о теории коричневых кед и лакированных туфель

посреди ночи я внезапно проснулся от телефонного звонка. тогда я спал очень плохо, не имею представления с чем именно это могло было быть связано. с тем, что я перебрал скотча или с тем, что мы поссорились с Фрэнсисом. в любом случае, первое почти выветрилось из моей крови, оставив лёгкую тошноту, а из-за второго я ёрзал на бежевых простынях, пытаясь хотя бы вздремнуть. сложно было назвать это ссорой вселенского масштаба, в ход пошли его шутки, а потом опять эти глупые извинения и "ты что обиделся?" но этот надоедливый звон моментально поднял меня на ноги, луна светила в окно и я, стараясь ничего не задеть, дошёл до столика возле двери и нашарив рукой аппарат, снял трубку. я знал, это был Фрэнсис. – алло? Фрэнсис? – мой голос был хриплым и тихим, несмотря на то, что я пытался придать ему хоть каплю уверенности. зачем? спросите что-нибудь полегче. на другом конце послышалось какое-то бурчание. через пару секунд голос все таки прозвучал: – Ричард? Ричард, приезжай скорей, кажется оно опять. Ричард, пожалуйста, – его голос был таким поникшим, что у меня стянулся тупой узел в животе. конечно, это было далеко не в первый раз, когда он звонил мне вот так, среди ночи, и просил приехать. снова и снова повторяя, что у него сейчас остановится сердце. но после случая месяц назад, когда я получил предсмертное письмо Франсуа из Бостона, когда чуть не лишился его, я каждый раз переживал, что такое может повторится. и хотя Фрэнсис наконец начал ходить к психиатру, я боялся оставлять его одного в такие минуты. – конечно. не волнуйся, я уже выезжаю. потерпи немного. я повесил телефон, снял с себя пижамную футболку, натянул носки, штаны и рубашку. обул коричневые кеды, которые случайно нашел и купил в секонде, название которого я сейчас и не вспомню, взял ключи от машины и, спотыкаясь, спустился вниз. на то, чтобы добраться до квартиры Фрэнсиса, мне потребовалось чуть больше десяти минут. я оставил машину на парковке во дворе и широкими шагами пошёл к подъезду. перескакивая через одну ступеньку, я наконец оказался возле входной двери, аккуратно постучал, но мне показалось, что это было слишком тихо и я тарабанил костяшками настойчивее. никакой реакции не последовало. я открыл сам – у меня был запасной ключ – зашёл на порог, развязал надоедливую шнуровку кед, снял их и кинул возле лакированных туфель Фрэнсиса, напоследок закрыв дверь на ключ. когда я вошёл в его комнату, он сидел в кресле и смотрел в одну точку. волосы на его голове были взъерошены, пальцами левой руки он отбивал по подлокотнику какой-то повторяющийся ритм, не отдавая себе отчёта в этом машинальном движении. на столике рядом стояла пепельница, в ней тлела недавно докуренная сигарета. я кинул ключи на тумбу возле его кровати и остановился по середине комнаты, напротив него. – привет? – от чего-то я говорил шёпотом. – проходи, – тоже шёпот, он посмотрел на меня как-то изучающе и отстранённо. от Фрэнсиса, который пятнадцать минут назад дрожащим голосом умолял меня приехать, остался только притихший, явно уставший парень. – мы не поедем в больницу? – выдыхаю я. – нет. не поедем. значит вот как. очень часто, когда я оставался один (а это происходило по большей части всегда), из всего вороха моих бесконечных запутанных мыслей, вырывалась некая истина, о которой я не догадывался, или же не хотел догадываться. сколько ночных поездок к Фрэнсису произошли из-за того, что он хотел меня увидеть, услышать? вам покажется, что я для этого туда и езжу, но каждый мой путь до его двери случался под предлогом остановки сердца. мне всё казалось, что это у меня сердце быстрее остановится, чем у него. и из-за него. я всё также стоял перед ним, а он смотрел на меня. под его зелёными глазами вырисовывались тёмные круги, а меня терзал вопрос, что заставляет его так мучиться. – ты не хочешь в больницу, зачем тогда позвонил? – я злился на себя за этот глупый вопрос. злился потому, что даже если бы ничего не случилось, если бы Фрэнсису просто вдруг приспичило рассказать мне какую-нибудь историю, я бы все равно приехал. – Ричард, побудь со мной, – он смотрит на меня с некой тоской и отчаянием, а у меня сердце гулко ударяется в уши. я застыл на секунду. конечно, это не первый раз, когда он просит меня остаться или составить ему компанию. но сейчас... сейчас в этом было что-то другое. – хорошо, – я сел на край кровати и продолжил наблюдать за ним, – как ты? – херово, честно говоря, – он издал что-то наподобие смешка, скрывая свои переживания. я сочувствующе смотрел на него. комнату освещала лишь настольная лампа. мы молчали, слова не шли, я как никогда, не знал, что сказать. мне хотелось поддержать его, но я