***
Быть мёртвым было... Определённо неплохо. По крайней мере легче, чем живым. Се Лянь более не чувствовал ни голода, ни жажды; ни холода, ни жары; ни боли, ни усталости. И хоть окоченение его тела поначалу мешало свободно двигаться, очень скоро он сумел преодолел и эту проблему, возвращая телу подвижность за счёт циркулирующей в нём энергии. Это напоминало ему его жизнь до первого падения, когда божественная энергия разбиралась со всеми этими проблемами, но всё же в деталях отличалось. Например, его тело больше не способно было регенерировать, поэтому с самого начала этого путешествия, бывший бог ходил с довольно большой дырой в груди, оставленной Фансинем, в которую Се Лянь, в порыве странной мысли, впихнул найденные им совершенно случайно белые цветы. Ему казалось, что будет лучше, если его новая полость в торсе будет заполнена хотя бы цветами, чем если её будет продувать насквозь, особенно учитывая, что в тех одеждах, которые он носил — облачении Советника, тоже была достаточно большая — диаметром в два кулака — дыра на груди, оставленная всё тем же мечом. Тем более, что цветы, особенно белые, Се Лянь до сих пор очень любил — они напоминали ему о самых приятных моментах его жизни, да, и, чего греха таить, были красивыми. Помимо этого, в своём бытье Цзянши Се Лянь не видел ничего плохого, тем более, что не смотря на то, что он, по определению, являлся низкоуровневой нежитью, и при смерти потерял своё духовное ядро, его тело было заполнено большим количеством негативной энергии, накопленной от беспрерывных смертей, что, по собственной оценке бывшего бога войны, ставило его силу как минимум на «Жестокий» ранг, а в купе с его невероятным уровнем владения мечом, вероятно, поднимало до «Свирепого». В этом плане Се Лянь не строил иллюзий — он был силён, и прекрасно это понимал. Его тело раньше принадлежало Богу Войны, а тёмная энергия, как оказалось, на практике мало чем отличалась от светлой, тем более, что Се Лянь, который исправно культивировал на протяжении всей своей жизни, был вполне способен переработать свою негативную энергию в чистую Ци при необходимости. Так что, помимо физических трудностей, над Се Лянем теперь не властны и всевозможные опасности. Пожалуй, справиться с ним мог бы разве что только Бог войны или другой демон ранга Свирепый и выше, а таких, на самом деле, не так уж и много. Впрочем, зная свою удачу, Се Лянь был уверен, что рано или поздно он с кем-нибудь таким столкнётся, и это, на самом деле, было проблемой. Потому что Се Лянь однажды уже дал клятву, что не заберёт ничью жизнь мечом, и единственный раз, когда за всё это время после своего второго падения он нарушил её, произошла на Золотом Пиру и имела довольно болезненные последствия. На самом деле, обычно Се Лянь старался вообще не убивать своих противников, и в основном позволял Жое с ними разобраться, а Фансинь он взял с собой, потому что этот меч определённо слишком опасен, чтобы просто оставить его без присмотра в надежде на то, что его не подберёт какой-нибудь маньяк или демон, одержимый местью. Однако, теперь, когда он является Свирепым демоном, стычек с культиваторами и богами будет сложно избежать, а тем более решить их мирно. Се Лянь не любил убивать, но его последний верующий хотел, чтобы он жил, а потому, если перед Се Лянем предстанет выбор между своей жизнью и жизнью противника, бывший бог не будет колебаться. Впрочем, пока что ему везло — путешествуя дремучими лесами, Се Лянь в какой-то момент вышел за пределы территории Лан Цяньцю так ни с кем особо и не столкнувшись, не считая парочку мелких призраков, которые сами сочли разумным не нарываться на свирепого демона, от которого буквально фонило тёмной энергией, и просто отпустили Се Ляня с миром, быстро ретировавшись с места встречи. На самом деле, было в их раболепном поведении что-то, затронувшее струны души бывшего бога, но он не стал выяснять природу этого чувства, просто задвинув куда-то в долгий ящик своего разума. Как показала практика — это один из лучших способов решения эмоциональных проблем, к которому Се Лянь за последние столетия успел пристраститься. На самом деле, не считая всяких мелочей, Се Ляня практически ничего не тревожило в своём новом существовании. Опять же — пить, есть и спать ему не надо, погода больше роли не играет, а благодаря большому количеству тёмной энергии, его тело не разлагается. Отсутствие человеческой (или хотя бы просто разумной) компании, бывшего бога тоже не волновало — он успел привыкнуть к одиночным скитаниям, в которых рядом была одна лишь лента-оборотень, и больше ему особо ничего не надо было. Не то чтобы будучи сильным и по определению страшным демоном можно было так легко найти себе доброжелательного попутчика, так или иначе. Разве что цветы, которые Се Лянь засовывал себе в грудь, периодически приходилось менять, но ему повезло выйти из склепа в самый сезон цветения, поэтому проблема состояла разве что лишь в попытках найти именно белые цветы, которых, как оказалось, в дикой природе росло плачевно малое количество. Поэтому да, в принципе, Се Ляня в своей не-жизни всё устраивало. Однако был некоторый зуд, царапающий, казалось, его череп изнутри — желание сжечь своё тело. Дело в том, что Цзянши, будучи низкоуровневыми демонами, вселяют свою душу в физическое тело, зачастую их собственное, потому что не имеют достаточно энергии для того, чтобы воплотить себе новую духовную оболочку, но как только они накапливают достаточно этой самой энергии (или хотя бы переселяют дух в другую физическую оболочку), они предпочитают сжигать своё настоящее физическое тело, чтобы добыть и спрятать свой прах. Это желание является инстинктом любого демона, поскольку в их прахе заключена их окончательная погибель. И Се Лянь, тоже будучи демоном, не был исключением, да вот только душа его была намертво прибита к телу проклятой Кангой, и ничего с этим поделать он не мог, а потому просто старался игнорировать это чувство и на всякий случай лишний раз не засматриваться на огонь. Костры он, в любом случае, от ненадобности всё равно не разжигал.***
Честно говоря, Се Лянь, до недавнего времени просто бродил от места до места, не имея ни цели, ни конечного пункта назначения, и по большей части его это устраивало. Ходить, правда, приходилось местами, где редко можно встретить людей, всё-таки бывший бог всё ещё носил изодранные одежды, ничуть не скрывающие большую рваную дыру в его груди, заполненную месивом из бутонов, лепестков и стеблей, которые Се Лянь, при всей своей неуклюжести, правда старался всунуть в себя красиво, но без зеркала сделать это было очень трудно. В любом случае, не то чтобы Се Лянь куда-то спешил, учитывая, что впереди его ожидала вечная жизнь. Однако недавно произошло что-то, что ему, правда, сложно объяснить. Будто бы он почувствовал налетевшую на него волну силы, дёрнувшую за нити глубоко внутри него и побежавшую дальше. То было действительно потрясающим ощущением, если не сказать сногсносящим. Бывший бог некоторое время чувствовал, будто бы был пьян — тело шатало, а мысли находились в беспорядке. Наверное, это состояние продлилось всего пару минут... А может и часов, но так или иначе, всё, что от него осталось — непреодолимое желание идти к источнику той волны, будто его подгоняли невидимым поводком. И, честно, не смотря на подозрительность всего происходящего, Се Лянь не долго думал, прежде чем позволить ногам пойти в том направлении. В конце-концов, помимо Жое, в своих путешествиях бывшего бога всегда сопровождало ещё и его неугасаемое любопытство. Ведь этот мир... На самом деле огромен, и, что самое главное, разнообразен. За столько лет скитаний Се Лянь видел столько разных пейзажей, архитектур, диалектов, культур... Да, он редко приобщался к чему-то высокому, живя, по сути, на улице, но это не значит, что он не замечал новых тонкостей в поведении людей и переливах красок в окружающем их мире. Когда он был богом, его оторванность от земной жизни заставляла его мыслить совершенно другими категориями, весомо ограничивая кругозор. Именно поэтому после смерти Се Лянь изменился не так сильно, как после падения. В конце концов, что такое физическая метаморфоза для скитающегося бессмертного, тем более такого неудачливого, как он? Просто очередной выверт судьбы, не более. В конце концов... Даже будучи павшим, лишённым сил и удачи, он никогда не был по-настоящему слабым, какими бывают смертные. Наверное, в каком-то смысле это его упущение, потому что слабым приходится выходить за рамки и созидать для того, чтобы защититься. Наверное, когда-то так и была создана человеческая цивилизация, задолго до появления богов и демонов. По крайней мере, наблюдать за развитием слабых всегда было очень увлекательно, потому что слабость не позволяет им застыть во времени, заставляя двигаться вперёд и расти над собой, придумывая новые приспособления. Много ли богов наблюдали за простыми смертными так же, как это делал Се Лянь? Вряд ли. Его ситуация была стечением обстоятельств, заключающихся в его физическом положении и неуёмном любопытстве, соседствующем с упрямством. Так что да, за той незримой нитью, что, казалось, струной оплела его некогда живое сердце, притягивая к какой-то неизвестной цели, пославшей ту энергетическую волну, Се Лянь следовал с искреннем любопытством. В конце концов, страх за свою жизнь, он уже давно потерял где-то на дорогах ныне почившего Сяньлэ.***
