зона комфорта

голубые глаза психиатра отдают чем-то зимним. будто небо после рассвета решило немного вскрыться, показывая себя изнутри: безразличие, отвага и тревога одновременно. но никак не заинтересованность. забавно, что кофта у неё вязанная, плюшевая и совсем-совсем весенняя. будто переливы закатного неба, собранного в пряжу, но никак не зима. — зачем вы вообще пришли ко мне? с какой проблемой? — я у психотерапевта был, и мне сказали, что с таким не работают — направили к вам. — а какая это проблема? феликс закатывает глаза, до крови раздирает губы клыками и заламывает ледяные пальцы, унимая дрожь: — такое чувство, будто я устал. наверное, да, я устал. ничего делать не хочется. просыпаюсь уставшим, хожу весь день такой же и засыпаю тоже уставший. — мг, а ещё? только из-за усталости? — вы, кажется, не поняли. я вообще ничего делать не могу. — а что тогда делаете? — лежу. и в голове мысль наскакивала на мысль, один ответ заменял другой, а в эпицентре всего находилось яркое, огромное, красное: не говори ничего! и он ничего не говорил. умалчивал обо всем, не находя поддержки — лишь напускной холод стеклянных глаз — забавно, ведь очков на переносице психиатра не было. — мне кажется, вы сейчас пытаетесь меня обмануть. казаться лучше, чем есть. — вам всего-то кажется. вы же не человек, который мне нравится, к примеру. мне нет смысла вам лгать. а вот недоговаривать — да, это феликс умел. в этом он мастер. ломастер, черт возьми. сам себя сломал, а теперь починить не может никто: указывают на какие-то выдуманные врожденные проблемы с мозгом, говорят о том, что так-то он себя так не чувствует точно и на шкалу настроения «ноль из десяти» отвечают глупой усмешкой со словами «ну уж не ноль». ноль. определенно. даже минус тринадцать, он бы сказал. — диагноз у вас звучит совершенно не страшно: адаптационное расстройство. даю ему два года на решение, если нет — будем действовать по-другому. и плевать, что он три года, как находится в другом городе. и плевать, что длится это уже два года. и плевать, что мысли были такие, что в шкафу закрыться хочется, засыпаться одеждой и сидеть в этом коконе, чтобы никто его не нашёл; чтобы все о нём забыли. ушёл он с рецептом в руках на какой-то седатив, витамины и пожеланием идти нахуй /но этого, конечно, не сказали из вежливости. или из-за безразличия, опять же/. но больше и ничего не услышал. будто его и не хотели слушать. — как всё прошло? — милый, добрый, совершенно солнечный хёнджин, пекущий по утрам блинчики, поливающий их кленовым сиропом. хёнджин, который своей заботой на языке оседает сахарным песком. — неплохо. — и всё? — хван хмурит брови — явно недовольный, но феликсу в такие моменты абсолютно похуй на чувства других; в особенности на чувства хёнджина, который всегда вытаскивает всех и вся из дерьма, а себя зарывает по глотку. — всё. а в квартире холодно. и тихо. так тихо, что виски снова начинают пульсировать, шестеренки в голове крутятся, заедают и громко кричат: точно всё сказал?! и феликс понимает, что — нет. абсолютно ничего не сказал, потому что кокон закрылся, а он оказался внутри. и его не спрашивали, хочет ли он выйти: феликса просто там закрыли, дали в руки таблетки — мол, разбирайся сам, мальчик взрослый. а у феликса единственное желание — выключить: выключить весь этот надоедливый шум в голове и проспать часов тридцать девять. на деле же выйдет очередное — два часа сорок семь минут, и успокаивающие поцелуи хвана в висок. — солнце, пойдём покушаем. хёнджин обнимает феликса со спины, укладывается подбородком на высветленный затылок и раскачивается из стороны в сторону, словно неваляшка. впервые за день феликс даёт себе разрешение сдавленно хмыкнуть и ответно поцеловать чужую ладонь. когда-нибудь — совершенно точно скоро, хван пожалеет о своей мягкотелости, повышенной эмпатии и безграничной любви к израненному, выпотрошенному феликсу. пожалеет о том, что всецело отдавался чувствам, забывал о себе, пропускал нарекания и предупреждения. но сейчас он позволяет феликсу прижимать себя к стене, целовать светлую кожу шеи и оставлять багровые следы. сейчас хёнджин чувствует себя живее всех живых. феликс фырчит на ухо что-то о том, что нужно купить коробку для таблеток, починить кран в ванной, поменять постельное бельё, потому что на него разлит пригоревший кофе, и что блины определенно остынут, если они сейчас же не пойдут на кухню. феликс знает точно, что зона комфорта убьёт его. но он боится куда сильнее того, что сначала она заберёт у него хвана.