не умел. последние пару лет я задавался вопросом, каждый раз перед сном и когда просыпался, как бы отреагировал Фрэнсис, если бы я сказал ему, что он совсем не безразличен мне, что я ошибался, что сам же отрицал все свои чувства все эти годы. но это был Фрэнсис, если он целовал меня однажды, не значит, что захочет ещё раз. тем более столько времени прошло. после его попытки совершить самоубийство, я перебрался в Бостон, чтобы быть поближе к нему. глупо. я просто идиот. я вернулся в реальность, когда мягкий матрас возле меня прогнулся под весом чужого тела. – о чём ты думаешь, Ричард? вот он, сидит так близко ко мне. всё эта проклятая ночь, думал я, напустила мне тумана в глаза и сделала эту комнату какой-то магической, где я ощущаю все свои чувства острее обычного. – да так... ничего особенного, – выдавил я и посмотрел на пол перед собой. – не верю. Фрэнсис пожал плечами. от чего-то вспотели мои ладони. – я, наверное, каждый раз когда прошу у тебя прощения, выгляжу глупо, – его голос прервал тишину, – мне жаль, что своей отвратной шуткой я задел тебя сегодня днём. – всё нормально, не переживай. я оторвал взгляд от пола и посмотрел на него, выдавливая улыбку. получалось плохо. Фрэнсис долго смотрел мне в лицо, пытаясь раскрыть мои истинные чувства. словно сдавшись, он откинулся назад на кровать, положив руки под свою голову. – точно всё нормально? если что-то не так, ты лучше скажи, Ричард. я кивнул, всё еще смотря на него. небо было ясным, из-за чего лунный свет на самом деле хорошо помогал настольной лампе освещать комнату. рыжие волосы друга приобрели густой темный оттенок, были хорошо видны его веснушки и даже небольшое покраснение на носу от не совсем удобного пенсне, которого сейчас на нем не было. мне хотелось провести пальцами по его острым скулам и по выгоревшим на солнце бровям, хотелось... я не мог ничего сделать. всё что, как казалось мне, я могу, это лечь рядом с ним. и это единственное я сделал. я лёг так, чтобы случайно не коснуться его, хотя лучше бы я опирался на случайности. но все равно, расстояние между нами виделось мне таким интимным, что кажется мои щеки зарделись. это невыносимо, почему все так. Фрэнсис улыбнулся, его рука коснулась моих волос. он убрал несколько прядей, которые лезли мне в глаза. я резко втянул воздух. – Ричард? – м? – большего вытащить я из себя не мог. – почему тебя трясёт? он смотрел на меня все теми же внимательными глазами. я проклинал весь мир в тот момент. прочистив горло, я попытался ответить хоть что-то: – я не знаю... я... его тонкие пальцы очертили полукруг моей ушной раковины, вернувшись потом опять к волосам. он всё еще ждал ответа, а я хотел, чтобы язык мой отсох и мне не пришлось ничего говорить. – нелегко что-то сказать, когда ты так касаешься меня, – провалиться бы мне прямо сейчас под землю. его рука замерла, а глаза немного сильней открылись. от чего? удивление? презрение? нет. он стал убирать руку, когда мои пальцы перехватили его запястье. мне кажется в тишине было слышно, как глубоко и шумно я дышу. – чего ты хочешь? – голос мягкий, без напора или упрёка, – мне продолжить? я кивнул себе же во вред, такое чувство, но мое сердце замирало от его прикосновений, я не мог от них отказаться. тогда он не спеша освободился от моей ослабевшей хватки и мазнул большим пальцем по подбородку, мимолетно, еле касаясь, ведя выше по моим краснющим щекам. я только смотрел на него, почти не моргая и не дыша, воздуха не хватало, а сердце билось о рёбра с невероятной силой. глаза Фрэнсиса светились. ему нравится что сейчас происходит? если бы Ричард умел читать мысли, то услышал бы ответ. "да". но что конкретно сейчас происходит? что. черт. возьми. происходит!? я схожу с ума из-за него. я чувствовал, как его пальцы шагают по моим родинкам, на щеках и шее. он считал их, как считают хвосты комет. я видел своё отражение в его глазах, он правда смотрел на бескрайнее ночное небо, усыпанное звездами? что ночь вселила в меня? я поднял свою тяжелую ладонь – руки ощущались ватными – с матраса и пальцами коснулся его бровей. мягкие, как и его нежная кожа. на его щеках я заметил пунцовый оттенок. неужели я смутил его? глупый вопрос конечно, потому что лично я – уже сгорел. мы лежали друг напротив друга, Фрэнсис подвинулся ко мне ближе, а я этому никак не попрепятствовал, да и зачем. мы чертили резкие и мягкие линии на наших лицах, молчали и следили за движениями друг друга. в какой-то момент его пальцы скользят по моим губам и я теряюсь окончательно. я чувствую, как от них пахнет табаком. – что мы делаем? – после того, как долго я молчал, голос совсем не хочет подчиняться мне и вопрос выходит хриплым. теперь Фрэнсис говорит, что не знает, и