И как оказалось, не только Се Лянь оказался влекомым этой неизвестной силой. Поначалу, находясь далеко от источника, он не мог этого понять, но подходя ближе, сужая, так сказать, радиус, он всё чаще встречал на дорогах всевозможную нечисть. Нет, конечно, он и раньше видел скопление призраков, потому что чем слабее нежить, тем в большие группы она имеет тенденции собираться, что было вполне обосновано. Лучшая теория, что была на этот счёт у Се Ляня заключалась в том, что многие демоны могли, в некотором роде, питаться более слабыми своими собратьями, а точнее высасывать из них энергию, что, если переборщить и высосать всё, просто рассеивает призрака. И, поскольку во время "всасывания" демону легче сосредоточиться не на одной, зачастую убегающей добыче, а на всей группе разом, то шанс того, что он уйдёт сытым никого не рассеяв, значительно повышается. Да и странствующим заклинателям легче противостоять вместе. Так что да, блуждающие огоньки и восставшие мертвецы часто сбиваются в группы, которые могут насчитывать даже несколько десятков членов. Однако здесь, по дороге к, как оказалось, огромному магическому массиву, который он больше чувствовал всем нутром, нежели видел, Се Лянь лицезрел толпы восставших мертвецов, скелетов, призраков, оборотней, духов и демонов самых разных видов, форм и размеров, некоторых из которых, признаться, он видел впервые в жизни, что, честно говоря, учитывая продолжительность его жизни, было чем-то удивительным. Все они шли по одному или сбивались в группки, по всей видимости почему-то стараясь не конфликтовать на пути к своей цели, что также было странно, учитывая, что большинство из них были достаточно агрессивны по характеру. Движимый любопытством, Се Лянь, одними жестами попросив Жое обмотать нижнюю часть своего лица, примкнул к таким же Цзянши как и он, в целях узнать что, всё таки, здесь происходит и куда они все, собственно, идут. Встретили его, как демона Свирепого ранга, не шибко радостно, даже, можно сказать, боязливо и с опаской, но, по крайней мере, без конфликта. Подивившись тому, что он, такой сильный демон, не знает о происходящем, эти ходячие мертвецы наперебой рассказали о великой Медной печи, открывающей своё жерло раз в сто лет для того, чтобы создать в своей пучине демона невиданной мощи, которого впоследствии назовут одним из Непревзойдённых Князей. Из их сумбурных, периодически перебивающих друг друга речей, Се Лянь смог выявить несколько основных моментов: Гора Тунлу — место, куда они направляются — при открытии высвобождает огромное количество тёмной энергии, которой демоны и призраки просто не могут сопротивляться, поэтому здесь собирается нежить со всей округи на сотни тысяч километров; и вся эта толпа, пройдя сквозь барьеры, окажется заперта внутри и должна будет устроить массовую резню, которая начинается с самой внешней горной гряды, а затем непрерывно приближается к «Медной печи» в центре, пока не останутся сильнейшие, достойные для того, чтобы попасть в жерло на свою последнюю битву. Посему выходило... Что Се Лянь сейчас направляется на бойню, где было лишь два исхода: победа или смерть. Конечно, вероятно Се Лянь смог бы отсидеться где-нибудь до окончания всего этого мероприятия, учитывая, что, как говорят, Гора Тунлу имеет площадь в, как минимум, семь городов, но он сомневался, что сможет вечно убегать, однако и повернуть назад сейчас, когда сила притяжения Медной печи набирала обороты, уже было вряд ли возможно. И, к слову, вот что интересно — не смотря на то, что Тунлу открывается каждое столетие, Непревзойдённых Князей, вышедших из неё на памяти здешних демонов, было всего двое — Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём и Хозяин Чёрных Вод. Был ещё какой-то «Зелёный Фонарь Блуждающий в Ночи», но он, по всей видимости, не являлся настоящим Непревзойдённым. Скорее всего дело в том, что Боги Войны систематически вырезают демонов ещё на подходе к Тунлу, потому что Небеса — последнее место, которое хотело бы допустить существование ещё одной силы, способной конкурировать с ними в могуществе и влиянии. Но не то чтобы встреча с бывшими коллегами хоть сколько-то пугала Се Ляня. По большей части его волновали совсем другие, возможно, немного банальные мысли. Единственный Непревзойдённый, которого Се Лянь знал лично, был Безликим Баем. Демоном невообразимой мощи, одетым в белое и скрывающим лицо. Любое сходство с ним даже спустя столько времени выводило Се Ляня из равновесия. Он опасался представлять свою реакцию, которая несомненно последует, если Се Лянь станет новым Бедствием. А он станет — сомневаться не приходилось. Если он сейчас обойдёт богов, которые, по идее, должны быть где-то на границе Тунлу, и зайдёт на территорию горной гряды, где благополучно останется заперт вместе с полчищем других демонов, он сделает всё от него зависящее, чтобы выжить. Потому что он обещал. Даже если придётся прыгнуть в жерло Медной печи. Не смотря на все размышления, местами не самые приятные, шаг Се Ляня ни разу не сбился и не замедлился — мало что сейчас могло его поколебать. В конце концов, о последствиях он может подумать, когда они наконец его настигнут.***
Боги здесь действительно были, но мало кто из них казался Се Ляню хотя бы смутно знакомым. Наблюдая издалека несложно было заметить, что из около десяти человек лишь пара-тройка относилась к Верхним Небесам, а остальные, судя по навыкам, были военными чиновниками Средних Небес. Оно и понятно — территория Тунлу обширна, а её граница невероятно длинна, и чтобы не позволить демонам войти им пришлось рассредоточить силы по всей её окружности, используя всех, кто мог сражаться. К счастью, здесь не было Цзюнь У. Небесный Император был последним человеком, с которым Се Лянь хотел сейчас встретиться. Возможно, он охранял где-то в другой стороне. Не важно. Се Лянь уже видел границу Тунлу, поблёскивающую незримым барьером чистой Ци, которую Се Лянь больше чувствовал, чем видел, и он целенаправленно шёл к ней, в отличие от многих других демонов, что замешкались, заметив богов. Он не боялся быть обнаруженным — прошло по меньшей мере пятьсот лет с тех пор, как любые его портреты и статуи были сожжены и уничтожены, а даже если кто и знал его в лицо — Се Лянь заблаговременно попросил Жое замотать нижнюю часть так же, как и проклятую Кангу на шее. И самое важное: Боги не могут стать демонами, так же, как они не входят в колесо реинкарнации после смерти. Это общеизвестная аксиома. Се Лянь не собирался разубеждать их в этом, тем более, что его случай действительно особенный. Стоило Се Ляню приблизиться, как боги зароптали, крепче сжимая своё оружие и с ужасом смотря на замотанный в обрывки ткани меч, что Се Лянь до сих пор держал в руках. Он знал, о чём они думали. Может, низшие демоны и не могли опознать этого, но Боги Войны не могли не понять, что он держал в руках оружие Убийцы Богов. Он ожидал этой реакции. Единственное, чего он хотел — не позволить другим увидеть внешность клинка, чтобы они не распространили его по всей Сети Духовного Общения, где рано или поздно о нём