равно останется идеалом для них. Это взаимопроникновение будет общим, потому что это справедливо. Быть может, глядя на то, как он не сломался под их пытками, они сами смогут измениться в лучшую сторону. Перестанут подчиняться мимолётным желаниям и их жизнь из развратного болота наконец-то перейдет в спокойное русло. Если он не спасет родной город, он хотя бы вытащит две заблудшие души из лап коварных магов, и бывшие «братья» наконец-то заживут полноценной жизнью.