после: – я могу? – он водит большим пальцем по моей нижней губе. рот мой приоткрыт. я не знаю, разрешение на что он спрашивает, но в тот момент я был согласен на всё. – можешь... – я выдыхаю. он пропускает свои пальцы сквозь мои короткие волосы на затылке и тянет меня к себе. лицо к лицу. губы к губам. Фрэнсис выжидает какие-то секунды, когда расстояние между нами измеряется в миллиметрах. и я сдаюсь, позволяю себе сделать хоть что-то первым. схватив за ворот кофты, я притягиваю его к себе и врезаюсь в столь желанные губы, надеясь не разбить их зубами. Фрэнсис сжимает мои волосы на затылке, от чего я млею. он сразу отвечает на поцелуй, ластясь к моему дрожащему телу ближе. Фрэнсис целует меня слишком правильно, как чертов отличник. мне хочется, чтобы он просто сожрал меня. когда я стал вестись на поводу своих желаний? я приподнимаюсь, чтобы оказаться над ним и мы меняем позиции. я оказываюсь сверху, практически распластавшись на нем. стою на коленях, разведённых по разные стороны его худых бёдер, и одном локте. другая рука гладит его скулу, пока поцелуй становится глубже. его длинные пальцы скользят под мою рубашку, и мне хочется умереть от того, насколько это хорошо. я чувствую, как он касается моего позвоночника, поднимаясь выше, задирая ткань, чувствую какие влажные наши губы, и что потом они будут синими. отрываюсь от губ. мы смотрим друг на друга с секунду, тяжело дыша. мне этого хватает, чтобы разглядеть пылающие щёки и уши Фрэнсиса, и столь довольные блестящие глаза. я бросаю ему ухмылку, впервые за вечер проявляя больше эмоций, чем сам мог от себя ожидать. целую его подбородок и спускаюсь дорожкой ниже, до впадинки между ключицами. у меня сильнее кружится голова, когда с его губ срывается томный выдох, перетекающий в тихий стон, который он не пытается скрыть. я сойду с ума или уже сошёл.

***

моя рубашка валяется где-то одиноко на полу, также как и его свитер. отдельные участки нашей кожи красные от поцелуев. я уже не пытаюсь что-то осознать, всё итак понятно. наверное. Фрэнсис гладит меня по голове, пока я лежу на его плече. поговорить бы. но что я скажу? с чего-то ведь начинают? – Фрэнсис? – я не смотрю на него, потому что мне неловко. да уж. и это после столь жаркий прикосновений? абсурд. – да? – его голос мягок. – нам нужно поговорить? – я поднимаю взгляд на него, чтобы увидеть, как он отреагирует. его лицо остается спокойным, что позволяет мне немного расслабиться. – нужно. я могу начать, если хочешь. – будь добр, – я благодарен ему за ту проницательность, которой он наделён. – целоваться, однако легче, чем говорить. но при всем при этом... я просто хочу, чтобы ты знал. чтобы не было в прошлом, сейчас все по другому. для меня точно, – его глаза теперь были полны серьезности, – Ричард ты... ты нравишься меня так сильно, что это чёртово "нравишься" не передаст всех моих чувств никогда. я знаю, что в университетские годы мои поступки казались игрой. я сам не знаю, что это было. но сейчас все по другому, ты понимаешь? за окном начинало светать, время близилось к утру, но никто из жителей городка пока не пытался пробудиться. тишина и спокойствие валили из приоткрытой форточки, и мне захотелось быть с ним таким искренним, каким я еще не был ни разу в жизни. – да... я понимаю, Фрэнсис. у меня голова кругом всю ночь, Фрэнсис. я... я не умею красиво говорить, как ты, но знаешь, я все это время... всё время носился с этими чувствами к тебе, я не знал, что мне делать. ну, потому что зачем тебе я, так еще такой никчёмный... – прекрати, Ричард, ты замечательный. для меня точно, – он перебивает меня, чтобы сказать это, а у меня сердце щемит. ну вот всегда он такой. – спасибо... – я шепчу, потому что верить в то, что я какой-то там "замечательный"? ну, не знаю... – вообще-то это ты слишком очаровательный и замечательный, – я слышу, как он смеётся и сам невольно улыбаюсь, – мне нужно говорить о том, как сильно ты мне нравишься или все понятно по моему поведению? я спрашиваю это с иронией, закатывая глаза. на что в ответ Фрэнсис целует меня между бровей и это кажется таким нежным, что я таю, словно льдинка на солнце. – скажешь, когда сам этого захочешь, а сейчас я и так все чувствую, – он смотрит на меня своими прекрасными глазами, а я утопаю в них и улыбаюсь. – спасибо... – убираю его огненные волосы за ухо, вкладывая столько нежности в этот жест, насколько я способен это сделать. не знаю во сколько я засыпаю, важно лишь то, что это происходит в его объятьях и больше ничего не играет роли. кажется, эти пара часов сна до того, как солнце окончательно встанет над городом, являются самыми спокойными и умиротворенными в наших жизнях. и никакие мелкие ссоры меня больше не беспокоят.