услышит Лан Цяньцю, поэтому и замотал меч в обрывки своей мантии, не особо заботясь о своём внешнем виде. Насчёт одежд советника он совершенно не волновался — те были насквозь пропитаны кровью, да так, что становилось трудно понять их изначальный вид, а помимо этого ещё и изодраны до неузнаваемости. К тому же, Се Лянь полагал, что торчащие из его груди бутоны белых цветов отвлекут основной фокус внимания с внешности на себя. Та тройка Богов Войны, которая, кажется, принадлежала Верхним Небесам, обнажив клинки, выступила перед Се Лянем, приказав остальным позаботиться о прочих демонах, которые могли воспользоваться ситуацией и проскользнуть на территорию Тунлу незамеченными. Се Ляню не нужно было много времени, чтобы проанализировал ситуацию. Он мог победить всех троих, но они успели бы позвать больше могущественных богов себе в подкрепление, и тогда было бы уже сложно отбиться. А если на зов явиться сам Цзюнь У — у Се Ляня нет шансов. Поэтому он должен действовать быстро. Увернувшись от рубящего удара мечом, который должен был снять его голову с плеч, Се Лянь одними пальцами перенаправил лезвие второго, заставив того со всего маху впиться в древко алебарды третьего, застряв там под углом. Всё это нужно было, чтобы Се Лянь, проскочив между богами, со всей силы бросился в сторону барьера, уворачиваясь от ударов преследующих его богов. Он знал — они не пойдут за барьер, потому что тот в сути своей был односторонней ловушкой, в которую легко войти, но уже нельзя выйти. Повинуясь интуиции, Се Лянь, не замедляя свой бег, вилял из стороны в сторону, уворачиваясь от летящих в его спину энергетических шаров, огня и стрел. Он затылком ощущал убийственные намеренья трёх богов, но не собирался облегчить им работу. Наконец нырнув за барьер, перед которым боги, кипя от злости, встали как истуканы, провожая Се Ляня злобными взглядами, и, видимо, сообщая о нём в Сеть Духовного Общения, сам он, единожды обернувшись, просто направился дальше к единственному ориентиру — далёкому источнику всей этой невероятной мощи.***
В какой-то степени, план богов действительно сработал, даже не смотря на то, что Се Лянь смог войти внутрь. Дело в том, что чтобы попасть в жерло и стать Непревзойдённым, демон должен обладать достаточной силой, которую он набирает как раз путём того, что побеждает всех тех, кого встречает на пути к вершине, поедая их энергию. Однако деятельность богов привела к тому, что демонов, проскользнувших на территорию Тунлу было слишком мало, и поглощённой от них энергии может не хватить, для того чтобы накопить достаточно силы для Медной печи. Вот тебе и причина, по которой за последнее тысячелетие родилось лишь двое Непревзойдённых, не считая Безликого Бая, который вообще непонятно откуда взялся, и некоего Зелёного фонаря, чей точный статус Се Лянь так и не понял. Впрочем, противников здесь всё равно было достаточно, чтобы занять Се Ляня надолго. Причём, хотя Боги с лёгкостью избавлялись от мелочёвки, вроде призрачных огней и низшей нежити, рыбки покрупнее, начиная с Жестокого ранга и заканчивая Свирепым, всё равно проскальзывали, объединяясь или действуя скрытно. А зная о недюжинной сообразительности некоторых демонов, Се Лянь не удивился бы, узнав, что самые смекалистые даже прокопали туннели под землёй, чтобы обойти богов, оставшись незамеченными. Бывший бог так и не понял, можно ли переждать всю эту бойню до момента, пока гора сама не откроется, но сомневался, что на таком безрыбье ему это позволят, тем более, что Фансинь — оружие Убийцы Богов, даже будучи завёрнутым в ткань, источал очень соблазнительную ауру силы, которую каждый уважающий себя демон алчно хотел бы забрать себе. Поэтому Се Лянь не убегал, принимая каждый новый бой с честью. На пару с Жое, он разрывал, забивал и терзал противников до тех пор, пока не мог поглотить их силу. Демонов и призраков можно убить разными способами. Обычно, это либо исполнение их последнего желания, которое держало их привязанным к миру, либо рассеивание праха, что уничтожало их. Однако для всех тех, кто находится ниже Непревзойдённого ранга, был ещё один способ, который могли использовать только другие демоны — пожрать и поглотить их тела, энергию и души. Именно этим Се Лянь и занимался на протяжении долгих дней, наполненных битвами, запахом разложения и густыми облаками тёмной Ци. Он побеждал, высасывал всю энергию из поверженных противников, дожидался пока они не смогут больше поддерживать форму, и заглатывал душу, переваривая и рассеивая её. Наверное, это было неправильно. Се Лянь чувствовал, что "старый" он. "Живой" он, ни за что не стал бы этого делать. И не знал, как к этому относиться. Он и сейчас чувствует некоторую натянутость в груди, которую, тем не менее, легко игнорировать. Становится ли он бездушным чудовищем? Но разве не так давно он не восхищался красотой последнего засунутого в его грудь цветка? Разве он не улыбнулся, издалека недавно заметив оленёнка, жмущегося к телу своей матери? Разве он не смотрел каждую ночь на звёзды вместе с Жое, каждый раз как в первый ошеломляясь величию ночного неба? На этот раз его действия — все эти убийства — диктовались обстоятельствами, разве нет? По сути, он попал на войну, если не сказать бойню. А на них принято убивать. Ведь либо ты, либо тебя. И, он же обещал не убивать мечом, верно? И это обещание он до сих пор держал, не выпуская клинок из рук ни на минуту, но и не используя его. Наверное, самым главным во всей этой ситуации было то, что Се Ляню по-прежнему не нравилось убивать. Он мог, но совершенно не испытывал от этого столько же удовольствия, сколько от хорошей битвы. Бывший Бог Войны любил сражаться, а не отбирать жизнь. Поэтому Се Лянь, чувствуя по отношению к своим убитым противникам одновременно и уважение и сожаление, в начале битвы спрашивал их имена, а после создавал каждому из них маленькую символическую могилу без тела, обставленную найденными им камнями и цветами, а также создавал небольшие погребальные таблички, на которых аккуратно выцарапывал имя покойного. Другие призраки, случайно ставшие этому свидетелями, реагировали по-разному: кто-то смеялся, а кто-то просто безмолвно смотрел, сменяя на лице сложные эмоции. Се Лянь не обращал на них внимание, полностью занятый своим делом, однако многим позже он начал замечать, как некоторые другие призраки начали повторять за ним, тоже создавая маленькие именитые холмики в память о своих противниках, и осознав это, бывший бог почувствовал, как что-то странное плещется в его мёртвой, продуваемой насквозь груди. Не все призраки были плохими так же, как и не все люди и боги были хорошими. Со временем, проходя всё дальше вглубь территории горы, сражения происходили всё реже, но Се Лянь всё равно не скучал, исследуя руины какой-то ныне забытой страны. Поглощённая демоническая энергия, переполняющая его тело, словно бы изнутри давила на обе проклятые Канги, потихоньку увеличивая трещины на них. Возможно поэтому во время пути Се Ляню в основном везло — он не встречал противников сильно превосходивших его по уровню, и, не смотря на то, что периодически где-то вдалеке гремели землетрясения, Се Лянь ни разу не попадал в эпицентр. По обеим сторонам дороги всё чаще встречались старые, местами рухнувшие строения. И если поначалу они располагались отдельно друг от друга, то теперь они стояли небольшими группами. В каких-то из самых хорошо сохранившихся угадывались крестьянские жилища, лавки, амбары и дворы богатых семей. Тропа под ногами также превратилась в вымощенную дорогу, на которой даже смутно проглядывался какой-то узор. Се Лянь, частично от нечего делать, но скорее из любопытства исследовал всех их, в особенности после того, как начал находить дикие цветы во дворах. Он совершенно не спешил, поскольку не смотря на то, что вокруг Тунлу всё ещё находился барьер, сдерживающий демонов внутри, бывший бог чувствовал, что гора ещё не запечаталась, а значит, демонов, вошедших внутрь, недостаточно. Да и даже тем, кто уже вошёл нужно ещё найти друг друга да переубивать, пока не останется пара-тройка достойных для вхождения в Медную печь, и на это понадобится много времени, может даже годы.***
На самом деле уже вскоре Се Лянем действительно двигало одно лишь любопытство. Он встречал древние, обожжённые до черноты храмы, чьи вырезанные на табличках названия было совершенно невозможно прочесть — настолько странными и, даже, инородными, казались надписи. После он натыкался на небольшие города, которые, правильнее было бы назвать разросшимися деревнями, и исследуя их, всё думал о том, как люди могли основать на вечно закрытой территории Тунлу, которая раз в столетие открывала границы для полчищ демонов, хоть какие-то поселения, не говоря уже о больших процветающих деревнях и даже храмах. Единственное возможное объяснение заключалось в том, что местная цивилизация появилась раньше Медной печи, а сохранилась после своего падения так хорошо как раз за счёт барьеров вокруг Тунлу. Ну, потому что Се Лянь очень сомневался, что всё это могли построить захожие призраки и демоны, тем более, что разглядывая найденные им записи, Се Лянь заметил, как среди закорючек и точечек изредка мелькали очень упрощённые и, сразу видно, сильно устаревшие символы, напоминающие те иероглифы, которые сейчас в тех или иных вариациях распространены по миру. Се Лянь видел и знает достаточно языков, чтобы находить взаимосвязи происхождения и изменения различных символов. Посему выходило, что на территории Горы Тунлу, которая, как говорят, имеет площадь минимум в семь городов, когда-то располагалось королевство. Причём, учитывая, что чем ближе Се Лянь проходит к горной гряде, тем чаще встречаются постройки, столица, вероятно, располагалась где-то в непосредственной близи от Медной печи. Вероятно, когда эта самая "Медная печь" появилась и начала притягивать к себе демонов, те и уничтожили королевство, которое, будучи оторванным от остального мира, не могло ни убежать, ни слишком долго сопротивляться, отрезанное от других стран и ресурсов. По крайней мере, теорий получше у Бывшего бога пока не имелось. К этому моменту, к слову, Се Лянь мог уже не просто чувствовать, а наконец увидеть свою цель на горизонте — огромную, возвышающуюся над миром и верхушкой доходящую до небес гору, окрашенную глубоким синим цветом. Вершину горы окружали ветра и облака, подобные морю, и Се Лянь даже смог смутно разглядеть снежную шапку, которая наверняка не таяла уже тысячелетиями. Даже отсюда Гора Тунлу — а, вероятно, это была именно она — поражала воображение. Правда Се Лянь всё никак не мог понять, чем конкретно была эта "медная печь". Изначально, слушая выкрики демонов о том, что «Небо и Земля есть печь, всё живое есть медь; средь глубоких вод и жара огня родятся неисчислимые бедствия», он полагал, что "печь" — это такая метафора, означающая место превращения, тем более, что под «глубокими водами и жаром огня» образно подразумеваются невыносимые страдания. Однако чем же всё-таки является эта печь? Может, демона, чтобы тот стал Непревзойдённым, запечатывают в самой горе на некоторое время, где его тело преобразуется под давлением энергии Тунлу? Ну, даже если Се Лянь не мог понять сейчас, он всё равно не расстраивался. В конце концов позже он увидит это собственными глазами.***
Ну что же, в какой-то момент удача, просочившаяся сквозь трещины на проклятой Канге, по всей видимости, закончилась, потому что иначе Се Лянь не мог объяснить, как он стал целью больших двигающихся каменных гор. Наверное, ему стоило и раньше догадаться, что Боги Войны на входе и безостановочная резня демонов внутри являются не единственными препятствиями на пути к тому, чтобы стать одним из сильнейших существ во всей Поднебесной, но, кто бы мог подумать, что из всех вещей на пути Се Ляня встанут живые и хоть немного разумные горы. По всей видимости, те не особо стремились убить Се Ляня, просто не давали ему пройти дальше, хотя, в принципе, наверное, объединившись, были способны раздавить бывшего бога, поймав в ловушку между собой. И это, правда, очень застопорило путь. Конечно, горы не мешали ему постоянно. Они отгоняли его до какого-то предела, который Се Лянь мысленно окрестил пограничной линией территории, а затем куда-то ускользали с такой скоростью, что у Се Ляня рот от удивления открывался. Но он не отчаивался, просто снова проходя всё те же дороги на пути к Тунлу. Не то чтобы у него было мало времени, так или иначе. Пока однажды не случилось нечто странное. В смысле, Се Лянь раньше уже видел, как слишком нерасторопные демоны оказывались раздавленными этими живыми горами, честно говоря он и сам пару раз едва успел избежать этой участи благодаря Жое, которая цеплялась к самой горе и в последний момент затаскивала Се Ляня наверх, где он прокатывался с ветерком. Правда, учитывая, что в основном горы кружили на границе внешней линии всей территории, это не было особо полезным. Однако на этот раз он попал внутрь горы. Это не было его намереньем, и он до сих пор не уверен, как так вышло. Просто, очередной раз спасаясь от надвигающейся на него горы, Жое втянула его внутрь небольшой расщелины, которую, судя по следам, вырыл какой-то демон. Расщелина та вела в сеть извилистых каменных коридоров, в которых не было ни единого источника света, что, правда, не стало помехой благодаря тому, что большинство демонов отлично видят в темноте. Честно говоря, Се Лянь не был уверен, что он ищет: другой выход, таинственную причину движения этих гор, или же что-то иное. По большей части его вело любопытство. Он не чувствовал вообще никакой энергии от стен пещеры и не ощущал присутствия других существ, хотя пол под его ногами продолжал дрожать от, предположительно, передвижения горы. Но бродя по коридорам уже вскоре Се Лянь почувствовал нечто странное. Какая-то тревога трубила на границе его разума, подпитанная взращиваемой на столетиях неудач интуицией. Было что-то странное в этом месте. В том, как проходы извиваются и разветвляются, становясь подобием запутанного лабиринта. Остановившись на месте, Се Лянь посмотрел назад, в то место, откуда пришёл, и, поколебавшись немного, засунул свою руку себе в грудь, вытаскивая один из помятых цветочных бутонов, что плотным слоем были забиты внутрь его продуваемой насквозь раны. Раньше он засовывал туда не так уж и много цветов, но теперь, когда ему постоянно приходится или бегать, или сражаться, бутоны, если не плотно сидят внутри, довольно скоро выпадают. Белый цветок в его руке имел яркую жёлтую сердцевину и напоминал своим внешним видом дикий пион. Се Лянь оторвал от него один лепесток, и, напитав его своей энергией, просто бросил на землю, прежде чем продолжить путь, периодически останавливаясь и кидая новые лепестки себе под ноги, ведомый скорее шестым чувством, чем полноценной логикой. Он прошёл всего пару поворотов, а затем, резко развернувшись, быстро направился обратно, однако... Лепестки пропали с пути. Се Лянь не ошибся, что-то здесь было не так. Он напряг своё чутьё, пытаясь учуять след собственной Ци, которой он напитал лепестки, и внезапно для себя обнаружил, что... След ведёт в стену?.. Се Лянь нахмурился. Он подошёл к стене, от которой шёл слабый аромат его силы, и с силой ударил по ней Фансинем, пробивая дыру в... Другой коридор? На полу за стеной лежал белый лепесток. Значит, эта стена появилась пока он не видел, отрезая часть коридора, а стена с другой стороны сдвинулась, чтобы создать иллюзию такого же пустого коридора? Действительно, живой лабиринт. Бывший Бог задумчиво огляделся. Если даже он ничего не услышал, значит эти стены способны двигаться абсолютно бесшумно, и это может быть опасно. Учитывая "везение" Се Ляня, он мог бы ненароком оказаться вмурованным в стену. Конечно, у него было Оружие Убийцы Богов, однако не факт, что застряв в стене он сможет им воспользоваться, а собственных сил на то, чтобы разрушить ловушку, может и не хватить. Се Лянь очень не хотел оказаться запечатанным в камне на ближайшую вечность, тем более, что раз эта гора "живая", значит, чисто логически, он сейчас бродит по её чреву, вероятно, ожидая, пока его переварят. Нужно было выбираться отсюда. Но как? Можно, конечно, попробовать пробивать стену одну за другой в выбранном направлении, пока он не окажется снаружи, однако он совершенно не знал, в какую сторону ему бить и даже не представлял, как на такую наглость отреагирует гора. Поэтому он просто шёл вперёд, периодически разрушая стены на своём пути и внимательно наблюдая за реакцией лабиринта на это.***
Честно говоря, Се Лянь не имел ни малейшего понятия, сколько он так бродил, периодически вырываясь из каменных ловушек, которые только благодаря его реакции и чутью не замуровывали его полностью. В какой-то момент ему просто повезло пробить стену наружу и наконец выбраться на поверхность. Но, по ощущениям, прошло уже много времени. Се Лянь давно уже почувствовал, что барьер Тунлу был окончательно закрыт, не позволяя ни войти, ни выйти, а, скорее всего, это значит, что демонов, бродящих здесь, должно быть достаточно для формирования нового Непревзойдённого. Но, к этому времени казалось, что с момента, как Се Лянь попал сюда, уже прошла по меньшей мере пара лет. Проблема с подсчётом времени заключалась в том, что на территории Медной печи совершенно не менялись сезоны, будто бы это место, отрезанное от всего остального климата, застыло во времени. Так или иначе, в конце концов обойдя настырные живые горы, Се Лянь наконец смог продвинуться дальше, встречая на своём пути других таких же счастливчиков и сражаясь с ними насмерть.***
Се Лянь шёл вдоль широкой и глубокой траншеи, которая, возможно, когда-то была рекой, и пытался понять, почему вся эта траншея была буквально покрыта каким-то непонятным, чёрным камнем, который казался ему знакомым и почти вертелся на языке, но всё никак не приходил на ум. Траншея часто разветвлялась, изгибаясь, но по всей видимости вела прямо к горе Тунлу, поэтому Се Лянь не видел смысла менять маршрут. Пока однажды бывший бог не увидел вдалеке нечто странное. Одно из разветвлений, уходящих немного в сторону, вело к какому-то непонятному чёрному объекту на горизонте, со стороны напоминающему выглядывающую из бутылки пробку. Се Лянь некоторое время смотрел на неё, пока его любопытство не возобладало. Стоит сказать, чем ближе он подходил к горе, тем меньше деревень и храмов встречал на своём пути, что делало ситуацию немного... Скучной. В смысле, не то чтобы это многолетнее путешествие было наполнено разнообразными и интересными препятствиями. По большей части он просто скучающе шёл вперёд. И, хоть ему и нравились местные виды, однако невозможность занять чем-то свой разум, который не требует ни еды, ни воды, ни сна, удручала. Поэтому непонятный объект взбудоражил его, тем более, что Се Лянь уже находится довольно близко к Тунлу и уже через пару дней должен будет достигнуть подножия, так что небольшая задержка по пути ничего не будет значить, верно? При более близком рассмотрении объектом оказался каменный купол, в некоторых местах которого были глубокие дыры, уходящие вглубь, вероятно прорытые такими же любопытствующими, как и Се Лянь. Возможно, идти туда было опасно. Но с другой стороны к этому моменту после поглощения множества демонов, Се Лянь уже был силой, с которой приходилось считаться, уступая разве что настоящим Непревзойдённым, тем более, что у него до сих пор было оружие Убийцы Богов. Се Лянь не был горделивым, он умел объективно оценивать свои силы. К тому же с ним будет Жое, которая тоже при желании на многое способна. Се Лянь внезапно почувствовал до боли знакомую дрожь земли, которая преследует его уже на протяжении нескольких лет, и понял, что одна из живых гор уже минут через двадцать будет здесь. Плохо. На многие мили вокруг открытая равнина, и спрятаться можно только в этом непонятном каменном массиве. Ну что же, видимо, у него нет выбора. Се Лянь быстро скользнул в один из проходов, выкрутив на максимум все доступные ему органы чувств, чтобы иметь возможность преждевременно заметить опасность. Так бывший бог и оказался в маленьком тёмном мире, бродя по улицам внутри огромного города, практически полностью погребённого под какой-то не то сажей, не то камнем, разглядывая вырытые дома и достаточно правдоподобные статуи людей из того же неизвестного материала. Ночное зрение позволило ему чётко увидеть всё то, что находилось внутри этого каменного купола. Се Лянь не беспокоится, что живые горы настигнут его здесь, всё же, этот город спокойно стоит уже далеко не первое открытие Тунлу, да и, судя по следам на стенах, этот город, должно быть, вырыли демоны, вполне возможно как раз чтобы спастись от живых гор. Беря во внимание близость города к Тунлу, его размеры, а также грандиозность и внушительность, если не сказать богатость местной архитектуры, Се Лянь мог бы смело предположить, что это была столица. Гуляя по улицам, он, помимо огромного количества человеческих статуй, которые, скорее всего, когда-то в ужасе пытались спастись от невероятного бедствия, постигшего их (может быть, первого открытия Медной печи), но не успели и были замурованы заживо, рассматривал дома и архитектуру, уделяя особое внимание вывескам. Ведомый скукой, он вглядывался в каждый символ ныне почившей цивилизации, пытаясь разобрать, что там написано. Некоторые очень древние и простые иероглифы, которые со временем перешли в другие языки, он смутно узнавал, но в основном он скорее догадывался о значении надписей. По большей части, он запоминал одни и те же символы и их место в предложении, а затем пытался находить взаимосвязи. Например, на табличках большинства храмов и зданиях чиновников он видел одни и те же сочетания иероглифов и, не мудрствуя лукаво, предположил, что это может быть названием этой страны, однако он всё ещё не знал, как оно должно звучать вслух. Ну, в любом случае, у него было много времени для того, чтобы изучить местную письменность, пока вокруг города слоняются живые горы. Се Лянь чувствовал создаваемые ими земные вибрации даже на очень большом расстоянии, и прекрасно понимал, что пока они где-то рядом, выходить на равнину, окружающую город - однозначное самоубийство.***
Как оказалось, этот город не был столицей — в нём не оказалось ни намёка на Императорский дворец, однако он нашёлся в следующем городе, располагавшемся у самого подножья горы Тунлу. Этот город тоже был накрыт куполом, однако, возможно из-за землетрясений, большая часть купола обвалилась, позволив разглядеть столицу со стороны. Однако Се Лянь не вошёл внутрь. Не смотря на любопытство, его интуиция трубила о том, что в этом городе есть что-то, с чем он очень не хотел бы встречаться, а потому бывший бог просто прошёл мимо. Когда Се Лянь наконец начал взбираться по горе наверх, его одолевали странные чувства. Столько лет, пока был заперт здесь, на территории Медной печи, бывший бог просто шёл к своей цели, не видя иного выбора, но сейчас его одолевала мысль, которую до этого момента он старательно гнал от себя — «а что будет дальше?» Смерть он не рассматривал как вариант. Он победит. Но победа для него означает становление «Непревзойдённым». И что будет после? Что ему делать с новым статусом и силой? Когда Се Лянь потеряет свою цель, выполнив её, к чему ему стоит стремиться дальше? На Небеса он уже не попадёт, да и не особо хочет, честно говоря. Захватывать царства и устраивать катаклизмы тоже не совсем его конёк. А больше он вариантов для такой огромной силы и не знал. Снова бесцельно бродить? Должен ли он основать где-нибудь своё логово? Се Лянь сомневался, что его проклятые Канги выдержат наплыв энергии, когда он станет новым Бедствием, так что вопрос удачи его больше не тревожит. Теперь, где бы он не остановился, он сможет задержаться там больше, чем на пару месяцев, но где? И зачем? Дом-то ему, с мёртвым телом, теперь уж точно не нужен. Когда он умирал, единственным желанием, которое крутилось у него в голове — желание выбраться из гроба и обрести свободу, перестать чувствовать боль. Но... Что такое свобода для него? Что же, выбравшись из Медной печи и потеряв сдерживающие его жизнь Канги он будет свободен, спору нет, но та ли это свобода, которую он желал? Чем выше Се Лянь поднимался, тем круче становилась тропа и тем холоднее было вокруг. Сначала под его ногами хрустел совсем тонкий слой снега, но со временем он становился всё толще и толще, пока не начал доходить до середины голени сапога. Спустя пару часов безостановочного подъёма вверх, нога проваливалась уже по колено в снег, но Се Лянь всё равно не волновался. Да, становилось сложнее, однако он не чувствовал ни обжигающего холода, ни усталость после долгого подъёма. По крайней мере так он думал пока не начал проваливаться в спрятанные на снегу метровые ямы, иногда уходя под снег с головой и затем долго выкапываясь обратно. Возможно, проклятая Канга на лодыжке решила воспользоваться моментом, чтобы как следует отыграться напоследок, потому что Се Лянь, по всей видимости, вступил в каждую яму на этой горе, из-за чего на изначальный путь до вершины, вместо, навскидку дня, он потратил неделю. И всё бы ничего, да только когда он уже подходил к вершине, наивно думая, что ямы, которые перестали появляться, закончились, он угодил в самую глубокую из них, оказавшись погребённым под, по ощущениям, шестиметровым слоем снега. Се Лянь вздохнул от досады. Точнее сказать, он, конечно, не мог дышать, но ему нравилось чувствовать себя живым через такие меленькие действия. Иногда он ностальгировал по жизни до своего посмертия. Не сейчас, правда. Сейчас он был очень даже благодарен за то, что он мёртв, и у него не начнутся асфиксия вкупе с гипотермией. В том, чтобы быть мёртвым, гораздо больше плюсов, чем может показаться изначально. Се Лянь немного развернулся в том небольшом снежном кармашке, в котором находилось его тело, и попытался упереться ногами так, чтобы ему было легче копать вверх. А затем он почувствовал под своими подошвами нечто странное. Бывший бог недоумённо нахмурился, чувствуя очень-очень слабый запах чужой Ци, который... Исходил от старого заклинания? Повозившись где-то с час, Се Лянь смог подрастопить снег вокруг себя и создать небольшое округлое пространство, едва ли больше метра в высоту, в котором ему приходилось сидеть на корточках в полной темноте и очищать от остатков снега поверхность магического непрозрачного барьера, на который ему посчастливилось упасть. Находясь так долго рядом с ним, Се Лянь смог определить, что барьер установил, скорее всего, демон Свирепого ранга, причём далеко не самый слабый представитель. И он вбухал в него много энергии, отдав предпочтение стойкости и долголетию, вместо каких-то эффектов, вроде невидимости, отвода глаз, насылаемого проклятия или отражения некоторого урона, как делают остальные. Вероятно, изнутри барьер был укреплён вырезанными на стенах заклинаниями, которые позволяли ему держаться так долго не теряя лишней энергии. Се Лянь попытался было всковырнуть барьер своей тёмной энергией, и заметил, как тот довольно хитрым способом поглощает её. Бывший бог с одобрительным восхищением кивнул. Однозначно достойная работа. Такой мощный барьер скорее всего был создан, чтобы спрятать нечто важное (возможно, свой прах?), и нельзя не отметить, что демон выбрал для этого идеальные условия. Вход на территорию горы Тунлу открывается раз в столетие, и чтобы до него добраться, нужно пройти через богов, в то время как сама гора Тунлу — место, до которого через кровопролитные сражения дойдёт далеко не каждый демон, а если и дойдёт, то будет озабочен желанием поскорее попасть в Медную печь, вместо того, чтобы как Се Лянь исследовать всё подряд. Многометровый слой снега скрывал под собой и так очень слабый (вероятно, специально ослабленный) запах Ци, и нужно было очень постараться, чтобы угодить именно в ту яму, которая вела напрямую к барьеру. Да и сам барьер оказался достаточно мощным, помимо всего прочего наверняка питаясь той энергией, что выделяла гора при открытии, то есть, скорее всего барьер не работал, пока территория была запечатана, и активировался в тот самый момент, когда Медная печь при открытии выбрасывала колоссальное количество свободной энергии, которую Се Лянь буквально чувствовал повсюду на территории. Так что даже демон Свирепого ранга наверняка не смог бы сломать его. Се Лянь отдавал должное такой работе — сам он на данный момент вряд ли смог бы так же, но с другой стороны, он и не особо разбирается в создании барьеров... По крайней мере, он знает достаточно, чтобы предположить, как конкретно этот барьер работает. На самом деле, наверное, пора бы уже Се Ляню оставить этот бедный барьер в покое и начать выползать на поверхность, учитывая, что он практически достиг вершины горы, однако... Да. Любопытство. Ну, то есть, что такое важное демон решил спрятать здесь, буквально на Тунлу? Неужели всё-таки свой прах? Или, может, оружие и артефакты невиданной мощи? А может там находится целая сокровищница? Гробница любимого человека? Что там? Не то чтобы Се Лянь хотел лезть в чужие секреты и буквально вторгаться в (возможно) чужое логово, однако, не произойдёт же ничего страшного, если он посмотрит одним глазком и уйдёт? Се Лянь правда не собирается брать что-либо без спроса или красть чужие вещи — по сути, они ему и не нужны, он просто хотел умерить своё любопытство, чтобы потом его не снедали мысли о том, что здесь спрятано. Бывший бог поклялся себе, что это последняя его остановка перед финальным рывком на пути к, пока что, единственной цели. Огладив гладкую стену барьера, на котором Се Лянь сейчас сидел, он, ненадолго задумавшись, принялся разматывать завёрнутый в обрывки одежды меч, от которого ощутимо разило тёмной энергией. Не будучи глупцом, Се Лянь понимал, что своими силами он этот барьер даже поцарапать не сможет, потому что тот поглотит его энергию и только усилится за счёт этого, однако оружие Убийца Богов — совершенно другое дело. Облик Фансиня целиком, он, честно, признаться, не видел с самого начала своего загробного пути, поскольку ему долгое время не нужно было использовать меч, и, как оказалось, клинок с тех пор немного изменился. Раньше лезвие Фансиня было темным, как глубокая безлунная ночь, длинным, тонким и чрезвычайно острым, более гладким, чем зеркало, а вдоль него шёл тончайший дол блестящего золотистого цвета, однако теперь поверх тёмного цвета появились кроваво-красные разводы, зримые в виде отблеска на свету и формой своей напоминающие таковые у дамасской стали, а золотой желобок посередине полностью покрылся бордовым. Даже густая холодная аура, что всегда его окружала, стала какой-то дикой, опасной, как и подобает оружию Убийцы Богов. Се Лянь некоторое время рассматривал свой меч, с какой-то странной отстранённостью вспоминая, с какой болью тот разрывал его грудь, а затем, направив лезвие на барьер, самым остриём слегка оцарапал его, оставив едва видный разрез, прежде чем замереть, наблюдая. Бывший бог не собирался быть невежливым, он войдёт внутрь только если будет уверен, что сможет восстановить барьер, когда будет уходить. Пару десятков минут спустя разрез тихонечко зарос, будто его и не было, и Се Лянь вздохнул от облегчения. Видимо, предусмотрительный хозяин понимал, что барьер могут повредить, и оставил для него возможность восстановления за счёт окружающей Тунлу энергии. Се Лянь взял меч и на этот раз сделал разрез побольше, вырезав небольшое ромбовидное отверстие, в которое смог бы протиснуться, и тут же без страха нырнул внутрь, прекрасно понимая, что на той стороне его может ждать смерть.***
Се Лянь оказался в небольшом тёмном гроте, судя по следам на стенах, искусственно созданном. Он огляделся, заметив неподалёку отвёрнутую от него каменную статую, которая, казалось, сидела в позе для медитации, но, не придав ей особенного значения, он взглянул на созданную им же трещину в барьере, которой понадобится много времени, чтобы восстановиться полностью. Бывший бог, поколебавшись немного, решил пока не заращивать её собственной энергией, на случай, если ему вдруг понадобится бежать, тем более, что по всей видимости, запах Ци, витавший по пещере, был слабым, и практически не просачивался сквозь барьер, так что вряд ли он привлечёт внимание забравшихся на гору демонов. Се Лянь снова огляделся и, не заметив в пещере ничего примечательного, перед выходом интереса ради решил осмотреть статую. От неё не ощущалось никаких намерений по отношению к Се Ляню, и слабый запах Ци, струящийся вокруг, судя по всему принадлежал резчику, а не самой статуе. Обойдя её, Се Лянь присел на корточки, заглянув в лицо статуи, и тут же обомлел. Это было... Его лицо? Бывший бог внимательно оглядел статую с ног до головы и как-то судорожно вздохнул, удостоверившись, что это действительно его статуя. Полуприкрытые глаза, мягкая улыбка и утончённые черты вкупе с явно дорогими, хоть и относительно простыми, одеждами ученика монастыря Хуанцзи, в котором Се Лянь учился с самого детства. Это была не просто статуя Се Ляня, это было изображение Наследного принца Сяньлэ, судя по возрасту, на тот момент ещё не вознёсшегося. Как давно бывший бог не видел свой высеченный в камне лик, с тех пор, как его королевство пало, а верующие исчезли? Давно, очень давно. Если бы Се Лянь не был мёртв, наверное в этот момент его сердце ошеломлённо и обескураженно забилось бы в груди раненой птицей. Но... Что его статуя делает здесь, из всех мест? Се Лянь посмотрел в сторону выхода из пещеры, видя по ту сторону каменные коридоры. Здраво полагая, что ответы он получит лишь пройдя дальше, Се Лянь, не долго думая, вытащил из груди очередной белоснежный бутон, напитав его большим количеством своей Ци и аккуратно положив на сложенные в жесте медитации ладони статуи, неуловимо меняя всю картину. Этот цветок был не лучшим маяком, но, по крайней мере, если здешние стены тоже имеют привычку передвигаться, Се Лянь будет иметь хоть какой-то ориентир. Бывший бог без малейшего колебаний ступил в тёмный коридор, в котором, как и прежде, не было ни намёка на источник света, и сразу же обернулся, удостоверившись, что в гроте ничего не изменилось, а статуя как сидела с цветком, так и сидит. Се Лянь, поглядев на неё ещё немного, прошёл дальше по коридору, тут же наткнувшись на другие такие же гроты со статуями, которые точно так же изображали Се Ляня в самых разных его облачениях, что он носил ещё будучи принцем. Снова и снова, едва проходя лишь пару шагов — он натыкался на новое своё изваяние, отчего брови на его лице едва не сошлись в одну линию. Уже вскоре, основательно обескураженный Се Лянь был вынужден признать, что в пучинах Тунлу столкнулся с Пещерой Десяти Тысяч Богов. Пещерой Десяти Тысяч Богов, посвящённой одному лишь Се Ляню.***
Честно говоря, существование этого места... Не укладывалось у Се Ляня в голове. Он бродил по бесконечному лабиринту извилистых коридоров и прилегающих к ним небольших пещерок, всё время натыкаясь на собственные статуи и просто не мог поверить в существование этого места. Насколько он знал, любые связанные с ним вещи канули в лету вместе с воспоминаниями о Сяньлэ. Всё-таки, прошло уже порядка пяти столетий, с тех пор, как его храмы были сожжены. Но вот он здесь, в окружении сотни собственных статуй, причём вырезанных не потехи ради, чтобы его оскорбить, а со всем уважением, даже трепетом. Неужели у него,***
Встав на самом краю пропасти, достигнув наконец вершины горы Тунлу, Се Лянь будто бы смотрел в Бездну, которая снисходительно наблюдала в ответ. Наконец-то он понял, почему место рождения Непревзойдённых называют жерлом — всё это время Медная печь была спящим вулканом. Лишь раз в своей жизни Се Лянь сталкивался с подобным и поистине чудом сумел избежать извержения, а ведь тот вулкан был раз в десять меньше... Теперь понятно, что тем странным материалом, который покрыл Столицу и ближайшие к горе города был вулканический пепел. Понятно, что те глубокие извилистые траншеи когда-то были огромной и наверняка очень почитаемой в народе рекой, которая оказалась выжжена потоками лавы. Понятно, что забытое ныне королевство было уничтожено не полчищем демонов, а извержением проснувшегося вулкана. Это... Многое объясняло, на самом деле. И бегущие статуи, искривлённые от боли и страха в городах близ Тунлу, и абсолютно пустые, покинутые деревни в отдалении, и сожжённые храмы, которые оставшаяся в живых кучка людей, в гневе на Небеса, которые их не спасли, скорее всего сами и подожгли перед тем, как покинуть это место навсегда. Се Лянь обернулся на просторы равнин, раскиданные как на ладони с высоты его птичьего взора и посмотрел на это место неуловимо по-новому, но уже вскоре его мысли наводнили иные, старые темы. Он не боялся сделать последний шаг в пропасть, даже понимая, что может разбиться или сгореть, но что-то внутри него, оставшееся от его человечности, заставляло колебаться. Кем он станет, когда вновь вырвется на волю из печи? Демоном невообразимой мощи, способным сотрясать Небеса. Но хотел ли этого Се Лянь? Бывший бог как никто другой знал, что большая сила влечёт за собой соизмеримую ответственность, которую не хотел взваливать на свои плечи. Бывший бог был бы счастлив и дальше оставаться никем, лишь бы не брать на себя груз чужих ожиданий, чтобы затем снова их не оправдать. Се Лянь вспоминал огромную извилистую сеть пещер под горой, которую его последний верующий наполнил многочисленными статуями, и которую Бывший бог на выходе укрепил дополнительным барьером, укрыв то место как своё главное сокровище. Тот верующий... Хун-Хун-эр, просил о Боге. Его непоколебимая вера в Се Ляня чувствовалась в каждой его работе, даже учитывая, что к этому моменту сам Се Лянь уже дважды пал и не имеет права называть себя таковым. Но... Что будет, если Се Лянь станет Непревзойдённым? Не будет ли это предательством этой веры с его стороны? У Се Ляня уже очень давно не было никого, кто мог бы верить в него, и, может это прозвучит эгоистично, но хотя бы одного такого***
Се Лянь падал в тёмную бездну, когда свет, льющийся над его головой пропал. Гора Тунлу посчитала Се Ляня достойным кандидатом на роль нового Бедствия. Медная печь захлопнула за ним свои метафорические двери, перекрыв путь обратно наружу. Теперь у Се Ляня было лишь два пути. Либо он станет Непревзойдённым и на исходе сорока девяти дней вырвется наружу, либо бывший бог превратится в пищу для печи, встретив бесславный конец. И он знал, что это не будет легко. Даже больше — он ожидал, что ему придётся пройти через мучения. Но Се Лянь не боялся. Что вообще такое мучения для него? За всю свою бессмертную жизнь он испытывал боль столько раз, что теперь, к этому моменту, его не пугало ничего. Правда... Теперь он чувствовал себя не столько страдающим от боли, сколько лягушкой в кипятке. Однажды в своих странствиях Се Лянь повстречался с очень эксцентричным человеком, любившим исследовать мир, и этот человек показал ему очень занятный эксперимент — он поместил две одинаковые лягушки в две одинаковые кастрюли с водой и зажёг под ними огонь разной силы. В первой кастрюле вода нагрелась быстро из-за сильного пламени под ним, и лягушка, почувствовав неладное, быстро выпрыгнула. Однако во второй кастрюле, стоящей на очень медленном огне, лягушка успевала адаптироваться к постепенно повышающейся температуре воды и оставалась там сидеть пока не сварилась заживо. То был достаточно занятный опыт, который, как Се Лянь думал, вполне применим и к людям, разве что только в психологическом плане. И вот сейчас Се Лянь чувствовал себя третьей лягушкой — которую сразу без подготовки кинули в кипяток. Тёмная энергия Тунлу бесконечным тяжёлым потоком насильно вливалась в тело Се Ляня, заставляя его корчиться даже не от физической боли, а от необъятного неописуемого заполнения, от которого его — мёртвое тело — будто бы бросало то в жар то в холод, не позволяя пошевелить ни единым мускулом, и только как-то неконтролируемо сжиматься и разжиматься из-за проходящих по телу бурных потоков Ци. В этом состоянии было сложно не то что думать, даже просто осознавать себя. Время словно бы совершенно исчезло, дни мучений перетекали в минуты и наоборот, Энергия всё продолжала поступать, она давила, сжимала, расширялась и кипела, совершенно не поддаваясь никакому контролю. Се Лянь чувствовал, как она разрушала его тело, буквально разрывая на части. Обе Проклятые Канги, не справившись с наплывом энергии, просто лопнули, позволив наконец душе отделиться от тела, из-за чего Се Лянь, став призрачным огоньком, в полубреду наблюдал, как его родная плоть уже вскоре превращается в рассыпающиеся обломки. Но энергия всё продолжала прибывать. Она лилась, струилась, хлестала, бежала, словно бы играя с ним. Призрачный огонёк, не способный взять свои действия под контроль, словно мячик на бушующих волнах метался по всему вулканическому кратеру, врезаясь в твёрдую поверхность стен и пола, разрываясь от непомерно тяжёлой энергии, что не останавливаясь, продолжала стремительно вливаться в него. Се Лянь не знал, сколько это продолжалось. Время в этом месте, казалось, теряло всякий смысл. Но в конце концов непреодолимый натиск начал сходить на нет, позволяя хоть немного прийти в себя. Сосредоточившись насколько это возможно, Се Лянь пытался медитировать, чтобы успокоить бурные потоки внутри себя, направив их в правильные русла. Это не было решением, но позволяло хоть немного почувствовать облегчение. Вокруг витало тяжёлое, непроглядное облако тёмной Ци, напоминающее очень плотный, буквально беспросветный туман, который, казалось, вот-вот затвердеет. После того, как давление энергии на всю Медную печь ослабло, Жое, беспокойно извиваясь, потянулась к бестелесному Се Ляню, соскользнув с его разрушенной плоти, и уже вскоре, едва не светясь в темноте, осторожно оплела разбухший призрачный огонёк, прежде чем подтащить его ближе к телу, не позволяя бесконтрольно метаться туда-сюда, образовав вокруг него небольшую шёлковую клетку. Конечно, будучи лентой-оборотнем, она ненамеренно впитывая витавшую вокруг энергию, но, в отличие от него, не была способна поглотить больше своего максимума, поэтому на неё происходящее здесь повлияло очень слабо. Впрочем, нельзя отрицать, что теперь она стала гораздо сильнее, впервые за всю свою жизнь наконец полностью наполнив весь свой энергетический резерв. И не сложно было заметить, что это приводило её в чистый детский восторг, словно она была ребёнком, который наконец вырос достаточно, чтобы подтащить к высокому шкафу стул и добраться до стоящей на верхней полке банке печенья. Се Лянь краем сознания наблюдал за тем, как гордо выгибается его шёлковая подруга, словно демонстрируя своё великолепие всему миру, и не мог не улыбаться в душе, чувствуя, что всё-таки остался здесь не один. Постепенно, когда поток энергии начал всё больше ослабевать, Се Лянь наконец смог сосредоточиться уже не только на ней, но и на себе. Честно говоря, пребывать в виде бестелесного бесформенного призрачного огонька ему совершенно не нравилось, хотя он не мог точно сказать почему. Скорее всего, всё дело было в том, что в этой форме он был, как ни странно, сильно ограничен в движениях, буквально способный только на перемещение, поэтому всё, что его сейчас занимало — это мысли о том, что пришло время создать себе тело, которое с момента нового рождения и до самого конца существования будет считься его истинным обликом. Не то чтобы он знал многое об истинных обликах демонов, но если судить по словам его наставника и личным наблюдениям самого Се Ляня, истинный облик это то, на чём их сознание запечатляется, из-за чего они склонны всё время к нему возвращаться. Словно бы истинный облик был кожей, а любые другие обличия — одеждой. Это значит, что к выбору Се Лянь должен был отнестись со всей серьёзностью, но, честно говоря, он планировал просто воссоздать своё прошлое тело. Хотя, с другой стороны, он думал о том, чтобы подправить черты лица, учитывая, что всё ещё оставались люди, которые могли бы узнать его, но... Се Лянь вспомнил высеченные в камне лики, запрятанные в Пещере Десяти тысяч Божеств. Было бы обидно, если бы божество, в честь которого ты много лет высекал статуи, вдруг изменило бы лицо, верно? Впрочем, не то чтобы Се Лянь имел хоть какое-то право называть себя божеством. В любом случае, не ограниченный Кангой Се Лянь может в любой момент навесить на себя личину, или закрыть лицо с помощью Жое, верно? Скитаясь по миру уже на протяжении пяти столетий, Се Лянь хорошо знал, как он выглядит — достаточно молодые и изящные, но не женские черты лица, от рождения бледная кожа, большую часть которой скрывают белые монашеские одежды, длинные тёмно-каштановые волосы, простые но хорошие сапоги, сильное стройное тело и относительно высокий рост. Всё это не сложно было воскресить в памяти и представить до мельчайшей детали. Се Лянь ступил на твёрдый пол из застывшей магмы, зажёг пламя над ладонью и посмотрел на свои вполне человеческие руки. У большинства демонов, как он знал, ногти превратились в когти, которые помогают им в бою. Должен ли он?.. Ногти на той ладони, что не держала пламя, под действием воли Се Ляня удлинились и заострились, став похожими на те, которые он когда-то видел у других призраков. Се Лянь знал, что теперь мог бы резать ими сталь, если бы захотел. Ногти слегка укоротились и приобрели более привычную для человека овальную форму. Он не стал красить их в чёрный, поскольку не особо любил этот цвет. Ладонь поднялась к голове и аккуратно убрала за обычное человеческое ухо свободно висящую прядь волос. Честно говоря, Се Лянь не особо хотел наделять себя типично демоническими деталями внешности, однако, чуть подумав, кое-что он всё же сделал — зрачок в янтарных глазах поплыл и внезапно сузился, как у кота, а затем вновь расширился, по форме больше напоминая широкий овал или даже округлый ромб с острыми углами сверху и снизу. Теперь он мог сносно видеть в темноте и без внешних источников света — очень полезная функция, к которой он успел привыкнуть с тех пор, как умер в последний раз. Се Лянь повернулся к ошмёткам плоти, завёрнутым в изодранные клочки ткани и поднёс огонь ближе к нему, готовый завершить свой истинный облик, как только обратит своё тело в прах. Как вдруг внезапно в его голове пронеслась одна интересная мысль. Он вспомнил про цветы. С тех пор, как он начал заполнять буквальную дыру в своей груди, прошло уже много лет, так что неудивительно, что Се Лянь уже просто привык отожествлять эти бутоны с частями своего тела, как бы странно это не звучало. Конечно, теперь его грудь будет абсолютно целой, однако... Раз уж он всё равно станет демоном, он ведь... Действительно может добавить своей внешности пару интересных деталей, верно? Се Лянь с улыбкой наблюдал, как из его ладони вырос цветок и тут же быстренько вернулся обратно в плоть, будто его и не было, пока совсем неподалёку от них зелёным пламенем горела мёртвая плоть.***
Скрестив ноги, Се Лянь сидел на потрескавшемся полу Медной печи, сквозь который пробивались совсем тоненькие прожилки света, исходящие от текущей под коркой магмы, и играл с собственным прахом, рассеяно думая о том, что он может с ним сделать. Безусловно, первым его инстинктом было собрать и спрятать, и недовольно извивающаяся в защитном жесте вокруг ладоней новорождённого демона Жое была абсолютно согласна с этой идеей. Конечно, будучи всего лишь лентой, которая обрела самосознание, Жое не была изначально знакома с концепцией праха, но после объяснения Се Ляня, когда он уточнил, что больше не бессмертен так же, как был до этого, она посчитала своим высшим долгом помочь защитить эту горку пепла не смотря ни на что. Однако... А действительно, как этот прах спрятать? Куда? Се Лянь думал о том, что с помощью Фансиня, который всё это время просто лежал в стороне, можно из окружающего камня вырезать грубое подобие коробки или, что более вероятно, чаши, в которую можно будет засунуть прах, но... Это выглядело как-то ненадёжно, что ли. Раньше он слышал, что некоторые демоны превращали свой прах во что-то, как бы вживляя его в предметы, которые, например, были им дороги, и носили эти предметы с собой, уверенные, что смогут их защитить. Но... Не то чтобы у Се Ляня было что-то такое важное. Ну не в Жое же засовывать этот самый прах? Это было бы совершенно непрактично, учитывая, сколько она сражается. У новорождённого демона банально не было ничего памятного, что было бы дорого сердцу. Тогда, он... Мог бы, наверное, придумать что-нибудь такое, что не бросалось бы в глаза, но было на виду, нечто вроде... Украшения? Как вариант. Се Лянь не носит украшения, но, например, на неприметный гвоздик в ухе, браслет на запястье или кольцо на пальце никто бы не обратил особого внимания, верно? Он посмотрел на виднеющиеся сквозь трещины в полу прожилки магмы, и в его голове медленно сформировалась идея.***
Каменный пол из застывшей магмы лопнул, обнажив под собой бурлящие потоки. Давление нарастало. Схватив Фансинь и позволив Жое поплотнее обмотаться вокруг себя, Се Лянь понял одно — его сорокадевятидневное заключение, которое, казалось, растянулось в вечность, подошло к концу. Уже вскоре на свет появится новый Непревзойдённый. Наконец, слой камня, который перекрыл вход в Медную печь, треснул, и Се Лянь, покрепче перехватив меч, отпрыгивая от стен, с нечеловеческой скоростью и силой направился к этой трещине, готовый наконец прорваться наружу. Как же давно... Он не видел неба.